Я не знал, что именно побудило меня к принятию столь абсурдного решения. Было ли дело в напрочь отключившемся инстинкте самосохранения или же, напротив, именно он и сработал, когда, получив отказ, Макс одарил меня многозначительным взглядом, но в конечном счёте я всё-таки пошёл с ним выгуливать Подлеца. 

Стояла середина осени, и темнело уже довольно рано, поэтому, когда мы, как договаривались, встретились в семь часов, вокруг уже царил мрак. 

Меня успокаивала только мысль о том, что Макс позвал меня в парк. Поскольку это место представляло собой единственный островок природы среди серого бетона нашего города, в нём в любое время дня гуляло много людей. Это было неплохо, потому что я не хотел бродить наедине с Максом где-нибудь в тёмном безлюдном проулке.

Когда я заприметил Макса, стоявшего у входа в парк, Подлец поприветствовал меня первым и чуть не сбил с ног, встав на задние лапы и уперевшись в мою грудь. 

— Фу! Угомонись! — Макс потянул за поводок и вынудил пса отстать от меня. — Сорян, ты, наверное, помнишь, какой он приставучий. А когда не выгулянный, так вообще. Пошли.

Мы зашли на территорию парка. Макс сразу же свернул с центральной дорожки на боковую тропку. Пройдя глубже в засаженную деревьями зону, он спустил Подлеца с поводка, и тот тут же радостно рванул носиться по шуршащей листве.

Парень облокотился о дерево и засунул руки в карманы чёрной куртки.

 — Пусть побесится.

«Он не убежит?» — написал я, стоило тёмной тени собаки раствориться в темноте. 

— Да куда он денется, сейчас помечется, сделает свои гадкие делишки, найдёт какую-нибудь палку и ещё задаст нам жару. 

Я подумал о том, что с чересчур активным псом, должно быть, было очень тяжело справляться. А учитывая график Макса, это могло быть не только тяжело, но и проблематично с точки зрения наличия времени. 

«Он всегда такой резвый?»

—Когда я его подобрал, мелкий более спокойный был, — Макс потёр подбородок. — А потом я его походу избаловал. 

Я вопросительно посмотрел на парня. Я бы слукавил, если бы сделал вид, что мне было неинтересно узнать, как Подлец появился у Макса. Ещё когда я в первый раз увидел собаку в его квартире, я задался вопросом, как он смог воспитать такого добряка, будучи столь неуравновешенным типом. Стоило мне вновь увидеть дружелюбное животное, как этот вопрос всплыл снова. 

— Я вышел из детдома и вернулся в родительскую хату, оставшуюся за мной. Прошла где-то неделя с того момента, как я перебрался туда, когда в один день я заметил мужика, который на карачках ползал у моего подъезда возле тачки и пытался достать из-под неё забившегося под капот щенка. Я помог мужику и решил забрать дворнягу к себе. Слишком уж жалким щенок выглядел. Тогда зима была, и этот, непонятно вообще откуда вылупившийся, непременно бы подох, если бы на улице остался. Он вообще поначалу совсем бестолковым был, в руки не давался, зато в такие углы забивался, что хуй достанешь. Целыми днями мог не вылезать, пока я не стал приманивать его едой. Так постепенно и привык ко мне, сначала из-за подачек, а потом уже из-за того, что я игрался с ним. Теперь он что-то типа моей семьи. Типичный пример доставучего родственника. 

Я улыбнулся. Пусть Макс и говорил с пренебрежением, сложно было не заметить, что он был привязан к своему псу ничуть не меньше, чем он к нему. 

— Ну, а что насчёт тебя? 

Я вскинул брови. 

— Ты меня спрашивал, умею ли я нормально общаться. Вот я и пытаюсь. Ты, может, не шаришь из-за своего расстройства, но люди обычно так делают: сначала один что-то говорит, потом другой. Твоя очередь. 

Я не знал, что он хотел от меня услышать. Какую историю, по его мнению, я должен был уместить на экране телефона? Я задумался и написал: «Животных у меня никогда не было, потому что родители были против».

Макс хмыкнул. 

— Конечно, зачем им было заводить кого-то ещё, когда у них был ты, даже уже приученный не гадить. Просто сказка. 

Я смерил его недобрым взглядом, но парень это проигнорировал. 

— А чего ты от родителей в итоге свалил? Один же сейчас живёшь, выходит? 

Я кивнул. 

«Одному спокойнее». 

— Понятно… 

Макс больше ничего не успел сказать, потому что к нам подбежал Подлец со здоровенной палкой в зубах. 

— Видишь, о чём я говорил? — парень несколько лениво закатал рукава куртки и перестал подпирать дерево. 

