Предел мечтаний

Мир рушился.

Это происходило прямо на его глазах. В тот момент Порш отчётливо видел, как по кусочкам, словно пазлы, рассыпалась реальность. И он, казалось, разрушался тоже. Сначала что-то больно стукнуло по груди, а после ударной волной разнеслось по всему телу. Весь воздух в помещении вдруг исчез, или ему перекрыли к нему доступ. Оглушающе громко понимание происходящего начало биться в голове, эхом разнося лишь одно.

Кинн мёртв.

Он давно позабыл это чувство, но сейчас ощутил так ярко, будто оно и не покидало его никогда. Смесь страха, злобы и отчаяния. Не волновало, кто теперь будет носить кольцо главной семьи и каким будет наказание за то, что не смог сберечь босса. Лишь на секунду задумался, сможет ли ему кто-то простить эту смерть, ведь он сам себе — никогда. Действительно беспокоило то, как ему жить дальше. Сможет ли? Вообще обязан, выбора нет, только со всех сторон окутывала такая пустота, что способен он будет теперь лишь на бессмысленное существование, как пустая оболочка, ведь сердце у него отобрал тот, кого больше нет.

Не верилось и не хотелось верить. Таким нереально это казалось. Не забылось же ещё, как дрожали губы в поцелуе, как он грел в ледяной воде водопада. Не забылась широкая счастливая улыбка вдали от глаз подчинённых. Не забылось, как спину крепко сжимали в прощальных объятиях, как хорошо и тоскливо одновременно было тогда. Если бы Порш только знал, что они действительно самые последние в их жизни, то обнимал бы дольше. Или не отпустил вообще.

Может быть, ему всё это казалось? Галлюцинации. Или сон? Он ещё спит, а как только проснётся, увидит его лицо и снова насладится той радостной улыбкой. Может, они всё ещё вдвоём ночуют в том старом грузовике на утёсе и это лишь ночной кошмар? А может, Порш умер вместе с ним? Наверняка прямо там, под его истекающим кровью телом, а всё это — наказание за то, что не смог уберечь своего господина. Или же это…

Шутка?

Скатать по роже Кхуну хотелось неимоверно, да так, чтобы вынести всю дурь из башки навсегда. Ещё посмел возмущаться из-за грубой реакции, а Пит — отчитать за грубость господину. За этот ехидный тон стоило бы отправить на соседнюю койку, но уже всё было неважно.

Неважно, ведь на его макушке лежала ладонь, одаряя теплом чего-то столь родного. Подушечки пальцев любовно поглаживали кольцо с гербом клана. В палате пахло медикаментами, негромко гудел кондиционер, а на душе был штиль. Никаких тревог, только спокойствие и уют, залечивающие раны после всех тех пережитых событий. Всё было по-настоящему хорошо, и всё потому, что он здесь, рядом с ним, играясь, перебирает пряди его волос и улыбается так же счастливо, прямо как там, в лесу.

— Зачем тогда вернулся?

— Хоть раз делал что-то без причины? — ответил Порш вопросом на вопрос, и Кинн такой ответ засчитал.

Но вообще-то причина была, и была она вполне очевидной. Порш не смог представить, что будет делать со своей мечтой, если в ней не будет Кинна. Стоило только представить, что всё ровно так, как он мечтал, но без Кинна, как охватила жуткая тоска. Бар на частном пляже, в нём Че играет живую музыку, а он готовит напитки и закрывается, когда в стельку пьян. И без Кинна. Он бы исчез из его жизни. С ним бы ушли и все перестрелки, мафиозные разборки, постоянная угроза смерти. Порш смог бы вернуться к брату, перестать врать ему и жить так, как они когда-то хотели. Кинн дал возможность не пачкать руки в крови сильнее, чем было, ведь в отличие от него он ещё мог отмыться от неё. Но Порш не захотел. Даже просто представлять жизнь без него было ужасно.

Как-то внезапно пришло осознание, что в этой казавшейся когда-то идеальной жизни он не будет счастлив. Без Кинна счастья не будет нигде. Согласиться на предложение для Порша было полным безумием, и даже то грозное «Это приказ, блять!» не смогло заставить бежать дальше в противоположную сторону. Как оказалось, не зря. Возможно, однажды пожалеет, что не сбежал. Наверное, когда будет умирать с дыркой от пули на службе у главной семьи, тогда и пожалеет, но сейчас Порш был уверен, что сделал правильный выбор, даже если прямо сейчас придётся умереть за своего господина.

Где теперь был предел мечтаний, если не в собственном баре, Порш не знал. Где-то, где, пожалуй, он смог бы оплатить обучение Че и быть уверенным, что младший брат ни в чём не нуждается, а он сам счастлив с Кинном. О чём-то великом думать не хотелось, ведь прямо сейчас, лёжа на этой кровати, Порш ощущал себя так прекрасно, будто уже достиг всего, о чём только мог мечтать.

— Я рад, что ты в порядке, — произнёс тихо Порш. Сердце всё ещё не сбавило темп, продолжая бешено долбиться после неудачной шутки.

Порш не видел, но знал, что Кинн улыбался. Чувствовал это по тому, как он нежно гладил по голове.

— Благодаря тебе, — так же негромко прозвучал ответ и выглядел чем-то вроде благодарности.

