Предупреждение: глава содержит сцены насилия и жестокости 18+

В моём ноутбуке сгорел встроенный Wi-Fi модуль, и я потерял какую-либо возможность выйти в интернет для работы и общения с работодателем. С одной стороны, мне в какой-то степени повезло, что поломка произошла под конец рабочего дня и я мог устранить её к следующему утру, купив новую деталь в местном магазине электроники. Но вместе с тем я чертовски не любил выходить из дома в тёмное время суток. 

Как и во многих других провинциальных районах страны, в моём городе катастрофически не хватало освещения. Редкие фонари были понатыканы только в центре и прилегающих к нему жилых кварталах, в то время как на отшибе, куда я держал свой путь, в темноте вполне себе можно было свернуть ногу, угодив в одну из многочисленных трещин, затаившихся в чёрных складках разбитого асфальта. Ещё менее приятным моментом было то, что мне предстояло пройти вдоль промзоны и бесконечного ряда ржавых гаражей. В этой части города частенько происходили несчастные случаи с набрасывающимися на людей бродячими собаками, а при ещё менее удачном стечении обстоятельств в ней можно было встретить бешеных животных, которые надевали на себя человеческую личину. 

Уклад жизни в маленьких городах кардинально отличается от жизни в более крупных населённых пунктах и административных центрах. В глубинке сохраняется дух 90-ых и начала нулевых, поэтому для моего города столкновения со сборищами уличных маргиналов не были редкостью. Злобные шакалы из неблагополучных семей под вечер сбивались в стаи и ради развлечения или мелкой наживы терроризировали случайных прохожих, попадающихся им на пути. Хоть в школе я когда-то и выработал иммунитет к издевательствам, мысль о возможной встрече с более злобной шпаной, едва ли умевшей контролировать свою агрессию, заставляла меня идти как можно быстрее, но вместе с тем тихо, когда я пробирался через гаражи к пункту назначения. 

Магазин электроники, в котором я обычно покупал «железо», представлял собой небольшое складское помещение и находился на самой окраине города. Если у меня что-то ломалось или я брал на дом заказы по починке чужих компьютеров, я закупался именно в нём, поскольку, несмотря на крайне неблагоприятное расположение и маленькую площадь, только в этом магазине всегда можно было найти все необходимые запчасти. 

Вопреки опасениям до своей цели мне удалось добраться без происшествий. Хозяин магазина, лично торговавший допоздна, был знаком со мной и обыденно не стал спрашивать, что именно я собирался купить, подождав, пока я достану из кармана телефон и покажу скрин с характеристиками нужного мне модуля. Таким образом, купив новую микросхему, я благодарно кивнул мужчине и отправился в обратную дорогу, надеясь, что и по пути домой не влипну в какую-нибудь неприятную историю. 

Однако закон подлости не назывался бы таковым, если бы мы лоб в лоб не сталкивались с вещами, которых старательно пытаемся избежать. Я прошёл уже половину своего маршрута, когда посередине улицы в сероватом свете одиночного фонаря возникли две мужские фигуры в синих олимпийках. 

Я не собирался останавливаться и решил попробовать пройти мимо. Во всяком случае так я хотя бы мог получить шанс разминуться с неопознанными субъектами, что было намного лучше, чем если бы я застыл от страха на месте, привлекая к себе ещё больше внимания. Уверенными шагами я приблизился к парням, но, когда я уже поверил в то, что моя персона была им совсем не интересна, один из них грубо упёрся рукой в моё плечо, заставляя остановиться. 

— Глянь-ка, что у нас тут, — бросил он своему приятелю, обнажая в гаденькой улыбке желтоватые зубы. 

Между губ второго парня, который был намного крупнее желтозубого, была зажата тлеющая сигарета. Он сцепил руки в замок и, хрустнув пальцами, довольно сказал:

— Думаю, он ходил к тому технику. Должно быть, есть чем поживиться.

Желтозубый опустил руку и выплюнул мне в лицо:

— За покупками, значит, под ночь шатаемся? Выворачивай карманы. 

Когда он приблизился ко мне, из его рта пахнуло каким-то дешёвым пойлом. Этот спиртовой запах смешивался с запахом табака, превращая амбре, исходившее от молодых людей, в тошнотворное зловоние. Мне захотелось зажать нос, но такой жест явно не прибавил бы моим несчастливым знакомцам дружелюбия. 

Зная, что рассвирепевших зверей лучше не провоцировать, я запустил руку в карман толстовки и не без досады вытащил стопку немного помятых купюр. Не дожидаясь того, чтобы я сам отдал деньги, желтозубый выхватил их у меня и, толком даже не взглянув, какой куш ему достался, сунул приобретённое в карман олимпийки. 

