Твой Меч и Щит

   Натали предпочла бы быть похороненной в бесконечных часах самой нудной, самой утомительной, самой затратной по времени и бесполезной бумажной работы, чем провести ещё одну минуту, сидя в столовой рядом с Амели Грэм де Ванили. Достаточно мучительно было слушать её наиграно-весёлый тон, который звучал так, будто она разговаривает с ребёнком — иронично, учитывая, что в Лондоне ни один ребёнок добровольно не стал бы слушать ничего, что она бы рискнула сказать подобным образом. И, что ещё хуже, Амели прямо сейчас пыталась этим самым тоном заставить Натали говорить о собственной жизни. Как будто ассистент Габриэля был для неё чем-то большим, чем просто прислуга или случайная вешалка для одежды. Амели тыкала и поддевала вопросами, на которые Габриэль не ответил бы никому, даже тем, кто ему гораздо более симпатичен. Натали была почти уверена, что каждый раз желает разбить голову Амели об стол, но чудом сдерживалась и невозмутимо уклонялась от ответа, игнорируя вибрацию телефона в кармане — новости о нападении Акумы, происходящем прямо в этот момент, от которого она должна была непременно отвлечь Амели, хотя, кажется, та могла отвлечься и сама.

— Не могу поверить! — воскликнула Амели, когда ей не удалось заставить Натали рассказать хотя бы легкомысленную сплетню о делах Габриэля. — Ты работаешь на Габриэля почти столько же, сколько я его знаю! Сколько лет прошло, десять, двенадцать?

Натали знала, что обсуждать Габриэля, пока он находится в логове, всё равно, что сказать ему всё, что думаешь, лично, однако она нацепила на лицо вежливую улыбку и ответила:

— Одиннадцать.

— Ух ты! Больше десяти лет с этим человеком? Сочувствую. — Амели рассмеялась. Её смех похожий на звонкий пронзительный звонок заставил желать забить ржавые гвозди в собственные уши, чтобы никогда больше не слышать этого. Амели с трудом подавила смех и продолжила, по-прежнему изгибая губы в улыбке, — Я шучу, конечно. Мы с Габриэлем, может быть, и не лучшие друзья, но я уверена, что легко сработалась бы с ним. С таким прекрасным бизнесменом. Феликс очень восхищался своим дядей, когда был маленький, но всё изменилось… в последний год.

— Да, — отстранённо пробормотала Натали, барабаня ногтями по столу.

— Только я понимаю, почему он понравился моей сестре. Он трудолюбивый, преданный и верный. Эмили ценила таких людей, тех, кто будет рядом с ней, несмотря ни на что.

Натали стиснула зубы. Весь разговор был в целом чрезвычайно неприятным, но взгляд Амели недобро блеснул, и Натали поняла, что сейчас будет ещё хуже. Она отчаянно мечтала о том, чтобы бой Габриэля был безжалостно коротким, пытаясь найти реакцию, достойную замечания Амели. Однако такой реакции не нашлось, и Натали просто кивнула.

Лицо Амели совсем не меняется, не меняется и взгляд, когда она говорит:

— Трудно поверить, что она ушла.

— Мадам Агрест? — уточняет Натали.

— Габриэль был в полном отчаянии, не так ли? Он никогда не казался человеком, который легко справляется с переменами.

— Ну, он… — Натали пытается подобрать слова, наблюдая, как Амели отворачивается, и свет из окна призрачным бликом отражается в её зелёных глазах. — У него есть надежда…

— Что она снова войдёт в дверь, сформировавшись из воздуха? — усмехнулась Амели. — Что ж, это очень мило с его стороны, но, несмотря на мои слова о том, что Эмили нравится в мужчинах, это будет действовать только до тех пор, пока она сама находится рядом.

Натали подозрительно прищурилась и чуть подалась вперёд, делая тон своего голоса вкрадчивым и почти ехидным:

— Простите, но я нахожу, что вы слишком легкомысленно относитесь к человеку, упоминание которого все в этом доме воспринимают весьма чувствительно. Я ожидала, что вы будете гораздо больше беспокоиться о своей сестре.

Лицо Амели приобрело дерзкое выражение, и она тоже чуть склонилась над столом, почти повторяя позу собеседницы.

— Ну, конечно, я была опустошена, узнав, что случилось с моей дорогой сестрой, но нужно продолжать жить. Разве эту трагедию можно исправить? Разве на неё можно повлиять? — Амели вдруг резко выпрямилась и вздохнула, становясь почти растроганной. — Ладно, теперь я буду менее прямолинейна. Прошу меня извинить, мадмуазель Санкёр, я понятия не имела, что ты тоже заботишься об Эмили, особенно учитывая ваше соглашение с Габриэлем.

Натали повторила её движение, выпрямилась, но так, словно по её позвоночнику только что провели холодным пальцем.

— Что?

— О, умоляю, — на этот раз Амели ухмыльнулась не просто дерзко, а коварно, с откровенной насмешкой, — не думаешь же ты, будто я настолько глупа, чтобы не понять, что быть просто помощницей неудовлетворительно для женщины твоих достоинств? Ты была ужасно изворотлива, мадмуазель Санкёр, отвечая на мои вопросы сегодня, особенно на те, что касаются личных планов на жизнь. Я уже всё поняла, — Амели потянулась к кружке с чаем, к которой не прикасалась с начала разговора, и сделала большой глоток, не разрывая зрительного контакта. За несколько долгих секунд она даже не моргнула.

Впрочем, Натали тоже не уступила ей.

— Вы ошибаетесь. Я вполне довольна работой помощника месье Агреста. Ваше заявление, предполагающее обратное, всего лишь ваши личные догадки, не более, — тон Натали оставался спокойным, но нельзя было не ощутить яд, что скользил в подтексте этих слов. Она чувствовала, как чаша её терпения переполняется по мере того, насколько затягивается этот разговор, но пока Акума была в городе, Натали не могла себе позволить оставить Амели на произвол судьбы. Последнее, что нужно было Габриэлю сейчас — это Амели, сующая нос не в своё дело.

— Ты говоришь так серьёзно. Будь здесь любой другой, ты бы просто ушла от темы, но… — настаивала Амели.

— Я этого и хочу, — просто сказала Натали.

Однако, Амели, кажется, вовсе не ждала её ответа, она продолжила, будто её и не прерывали.

— … но я же не любой другой, не так ли? — Амели приоткрыла ротик и задумчиво потрогала кончиком языка верхние зубы, улыбнулась, — Честно говоря, я шокирована отсутствием сплетен о вас двоих. Габриэль всегда был так замкнут и аскетичен, но в последний год стал особенно закрыт. Феликс говорил, что даже Адриан не может вытянуть его на общение… Никто не может общаться с ним, кроме тебя… — Амели склонила голову, и прядь светлых волос скользнула ей на лицо, — Ты, Натали, единственный человек, кто может быть рядом с ним и кому он это позволяет. Все эти часы… проведённые наедине… нужно быть идиотом, чтобы не понять, что происходит.

Натали ощутила, как ярость закипает в ней.

— Между мной и Габриэлем… месье Агрестом ничего нет! — она отчеканила каждое слово и добавила, — И это окончательно и неизменно.

Амели усмехнулась.

— Я могла бы оставить свои догадки при себе, если бы не видела, как вы общались сегодня днём. О, мадмуазель Санкёр, ты хотя бы отдаёшь себе отчёт, как смотришь на этого мужчину? Если ты не хочешь, чтобы я делала поспешные выводы, не нужно делать причину этих выводов столь очевидной.

Лицо Натали вспыхнуло, она почувствовала себя смущённой и униженной одновременно, но тут же собралась с силами и ледяным тоном высказалась:

— А почему вы, мадам Грэм де Ванили, так этим обеспокоены? Разве не естественно, что два человека, объединённые общим делом, так или иначе проникают сочувствием друг к другу и стараются помочь и эмоционально в том числе? Вы ведёте себя так, будто этого стоит стыдиться!

