— Привет, Камило. — склонившись к люльке тихонько прошептал провидец. Малыш уже проснулся, и, заметив посетителя, забавно скосил глазки, стараясь разглядеть лицо перед собой. Бруно лишь наклонился ближе, давая племяннику себя рассмотреть, запомнить.

      — На ручки к дяде пойдёшь? — Не видя со стороны ребенка никакого протеста, Бруно аккуратно вытащил беспомощную кроху из люльки и держа племянника на руках, уселся в кресло. Дремлющая у кроватки сына Пеппа лениво приоткрыла глаз, но, видя брата с ребенком на руках, лишь устроилась удобнее и продолжила спать. Женщина выглядела неважно: после родов она сильно похудела, под глазами залегли темные тени, вокруг нее витал полупрозрачный белый туман. Она слишком долго нормально не спала.

      — Ну рассказывай, как дела? Что у тебя нового? — нежно гладя пухлую щечку спросил Бруно. Он разговаривал с племянником лишь для того, чтобы малыш запомнил и привык к его голосу. Камило, наверное, что-то и ответил, если бы умел говорить, но пока малыш сжал в маленьком кулачке палец потянул его в беззубый рот и принялся покусывать. Значит из нового у нас сегодня — желание попробовать дядю на вкус.

      — Зубки еще не выросли, чтобы кусаться.

Провидец повторил действия племянника, поймал маленькую ручку, аккуратно прикусывая крохотный пальчик. Камило это очень позабавило. Малыш улыбнулся во весь беззубый рот. Такой беззащитный, маленький, его так и хотелось съесть.

      Малыш уложил крохотную ладошку дяде на грудь, сжимая в кулачок ткань рубашки, видимо в попытке найти материнскую грудь. Наверное, уже пора передать его обратно маме. Бруно накрыл маленькую ручку своей ладонью и…

      Проснулся даже немного раньше, чем было нужно и, впервые за долгое время, с улыбкой. На плече провидца приятной тяжестью покоилась кудрявая голова, на груди лежала ладошка, не крохотная, а лишь чуть меньше его собственной, а поперек бедер дяди спящий Камило уложил свою изящную ножку. Большая пижамная рубашка во сне скомкалась и задралась, но это и не важно, ведь под одеялом все равно ничего не видно.

      Еще не отойдя от приятного сна, Бруно зарылся носом в мягкие сбившиеся кудри, вдыхая их запах. Пальцы невесомо пробежались под одеялом по голой ножке от колена до бедра, пока не остановились на мякенькой попе. Такая нежная теплая кожа, такой приятный запах детства, родного дома и счастья. Бруно мягко прижал мальчика теснее, мешая родственные чувства с любовными, желая максимального соприкосновения полуобнаженных тел.

      — Ну не мучай, дядя. Я же сплю… — сонно шептал Камило, чувствуя, как его обнимают. Бруно не стал продолжать тискать племянника, стараясь не нарушать оказанного доверия.

      — Уже пора вставать, родной. — рука Бруно медленно поднялась с мягкого места к талии племянника, самыми кончиками пальцев легонько щекоча неприкрытый рубашкой бок, заставляя Камило недовольно кряхтеть и рефлекторно прижаться ближе.

      — А где твоя рубашка? — все еще не отойдя ото сна спросил мальчик, приоткрыв один заспанный глаз. Камило, к радости своего дяди, не спешил отстранятся от объятий, и нежно пригладил пальчиками густую шерсть на обнаженной груди Бруно, совсем рядом с быстро бьющимся сердцем.

      — Какие интересные у тебя вопросы. — нежно улыбаясь прошептал Бруно, целуя хорошенький носик, уже мысленно ведя обратный отсчет до момента, когда у племянника испортиться настроение.

      Бруно, чувствуя, как к лицу приливает кровь, наблюдал, как Камило медленно встал с постели. Солнце красиво очерчивало изящную фигуру сквозь объемную белую рубашку. Эстетично, можно даже сказать эротично. Мальчик подобно кошке потянулся, поднимая согнутые в локтях руки, прогибая назад спину. В этот момент рубашка приподнялась, оголяя при этом нижнюю часть спины. Бруно не смог заставить себя отвернуться даже видя, как племянник эту рубашку начинает снимать, медленно оголяя хрупкие веснушчатые плечи, острые лопатки, ровную спинку…

      — Ну хватит пялится! — Прилетевшая в лицо рубашка грубо оборвала эстетические удовольствие. Был бы у этой красоты ещё и нрав спокойнее да характер посговорчивее.

      Сложив пижамную рубашку Бруно лениво выполз из теплой постели. Продолжал краем глаза наблюдать за племянником. Уже не так открыто, чтобы сильнее не злить. Быстро одевшись, Камило устроился у зеркала, приводя в порядок волосы. У Бруно с этим не было проблемы — распустить хвостик, чуть растрясти до состояния творческого беспорядка и готово. А Камило будет пыхтеть перед зеркалом еще очень долго.