Двое плебеев не были удовлетворены полученным и выжидающе смотрели на меня, однако я больше не шелохнулся. Купленный модуль был необходим мне для работы, а телефон являлся тем единственным инструментом, с помощью которого я хотя бы как-то мог коммуницировать с окружающими, когда возникала такая потребность. Я скрестил руки на груди и вопросительно покосился на забравшего мои деньги: «Теперь дашь пройти или нет?» 

— Он, кажется, нас за дебилов держит, — вместе с клубами сигаретного дыма не без наигранной печали произнёс громила. — Доставай всё, что есть. 

Я развёл руками, давая понять, что им больше нечего ловить. 

— Ты с нами как с обезьянами общаться решил, что ли? Жека, скрути-ка его, я сам посмотрю, — злобно прошипел желтозубый. 

— Мы же по-хорошему хотели, а ты ломаешься, — второй парень отбросил сигарету в сторону. Он резко шагнул за мою спину и заломил мне руки, пригвоздив к месту железной хваткой, из которой было почти невозможно вырваться. 

Этот захват был хорошо мне знаком, я оказался обездвиженным и сжал зубы от тянущего болезненного ощущения в неестественно вывернутых руках. Как когда-то в школьные годы, я снова один на один столкнулся с теми, кому был не в состоянии противостоять. Я поморщился от негодования и старался не двигаться, мысленно убеждая себя в том, что, чем меньше я буду сопротивляться, тем быстрее меня оставят в покое. В конечном счёте определяющим стало то, что я нисколько не хотел того, чтобы отбросы узнали о моём дефекте и это стало ещё одним поводом смешать меня с грязью. 

Я пытался безэмоционально смотреть в сторону, чтобы скрыть своё глубокое пренебрежение, и, не двигаясь, терпел омерзительные прикосновения желтозубого, который бесцеремонно шарился по моей одежде, даже не побрезговав проверить наличие внутренних карманов с изнаночной стороны толстовки. Он задрал ткань и, задевая оголённый живот холодными пальцами, выудил из кофты новый модуль и мобильник, а затем не поскупился залезть и в карманы джинсов, нахально ощупав мои бёдра. Обнаружив только ключи от квартиры, он наконец прекратил меня лапать и посмотрел мне в лицо с прежней хищной улыбкой:

— Сразу бы так. 

Покручивая в руках мой мобильник, он сказал своему помощнику отпустить меня. 

Не успел я толком размять онемевшие руки, как мне в солнечное сплетение врезался кулак. От внезапного удара моё тело пронзило вспышкой боли. Из грудной клетки вышибло весь воздух, и я согнулся пополам, не будучи в состоянии снова нормально вдохнуть. Опомниться мне не дали, потому что верзила, всё ещё стоявший сзади, пнул меня под колени, и я рухнул на землю прямо под ноги желтозубого. 

— Жека, тебе не кажется, что он странный какой-то? 

— Не странный. Небось возомнил себе, что выше нас, поэтому даже не желает с нами говорить.

— Эй, дорогуша, может, всё-таки соизволишь пообщаться с нами? — желтозубый наклонился и схватил кашляющего меня за подбородок. — Если ты меня хорошо попросишь, я, так и быть, верну тебе твою микросхему. Всё равно с неё толка нихуя. 

Я не мог отвести голову и был вынужден безмолвно смотреть снизу вверх на очередное убогое порождение социума. К сожалению, парни всё-таки заметили, что со мной было что-то не так. Отдавая себе отчёт в том, что уже не отделаюсь только тем, что лишусь своих денег и вещей, я разочарованно всматривался в тупые глаза подонка напротив и, как бы ни старался, не мог найти в них ничего даже близкого к человеческому. Некоторые люди были хуже животных, но с этим горьким фактом можно было только смириться. 

— Молчишь? Ладно, сдалась она мне, забирай, — парень отстранился и покровительственно швырнул к моим коленям металлическую пластину. 

Я недоверчиво покосился на микросхему. Сомнений быть не могло, я попал в очередную игру, в которой правила устанавливал не обременённый какими-либо моральными принципами невменяемый человек, против которого я ничего не мог сделать.

Желтозубый подтолкнул носком ботинка микросхему ещё ближе ко мне и доброжелательно проворковал: 

— Ну же, разве она тебе не нужна, а? Бери. 

— Лучше тебе быть благодарным, он редко бывает таким добрым, — донёсся гогочущий смех сзади. 