Он с безразличным видом прошёл мимо пса, а потом внезапно развернулся к нему и ухватился за край палки, торчащий из собачьей пасти. 

— Пободаться хочешь? Ну, давай! 

Собака, у которой попытались выдернуть найденную игрушку, упёрлась в землю всеми четырьмя лапами и стала тянуть палку на себя, мотая головой. 

Какое-то время Подлец и Макс играли в перетягивание каната, но никто не хотел уступать другому, поэтому парень, запыхавшись, пошёл на хитрость. Он свистнул и крикнул:

— Эй, Подлец! Дай! 

Пёс стал упираться чуть меньше, но всё ещё прочно держал в зубах игрушку. 

— Ну же! Дай! Я же учил тебя. Дай! 

Пёс всё-таки не смог сопротивляться команде хозяина и разжал челюсти, позволяя Максу перехватить палку. 

— Ха-ха-ха, ну и дурилка! 

Парень с добычей отбежал от собаки, и та, поняв, что её обманули, погналась за ним. Макс задрал палку над головой, и пёс, высоко подпрыгивая и вставая на задние лапы, со звонким лаем пытался её достать. В конечном счёте Подлец, который был довольно крупным, не рассчитал и, уперевшись передними лапами в не очень устойчиво стоявшего парня, всем своим весом повалил его на землю.

— Ну, ты точно подлец! — грохнувшись, воскликнул Макс.

Парень попытался отползти, не отдавая псу палку, но тот не собирался сдаваться и всё вновь и вновь клацал челюстью, чтобы зацепиться за игрушку. 

— Эй, Артур! Этот конь меня сейчас затопчет! Не стой столбом и позови его! Он подойдёт к тебе! 

Позвать? Каким образом я мог это сделать? 

— Давай! Тебе сложно, что ли?! 

Макс катался с псом по земле, и я не понимал, почему ему было так принципиально не позволить Подлецу заполучить несчастную корягу. Это же была всего лишь игра. 

Осмотревшись вокруг, я нашёл палку, похожую на ту, что они друг у друга выдирали, и подобрал её. Я подошёл к катающимся в листьях сцепившимся хозяину и его псу и потрепал по холке Подлеца, который буквально развалился на парне. 

Собака немного отвлеклась, и я показал ей палку. Получив возможность выбора, пёс не стал долго раздумывать. Подлец перестал напирать на Макса и отпустил более не интересующий его предмет, оставляя его хозяину. Он вцепился в новую игрушку и, без проблем выдернув её из моих рук, довольно метнулся подальше от нас. 

Макс сердито на меня зыркнул. Он поднялся на ноги, оперевшись на палку, и раздражённо отчитал меня. 

— И нахуя ты это сделал? Он и так мне уже половину хаты разнёс из-за того, что я дома редко бываю, а если с ним достаточно не наиграться, он ещё что-нибудь обязательно разъебёт. Поди догони его теперь, чтобы дурь выбить. 

Я виновато пожал плечами. Я думал, что псу будет достаточно просто поноситься и немного подурачиться, чтобы сбросить всю кипевшую в нём энергию, и не знал, что Макс специально его раззадоривал, чтобы вымотать. 

Макс сплюнул на землю и гневно на меня посмотрел.

Я поёжился. Выглядел парень так, словно собирался меня ударить. Подтверждая мои мысли, он поднял руку, в которой держал палку, и замахнулся на меня. Сердце ушло в пятки. 

Как когда-то в школе, при виде занесённой надо мной руки я почти что инстинктивно заслонил голову руками и отшатнулся в сторону, чтобы избежать возможного удара или хотя бы сделать так, чтобы он пришёлся по наименее болезненному месту, а не по черепной коробке. 

Я зажмурился. Но палка просвистела мимо и приземлилась где-то позади на приличном расстоянии от меня. 

Переведя дух от испытанного страха, я убрал выставленную защиту и поднял голову на Макса. Замерев, он с непроницаемым лицом смотрел на меня. Когда наши взгляды встретились, он нахмурился и отвернулся.

Засунув руки в карманы, Макс позвал Подлеца. Через несколько мгновений тёмная тень выбежала из сумрака и подбежала к хозяину. Палки в зубах у пса уже не было. 

— Пойдём. Хватит с тебя, нагулялся. 

Пёс явно ещё не хотел домой, но был вынужден последовать за парнем, который, ясно давая понять, что не собирается меня ждать, быстрым шагом пошёл прочь. 