      — Помоги мне с волосами. Что у меня там сзади твориться, я даже не вижу! Оно не распутывается…

      Бруно послушно устроился за спиной племянника и принялся деликатно орудовать расческой, вычесывая комок сбившихся кудрей до равномерно пушистого состояния. Камило, глядя в зеркало, заметил блаженную улыбку дяди, но совершенно не понял, чему тут можно радоваться.

      — Знаешь, это так мило… Я тебя купаю, причесываю, прямо как когда ты был маленьким. Думаю, скоро еще и сказки начну перед сном читать. — с нежностью проговорил Бруно, все еще прокручивая в голове приятный сегодняшний сон.

      — Выгляжу так, будто в волосы попала молния. Мне и так плохо, а тут еще ты издеваешься, дядя…

      — Ты выглядишь прелестно. — невесомо чмокнув недовольного подростка в уголок губ, Бруно поднял с пола одну из сумок. — Пойдем.

      Прохлада улицы быстро развеяла дремоту, а подступающий солнечный свет позволял лучше осмотреть местность: городок, в котором они оказались, был чуть больше размером, чем Энканто, но при этом несоразмерно печальнее на вид. Единственным преимуществом этой богом забытой деревни была поездная станция. Впрочем, и эта станция представляла из себя не менее безотрадное, чем остальной город, зрелище: пустая площадка с парой старых лавок и маленьким домиком, в котором приросший к своему стулу престарелый сеньор продавал билеты, дорожные романы и просроченный шоколад. Еще по перрону гуляла бродячая собака, а на лавочке спал кто-то с очень звучным храпом.

      Помимо билетов, Бруно прикупил еще и книжку, описание которой показалось наиболее занимательным. В это время его племянник сидел на сумке, то ли печально, то ли мечтательно гладя на рельсы.

      — Я думал будет настоящая железная дорога. Такая большая и блестящая. А тут, похоже, просто положили длинную лестницу. — без особого энтузиазма проговорил Камило. Бруно улыбнулся этому наблюдению, одной рукой приобнимая племянника.

      — Да уж, бывают в жизни огорчения.

      Совсем скоро послышался гулкий сигнал, оповещающий о скором прибытии поезда. А после оба Мадригаль с удивленными лицами наблюдали как с в клубах пара с оглушительными гудками медленно приближался к перрону большой черно-красный поезд. Проводник отворил двери, мельком взглянул на билеты, и на пассажиров, пропустил внутрь.

      Внутри вагон оказался почти пустым. Бруно решил долго не бродить, остановился на первом, пустом купе в вагоне. Затолкав сумки под сидения, они устроились. Недолго постояв на станции, поезд тронулся, медленно набирая скорость.

      Запах новой книги тряска поезда и Камило под боком — все, что могло быть нужно Бруно для счастья. Провидец удобно уселся и уже раскрыл книгу, не собираясь трогать племянника, чтобы не нарушить шаткое равновесие в его настроении.

      Камило снял обувь и с ногами забрался на поездное сидение, нагло втискиваясь между спинкой сидения и своим дядей, устроился у Бруно за спиной и затих. Странно, купе в котором они оказались, было довольно просторным, в сравнении с кибиткой уж точно, да и сидение напротив (пока) пустовало. Бруно даже насторожился, чувствуя, как племянник молча водит пальчиком по узорам его руаны. Такое спокойствие для этого ребенка казалось противоестественным. Хотя, возможно, всему виной был ранний подъем. Провидец решил немного поболтать с племянником, чтобы Камило не скучал.

      — Как у тебя дела в школе? — спокойно спросил Бруно, заметив, что племянник аж дернулся от вопроса. Почему-то дядя всегда цеплялся за темы, на которые Камило не особо хотел говорить.

      — Это просто кошмар, мама. Надо мной в школе все смеются. Пожалуйста, скажи им что я не могу прийти. Хотя-бы один день, мама! — один день отгула вряд ли что-то мог изменить. Наверное, и недели, и месяца не хватит. Эта история с каждым днем обрастала все более неприятными подробностями, которые радостно смаковали одноклассники.

      — Да конечно смеются, а чего ты ожидал? Ты носишь фамилию Мадригаль, а ведёшь себя как… Как… Слов приличных не подобрать! — Пеппа рухнула в кресло, потирая переносицу. Наверное, справедливо, что причина «при куче свидетелей обблевал по пьяни штаны капитана и вингера из команды соперника» не является достаточно уважительной для отгула в школе. Однако ситуация становиться веским основанием для толстых шуточек одноклассников на эту тему.

      — Разве так мы тебя воспитывали?

Не так. В их семье не принято заваливаться в дом за полночь, будучи при этом пьяным до невозможности даже ровно стоять, со смачным душком дешевых папирос и позора. Феликс нежно обнял жену за плечи, успокаивая.

      — Докажи им, что ты достоин уважения, сынок — обратился Феликс к сыну.

Камило конечно может отмыть тело, выстирать одежду, прополоскать рот в конце концов… Но собственную репутацию так просто не отчистить. Остаётся только смириться с тем, что никто из друзей теперь не захочет пожать ему руку и благодарить Бога, что родители пока всего не знают и молиться ему же, что в момент, когда вся грязная правда всплывёт, Камило рядом с ними уже не будет.