Амели потягивала чай, показательно равнодушно выслушивая эту колкость, затем откинулась на спинку стула, опустила тёмные ресницы и задержала взгляд на кружке на некоторое время, прежде чем сказать:

— Я, конечно, надеюсь, что тебе нечего стыдиться, — это прозвучало с напускным, почти издевательским сочувствием, — Было бы ужасно, если б это было на самом деле, а ты не хотела бы, чтобы люди об этом узнали, потому что… — она резко смолкла и вскинула взгляд, впиваясь им в распахнутые глаза Натали, — он смущается рядом с тобой как мальчишка, а ты, явно веря его болтовне, не видишь этого!

Телефон загудел снова. Натали, разбитая в прах этим заявлением, едва замечает его. Она сгорает от гнева, стыда и удивления и задерживает дыхание на миг, чтобы голос не дрожал, но Амели видит, она видит всё и продолжает говорить прежде, чем Натали успевает ответить.

— О, вот оно что… я права? Мне так жаль…

— А-ме-ли!.. — голос Натали срывается от гнева и безысходности и совсем теряется, когда Амели берёт её за руку через стол.

— Всё будет хорошо, дорогая, просто не принимай его слова близко к сердцу. Этого и следовало ожидать, учитывая, какой была его первая жена, — Амели покосилась на семейный портрет Агрестов, — Если ему действительно не всё равно, он избавиться от своих предрассудков и сделает шаг навстречу, а если не сделает… что ж, по крайней мере, это худшее, что может случится, ведь так?

Натали не поднимала взгляда. Оцепеневшая, она не могла пошевелиться долгие десятки секунд, прежде чем отдёрнула руку и сорвалась с места. Только когда дверь хлопнула за её спиной, она отдалённо почувствовала укол вины, что не смогла отвлечь Амели и оттянуть время до конца… до того момента, пока Акума не вернётся. Но вина оказалась столь мимолётна, что всплеск эмоций от этого разговора поглотил её сиюминутно. Натали кое-как добрела до ванной и закрылась там, включила воду, опираясь руками на раковину и, наконец, взглянула в зеркало.

«Прямо сейчас я стала бы лёгкой жертвой для Акумы», — усмехнулась она про себя.

Натали некоторое время постояла над раковиной, затем, будто что-то вспомнив, взяла телефон и снова посмотрела на новости. Об окончании боя не было ни слова, только о том, что место сражения перенеслось на другой конец города. Похоже, пока было ещё далеко до разрешения ситуации, и Натали это расстроило, сердце её сжалось в тиски от неуверенности и предчувствия. Ей следовало вернуться, но это последнее, что она хотела бы делать — видеть эту Амели, эту невыносимую женщину — однако Натали обещала Габриэлю, и она усилием воли взяла себя в руки и снова пошла в столовую. 

Амели не испытывала неловкость в разговоре о чём-то, что для Натали было более чем личным, и эта её эгоистичная снисходительность и мнимое покровительство старшей сестры… Если и была какая-то надежда на победу, то эта надежда зиждилась на безразличии, на полной отстранённости от эмоций. Чтобы играть в игру Амели, Натали должна была помнить, что ЭТО именно игра, извращённое развлечение, основанное на хитрой стратегии и полном отсутствии ответственности за последствия. Натали дошла до двери, успокоила дыхание и расправила блузку под воротником-стойкой её тёмно-синего пиджака.

— Мадам Грэм де Ванили? — осторожно произнесла она в открытую дверь и вошла.

Столовая ответила абсолютным молчанием. Амели не было. С губ Натали слетело непозволительное ругательство.

— Где же ты? — прошептала она сквозь зубы.

Предчувствие послало в сердце целый пучок разнообразных тревог. Натали сделала несколько шагов к столу и заметила телефон Амели, до этого прятавшийся за кружкой. Она осмотрела комнату с опаской, но в следующую секунду уверенно преодолела оставшееся расстояние до стола и разблокировала телефон. Без пароля. На экране загорелась фотография Феликса и Амели, обнимающей сына за плечи, а на пальце красуется серебряное кольцо. Украденное серебряное кольцо, которое она не стыдится показывать. Снова предчувствие и снова тревога. В последний раз, когда Амели вошла в этот дом, она вошла с недобрыми намерениями. Неужели и сейчас?..

Внезапно, страстно желая почувствовать себя уверенней, почувствовать себя под защитой, Натали вылетает из столовой и буквально врывается в кабинет, чтобы взять талисман Павлина и хотя бы так защитить себя от угнетающего состояния. Дверь распахивается её нервным движением, бумаги разлетаются в разные стороны, и Натали, бросив короткий взгляд на кабинет, ловит себя на мысли, что неплохо бы убраться здесь, прежде чем замечает… <i>сюда кто-то приходил</i>. Кто-то был у стола, на котором лежали вещи, касающиеся не только бренда Габриэль, но и… Натали поспешно обошла стол, открыла шкафчик в котором пряталась сумка с важными документами, и стала судорожно перебирать многочисленные кармашки, пока не нашла тот, что с пометкой «<b>доп.материалы</b>», опустила руку в самую глубину, чтобы взять талисман, но… рука скользнула по дну сумки… раз, другой… его нет. <i>Чудесного Павлина нет. Его <b>НЕТ</b></i>! Ещё минуту всё существо Натали старательно отрицает факт случившегося, сердце отказывается верить. Она ищет ещё и ещё, потом кидает сумку, хлопком закрывает шкафчик и с силой сбрасывает всё со стола… Скрепки, карандаши и ручки летят со звоном и стуком по полу.

— НЕТ! — испуг, опустошение, страх настигают её. Она снова хватает сумку и вытряхивает оттуда всё содержимое, но талисмана нет. По-прежнему нет. Натали выбрасывает вещи на пол, не замечая ломает она их или портит — ей всё равно, что это за вещи, если они не выглядят синими и блестящими. Остатки содержимого сумки падают на пол как приговор, забирая последнюю крупицу надежды. Натали смотрит на пустую сумку, не ощущая как полыхают её щёки, не зная, что в глубине глаз проскальзывает почти безумный блеск. Она смотрит в сумку, желая, чтобы та поглотила её целиком, лишь бы не признавать факт собственного провала, лишь бы не заставлять себя думать о том, как мир медленно рушится под её ногами. Если б можно было свернуться калачиком внутри этой сумки, заняв место содержимого, которое должно было там быть, она бы немедленно сделала это…

Сумка внезапно обожгла её пальцы, и она невольно выпустила её. Не было смысла больше отрицать, на все её вопросы был один однозначный ответ. Она не могла найти Амели, потому что та, каким-то образом узнав, где лежит талисман, взяла его, и теперь не желает, чтобы её нашли.

— Габриэль, — шёпот срывается с губ Натали, шёпот обречённый и виноватый, заставляя её вздрогнуть.

На негнущихся ногах она медленно подходит к портрету Эмили и едва вспоминает, как именно должны быть расположены её пальцы. Взгляд Эмили всегда такой тёплый и прямой, сейчас смотрит с обвинением и укором… Натали с трудом вдавливает нужную комбинацию кнопок…

За миг до остановки лифта, Натали чувствует, как её желудок скручивает приступом страха, и она едва не теряет сознание, когда Бражник, мгновение спустя, тихо спрашивает:

— Что случилось?

Он стоит у окна, не оборачиваясь, и увлечённо смотрит на город. Она идёт к нему и останавливается слишком далеко, словно боится обжечься, если подойдёт ближе.