Мне было непонятно, что вызвало такую резкую перемену в настроении Макса. Минуту назад он был готов сорваться на меня, но в итоге, не сделав этого, решил отделаться от меня, будто не сам изначально позвал пойти с ним. 

Я нагнал Макса, когда он уже вышел на парковую дорожку, и пошёл рядом. Он недовольно на меня покосился: 

— А ты куда собрался? Вали-ка тоже домой. 

Я шагнул вперёд и, повернувшись к нему, преградил парню дорогу. Я быстро набрал в заметке текст и показал телефон Максу. 

— Сначала шарахаешься как затравленная псина, а потом спрашиваешь, что не так? 

Я склонил голову набок, с недоумением глядя на него. 

Макс вздохнул и кивнул на одну из скамеек, стоявших вдоль дорожки.

— Давай сядем, не хочу на ходу трепаться. 

Я не стал возражать. 

Мы опустились на лавку, и Подлец улёгся у наших ног, положив голову на лапы. Наверное, он всё же успел немного утомиться. 

Макс выудил из кармана куртки мятую пачку и достал из неё сигарету. 

— «Что не так»? — Макс чиркнул зажигалкой у зажатой в зубах сигареты и, закурив, более тихо сказал: — Ты действительно подумал, что я могу тебя ударить?

К чему он клонил? Я сглотнул.

Парень повернулся ко мне и, будто стараясь звучать как можно более мягко, произнёс:

— Я не хочу, чтобы ты меня боялся. Из-за этого я чувствую себя погано. Когда я вижу, как ты испуганно на меня пялишь, я вспоминаю, что мать точно так же смотрела на моего отца, когда он нажирался и клепал её. Мне срывает с этого крышу, потому что я ведь.. На самом деле не хочу сделать тебе ничего плохого. У меня и в мыслях не было такого.

Я непонимающе уставился на Макса. Его неожиданная искренность не могла не ввести меня в ступор. Я попытался найти в выражении его лица признаки того, что он всего лишь решил своеобразным способом поиздеваться надо мной, но в его чертах не было ничего хищного. Скорее он, напротив, выглядел несколько подавленным. 

Я вообще не представлял, как стоило отвечать на подобные вещи, потому что раньше никогда ни от кого не слышал ничего даже близко похожего на сказанное. Покусывая губы, я стал судорожно думать, что мне ему написать. 

— Молчишь… Ладно, забудь. Я понимаю.

Я покачал головой и, не желая, чтобы Макс истрактовал мою заминку как отказ говорить, напечатал первое, что пришло на ум. Я сильно растерялся от слов парня, но нисколько не хотел, чтобы он принял моё замешательство за безразличие. 

«Раньше ты сравнивал меня только со своим псом». 

Прочитав сообщение, Макс хохотнул. Я готов был провалиться под землю, потому что сам прекрасно понимал, что написал какой-то бред, но парень всё же отозвался: 

— Я и продолжу говорить, что вы с ним, гадёныши, очень похожи. Но изначально я обратил на тебя внимание, потому что ты напомнил мне мою маму. Ей ведь тоже было непросто общаться. 

Уже на протяжении месяца я каждый день, за исключением разве что воскресений, видел Макса, но он впервые поднял тему того, почему начал общение со мной. Я подумал, что другого шанса спросить у меня может и не быть, и напечатал: «Ты помог мне с теми двумя и работой. Но почему решил продолжить общаться?» 

— Не знаю. Наверное, подумал, что тебе одиноко живётся одному. Только из-за твоих ебланских реакций я уже не уверен, что тебе заходит моё общество. 

Он правда хотел выстроить со мной какие-то взаимоотношения из-за того, что считал, что мне одиноко? От этих слов я почувствовал, как моё горло сжалось, а в груди что-то заныло. 

Когда-то я всем сердцем мечтал о том, чтобы у меня был друг, однако это простое человеческое устремление было до смерти забито меткими ударами кулаков, а потом втоптано в грязь чужими ногами. Я не тянулся к людям и с годами всё меньше хотел, чтобы кто-то тянулся ко мне. Но вдруг из ниоткуда появился Макс, который, пусть грубо и неумело, старался сделать так, чтобы я больше не был один? Это открытие тронуло меня до глубины души. 

Мне казалось, что я должен был ответить вслух, пусть и не знал, как именно нужно было выразить свои разбушевавшиеся чувства. Мне было необходимо как-то сообщить Максу, что он задел меня за живое и был первым человеком, который, оказывается, хотел проявить теплоту ко мне. Набрав в лёгкие больше воздуха, я приоткрыл рот. 

— Мм…

Я споткнулся на первой же букве его имени. Меня отвлёк Подлец. В самый неподходящий момент он вдруг навострил уши и сорвался с места, с громким лаем помчавшись по дорожке парка в темноту. 