      — Прилежно учись, помогай людям, и все быстро забудут то неприятный инцидент. Никто больше не станет смеяться.

Феликс уложил сильные руки сыну на плечи. Он был уверен, что Камило сможет справиться с этой ситуацией. На колкости одноклассников ответит десятком своих. Так и было, если бы Камило поссорился с кем-то другим…

      — И не забывай: самый лучший из людей это…

      — …самый полезный для людей. — слабо улыбаясь закончил за него Камило.

      — Молодец, сынок. Ты у меня лучший. У тебя все получиться.

До школы он в тот день так и не дошёл. Как и несколько следующих.

      — Что- то не так, mi amor? — обеспокоено спросил Бруно, слишком долго ожидая ответа на простой вопрос.

      Выбирать между временами неприятным и постоянно невыносимым никому не станет сложно. Вытерпеть навязчивую заботу и странные наклонности дяди для Камило несоизмеримо легче, чем сомнительно заслуженные жестокие издевательства от некогда близких друзей.

      Столкнувшись взглядом с дядей, который, кажется, был способен видеть его душу насквозь, мальчик быстро натянул улыбку и ответил.

      — О, все прекрасно, дядя. У меня всем предметам отличные оценки.

Честно говоря, Бруно слабо в это верилось. В то, что у Камило все «прекрасно». Но в какие времена подростки все свои проблемы доверяли семье?

      — Вот как. Что, даже по химии отлично? — Камило улыбаясь кивнул.

      — Ну тогда может быть скажешь, что я получу если смешаю…- Бруно старался вспомнить что-то простенькое — скажем йод и аммиак?

      — Цветную жижу?

      — Нет, котенок. Нитрид трииода.

      — Не три идиота?

      — То есть это будет реакция взрыва.

      — А теперь вспомним о геометрии. — Камило выполз из укрытия, обнимая дядю со спины, прошептал тому на ухо — Докажи, дядя.

      — Придет время я все тебе покажу. — Бруно с улыбкой потрепал кудрявые волосы племянника.

      — На самом деле я вообще не понимаю для чего это все надо. Химия, математика там… Не думаю, что в моей жизни когда-нибудь возникнет ситуация, в которой жизненно важно будет вспомнить как высчитать сторону треугольника или какую-нибудь дурацкую длинную формулу. Не хочу занимать голову этой бесполезностью. Скорее бы уже доучиться и вообще время на это не тратить.

      — Зря ты так думаешь. Дома в Энканто все же нужно строить. Помнишь, как мы нашу Каситу отстраивали?

Камило кивнул. Этот опыт не особо хотелось вспоминать.

      — Занимаясь разметкой фундамента, нужно просчитать все так, чтобы углы были идеально прямыми. Тут нужно знать, как минимум, теорему Пифагора и…

      — Если бы ты не высчитал идеально прямой угол, то что? — прерывая занудные объяснения спросил Камило — Вряд ли кто-то станет проверять. Да и если немного промазал, никто, кроме тебя, не заметит этого.

Камило пристроился сбоку от дяди так, что его было очень удобно приобнять за талию, что Бруно и сделал.

      — Ох, дорогой мой… Цена ошибки в неправильно расчерченном фундаменте — невозможность нормально уложить крышу как минимум. А при худшем раскладе… -Потянув за талию на себя ловким маневром уложил племянника к себе на колени — …случился бы обвал стен.

      — Эй, увидят же. — возмущенно проговорил подросток, пытаясь выпутаться из объятий. Обычно дядя избегал пытаться общупывать его в местах, где их могли увидеть.

      — А что тут такого? Мы просто обнимаемся. — даже если бы их сейчас застали в таком неоднозначном положении, то что? Они уже не в Энканто. Мнение людей, которых они встретят в первый и, вероятно, последний раз в жизни, было пророку глубоко безразлично. Камило этого пока не понимал.

      — Хоть какой-то из школьных дисциплин сам занимаешься? — Бруно было гораздо приятнее продолжать диалог глядя в глаза юного собеседника. Было интересно наблюдать как подростковая наглость и уверенность менялась на смущение и кротость, свойственную скорее провинившимся детям.

      — Знаешь, дядя, там такая ситуация… — Бруно все продолжал смотреть прямо в душу, так, что Камило не знал куда глаза прятать. Ври-не ври, дядя, казалось, правду уже знает. — Если хочешь успеть пожить, то приходится немного «скашивать углы». Если ты понимаешь, о чем я…

      — Ответь честно. — Бруно говорил так мягко, так доверительно. — я не скажу Пеппе.

Тяжко вздохнув, Камило решил сознаться в маленьком преступлении.

      — Сам занимаюсь только физкультурой. Я же не такой умный, как ты, для этих математик, химий…- Бруно понимающе кивнул.

      — Ну, это не плохо. Значит будешь делать успехи в спорте. Как там ваша футбольная команда?

Камило горько усмехнулся.

      — Не знаю, дядя. — Бруно заметил, как после этого вопроса поменялось настроение племянника, как мальчик задумчиво взял его руку, словно ища у дяди поддержки. — Карлос, наш капитан команды, сказал, что я теперь вне игры.