— В битве я ощущаю кого-то нового, кого-то, кроме героев, кто мешает моим планам, но я не вижу ясно… — продолжает он, игнорируя её молчание, — И я полагаю, что, раз ты здесь, есть нечто, что уже знаешь ты, и чего пока не знаю я, — он встаёт к ней в пол-оборота и спрашивает ещё, — Надеюсь, ты нашла предлог, чтобы отвлечь Амели в свое отсутствие?

Натали кажется, что она стоит на ветру, и её вот-вот сдует и впечатает в стену, внезапно захотелось стать маленькой, незаметной, вцепиться в землю крепкими корнями и уснуть. Бражник, не услышав ответа, наконец, поворачивается к ней полностью, и сейчас он вполне похож на этот ветер, который может сдуть её.

— Натали? — сталь и холодность его взгляда смягчаются заботой, и в данной ситуации это почти невыносимо для неё. Она чувствует жжение в глазах и переводит взгляд в пол, сдерживая выступившие слёзы.

Он напрягается, тепло во взгляде сменяется обеспокоенностью.

— Ты ранена? — спрашивает он слишком мягко, шокируя её, — ты ведь не заболела снова, не так ли?

— Я не…

— Сядь, — приказывает Бражник, — Я сделаю всё сам. Отдохни.

— Амели украла талисман Павлина, — выдыхает она, не в состоянии больше терпеть. Натали закрывает глаза, словно ожидает удара, — Я не смогла, месье… я оставила её одну, и она… взяла талисман. Её и Феликса нигде нет. Я предполагаю, что в битву вступил кто-то из них.

Бражник не отвечает. Он отступает на шаг, она боится посмотреть на него. Он стоит ещё мгновение, потом отходит и начинает мерить шагами комнату, пока она ожидает своей участи. В какой-то момент Бражник издаёт яростное восклицание, похожее то ли на рык, то ли на нецензурное неразборчивое выражение и с силой бросает трость в стену. Натали подпрыгивает от грохота и шарахается в сторону, но его ярость ничто, по сравнению с разочарованием, которое наверняка последует за этим…

— Я снова позволяю этой гадкой женщине охотиться на мои эмоции! — выкрикивает он, — Сколько раз эта тварь будет использовать имя Эмили, чтобы воззвать ко мне?!

К удивлению Натали, Бражник полностью игнорирует её вину в этом высказывании. Его гнев спадает столь же быстро, сколь появляется, и он удручённо произносит.

— Я не должен был позволять этой женщине возвращаться в мой дом, — Бражник поднимает трость, отряхивает с неё пыль и замолкает.

Сочувствие Натали простирается дальше, чем её чувство самосохранения.

— Она мастер манипуляции, месье. Вина в равной степени лежит и на мне, она знала, куда давить, чтобы я не выдержала…

Раздражение снова слегка омрачает его лицо, но этого достаточно, чтобы вызвать у Натали новую волну вины. Борясь со вспыхнувшим румянцем на щеках, она страстно желает, чтобы он обрушил на неё весь свой гнев, вместо того, чтобы пронизывать таким вот взглядом.

— Я удивляюсь тебе, Натали, — продолжает он, отвлекаясь на маску, мигнувшую фиолетовым светом, и оттого его голос звучит отстранённо и без эмоций. Зато его губы тут же кривятся в оскале.

— Месье? — настороженно спрашивает Натали.

Он жестом призывает подождать и говорит, обращаясь к кому-то на поле битвы.

— Возможно, ты подкараулила мою акуму, но ты не ровня мне, Гера. Или следует называть тебя, Амели? — уголки его рта приподнимаются в новой хищной ухмылке. — Ты более предсказуема, чем думаешь, дорогая. Не стоит возлагать на себя слишком большую ответственность и всерьёз считать, что ты можешь одержать верх! — он ещё слушает несколько мгновений, прежде чем улыбка сползает с его лица, а маска мигает фиолетовым и исчезает.

Бражник поворачивается к Натали, поправляя рукава идеально сидящего фрака, щурит глаза с любопытством.

— Итак, Натали, как ей удалось вывести тебя из себя? Даже я не в силах предположить, что могло пошатнуть твоё душевное равновесие?

Натали борется за то, чтобы сохранить маску холодного безразличия, пока ищет ответ, который не выдаст её. Очевидно, ожидание слишком затянулось, потому что Бражник меняется в лице и идёт к лифту.

— Куда вы? — удивляется Натали.

— Амели бросила мне вызов, и я намерен ответить на него, — бросает он, даже не оборачиваясь.

— Месье, подождите! — Натали срывается к нему, в попытке остановить, но натыкается на взгляд и останавливается сама, неловко поясняя свой порыв, — Вы уверены, что это разумно? Это может быть ловушка!

— Вероятнее всего так и есть, но у меня нет выбора, — огрызается он, — Если я не перехвачу её, она придёт сюда и обе наши личности будут раскрыты.

— Нет! Я не позволю вам пойти туда без плана, без подготовки! — восклицает Натали, и смягчается, почти умоляя, — Пожалуйста, позвольте мне помочь.

Он хмыкает и возражает.

— Интересно, как? С помощью чего? Ты уже потеряла талисман и теперь ничего не сможешь сделать. Оставайся здесь! — несмотря на суть самих слов, его голос звучит не язвительно, а устало. Тем не менее, Натали чувствует себя так, словно её ударили по лицу, и она может только моргнуть, чтобы избавиться от стыда и боли, когда лифт увозит Бражника вниз, оставляя её одну.

На мгновение это заставляет её застыть на месте, в логове, пока в её голове снова и снова проносятся эти слова и выражение его лица. Затем она представляет, как он выходит из дома, направляясь на встречу со своим противником, который появился из-за неё, из-за её неумения справляться со своими чувствами. Она не достойна этой должности, не достойна быть рядом с ним. Она сплошное разочарование. Чувство вины камнем опускается на сердце, мысли лихорадочно суетятся в поисках решения, но его нет… нет, и всё, что Натали сейчас может, это отринуть своё отчаяние и призвать на помощь остатки надежды на то, что Бражник не пострадает от монстра, которого она сама и освободила.

Она больше не теряет ни минуты. Возвращается в кабинет и немедленно включает новости, раздражаясь из-за того, что трансляция первые несколько секунд тормозит. Когда, наконец, изображение становится чётким, она видит Леди Баг и Кота Нуара, которые сражаются уже с созданным сентимонстром. Натали невольно пробирает дрожь. Сентимонстр — это довольно отвратительное подобие Тифона с телом змеи, шириной со ствол дерева, и серо-зелёной чешуёй, пульсирующей при каждом движении. Его голова похожа на нечто среднее между головой человека и головой дракона, лицо искажено постоянной гримасой, уродливой и злобной, с парой чёрных рогов на лбу. За спиной у чудовища жилистые полупрозрачные крылья, а длинные когти на лапах яростно рассекают воздух над парой героев, которым удаётся ускользнуть лишь благодаря юркому Йо-Йо Леди Баг.

Тифон улавливает их движения, нападает, и герои улетают в ворох собранных осенних листьев, зацепив по дороге какое-то дерево и основательно поломав ветви. Натали сжимает пальцы на планшете и приближает лицо к экрану, чтобы подробнее разглядеть черты той, кто управляет этим кошмаром. По сравнению с Тифоном, Амели, а точнее Гера, выглядит ангелом. Она сияет на солнце гладкой льдисто-голубой кожей, пронзительный взгляд, и слои богато украшенных золотых, сапфировых и изумрудных украшений, окольцовывающих её шею и руки. Корона сидит чуть косо, дерзко и игриво на локонах цвета индиго, а платье, которое почти ничего не скрывает, из тёмно-синей и зелёной ткани, складками лежит на бёдрах, а затем струится вниз, словно шифон на ветру, позволяя её ногам свободно двигаться, что необходимо для битвы.