— Блядь, глупый пёс! Что ты там услышал?! Вернись сюда сейчас же, сучоныш! 

Макс вскочил на ноги и бросился за собакой, продолжая звать её. Я проглотил все невысказанные слова и, не мешкая, тоже побежал за ними. 

Когда мы догнали убежавшего Подлеца, обнаружили, что он крутился вокруг маленькой девочки лет шести-семи, которая стояла одна на скрывшейся в деревьях детской площадке и плакала. Из-за того, что пёс, стремясь успокоить её, начал тыкаться в неё носом, она зарыдала ещё громче. 

Было что-то не так. Ребёнок не должен был быть один в парке в столь позднее по детским меркам время. 

Макс свистнул пса и, когда тот не послушался, насильно оттащил его в сторону от ребёнка. Он прицепил поводок к его ошейнику и грозно бросил:

— Сбрендил?! Хочешь всегда на привязи ходить, бешеный? — Макс перевёл взгляд на девочку. — Он тебе что-нибудь сделал? 

Девочка, задыхаясь от плача, замотала головой. 

— Тогда чего ты ноешь, малявка? 

Я дёрнул Макса за руку. Так жёстко разговаривать с и без того рыдающим ребёнком было явно не лучшей идеей. 

«Спроси, где её родители», — написал я. 

— Без тебя разберусь, — шикнул Макс и наклонился к девочке. — Ну, ты чего ревёшь? Ты потерялась? 

Девочка, еле связывая слова из-за всхлипов, пробормотала: 

— Мама отошла пообщаться с какой-то тётей… Но её долго нет… 

— Она сказала тебе ждать её здесь? 

Девочка кивнула. 

— Значит, жди. Она обязательно придёт за тобой, когда закончит свои дела. 

Девочка посмотрела в лицо Макса заплаканными глазами и с надеждой спросила:

— П-правда?

— Правда. Она вряд ли ушла далеко и скоро вернётся. Так что вытри свои сопли и успокойся, а то красная как помидор. 

Девчушка шмыгнула носом и перестала плакать, но не было похоже на то, что она до конца поверила Максу. 

Он вздохнул и спросил:

— Хочешь, мы подождём твою маму вместе с тобой? 

— Да… 

Таким образом, мы были вынуждены остаться с девочкой.

Я был молчаливым наблюдателем и с любопытством следил за тем, как парень общался с ребёнком. Макс, заметив, что девочка то и дело поглядывала на Подлеца, разрешил ей его погладить. 

— Он не кусается, не бойся. Даже вон хотел тебя подбодрить, когда ты голосила на весь район. 

— Хороший, — уже более весёлым голосом сказала девочка, рискнув провести рукой по спине пса. — Как его зовут? 

— Подлец.

Девочка озадаченно глянула на Макса, а потом на обладателя такого странного имени, который сидел возле неё, довольно высунув язык.

— Но это же не очень доброе слово… Ты не любишь своего пёсика? 

— Люблю. 

— А ещё ты кричал на него…

Макс усмехнулся детской непосредственности и скрестил руки на груди. 

— Иногда люди дают странные прозвища тем, кого они любят. А ещё чаще бывают грубыми с теми, кто им дорог. Поймёшь, когда подрастёшь. 

Девочка перевела взгляд на меня. 

— А он почему молчит? 

— Этот дурак не очень общительный. Не может с людьми разговаривать, прикинь. 

Девочка задумалась и, ещё раз посмотрев на меня, спросила:

— А на него ты тоже ругаешься, потому что любишь? 

Макс замялся. Я ожидал, что он скажет что-нибудь в своём репертуаре, чтобы осадить ребёнка за глупые расспросы, но он не успел ничего сказать, потому что девочка категорично выдала: 

— Не обижай его, если любишь. И не кричи на собачку. 

Макс усмехнулся. Он покосился на меня и, помедлив, тихо произнёс:

— Не буду. 

После того, как мы дождались мать девочки и попрощались с Максом, я ещё на какое-то время задержался в парке, размышляя над произошедшим. Макс уже опаздывал на смену и был вынужден быстро уйти, поэтому ни о чём больше поговорить мы не успели. Но, кажется, мне и не нужно было спрашивать его о чём-то ещё. 

Всё сказанное парнем, когда мы сидели с ним на лавке, не шло у меня из головы, а то, как он повёл себя с маленьким ребёнком, вовсе заставило меня задуматься: в самом деле ли он был человеком, который представлял собой какую-то угрозу?

Как бы то ни было, с того вечера я перестал бояться Макса.