Неопределенно закончил Камило, не понимая, зачем вообще об этом сказал. Нужно было срочно сменить тему, пока дядя не начал расспрашивать.

      — И вот куда теперь идти, если нельзя в ни в футбольную команду, ни в театральный? Мама говорит заняться, например, шахматами.

      — Вроде у нас есть ещё общество христианской молодёжи. — зачем-то добавил Бруно. Провидец медленно, по кусочкам восстанавливал в своем сознании картину жизни старшего племянника. Пока что все слишком печально.

      — Шахматы или церковь? Да это издевательство! — Камило сполз с дядиных колен и уселся рядом, укладывая кудрявую голову на плечо Бруно. — Уедем с тобой в Боготу, будем вместе там жить. Я буду убираться и варить нам кушать, а ты зарабатывать деньги. И никаких шахмат, никакой церкви… Ты согласен?

      Бруно нервно сглотнул. Он совершенно не хотел признаться даже перед собой в том, что думал о таком, беря племянника в поездку. Эта мысль сама по себе леденила душу, а сейчас еще и Камило это озвучил.

      — Зря ты это… — тихо произнес Бруно, нервно сжимая край своей руаны. Камило удивлённо уставился на заметно помрачневшего дядю, не понимая к чему была эта реакция.

      — П-про шахматы. — неловко поправился Бруно — Это, между прочим, весьма интересно.

Вот это Камило просто взбесило.

      — Ты что, на ее стороне? — сердито спросил мальчик, пребольно щипая дядю за бок.

      — Нет, что ты. Как можно… — как-то слишком нервно сказал Бруно.

В этот момент поезд остановился. Они доехали до одной из промежуточных станций.

Бруно, удерживая тонкие ручки племянника, чтобы защитить себя от дальнейших щипательных атак, краем глаза заметил движение за белой аркой купе. Кто-то явно пожелал нарушить их семейную идиллию.

      В купе кряхтя и стуча костылями завалился некий мужчина. Камило завороженно наблюдал как этот человек управлялся со своими костылями, бесстыдно глазея на подвернутую на конце культи штанину. Беспардонно вошедший попутчик устроился на соседнее сидение, уставил деревянные костыли в угол, а небольшой чемоданчик рядом с собой. После он развернул газету и принялся читать.

      Камило в своей манере нагло пялился то на культю, то на дядю, видимо ожидая от Бруно объяснения или комментария по этому поводу. Провидец, не зная, что на это отвечать, лишь пожал плечами. Мало ли от чего люди ноги теряют.

      У Бруно не было желания разговаривать и каждым встречным незнакомцем, потому он решил вернуться к приобретенной на станции книге, оставляя Камило с новым объектом интереса. От этого человека веяло чем-то жутким, от него по спине бежал холодок, какой люди обычно испытывали при виде самого Бруно. Хотя провидец старался об этом не думать, списывая намеки чересчур высокой сенсорной чувствительности на собственную мнительность.

      Для Камило незнакомец вовсе не показался жутким, скорее очень интересным. Мальчик все же бесконечно доверчив к людям и совсем не чувствует опасности.

      — Сеньор! Да, я к вам обращаюсь. — бесцеремонно начал Камило, привлекая к себе внимание мужчины. — Вы что, из мафии?

      — А вы из госбезопасности? — хриплым басом спросил зашедший. Казалось, он вот-вот готов раскашляться.

      — Нет, из деревни…

      — …Флоренсии — договорил Бруно, задумавшись, что такой голос обычно бывает у людей, что годами курят. Провидец молча надеялся, что ему не придет в голову достать тут папиросу.

      Такой очевидно неправдивый ответ не помешал незнакомцу разглядеть своим единственным, но очень насмотренным глазом, необычную (потому как в повседневной жизни традиционный костюм носят только старики под восемьдесят) одежду своих невольных спутников, которая легко выдавала примерный район проживания незнакомцев. Скорее всего это прохладный регион вблизи Анд.

      — Да, я там бывал. Совершенно прекрасные горы. В юношестве я по ним лазал. — с хриплой усмешкой сказал мужчина.

      — А сейчас не лазайте, потому что с одной ногой неудобно, да? — сколько Феликс сына не шлепал, дури в нем не убавлялось, а вежливости не прибавлялось. Бруно уже ждал, что собеседник оскорбиться и совершенно справедливо отругает мелкого шутника. Но нет. Сеньор напротив лишь рассмеялся, так хрипло. Его смех резко перетек в кашель.

      — Верно, muchacho, с одной ногой это… чуть менее удобно.

      Камило, видя, что незнакомец не злится, радостно продолжил к нему лезть. Уж очень нравился ему этот необычный человек. В Энканто таких нет.

      — А вы иностранец? На каком языке у вас газета?

      — Нет, я сам из деревни, название которой вы вряд ли слышали. — складывая газету пополам хрипел мужчина. — Так странно выходит: я тут сижу, еду в Боготу, читая русского автора, что живёт в Швейцарии и пишет при этом на английском.

      — Странный он человек. — Камило снова уложил кудрявую голову дяде на плечо. — А пишет то хоть интересно?