Сердце Натали бешено колотится в груди. Гера, действительно похожа на живую богиню, но её злобная ухмылка портит весь образ. Леди Баг и Кот Нуар возвращаются на поле боя, Тифон снова нападает на них, в то время как Гера стоит на краю крыши, расправив плечи, и осторожно размахивает веером перед лицом, наблюдая за происходящим. Голос Надьи Шамак за кадром звучит отрывисто и удивлённо:

«Этот новый злодей-Павлин выступает врагом и Бражнику и героям. В настоящее время неизвестно, как она приобрела талисман Павлина и какое имеет отношение к предыдущему владельцу талисмана, Маюре.»

— Отношение ко мне… — цедит Натали сквозь зубы, — только если ад замёрзнет!

«Она бросает вызов Бражнику</i>», — восклицает Надья, — «<i>и просит без всяких объяснений кольцо. Мы не знаем, имеет ли она в виду другой талисман или что-то другое, совершенно с этим не связанное, но… Вот он! Бражник уже прибыл на место боя!»

Камера поворачивается. Бражник появляется на крыше, отзывая поверженную Акуму. Он пылает гневом и, кажется, готов броситься на Геру, но вдруг поднимает на неё взгляд, и замирает. Трость едва не выпадает из его рук. Натали уверена, под маской он бледен как мертвец.

«Здравствуй, Бражник!» — Гера складывает веер и проводит рукой по лицу, демонстрируя драгоценности, украшающие её костюм, — «Тебе нравится, как я выгляжу? Я разработала этот образ, учитывая твои предпочтения».

Бражник отшатывается, в глазах призрачно мерцает огонёк паники, когда он полностью оценивает её внешний вид. Даже с расстояния камеры, направленной на них, видно ужас, который он испытывает. Бражник что-то бормочет, но Натали не слышит ничего и не понимает, что происходит, пока на дерзкий смех Амели, Бражник не выкрикивает:

«Как ты смеешь!»

Тогда Натали понимает всё — ей достаточно отвести взгляд от экрана и взглянуть на картину напротив, чтобы понять: Амели выглядит сейчас точно так же, как Эмили в момент использования талисмана Павлина.

У Натали кровь стынет в жилах. Сначала она слишком потрясена, чтобы прийти в ужас. Гера поднимает руку, и Тифон, который в течение всего разговора колотил Леди Баг и Кота Нуара, поворачивает своё отвратительное лицо в её сторону:

«Знаешь, дорогой, я бы с удовольствием поболтала с тобой об этом, но мне пора вернуть половину, которую ты мне должен».— произносит Гера, и прежде чем Бражник успевает ответить, поднимается в воздух, заставляя сентимонстра атаковать.

Тифон бросается вперёд, выпуская клубы дыма из ноздрей, огромные крылья бьются в воздухе и поднимают его уродливое тело. Натали ахает, страх заставляет её сердце заледенеть и перестать биться в предчувствии, когда Бражник колеблется, не успевая избежать удара сентимонстра. Змеиный хвост Тифона проносится со свистом и отбрасывает Бражника далеко за пределы кадра. Гера вступает в бой с героями на крыше соседнего здания, она не перестаёт улыбаться. Для Натали теперь совершенно очевидно, что Амели намеревалась это сделать с самого начала. Амели знала, что это выведет Бражника из равновесия, что вид его ушедшей жены затуманит его разум. Натали впервые испытывает столь сильное желание кого-нибудь убить. Она наблюдает за битвой, прижав ладонь к губам, не замечая, что жгучие слёзы собираются у неё на ресницах. Бражник едва держится без той чистой злобы, которая раньше питала его в сражениях, он опустошён и раздавлен духовно, и он в шаге от того, чтобы быть раздавленным физически. Натали буквально ощущает его ярость, страх, отчаяние и боль, она видит это по его взгляду, по тому, как он пропускает удары… Комментарии Надьи звучат глухо и отдалённо… Камера переводит внимание на Леди Баг и Кота Нуара. Они справляются с Герой, но ей помогает Тифон, оттесняющий Бражника к ним. Герои слишком увлечены, чтобы заметить, где идёт бой, но Натали уже знает.

Телевидение начинает транслировать обе стороны боя, разделив экран. Натали, отшатнувшись, обессилено падает в кресло, когда Тифон вонзает свои когти в Бражника, который в последней попытке защититься извлекает из трости рапиру, чтобы остановить лапу существа, но Тифон встречает противодействие без особых препятствий и почти выбивает оружие из его руки. Один коготь срывает маску Бражника сбоку, обнажая кожу вокруг его левого глаза, кровь тонкой струйкой сочиться со лба по лицу. Натали едва ли понимает, что кричит в этот момент и прижимает руки к губам, а затем отмахивается, не находя в себе сил смотреть дальше.

Тем временем Гера сбивает летящее Йо-Йо Божьей Коровки взмахом своего веера — ткань её прекрасного костюма при этом эффектно развивается, а затем отступает в сторону Тифона и Бражника. Натали не в порядке. Она хочет выключить планшет. Она хочет разбить экран вдребезги, просто чтобы избавить себя от виноватого взгляда своего отражения в темноте. Но она продолжает наблюдать, как Тифон издаёт чудовищный визг и одним взмахом крыла сбрасывает Бражника вниз.

Гера набирает силу. Они близко к особняку, так близко, что, если бы Натали повернулась лицом к окну, она могла бы увидеть, как они приближаются. Она сухо сглатывает и решает не смотреть, не желая знать, кажется ли эта драка вживую хуже, чем на экране. Гера рявкает приказ, который Натали не может разобрать, но по телу пробегает волна ужаса, когда Тифон поворачивает голову, глубоко вздыхает и выпускает яркий поток свернувшегося оранжевого пламени изо рта, который брызжет в направлении героев, чтобы держать их на расстоянии. Даже Надья теряет дар речи от этого зрелища. Затем Тифон ныряет вниз, к распластавшемуся на земле Бражнику, хватает его огромными когтями и уносит. 

Натали трясёт. 

Она не в состоянии оценивать ситуацию. Сначала она впадает в панику от того, что Тифон сорвёт талисман с груди Бражника и откроет его личность сотням тысяч людей, наблюдающих за этой трансляцией, но затем Натали осознаёт, куда именно летит сентимонстр, что он подлетает всё ближе и ближе к особняку, так, что теперь весь особняк Агрестов виден в кадре.

Натали, наконец, поворачивается к окну, и делает это как раз в тот момент, когда Тифон выпускает Бражника из когтей. Она закрывает глаза и снова вздрагивает, когда Бражника швыряют в сторону дома ударом змеиного хвоста. И вскрикивает, когда он влетает в окно фойе вместе с осколками стекла и камня. Звук падающего тела и предметов молотом звучат у неё в голове, а затем наступает тишина, нарушаемая лишь ударами её собственного сердца.

Тифон кружит над особняком, отбрасывая зловещую тень на пол во время пролёта над окном. Только когда его тень третий раз показывается за разбитой рамой окна, Натали приходит в себя и решает действовать, чтобы предотвратить ещё больший ущерб. Она несётся к двери и замирает на пороге открыв её, а затем идёт очень осторожно, почти невесомо.

Падение Бражника разрушительно. 

Стекло разбитого окна хрустит под каблуками Натали, глядя на нее снизу вверх, словно сверкающие любопытные глаза. Хуже, однако то, что в результате столкновения было разрушено не только стекло, но и часть стены. Она находит Бражника не на лестнице, а в ней — мрамор расколот силой его падения и удерживает его тело как открытый гроб. Она молится, чтобы это не было местом его упокоения, но боится худшего. Он лежит так неподвижно, что Натали даже не может сказать, дышит ли он, а разрушения вокруг него наводят на мысль о падении, которое никто не смог бы пережить. Она осторожно обходит его по кругу, слишком напуганная, чтобы приблизиться, если правда окажется чем-то, чего она не вынесет.

