Примечание
Уже несколько дней подряд это в голове. Немного странный уставший Феникс, который просто пытался выбраться, а не уничтожать других.
Хотя уничтожить был бы рад, потому что его заперли(я не помню где конкретно заперли Феникса, но здесь он будет заперт в очень холодном измерении, хуже чем Омега)
Бьянки пила, нет, не так, Бьянки пила. Бьянки-о-Дракон-я-грёбанный-Феникс-который-тёмное-божество-что-никогда-не-будет-пьяным пила. Где-то после пятого перерождения ещё до того как стать человеком, ага, как же, она поняла, что ещё немного и сойдёт с ума. Бьянки, вообще-то её много как обзывали, но она предпочитала зваться Фениксом, так проще, ага, помнила все события, что происходили с ней в той, уже прошлой жизни. Сплошная череда лиц, связей, звенящих и переливающихся её силой, и много чего другого сводило с ума, а попытка от всего этого избавиться или абстрагироваться ничем не помогла. Бьянки не вспоминает, что попытка сжечь все воспоминания принесла в результате совсем другое. Теперь она никогда не сможет ничего забыть, все воспоминания врезаются в память, выжигаются на корке.
Бьянки пытается, она честно пытается, быть обычной, жить как простой человек, связанный с мафией, но иногда она просто теряется и идёт пить, потому что она не выдерживает. У Бьянки всё в порядке, конечно, всё в порядке, Реборн, я в норме, а за словами слышится: убей меня, я не могу, я устала. У Бьянки зелёные глаза, никто, кроме Тсунаёши, не видит как глаза из зелёных превращаются в чистый огонь. Тсунаёши тогда испугался и пробормотал что-то про ёкаев и демонов, у неё розовые волосы, ядовитая кулинария и вообще она – убийца. А Бьянки смеётся, сгорая где-то в Кокуе-лэнде, а потом воскресая из пепла, пытаясь протолкнуть в лёгкие воздух, но тот слишком горячий для человеческого тела.
Бьянки старается не использовать пламя, Бьянки знает, что она грёбанное бесконечное пламя, что вечно умирает и воскресает. У Бьянки с собой пистолеты, кинжалы и отравленная кулинария, которую она всегда использует, пряча то, что может убивать по-другому. Бьянки совершенно плевать на яды, она чёртово тёмное божество, которое когда-то заперли. Бьянки старается не вспоминать о своей тюрьме, потому что там было страшно, больно и слишком холодно. Для неё, огненной птицы, это было смерти подобно, но она смертью обижена, она умереть не может. Тсунаёши не спрашивает, куда она уходит и почему приходит в другой одежде, только глаза его наливаются янтарём, но долго тот смотреть не может. Смертные вообще долго на богов не могут смотреть.
Бьянки в уже несуществующем будущем выглядит всё также, не постарев ни на год. Бьянки, чёрт возьми, сгорает в своём же огне и собирает тело по каждой песчинке пепла, какое тут старение? Тсунаёши с янтарём в глазах смотрит на неё и видит огненный силуэт, но дальше ему не дают смотреть руки Бьянки, чей шёпот проникает прямо в мозг: «Не пытайся смотреть, не то ослепнешь, будет сложно восстановить сгоревшие глаза». Бьянки чувствует, как подступает безумие и старается не обращать на это внимание, ей же не впервые переживать такое.
Бьянки натягивает на лицо ломкую улыбку и вспоминает, как безумие захватывало её в прошлой жизни, а в голове проносится мысль о том, что феи уж больно злые. Бьянки ведь всего лишь хотела освободиться, к тому же она знала, что ей не отдадут так просто Кодексы, а та кукла, что она использовала для достижения цели была простой до невозможности. Кукла исполняла только простейшие приказы, понятно, что она избирала пути силы, хотя можно было просто украсть. Бьянки качает головой на вопросительные взгляды остальных, а сама чуть щурится на солнце, феи сами себя переиграли, она ведь была и всё ещё остаётся тёмным божеством, а Дракон был светлым, ведь без света нет тьмы, а без тьмы нет света. Ей даже интересно чем там всё закончилось?
Бьянки чувствует подступающее перерождение и тихо вздыхает, потому как она явно не сможет свалить отсюда, приспичило же Тсунаёши снять проклятье именно сейчас, впрочем, как и её перерождению наступить так быстро. Бьянки улыбается и отдаёт пламя Урагана на снятие проклятья, чувствуя как её огонь понемногу сжигает тело, начиная с внутренних органов. Что примечательно, такой чувствительной к перерождению она стала в той тюрьме, когда все чувства обострились и это сводило с ума. Бьянки зажмуривается, как же больно, тихий стон срывается с губ, она не может позволить себе кричать, не сейчас, не здесь, она чувствует как огонь лижет тело, как сгорают руки и ноги, а потом и всё тело. Она не обращает внимания на вскрики, всё-таки она стояла почти на краю и не должна была никого задеть, обращается в пепел, чувствуя как начинается возрождение. Снова придётся привыкать к телу, хотя оно будет тем же. Бьянки вдыхает полной грудью холодный воздух, а потом открывает глаза и смотрит на остальных, что наблюдают за ней. Бьянки улыбается, а глаза чуть сияют огнём, отчего все шарахаются. Бьянки смеётся и обращается гигантским фениксом, исчезая в огненной вспышке. Бьянки привыкла не доверять, а вдруг такие же, как феи окажутся? Поэтому Бьянки не больно, не больно, ведь так?