      — Странный человек и пишет, как ты подметил, странно. История называется «Волшебник», но ничего связанного с волшебством я не прочёл. Не сказать, что был обманут, но ожидания не оправдались. Я хотел прочесть о любви и чуде, а наткнулся на ужасную реальность.

      — Там что, кого-то убивают?

      — Ну, в каком-то смысле… наверное… — мужчина невнятно, по-дедовски кряхтел, вертясь на сидении. Хотя внешне он не казался таким уж старым. — На ужасы жизни, я уже насмотрелся. Люблю читать книги про все связанное с магией. Я, выражаясь фигурально, охотник за чудесами…

      — Тогда хорошо, что вы встретили нас! — совсем забылся Камило.

      — Мой дядя вот, например… — Бруно, услышав это, несильно прихватил руку племянника чуть выше локтя, надеясь, что он сам одумается и вовремя замолкнет. — ай, ну не надо…может будущее предсказывать.

      — Камило. — сердито прошептал Бруно. Камило тот же притих, выдавая тихое «ой». Иногда язык у него работал быстрее мозгов.

      — Так вы прорицатель? — мужчина заинтересованно обратился к Бруно, чего последний крайне не хотел.

      — Д-да, вроде того… — неуверенно начал Бруно, метая взглядом по купе, старался быстро выдумать убедительную ложь. — Гадаю на картах Таро, составляю гороскопы, натальные карты… Могу по руке погадать.

      — Как интересно.

      — Ой, а можно ваши ходули посмотреть? — резко перевел тему Камило, снова перетягивая внимание на себя.

      — А можно я попрошу тебя об услуге? Попроси у проводника кипяточку. Я хочу попить чай, но сам, боюсь, чашку не донесу. Принесешь, дам сладенькое.

      — Сию минутку, сеньор. — Камило быстро подорвался с места — Дядь, ты чаю хочешь?

      — Нет, спасибо, родной. — оставаться с незнакомцем наедине в тесном купе было неловко. Бруно мысленно надеялся, что этот человек не станет снова пытаться с ним говорить. Напрасно.

      — Послезавтра в Боготе будет выставка художников. Я очень хочу ее посетить. Мне безумно нравяться работы кое-каких местных авторов… А вам интересно искусство?

      — Да. Я тоже думаю пойти. — коротко ответил Бруно.

      — Значит мы могли бы встретится. Вы, я, и ваш мальчик. — хрипло проговорил мужчина, вынимая из кармана пальто золоченый портсигар. Бруно запомнил на нем монограмму «М.М.» в обрамлении причудливых узоров.

      — Время покажет, возможно еще и увидимся. — без особого энтузиазма проговорил провидец. С каждым новым вопросом желание общаться становилось все меньше, оттого и с каждым ответом голос у Бруно звучал все тише.

      — И сколько же ему лет? Мне с одним глазом трудновато определить. — незнакомец достал толстую сигару, и закурил, заполняя тесное купе белым дымом.

      — Ше… Ше-стнадцать ему исполнилось. — уже совсем тихо проговорил Бруно, закашливаясь. Наредкость вонючая сигара.

      — Шесть?

      — Шестнадцать — зажимая нос сказал Бруно, пытаясь открыть окно. Как только окно поддалось, шум поезд стал слышен гораздо сильнее, но дышать стало немного легче.

      — Про что ваша книга, сеньор? — продолжил попытки завести диалог незнакомец.

      — Пока не совсем понимаю… — Бруно успел прочитать лишь первые десять страниц, и после скромного прочтенного понял: вопреки интригующему названию "Как воздвигается рай." книга была не об этом. Провидец мог сказать, что ожидания не оправдались, но он точно не был разочарован. Скорее совсем наоборот. — тут есть пара главных героев. Они вынуждены жить в обществе людей, что замкнулись сами на себе, и не видят ничего вокруг, считают, то, как живут, полной нормой…

      — По описанию немного напоминает секту, не находите? — проговорил мужчина, делая долгую затяжку.

      — Нет, вполне обычное общество. По описанию не совсем здоровое, конечно...

      Бруно уже хотел встать и выйти хотя-бы в коридор, чтобы хоть как-то скрыться от вездесущего белого дыма мерзкой сигары, но незнакомец, будто почувствовав это намерение, пресек его.

      — Вы верите в магию? — странный вопрос. К чему он?

      — Верят в бога, сеньор. А магия это… — «часть моей повседневной жизни» хотелось       сказать Бруно. Но им с Камило ни к чему лишнее внимание таких подозрительных людей. — глупая выдумка.

      — Зря вы так думаете. — мужчина снова выпустил дым. Кажется, докурил. — Я видел правдивость сего явления собственным глазом.

      — И что же вы видели? — с усмешкой спросил Бруно.

      — Как принесенная во имя людей жертва рождает чудо. — Это точно не то, что можно было ожидать услышать от незнакомца в поезде. Бруно впал в ступор. Подобный ответ рождал в голове миллион вопросов, на которые незнакомец уже был готов ответить. Он уже намеревался продолжить. — Подробней об этом есть в девятой главе…

      — Чай! — в проходе показался Камило с чашкой чая. — фу, от кого из вас смердит на весь паровоз?