— Габриэль? — шепчет она сквозь слёзы. Голос подводит её и срывается.

Секунды проходят без каких-либо признаков жизни. Натали делает неловкий шаг назад — все её движения как у плохо сделанной деревянной куклы — и случайно задевает ногой рапиру Бражника. С неприкрытым почтением она наклоняется и обхватывает пальцами рукоять.

— Н-натали…

Она вскидывает голову, когда слышит этот слабый призыв, и ей кажется, что будь его голос даже совсем неслышным, она бы услышала его с любого расстояния… с любого конца этой чёртовой планеты. Натали смотрит на него во все глаза и неосознанно, с облегчением, произносит:

— Ты жив.

Глаза Бражника расширяются, он смотрит ей за спину и из последних сил, хрипя и кашляя кровью, выдыхает:

— Натали! Берегись!

Она оборачивается, немедленно принимая боевую стойку. Ей не нужен талисман, чтобы защитить себя… Голова Тифона устремляется к ней, зубы клацают, но хватают лишь воздух. Натали успевает ловко увернуться от атаки. Тифон рычит и вытягивает чешуйчатую шею, намереваясь разделаться с ней прямо сейчас. Но он бессилен… он бессилен, потому что Натали защищает не только себя, за её спиной лежит тот… тот, кого она… за её спиной лежит её близкий друг, босс и человек, за которым она пойдёт в огонь и в воду. Её решимость очевидна, она сияет пламенем в её глазах, в её сердце…

Натали меняет позу, принимая оборонительную стойку, когда Тифон снова бросается вниз, ломая стены в попытке просунуть свой торс через разбитое окно. Натали оценивает ситуацию и, отвлекая разъярённое существо небольшими перемещениями, подхватывает рапиру. В какой-то момент, Натали подпрыгивает, разворачивается в воздухе и втыкает остриё в замеченное уязвимое место в чешуе.

Голова Тифона отделяется от тела и падает. Натали уверенно опускается на пол в почти супергеройском приземлении, быстро выравниваясь, а голова чудовища катится по полу и останавливается за полшага до её ног. Тифон пытается встать, неуверенно, неуклюже, но падает, заваливается на бок. Выражение лица Тифона застывает в оскале, достаточно ужасном, чтобы Натали ещё некоторое время сомневалась в своей победе… Она хмуро и уверенно смотрит на распластанное существо до тех пор, пока сдавленный рваный кашель Бражника, не вытаскивает её из этого состояния.

Она оборачивается к нему. Он вытирает струйку крови, скользнувшую с уголка губ, и… улыбается.

— Не двигайся, — предупреждает она, и быстро подходит к нему, зная, что сейчас он попытается встать. Натали забывает об орудии убийства в руках, и когда Бражник смотрит на него, вытирает клинок о свои брюки и протягивает ему. Он натянуто и иронично ухмыляется. Натали не сдаётся и вкладывает рукоять рапиры в его ладонь, зажимая пальцы. Бражник улыбается мягче.

— Это подождет, мне… — он снова хрипло кашляет, рот наполняется кровью, не позволяя закончить фразу.

— Ты можешь встать? — на грани отчаяния спрашивает Натали, едва сдерживая слёзы.

Он горько усмехается, и красные дорожки стекают с его губ по подбородку.

Натали старается не пасть жертвой нахлынувшего на нее чувства — его боль, это и её боль тоже — но она держится. Кто-то из них должен держаться. Она опускается на колени рядом с ним.

— Я не оставлю тебя.

— Натали… — его лицо искажается гримасой боли, рапира с грохотом выпадает из ослабевшей руки.

— Это… все будет хорошо, — заверяет Натали, убеждая скорее саму себя, чем его, проглатывая прогорклый страх, который осадком ложится на язык. Она боится, что ему уже не помочь. Но и оставить его здесь, окружённого мрамором, не может. Очень осторожно Натали обхватывает его руками, вызывая стон, и садиться на ступени, приподнимая его, позволяя ему принять более удобное положение. Он тяжело вздыхает и на миг закрывает глаза. Со временем его морщинка разглаживается, а ресницы вздрагивают, и он произносит тихое:

— Спасибо.

Натали незаметно даже для самой себя гладит его по голове, пытаясь отказаться от благодарности, но слова не идут, губы словно слиплись и не желают двигаться. Ее сдерживаемый страх и отчаяние застряли в горле, и она борется со слезами, безотчётно прижимаясь лбом ко лбу Бражника.

Мягкие кончики пальцев касаются тыльной стороны ее ладони, скользят чуть выше и накрывают руку. Это ощущение успокаивает её на время, до тех пор, пока она полностью не осознает, что это влечет за собой.

— Габриэль! — восклицает она, глядя на голую кожу в порванной перчатке его костюма. — Она получила то, за чем пришла?! Твое кольцо!

— Нет, — слабо отвечает он, с трудом лезет во внутренний карман фрака и вытаскивает кольцо, — К счастью, у меня хватило предусмотрительности помешать этим планам, — кольцо странно сверкает в его раскрытой ладони, — хотя теперь я буду более доступной мишенью.

— Конечно, нет, — уверенно говорит Натали, — я заберу тебя отсюда.

— Нет… нет… — умоляет он. И хотя его слова по началу не трогают её, в конце концов она понимает, что он прав… она понимает это и с ужасом подтверждает, чтобы убедиться в реальности случившегося.

— Тебе нельзя двигаться?

Он не отвечает. Слова не нужны. Кольцо соскальзывает к его ослабевшим пальцам, когда он расслабляет руку.

Натали никогда не ожидала, что всё закончится так — так тихо, светло и странно мирно. Паника, которая раньше шевелилась в ней, исчезла, сменившись приглушенным разочарованием и более глубоким пониманием. Она смотрит в окно, поверх бездыханного тела Тифона, на вертолеты новостей за ним, чувствуя только бесконечное сожаление.

— Месье, я…

— Ты ничего не могла сделать, — Бражник перекатывает кольцо между большим и указательным пальцами. Натали хочет возразить, но Бражнику есть что сказать, и он перебивает её. И она смолкает, так и не начав говорить, потому что его слова в этот момент слишком драгоценны и мимолетны, чтобы упустить их, теперь, когда она знает, что их осталось так много на такой короткий промежуток времени.

Движение его руки останавливается, кольцо соскальзывает на кончик большого пальца. Он на мгновение перестаёт дышать, если не считать мягкого выдоха.

— Я был слишком уязвим, — говорит он, — и слишком предсказуем. Гера не понимает ничего в талисманах, но она прекрасно знала — всё, что ей нужно было сделать, чтобы одержать верх, — это найти уязвимое место… использовать… — он недовольно хмыкает, не находя слов.

— Я знаю, — отвечает Натали, — я видела, как она преобразилась. Это было отвратительно…

— Это было умно, — возражает он, — кажется, я схожу с ума, когда дело касается Эмили, и из-за этого я… я просто дурак.

— Габриэль… — его имя осторожно соскальзывает с ее языка, словно тихое мерцание в воздухе.

— Так и есть.

— Тогда и я тоже, — говорит Натали, прижимая руку к его груди, — Это я позволила ей использовать то же самое против меня. Я позволила ей поразить те же самые слабые места…

Пальцы дрогнули, выдавая её состояние. Попытки скрыть свою реакцию безуспешны, он уже заинтересован и даже находит силы повернуть к ней голову, чуть склониться в её сторону.

— Она использовала Эмили против тебя?

Натали напрягается, почти отстраняясь, но он держит ее на удивление крепко.

— Как? — настаивает Бражник, — Что она сказала?

Сейчас кажется глупым хранить секреты, но правда все еще не желает быть раскрытой.