Но Порш был не согласен. Понимал, что бессмысленно в этой ситуации искать виноватых. Если бы Кинн не родился в этой семье или хотя бы стал жить, как его младший брат, то явно был бы целее и не лежал здесь с огнестрельным ранением. Только способно ли это заглушить чувство вины? Если бы Порш не повёлся и остался бы с ним до конца, то Кинн точно так же остался бы невредим. А если бы не все эти детские обиды, то и вообще никакие мудилы не запихали бы их в грузовик и не увезли в жопу географии.

Впрочем… Он здесь, жив и скоро будет здоров. В подтверждение даже была его ладонь, тёплая и такая родная, Порш никак не мог перестать её целовать. Так радовался по-детски тому, что Кинн позволял лежать на нём и подставлялся под касания его пальцев на щеках, лбу, волосах.

— Порш… — позвал негромко, и, Боже, так его имя мог произносить только он. — Поцелуй меня.

От такого Порш отказаться точно не мог.

Почти невесомо, чтобы ни в коем случае не причинить даже самую мелкую боль, он поднял голову с такого удобного торса. Всё лицо в ссадинах, но от того не менее прекрасное, только щемило что-то неприятное в груди от такого его вида. Кинн осторожно коснулся пальцами его раскрасневшейся от ран кожи, как бы напоминая, что сам выглядел не лучше, и, кончая с этими сожалениями, сам подался вперёд за своим поцелуем.

Интересно, мог ли хоть кто-нибудь из подчинённых главной семьи знать, сколько трепета в свои поцелуи мог вкладывать их мафиозный босс? Те, кто был убит по его приказу или его же рукой, могли догадываться, каким нежным он мог быть? Был ли Кинн так ласков хоть с одним из тех, с кем спал? То, как невинно он целовал сейчас и гладил за ухом, говорил, что такой он только с ним одним. Это всё только для Порша.

Кинн оглаживал щёки, спускался на шею и даже находил в себе силы сжимать волосы на затылке. Порш такую роскошь себе позволить не мог. Ему дышать-то страшно было — только бы не навредить ещё больше. А большего хотелось просто жутко. Содрать с него больничную рубашку и целовать-целовать-целовать…

— Не бойся, — шепнул Кинн. Прозвучало, как карт-бланш, и даже если это он и был, смелости прибавилось не так много.

Порш снова сорвал с губ поцелуй, но уже наглее, и всё же не сдержался — запрокинул его голову и впился так, будто вновь им придётся попрощаться.

В этом поцелуе было все. Все их извинения и благодарности, все несказанные вслух слова. В нём изливались все чувства, что накопились внутри за те дни в лесу и те дни, что были раньше. Им они стирали остатки старых обид и говорили друг другу, как счастливы быть вместе здесь и сейчас. Оба живые, почти здоровые и с глазами, горящими от любви.

— Тебе точно не больно? — снова побеспокоился Порш.

— Нет, — успокоил Кинн, потянулся за поцелуем, но не получил его.

Цепочкой коротких поцелуев Порш спустился с его лица на шею, едва сдерживая себя, чтобы к мелким ранам не добавить ещё один след. Его запах сводил с ума, а жар тела срывал окончательно. Порш стягивал рубашку и целовал плечи, ключицы и даже осторожно касался губами бинтов, чтобы ни один участок кожи не остался нетронутым.

Нужно было больше, сильнее, как в их прошлый раз. Хотелось снова перейти черту. И перешёл бы, если бы не сдерживал страх навредить. Кинн — поистине настоящий подарок судьбы, и теперь он будет беречь его ещё сильнее. Отныне Порш станет относиться к работе ответственнее, ведь он снова стал телохранителем, но уже оберегал не второго сына главной семьи, а своё самое ценное сокровище.

Всего того, что давал ему Кинн, не давал ни один его прошлый партнёр. И дело было даже не в сексе. Никто из тех, с кем Поршу доводилось встречаться, не спал с пистолетом и не брал его с собой на встречи с должниками, но именно Кинн принёс ему тот уют и тепло, за которым так охотятся многие люди. С Кинном было хорошо. Да и даже секс был улётным, не таким, как с бывшими. И этот поцелуй, и все предыдущие, особенные. Порш впервые начал понимать, о каких бабочках в животе все говорят, целуясь с ним.

Внутри всё взрывалось. Отпускать его не хотелось, только бы навсегда застрять в этом моменте и целовать его, пока губы от усталости не онемеют. Желание было запредельным, и только слабый стон в поцелуй привёл в чувства. Он был вполне знакомым и вовсе не от боли, но продолжать Порш не мог.

— Нужно остановиться, — пробормотал во влажные губы.

Кинн улыбнулся и молчаливо согласился.

— Спать ложись.

Последний раз мазнув губами по щеке, Порш улёгся рядом на подушку.

— А если утром войдёт кто-то? — поинтересовался.

— Скажем, что мой бравый телохранитель испугался монстра под кроватью и примчался спать ко мне под бок, — ответил Кинн.

— Чего? — возмутился Порш. — А может, это господин Кинн один в темноте спать побоялся?

— И с чего ты решил, что из нас двоих поверят тебе, а? — полюбопытствовал он и рассмеялся.

Пробормотав какое-то ругательство, Порш повыше натянул одеяло и решил не думать больше об этой проблеме.

— Спокойной ночи, Порш.

Вдруг ощутив голову у себя на плече, он почувствовал, как по телу разлилось приятное тепло от его близости, а ноздри защекотал любимый запах.

— Спокойной ночи.

Пожалуй, это и был предел его новых мечтаний.