Пытаясь унять внутреннюю дрожь от накатившего на меня ощущения полной безысходности, я рискнул потянуться к модулю, который действительно был мне необходим для того, чтобы не вылететь с работы. Но, только почувствовав под кончиками пальцев холодный металл, я в ужасе увидел, как на моё запястье с силой опустилась тяжёлая подошва кроссовка. Послышался хруст, и через долю секунды мою руку обдало пламенем. Из глаз непроизвольно брызнули слёзы. Я был готов завопить в голос, но мог лишь закусить губу, изнывая от острой боли и разрывавшего душу чувства собственной беспомощности перед торжествующей человеческой злобой. 

Впрочем, даже если бы я мог закричать и обматерить подвернувшихся мне ублюдков, я бы всё равно не стал в страхе просить отпустить меня. Я научил себя тому, что, даже представая перед окружающими слабым, можно сохранять чувство собственного достоинства, если в своей голове не позволять себе опускаться до бесполезной мольбы о пощаде. Поэтому все побои я всегда сносил стойко и никогда не испытывал жалости к себе, считая, что жалкими были достойны считаться только те, кто издевался надо мной. Так и сейчас, стремясь не обращать внимания на головокружение и тошноту от болевого шока, я не собирался сдаваться, продолжая рыдать на глазах уличных отбросов.

Когда желтозубый убрал ногу, боль в изувеченных пальцах усилилась в разы, но я с помощью второй руки подтянул пульсирующее запястье к своей груди. Парни содрогались в крякающем смехе оттого, что им удалось меня одурачить, но, заметив, что я не стал кататься по земле и выть, как они того хотели, желтозубый снова помрачнел. 

— Жека, он точно ёбнутый, говорю тебе. Даже не заорал. 

— Может, он из этих, инвалидов каких-нибудь, которые пиздеть не могут? 

— Сейчас проверим. 

Желтозубый отвесил мне очередной удар, на этот раз с чвакающим звуком впечатав кулак в мои губы. Мою голову мотнуло в сторону, и рот тотчас наполнился кровью. Разбитые губы расцвели двумя окровавленными бутонами, и по моему подбородку заструилась горячая вязкая жидкость, ударившая в нос тяжёлым запахом железа. 

Теперь боль пронизывала не только запястье, но и весь мой череп, от чего у меня перед глазами поплыли мутные пятна. Меня накренило в бок, однако прежняя мощная хватка сзади удержала меня от падения на асфальт. Мою голову насильно запрокинули вверх, потянув за волосы на затылке. 

Желтозубый склонился ко мне и, сжимая одной рукой мою окровавленную челюсть, запустил свои грязные пальцы в мой приоткрытый рот. Вкус крови в сочетании с кислым вкусом чужой кожи вызвал у меня очередной приступ тошноты, который вынудил меня отвлечься от ноющей конечности и звона в черепной коробке. Я вновь закашлялся, пытаясь избавиться от инородности чужой плоти внутри своего рта. Но задранная голова и оттягиваемая вниз челюсть не позволяли мне стиснуть зубы, чтобы укусить обезумевшую сволочь, и я только давился кровью и слюнями, стараясь не позволить отвратительным пальцам коснуться моего языка. 

Кажется, именно его наличие больше всего интересовало ублюдка, который, нагло запустив руку ещё глубже в мой рот, всё-таки ухватился за мой язык двумя пальцами. 

— Язычок на месте, с хуя ли ты тогда молчишь? 

Меня бы непременно вырвало, если бы через мгновение пальцы не исчезли из моего рта. С искривившимся выражением лица желтозубый вытер руку о мою толстовку и достал из кармана складной перочинный нож. В тусклом свете фонаря затупившееся лезвие сверкнуло в опасной близости от моего лица и вынудило меня замереть. 

— Братан, это уже как-то слишком, — хватка на затылке немного ослабла.

— Херня, держи его. Он же нас стебёт, сейчас окончательно испугается, что я реально вырежу ему язык, и закричит как миленький. Не так ли? 

Нож полоснул по моей губе, отчего моё сердце ледяным камнем упало куда-то на дно желудка. Я знал, что даже в сложившейся ситуации не смогу ничего сказать, и от понимания того, что из-за этого меня действительно изуродуют, по моим щекам всё же заструились слёзы отчаяния. Мой разум, не желавший дать пострадавшему телу испытать ещё большую боль, начал затягивать моё сознание туманной дымкой, и я уже почти висел в чужих руках, еле держась на коленях. Холодное лезвие проникло в мой рот и упёрлось в основание языка. Я зажмурился, приготовившись подвергнуться самой жестокой пытке, с которой когда-либо сталкивался в своей жизни. 

— Что вы делаете?

Внезапно за спиной желтозубого раздался резкий и крайне раздражённый голос. Лезвие ножа дрогнуло, чиркнув меня по нижнему нёбу, но покинуло мой рот, не завершив начатое. Меня трясло, но теперь я смог сомкнуть опухшие губы и плотно сжал челюсти, решив, что больше не разомкну их, что бы ни происходило дальше. 