— Она говорила… сравнения, которые было… трудно вынести…

Она вздрагивает в предвкушении. Габриэль использует свое фирменное взвешенное молчание, которое может свидетельствовать только о том, что он слишком проницательно уловил смысл её ответа. И все же он не отстраняется, а лишь сильнее прижимается к ней, наклоняя голову к её груди, пока она ждёт, что он сорвется. Но все, что он говорит, это:

— Я должен отдать ей должное за острый глаз. Я бы никогда не узнал наверняка, даже с эмоциональным маяком в виде Нууру, приколотым к груди. Ты хорошо это маскируешь.

Натали прикусывает губу. Есть тысяча вопросов, которые ее сердце желает задать ему, но времени мало, и Тифон вдруг сильно дергается, на обрубке его шеи начинает формироваться новая голова.

— Нам нужен план.

— И у меня есть один, — ему требуется глубокий вдох, чтобы поднять руку и ещё раз коснуться её руки, прижать к груди сильнее, чем прежде. Натали быстро приспосабливается, обхватив его голову другой рукой. — Спасибо тебе за все, что ты сделала, — говорит он.

Она изумленно смотрит на него, потрясенная тем, что его глаза такие тёплые и…

— Это гораздо больше, чем я заслужил, особенно с учетом того, что тебе будет предъявлено обвинение, как только они меня арестуют.

— Нет… — Натали отрицательно качает головой, — нет…

— Натали, — твердо говорит Габриэль. — у тебя есть доступ ко всем моим учетным записям и ресурсам. Возьмите всё, что тебе нужно, чтобы выбраться из Франции и спрятаться. Надеюсь, Гера будет увлечена мной настолько, чтобы ты смогла добраться до безопасного места незамеченной.

На пол рядом с Натали падает золотая рябь, и это означает, что Гера уже близко. Она идёт, сияя на солнце, с самодовольством, сквозящим в каждом дюйме ее тела. В Натали вспыхивает ярость. Легкий наклон головы Бражника выдает, что он тоже ее заметил.

— Пора, — холодно говорит Натали. Она чувствует, как внутри нее кристаллизуется лед, затвердевает вокруг её органов и делает все твёрдым и неприступным. Только ее руки, там, где она касается Бражника, ещё остаются мягкими и тёплыми… — Прости…

— Ты не должна передо мной извиняться, — шепчет он, — твоя преданность была непоколебима, и пришло время мне попытаться отплатить за услугу. Иди, Натали. Не оглядывайся назад.

Не сводя глаз с приближающейся фигуры Геры, она прижимается поцелуем к его виску, в последний раз потакая своим желаниям. Его пальцы крепче сжимают ее в безмолвном вопросе.

— Это не то, за что я прошу прощения, — она отпускает его и встает, снимая свой пиджак. Наклоняется над Бражником, чтобы провести рукой по его груди — она почти обезоружена неожиданной нежностью и намеком на приглашение в его глазах — но её цель сильнее этого. Она находит, что искала и тянет на себя…

— Натали! — протестует Бражник, но он слишком слаб, чтобы помешать ей.

Она игнорирует его протест, только набрасывает свой пиджак, чтобы скрыть его лицо от посторонних глаз, и прикалывает к груди талисман Мотылька.

— Нууру! Расправь тёмные крылья!

Становясь Маюрой, она всегда чувствовала, что ее раздевают, отделяют слой за слоем, чтобы обнажить маленькую, дерзкую, хаотичную часть души, которая пряталась глубоко внутри ее ребер, но талисман Мотылька делает её собранной, словно слои, о которых она не знала, вырастают из кожи, чтобы сделать ее чем-то большим, чем она есть... чем она может быть. Больше нет изящных платьев с мягкой меховой отделкой, струящихся одежд, которые несли дыхание и жизнь в каждом движении. Теперь Натали носит экзоскелет, жесткое продолжение своего тела с гораздо большей силой. Прочный, но гибкий фиолетовый материал обволакивает ее, увенчанный металлическими бронированными предметами, слишком разноцветными, чтобы быть сделанными из стали или серебра. Оттенки лаванды и незабудки танцуют на элегантном, но прочном нагруднике, как кристаллы в калейдоскопе. Во всем ансамбле есть только один деликатный штрих — большое, тонкое крыло бабочки, которое окутывает ее левую сторону полосой сверкающего сапфира.

— Натали, — говорит Габриэль, стягивая пиджак с головы. Он выглядит хуже, чем в костюме, маленький на фоне величественной лестницы, которая держит его, но глаза полны сияющего восхищения, он будто не дышит от восторга.

— Нет, — Натали рассматривает меч, формирующийся на бедре и вложенный в подходящие ножны, — не Натали. Адмирал.

Его глаза скользят вниз, оценивая силу ее новой формы.

— Ты уверена, что хочешь это сделать?

Меч выскальзывает из ножен, словно лезвие коньков по льду.

— Уверена, — она смотрит в отражение лезвия, примеряясь к его весу и балансу и делает резкое движение мечом — блеск метала... остриё резко и точно опускается к полу, рассекая воздух, — я не оставлю тебя. Выберемся или мы оба, или никто!

Он вздыхает.

— Похоже, я не смогу переубедить тебя… значит, мне остаётся надеяться только на то, что ты права.

Натали коротко кивает ему и расправляет плечи, готовясь к битве. Тифон почти восстановился, а вместе с тем и герои, не теряющие времени даром, подоспели к особняку. Благодаря дару идеального времени Адмирал чётко просчитывает свои действия и, когда Тифон атакует, она прыгает, отталкивается от его головы и вонзает меч в тело. Тифон корчится, снова распластавшись по полу, пока Натали летит в окно и уверенно приземляется во дворе. Ей удалось выиграть ещё немного времени. Она выпрямляется, клинок сверкает в воздухе и с его резко опущенного к полу острия стекает капля крови.

Но момент рушится отчётливыми хлопками чьих-то почти невесомых ладоней. Гера. Её высокомерная фигура возвышается у железных ворот, она стоит, прислонившись к их полураскрытым ставням, с невыносимой ухмылкой. Золотые кольца сверкают на солнце, но единственное серебряное сияет ярче прочих, отражая каждый лучик света.

— О, как впечатляюще ты выглядишь! — Гера ликует, но Адмирал знает, что за этим последует двусмысленный комментарий. — Большинство женщин ограничились бы платьем или элегантным костюмом, но ты выбрала нечто особенное, — Адмирал только крепче сжимает свой меч и молчит. Гера не успокаивается, — Не смотри так обиженно, дорогая, ты выглядишь гораздо лучше, чем Бражник. Он похож на грустного непопулярного шоумена, но ты настоящий рыцарь в сияющих доспехах. — Дразнящее выражение лица Геры становится более зловещим, когда она раскрывает свой веер, — Я надеюсь, хотя бы сражаться ты способна лучше чем это… — она бросает недвусмысленный взгляд на особняк, — убожество.

Адмирал встает в боевую стойку, ожидая, когда Гера сделает первый шаг.

— Будь осторожна в своих желаниях, — язвительно заявляет Натали.

Гера не колеблется, прыгая с поразительной ловкостью. Несмотря на полное отсутствие у нее опыта, она кажется невероятно быстрой и сильной. Адмирал потрясена тем, что ей приходится так активно защищаться; однако это её область знаний, и она никогда не думала, что с Герой будет легко. Это она — Адмирал — несколько месяцев владела талисманом Павлина. Она та, у кого без всякой магии талисманов довольно обширная боевая подготовка. Она на своей территории и это её главное преимущество.

В постоянной обороне у Адмирала возникает возможность сосредоточиться на окружении. Она обращает внимание, что Леди Баг и Кот Нуар перемахивают через забор справа, и у неё мелькает мысль, что на своей территории она не одна.

