Бездушный манекен с лицом его персонального бога: недостаточно, чтобы молиться. Слишком похожий, чтобы не вспоминать. Мадара отворачивается, чтобы не видеть, но на изнанке век все то же лицо. Истина как на ладони, запрятанная в безоговорочном отрицании.

Он касается пуповины, соединяющей его со статуей Еретика. Раньше этот фарс был не нужен, его жизнь напитывалась чужой непререкаемой волей и негасимым огнем. Что удерживает его от смерти теперь? Страх умереть вне искупления, уйти непрощенным?

Нет.

Слабые тщетные усилия выдумать мир иначе, словно это действительно в силах изменить теперь хоть что-нибудь. Ежедневные пытки фантазией об утерянной дружбе: хотя бы так, но со счастливым концом.