— О, наконец-то пришёл наш капитан. Мы уж думали, ты сегодня не появишься! — загоготал верзила позади меня и наконец отпустил моё ослабшее тело. 

— Что вы тут творите, мразоты? 

Из-за того, что меня перестали держать, я завалился на бок и растянулся на асфальте. Перед глазами всё плыло, и я мог лишь слышать то, о чём говорили мои мучители с присоединившимся к ним парнем. Боль сковала всё моё существо, и я находился на грани того, чтобы отключиться. Шершавая дорожная поверхность под щекой позволяла мне сохранять некоторую связь с происходящим вокруг, но от испытанного стресса мне казалось, что я лежал где-то на полу у себя дома в бреду и, засыпая, слушал обрывки фраз какого-то криминального фильма. 

— Макс, не кипишуй. У нас просто случилось недопонимание с одним немым долбоёбом, ничего такого, — было слышно, что желтозубый нервничал. — Думали, он нас наебать пытается, а он походу реально больной. 

— Он немой? И вы поэтому решили до него доебаться? — стальной тон пришедшего даже меня заставил немного напрячься, и я машинально поморщился. 

— Брось, мы же ничего толком ему не сделали, всего лишь поприкалывались немного, чтобы проучить. 

Пришедший на некоторое время замолк. Наверное, он сверлил взглядом мою спину, потому что я почувствовал, как по ней пробежал холодок. 

— Не помню, говорил ли я вам об этом, ребята, но моя мать была от рождения глухонемой. Что же, по-вашему, это означает, что она была хуже, чем остальные люди? 

— Этот пацан вёл себя слишком нагло... 

Раздался вопль. Желтозубый заскулил, видимо, из-за того, что парень с треском вывернул его руку, в которой тот держал нож. Пальцы разжались, и нож с лязгом упал где-то рядом со мной. 

— Я задал вопрос. Хуже она была или нет? 

— Нет! Нет! — закричал мой мучитель, сам неожиданно оказавшись на месте возможной жертвы. 

— Макс, — громила явно хотел попытаться успокоить своего главаря, потому что его голос звучал весьма примирительно. — Ладно тебе, ну облажались, с кем не бывает. 

Макс отпустил испугавшегося товарища и сплюнул на землю. 

— Сколько раз я говорил, чтобы вы не распускали руки. Хотите отжимать у прохожих деньги и телефоны — валяйте, но насилие я не приемлю. 

Парни хотели было что-то ответить, но Макс не дал им и рта раскрыть, зло прорычав: 

— Отдайте мне его вещи и убирайтесь, чтобы я вас до завтрашнего вечера больше не видел. 

Желтозубый буркнул что-то о том, что их вожак в последнее время стал слишком сердобольным, но всё же послушался его, опасаясь за сохранность своей шкуры. 

Приструнённые шавки, поджав хвосты, удалились, а парень присел на карточки рядом со мной. Аккуратно перевернув меня на спину, он окинул моё лицо и тело оценивающим взглядом. Я тупо смотрел на него, пытаясь сфокусировать рябящую перед глазами картинку, но толком ничего не мог рассмотреть из-за маячивших перед глазами чёрных пятен, которые делали и без того слабое освещение улицы ещё более тусклым. 

Несмотря на отступившую угрозу, я не мог чувствовать себя спокойно в обществе ещё одного отморозка, который, пусть и производил впечатление более адекватного человека, был ещё одним уличным головорезом. Я хотел, чтобы он тоже ушёл и меня наконец оставили одного. Меня не волновало то, как я доберусь до дома в таком состоянии, просто хотел остаться один после всего произошедшего.

Я прикрыл глаза, но парень потеребил меня за плечо, заставляя снова посмотреть на него. Он начал показывать какие-то жесты, но я не понимал, чего именно он от меня хочет, и лишь в ступоре замотал головой, чтобы он прекратил махать руками передо мной. Парень ещё несколько раз сложил пальцы, но, не получив от меня никакой реакции, в некоторым замешательстве спросил:

— Что за хуйня? Они тебя настолько сильно приложили, что ты ничего не соображаешь, или ты не знаешь жестового языка? 

Я снова покачал головой. 

— Бред какой-то, — парень цокнул языком и протянул мне мой телефон. — Я спросил, сможешь ли ты сам дойти до дома. Напиши. 

У меня не было сил даже для того, чтобы взять в руку мобильник, не говоря уже о том, чтобы подняться на ноги. Но, несмотря на это, я собрал всю свою волю в кулак и, проигнорировав протянутый мне гаджет, сел, желая показать, что со мной всё в порядке.

Вот только ничего не было в порядке. 

— Твою ж мать, — услышал я перед тем, как мир перед глазами померк.