Тифон, вернувшийся к жизни, разрушил ещё часть стены, выбираясь через окно, и нацелился на героев.

— Нет! — приказывает Гера, но Тифон игнорирует ее, налетая на Леди Баг. У героев нет другого выбора, кроме как вступить в бой, оставив Геру и Адмирала на произвол судьбы. Адмирал злорадно усмехается, отмечая что-то для себя, пользуется моментом, чтобы увернуться от атак и запрыгнуть на стукнувшиеся друг о друга от удара чудовищного хвоста створки ворот. Натали с удовольствием ощущает, что тяжёлая броня не мешает её привычным действиям и балансу. Гера злится, её улыбка превращается в оскал, и она немедленно следует за Адмиралом.

Прыжок Геры гораздо выше и сильнее, чем прыжок Адмирала, на вершине дуги прыжка Гера зависает и будто парит, нарушая все законы физики — одежды эффектно развеваются на ветру. Она ухмыляется и посылает эту ухмылку противнику, когда словно пёрышко касается верхней части железных ворот.

— Как ты это сделала? — Натали не удивлена, она обескуражена. — Талисман Павлина не обладает никакими способностями к полету.

— О, ты уверена? — поджимает губки Гера и атакует.

Адмирал ускользает из-под удара, отказываясь позволить Гере снова взять верх. Она уверенно снова встаёт напротив и начинает раскачивать створки ворот, так и не соединившиеся вместе до конца. Гера изо всех сил старается удержаться на ногах.

— Уверена, — твёрдо заявляет Адмирал, но ни она, ни даже её меч не в силах остановить острый язык Геры.

— Может быть, ты играла с игрушками выше своего уровня, а? Вот эта тоже, например, — Гера буквально стреляет взглядом в меч, — умеешь пользоваться? Не поранишься?

Адмирал отмахивается от оскорбления, как от мухи — странно, но образ Габриэля с кровавой струйкой у рта заставляет её немедленно избавляться от обид и не принимать их близко к сердцу, — и смотрит в отражение клинка, разглядывая окружение, чтобы использовать его и вывести Геру из игры. Мысленно улыбаясь, Натали начинает атаковать, она уверенно притесняет противницу, которая едва держится на расшатанных воротах и улучает момент, чтобы нанести удар. Гера шипит, возмущенная неглубокой раной, которую Адмирал умудряется оставить у нее на руке.

Тем временем беспокойство Адмирала по поводу битвы внизу только растет. Хотя отвлечение Тифона от героев приветствуется, она надеялась, что он уведет их подальше от особняка. Маловероятно, что у кого-то из них есть время выглянуть в окна и заметить Габриэля, но ничтожный шанс заставляет ее волноваться.

Адмирал наносит сильный удар ногой в грудь Гере, отбрасывая назад. Гера успевает уцепиться за край ворот и свисает, пытаясь удержаться за прочную опору, Адмирал пользуется возможностью и выбегает на ровную поверхность забора, окружающего особняк.

— Леди Баг и Кот Нуар! — кричит она им. Их вниманием полностью владеет Тифон, но по едва заметно склонённым головам обоих Адмирал понимает, что они услышали её призыв: — У самой Геры нет амока, он где-то в другом месте.

Кот хмурится в раздумье, или, может быть, в смутном беспокойстве, уклоняясь от атаки Тифона, сопровождаемой огромными хлопающими крыльями, которые почти отбрасывают его назад. Тем временем Леди Баг оборачивается, уходя от новой атаки чудовища и отвечает:

— Ты последний человек, совету которого мы последуем, Маюра!

— Адмирал, — поправляет она. Кажется глупым тратить время на объяснение своего нового имени, но то, что она чувствует внутри этой брони, настолько чуждо открытости, почти наготе Маюры, что они с таким же успехом могли бы быть совершенно разными людьми.

— Не обязательно верить мне на слово. Вы сами видели, как она попыталась и не смогла контролировать Тифона. Кто-то другой направляет его, и мы не продвинемся ни на шаг, пока не разберемся с этим.

Леди Баг и Кот Нуар, уворачиваясь от Тифона, обменялись многозначительными взглядами.

— Даже если это так, — сказал Кот, — в этом доме есть люди. Мы не можем оставить их на произвол судьбы против трех суперзлодеев!

— Одного. Мы с Бражником не заинтересованы в том, чтобы причинять вред гражданским лицам.

Гера, которой наконец-то удалось собраться с силами, поднимается с очень небольшим усилием и снова оказывается на ногах. Адмирал стискивает зубы и готовит свой меч.

— О да, как будто мы можем на это рассчитывать, — колко замечает Кот. — у вас потрясающий послужной список и отличные рекомендации.

— Вспомни, что Тифон сделал с Бражником! — последовавшая за этим тишина, заполненная только звоном мечей и посохов, убеждает Адмирала в том, что герои, по крайней мере, воспринимают ее всерьез. Хотя раскрытие их слабостей-это риск, она молится, чтобы это окупилось. — Прямо сейчас Бражник не более чем человек — человек, который был серьезно ранен. Даже вы без талисманов представляете для него большую опасность, чем он для вас. Но если Гера войдет внутрь…

Сердце Адмирала холодеет и падает, когда Кот бежит к особняку, но по счастливой случайности Тифон перехватывает его, заставляя сменить направление. Леди Баг хватает напарника и уводит прочь от когтей чудовища. Герои препираются друг с другом, слишком тихо, чтобы Адмирал могла услышать, но это становится пустяком, как только Гера снова ловит ее и больно заламывает ей руку за спину.

— По крайней мере, разве дьявол, которого ты знаешь, не лучше того, которого ты не знаешь? — восклицает она. С воинственным криком Адмирал вырывает руку из хватки Геры и бьет ее локтем в нос, но та быстро приходит в норму.

— Ты не хочешь, чтобы Гера была твоим врагом. — заявляет она уверенно и дерзко.

Между взмахами меча Адмирал видит, как Леди Баг шепчет что-то Коту.

— Давай, — говорит Кот вслух и посылает предупреждающий взгляд Адмиралу, когда они заставляют Тифона броситься за ними в погоню.

— Остановись! — Кричит Гера удаляющемуся существу, но Тифон не обращает на нее внимания, расправляя крылья и следуя за героями. Адмирал взмахивает мечом, замечая, что Гера отвлекается, но, по-видимому, отвлекается недостаточно, и легко блокирует меч своим веером.

— Феликс со своей обидой! — бормочет она.

— Значит, он замешан, — комментирует Адмирал. — И когда ты перестанешь заставлять своего сына выполнять твою грязную работу?

— Когда Габриэль перестанет использовать тебя в своих целях, — парирует Гера. — Честно говоря, это так печально, дорогая. Тебе никогда не надоедает, что он пользуется своим преимуществом?

Адмирал останавливается, чтобы найти ответ всего на мгновение — молчание слишком долгое, Гера пользуется шансом, в миг оказывается рядом и, хватая Адмирала за волосы, с силой прикладывает её лицом к кирпичу стены. Однако маска защищает её лицо, и хотя металл больно впивается в кожу, Адмирал всё же справляется, с трудом поднимается на ноги и выхватывает меч, но Гера разворачивается и с силой вбивает кулак ей в грудь. Броня выдерживает, но удар оказывается такой силы, что Адмирал летит через смежное окно с тем, через которое влетел Бражник. Доспехи противно скрипят и лязгают, пока она кувыркается в обломках мрамора и стекла. Она едва приходит в себя, но до того как понимает, где именно находится, слышит слабое…

— Натали…

Она поворачивается, чтобы увидеть, как Габриэль снова стягивает её пиджак с головы. С его губ срывается вздох облегчения, когда он обнаруживает в ней признаки жизни. Сама Адмирал не испытывает того же облегчения, даже напротив, вина ещё больше поглощает её.