      — Угадай с одного раза. — тихо ответил Бруно, поднимаясь со своего места с намерением выйти подышать.

      — Ох, прости, накурил. Иди-ка сюда, muchacho, у меня для тебя кое-что есть… — мужчина снова потянулся ко внутреннему карману пальто, намереваясь что-то оттуда достать.

      — Не стоит, сеньор. — ответил за племянника Бруно. Не брать конфеты у чужаков Камило тоже видимо не научили. Провидец взял мальчишку за локоть, и поволок за собой в коридор. Камило покорно шел за дядей, непонимающе хлопая глазками.

      — Постоим тут, пока купе не проветриться, ладно? — в ответ Камило лишь закатил глаза.

      — В этом нет смысла. Тут тоже воняет.

      — Тебе не стоит брать сладости из рук чужих людей, sobrino. Тут тебе не Энканто, в котором нет незнакомцев и все бескорыстно добры. Мало ли что у него на уме…

      — Ты просто параноик, дядя. Он вполне нормальный…

      В купе все же пришлось вернуться. Незнакомец все продолжал весело беседовать с Камило, даже со своими костылями, как и обещал, дал побаловаться, а Бруно все продолжал просто настороженно за всем наблюдать. Благо, ехать оставалось недолго. Скоро они с загадочным незнакомцем расстались.

      Спустя всего пять часов поезд, наконец, доехал до конечной.

      Как только они сошли на станцию, Бруно, прибитый к месту волной упоения и восторга, бессильно выронил из рук сумку. Даже не вериться, что спустя столько лет все, наконец, получилось. Он здесь, он вырвался, он не зря старался…

Вбирая полной грудью холодный воздух, разносящий кругом запах надежды, свободы, Боготы, Бруно радостно провозгласил:

      — Приехали!

      — Мгм — буркнул подросток под боком. — Тут так холодно. Жуть. Пойдем уже куда-нибудь греться.

      Бруно первым делом решил заиметь актуальную карту, чтобы определить куда двигать дальше. Камило молча наблюдал, как дядя с умным видом вертит карту в руках, ожидая, когда будет принято решение, куда они должны идти.

Как только с направлением движения определились, и выдвинулись, на глаза попалось очередное местное чудо. По широкой улице мимо двоих Мадригаль пронеслась машина. А потом еще одна и еще, еще…

      — Да сколько их тут?

      Бруно смотрел вслед проезжающим машинам с восхищением, а Камило жизнь к такому не готовила. Подросток уставился на дядю, глупо хлопая глазками, ожидая объяснений всего происходящего. Бруно будет рад их дать, как только сам во всем разберется. Пока что у провидца не было предположений насчет того, как это вообще может работать. Сейчас, пока они идут к какому- то гостевому домику, остается лишь наблюдать и восхищаться.

      Чтобы добраться до домика ушло даже больше часа. По дороге остановились лишь у местного кафе, чтобы купить немного еды. От тяжелых сумок у обоих уже отваливались руки. Пару раз постучав в дверь выбежала хозяйка дома, представилась как сеньора Гавриэлла.

      — Таки удобно ли будет заселиться вдвоем в одну комнату?

      — Мы с моим племянником не особо располагаем деньгами, чтобы оплатить две комнаты, так что да. Думаю, мы справимся и в одной. — Бруно немного виновато взглянул на племянника, что стоял и вертел головой рассматривая дом. Камило не особо интересовала беседа дяди с этой странной женщиной в брюках. Внимание больше привлекла небольшая кухня. Там было много всего, но отсутствовало главное — печка.

      — Что-ж, в комнате, если что, есть раскладное кресло. — передавая Бруно ключи проговорила женщина.

      — А как вы тут готовите? — вклиниваясь в разговор спросил Камило.

      — Готовит тут служанка. Она уже ушла, но придет снова завтра к девяти. Готовит она неплохо, но обычно европейскую кухню. Но если захотите что-то особое, попросите ее. — женщина направилась в сторону лестницы, жестом зовя за собой. — Я провожу вас в вашу комнату.

      Место Бруно выбрал не из дешевых, за то район тут спокойный и жилище со всеми удобствами. Комната была больше, чем в предыдущем пристанище, да и обставлена поуютнее. Из благ цивилизации тут была отдельная ванная, электричество и, как и Бруно хотел, стоял телевизор.

      — И эта та штука, которую ты хотел найти? Да я тебе такой-же дома из стекла и палок соберу. Даже лучше. И что в нем особенного? — спрашивал Камило оглядывая небольшую коробку с одной стеклянной стороной и двумя торчащими вверх железками.

      — Увидишь, как только я разберусь как его включить — отвечал Бруно, внимательно изучая руководство к пользованию.

      — Да что тут разбирать? Сейчас все сделаю. — Камило потянул руки к телевизору.

      — Так, давай ты не будешь лезть куда не надо. — взял ручки мальчика в свои и мягко поцеловал — разбери-ка лучше вещи, достань все нужное.

      Камило послушно подошел к сумке, недолго в ней копаясь, достал плюшевую игрушку непонятного вида, то ли это такой странный тигр, то ли шмель, завернутый в какую-то красную рубашку, продемонстрировал дяде. Вот оно — все нужное.

      — Что я тебе говорил насчет того, чтобы брать с собой барахло?

      — Это важная штука. Я всегда обнимаю ее, когда сплю.

      — Значит моих объятий тебе уже не хватает? — Бруно приобнял племянника за талию со спины, на что последний лишь закатил глаза.

      — А сам то чего набрал, а, дядь? — Камило вытянул из сумки тяжелый комок пушистой зеленой ткани — Что это? По размерам похоже на складную палатку.

      — Это мой домашний халат.

      — Какой огромный. Можно было и комнату не снимать, прямо в нем и ночевали бы.

***

      Камило сидел на подоконнике, завернувшись в стянутое с постели одеяло, обнимая свою залюбленную до невозможности опознать игрушку, с интересом глядел в окно. (Там дрались какие-то пьяницы). Рядом с ним стояла купленная Бруно в местной забегаловке стопка ареп.

      Сам Бруно в этот момент все еще изучал объект давнего интереса, но мысли в этот момент были далеко. В голове то и дело мелькал образ одноногого незнакомца. Почему-то сейчас он начал казаться таким знакомым. Появилось чувство, что они когда-то виделись. Его хриплый голос и фраза «принесенная во имя людей жертва рождает чудо» плотно въелись в память, прямо как запах той ужасной сигары в одежду. Провидец почему-то очень жалел, что не расспросил тогда более.

      И сейчас провидец просто сидел, тщетно пытаясь вспомнить хотя-бы лицо того загадочного мужчины. С этим ему мог помочь только один человек — Камило. У болтливого мальчика осталась только одна арепа, так что с заеданием стресса на сегодня почти закончено. Бруно подошел к окну, укладывая руку на плечо племянника, вежливо обращая на себя внимание. Но Камило все так же, не замечая или игнорируя дядю, наблюдал как сеньора Гавриэлла лупит пьяниц своей метлой, отгоняя от окон своего дома, а они сдуру кричат ей самые непристойные гадости.

      — эм… Камило, не мог бы ты…

      — А что значит tener chingar ? — весело спросил Камило. Видимо мальчик слишком прислушался к крикам подоконных пьяниц и услышал немного лишнего. От такого вопроса Бруно мигом забыл про все, о чем думал секунду назад.

      — Это… Это плохое слово. Не выражайся так. И забудь, что ты это услышал!

      — Мгм. Но означает то что? — Камило сполз с подоконника, вернул одеяло обратно на постель. Даже плохое слово должно что-то означать. Бруно устало выдохнул. Обсуждать этот вопрос с племянником он точно не собирался. По крайней мере не сейчас…

      — Ложись-ка спать. Уже поздно.

      — Не буду. — мальчик уселся на постель, в своей манере так дерзко, почти пошло, улыбаясь, заражая шальным настроением. — Ты же не спишь.

      Вот в таком настроении Бруно просто обожал племянника, но все же следовало отучить Камило лишний раз перечить. Переходить для этого на битье или крики Бруно точно не собирался. Зачем, если есть другие, более гуманные способы воздействия? Хотя Камило скорее предпочел привычный подзатыльник, если бы имел выбор.

      — Хочешь, чтобы я уложил тебя спать? — спросил Бруно, смотря, как на лице маленького наглеца задор сменяется раздражением.

      — Что же мне для этого сделать, м? Спеть тебе колыбельную? — Бруно говорил так медленно, с очевидной насмешкой, понимая, что еще чуть-чуть и Камило от злости швырнет в него свою игрушку или подушку.

      Эти нахмуренные бровки и скрещенные руки вызывали у провидца только умиление. Камило сейчас был похож на маленького крысенка, которому помешали стащить вкусный кусок со стола.

      — Или, может, хочешь сказочку на ночь? — последнюю фразу Бруно прошептал в самые губы опасно разозленного племянника. Он нежно провел указательным пальцем по румяной щечке, обводя большим пальцем чуть приоткрытые губы. Даже разозленный Камило выглядел так, что провидцу безумно хотелось его поцеловать. Мальчик явно собирался ответить что-то колкое, чтобы дядя точно передумал его лапать, но в голову пришла идея получше …

«У-укусил?..»

Камило действовал резко и решительно. Укусил. Прямо за палец. Довольно больно.

Секунду Бруно просто удивленно смотрел, как мелкий наглец держал в зубах его палец и отпускать явно не собирался.

      Секундой позже удивление неожиданно сменила усмешка.

      Но даже теперь, не смотря на ощутимую боль, провидец не одернул руку. Нет. Наоборот, резким и настойчивым давлением Бруно протолкнул палец глубже.

      От таких странных действий Камило совершенно растерялся, от удивления непроизвольно разжал челюсти. А когда вторая рука дяди скользнула на затылок, осторожно собирая кудри в кулак, смелость у мальчика совсем иссякла.

      — Мой хороший, открой-ка ротик пошире — тихим, ласковым голосом попросил Бруно. Едва ли понимая, что вообще сейчас происходит, Камило непроизвольно сделал то, что требовалось. — да, умничка.

      Бруно провел большим пальцем по верхним зубам. Такие белые, ровные, и между передними двумя очаровательная маленькая щербинка, такая же, как и у самого Бруно.

      Когда палец скользнул по языку глубже, Камило робко сжал запястье дяди, замедляя, напоминая, что не стоит лезть пальцами слишком глубоко, чтобы не дошло до естественного рефлекса.

      Остановить происходящее у Камило не хватало решительности. В этот момент пришло осознание простой и важной истины: они в этом огромном чужом городе совершенно одни. Дядя Бруно может сделать все, что угодно и Камило никуда от этого не денется. Здесь ему не к кому идти, рядом нет ни мамы, ни папы… Никого. Только дядя Бруно. От осознания этого становилось действительно жутко. И теперь мальчику остается только довериться дяде и надеется, что единственный родной человек рядом с ним прислушается, все поймет и не станет заходить слишком далеко.

      — Не волнуйся, родной. Я только посмотрю. У тебя такие острые зубки, знаешь…

      Шершавый палец легко скользил по мокром языку. Ощущать горячий ротик пальцами чертовски приятно, развратно и вместе с тем целомудренно, но слишком похоже на… черт возьми. Бруно судорожно закусил губу, пугаясь собственных мыслей. В голове помутилось. Это нужно срочно прекратить. Провидец медленно вытянул палец, размазывая слюну по чуть приоткрытым губам племянника, смотря на раскрасневшееся удивленное личико.

      — Хэй, ты как, малыш? — тихонько спрашивает ласковый голос.

      Камило приоткрыл глаза, замечая и вполне понимая какими глазами на него смотрит родной дядя. Мальчик в этот момент отчаянно старался убедить себя в том, что ничего особенного сейчас не происходит. Ведь если найти с чем сравнивать, то так оно и есть… Все же нездоровые прикосновения дяди — это не групповое избиение футбольной командой, не разочарованные взгляды всей семьи, направленные на него одного, не бесконечные насмешки одноклассников. И это не будет длиться долго. Все быстро закончится.

      Не видя ни страха, ни сопротивления, Бруно нежно накрыл влажные губы племянника своими, смакуя такой родной и естественный вкус чужих губ. Хотелось целовать его еще и еще, так горячо, влажно, сладко. Хотелось разделить с ним не только поцелуи. Все же Камило выглядит достаточно взрослым, уже готовым для большего, но даже если тело уже готово, то душой мальчик еще не созрел. Бруно видит это также четко, как и границу, которую пока не может себе позволить пересечь, к которой по-хорошему вообще не стоит приближаться.

      — Ну, пойдешь спать? — чуть отстранившись, но все еще на расстоянии поцелуя прошептал Бруно. Камило робко кивнул в ответ, медленно отползая на свою сторону кровати, забрался под одеяло. Мальчик хотел еще попросить оставить свет хотя бы в ванной, но передумал что-либо говорить. Слишком неловко ему ото всего этого стало.

       Камило доводилось спать рядом с дядей и до этой поездки, но тогда все было иначе: во времена перестройки Каситы они всей семьей постоянно спали вместе, и это вовсе не было чем-то неловким. Скорее даже наоборот… Но с нынешней ситуацией все же были весомые отличия: тогда рядом был и отец, и брат, и сестры, и мама, а теперь они с дядей один на один. Впрочем, без родного человека рядом ему вообще не удалось бы здесь уснуть.

      — Пушистых сновидений, родной. — мягко сказал провидец, поправляя скомканное одеяло, а в ответ услышал очередное «мгм» от племянника.

      Свет погас и этот день тоже. Ничего плохого не случилось. Засыпая, Камило все еще чувствует взгляд, направленный на него, и то, как дядя мягко поглаживает его волосы.

      Провидец смотрит на засыпающего Камило точно также, как и все те долгие годы пребывания за стеной. Бесконечно долго Бруно мог лишь безмолвно наблюдать за взрослением племянника. Это давало ему возможность проследить, как что-то начало меняться с момента, когда Камило стукнуло тринадцать. Тогда же Бруно стал обращать на него особо пристальное внимание…

      В четырнадцать подрастающий мальчик уже смотрел и улыбался так, что колени подкашивались и сердце из груди выпрыгивало.

      К пятнадцати годам Камило парой неумелых поцелуев был способен довести до грани безумия, заставить совершенно утратить над собою контроль.

      И вот теперь шестнадцатилетний Камило лежит рядом, соблазняя близостью и доступностью, доводя до отчаяния непомерной возрасту чувственной привлекательностью. Нужно быть безумцем, чтобы разглядеть в этом мальчишке нечто порочное. И видимо Бруно им был.

       У провидца было достаточно времени, чтобы смириться с грязным желанием, принять его и перестать отрицать. Ведь сердцу не прикажешь, верно?

      Возможно если бы Бруно не стал добровольно лишать себя возможности видеть мир и других людей за пределами родного дома, у него бы остался шанс влюбиться в кого-то другого. Возможно тогда его нежные родственные чувства к племяннику не отравило бы совсем не платоническое влечение. Впрочем, этого теперь никто никогда не узнает.