 — Прости, — шепчет она. — Я потерпела неудачу.

Габриэль закрывает глаза и откидывает голову назад.

— У тебя получилось лучше, чем у меня.

Все ее тело болит, но она переворачивается и ползёт к нему, потому что идти не в состоянии, даже подняться на четвереньки.

— Она невероятно сильная. И она… летает. Она использовала силы, о существовании которых я даже не подозревала. Я не могу превзойти её.

— Я знаю, что есть секреты, которые мы никогда не пытались раскрыть. Может быть, я просто был не в себе… — он предлагает ей руку в знак приглашения, или это нечто большее — возможно, это утешение или даже извинение. Или, может быть, он просто хочет за что-то уцепиться в их последние мгновения. Какова бы ни была причина, она здесь, и она чувствует то же, что чувствует он. Натали ложится ему на грудь, и что-то в верхнем внутреннем кармане впивается ей в щёку, тогда она чуть меняет положение головы, но всё равно ощущает тревогу в глубине души. Ее пальцы скользят по его груди. Глаза плотно закрываются, и она вспоминает последние несколько минут. Бой Геры был странным, настолько странным, что даже сейчас невозможно не удивиться этому. Гера неумело отбивалась от Адмирала грубой силой, силой, которой у нее не должно было быть с ее миниатюрным телосложением и безопасно-комфортным образом жизни. Кроме того, её несвязанные друг с другом движения, словно танец, но странный, без шагов и переходов, заставляли задуматься. Каждое движение было лишь взмахом руки. Взмахом запястья. Перебором пальцев, посылающим ослепительный свет, отражающийся от… Адмирал ахает, рука подскакивает ко рту в новом понимании...

— Что такое? — спрашивает Габриэль.

 — Кольцо! — восклицает она, — Габриэль, вот почему она так сильно их хочет. Они дают ей дополнительные силы.

— Этого не может быть. Они были всё время у меня, и я не чувствовал себя более сильным.

Адмирал отчаянно трясет головой.

— Сила не присутствует постоянно, для использования кольца нужны... определённые движения. Она делала их руками во время боя, вот так, — она повторяет одно из коротких движений, которые видела у Геры, — сжимает большой и указательный пальцы вместе и щёлкает.

Глаза Габриэля расширяются, и он роется в кармане.

Адмирал отчаянно нуждается в проблеске надежды, но даже с кольцом она не может представить, чтобы Бражник сражался с Герой в таком состоянии.

— Ты действительно думаешь, что сможешь…?

Она замолкает. Габриэль не надевает кольцо на свой собственный палец, вместо этого он протягивает его ей — уверенно. Натали втягивает воздух так резко, что у нее перехватывает дыхание. Сердце бешено колотится, она почти спрашивает, уверен ли он, но жест не может быть ещё более определённым, чем этот. Она протягивает ему руку, слишком поздно понимая, что она в броне, но, похоже, это не проблема. Кольцо легко надевается и само меняет размер, превращаясь в защитные пластины.

Время на мгновение останавливается. Значение этого жеста не ускользает от нее, но и ее задача и цель впереди тоже. Она заставляет себя подняться на ноги, обхватывая его пальцы своими.

— Я тебя не подведу, — обещает она.

Входная дверь распахивается, открывая взору Геру, которая зажимает кровоточащую рану на боку. Её лицо искажено гневом.

— Мне удалось задеть тебя? — с насмешкой удивляется Адмирал.

— Удачное стечение обстоятельств, — Гера ухмыляется, — но недостаточно, — она смотрит на кровь, сочащуюся сквозь пальцы, — Это не замедлит меня надолго. — её руки складываются в определённый знак, и Адмирал, внимательно наблюдая, делает то же самое.

Мягкая, невидимая энергия в этот момент проникает в ее раны, успокаивая их. Заклинание оказывает эффект хорошего ночного сна, восстанавливая силы и ясность, но Гера также оживляется, не тратя времени на слова. Она бросается вперед, размахивая веером. Адмирал уворачивается, только чтобы обнаружить, что она не является целью. Цель — Габриэль. Адмирал делает резкий замах и пригвождает юбку Геры к полу, не позволяя ей двигаться дальше.

— Не это ищешь? — она хвастается кольцом, стараясь наклонить руку так, чтобы оно завораживающе отражало свет.

Глаза Геры сужаются до убийственных щелочек, но она остается с плотно сомкнутыми губами, только подтверждая своим молчанием, что кольцо обладает силой, о которой ни Натали, ни Габриэлю не положено знать. Ее красивый наряд ниспадает каскадом позади нее, элегантный даже с порванной юбкой, когда она приближается, как разрушительный шторм, свет вспыхивает в золотых акцентах, которые ловят убывающие лучи дня.

Адмирал собирается кинуться на неё, но тут же напоминает себе, что нужно стоять твердо. Она одна против бури, и ей не нужно быть бурей, Адмирал должна стать скалой, — твердой, устойчивой и надежной. Гера устремляется к ней, яростно и беспринципно атакует. Адмирал без труда блокирует тяжелые, уверенные удары, не отступая ни на шаг. Попутно она имитирует некоторые движения Геры из предыдущих, и чем больше она использует их, тем больше узнает, словно давно забытый знакомый сон. Кольцо говорит с ней, предлагая новые движения, которые она никогда раньше не делала. Теперь преимущество на стороне Адмирала.

Она взмахивает рукой, чтобы направить свой меч в голову Геры, но та останавливает его одним движением руки. Сердце Адмирала бьется, как гулкий барабан внутри ее доспехов. Гера смеётся.

— Разве ты не видишь, что твоё упрямство не имеет смысла? Даже когда ты думаешь, что победила, ты не можешь победить, потому что у тебя есть ужасная слабость, — она поднимает руку, направляя меч в сторону Габриэля. Пальцы Адмирала мелькают в неуловимом движении, и Гера застывает на месте. Меч падает на пол с громким стуком.

— Что? Что это? — бормочет Гера, впервые застигнутая врасплох. — К-как?

— Габриэль — не моя слабость, он — моя сила. Если бы ты не угрожала ему, я бы никогда не зашла так далеко.

— Так далеко?

Адмирал подходит к Гере, стаскивает талисман и кольцо, а затем поднимает руку к небу, собирая энергию, которая в следующий миг отбрасывает Амели к противоположной стене. 

— До свидания, Амели.

Не теряя ни секунды, Адмирал, прежде убедившись, что в ближайшее время Амели не встанет на ноги, убирает меч в ножны и бросается обратно к Габриэлю. С округлившимися от благоговения и восхищения глазами он позволяет ей схватить его за руку и прижимает ее к груди.

— Натали, — бормочет он.

— Подожди. Нам нужно уйти, пока тебя никто не увидел, — бегло перебивает она. — Я знаю, что делать. — она вздыхает. Габриэль наблюдает, как она совершает то же движение, что и при заживлении собственных ран, но расположение ее прикосновения над его сердцем меняет цель заклинания. У Адмирала перехватывает дыхание, когда Габриэль расслабляется, видимые ссадины и кровоподтёки на его лице исчезают. Он сжимает ее руку, и в его хватке чувствуется сила.

— Пойдем, — настаивает она. Адмирал начинает поднимать его на ноги, обнимая одной рукой за плечи. Габриэль стонет от усилия, но довольно скоро выпрямляется и освобождается от обломков.

Прежде чем сбежать, Адмирал показывает другое кольцо и смотрит на Амели — поверженного врага. Амели жива, но ранена, и её злобный почти обезумевший от боли взгляд сверкает из под ресниц. Натали знает, что сентимонстр уже исчез, и Леди Баг с минуты на минуту вернёт всё на свои места, в том числе и здоровье Амели Грэм де Ванили, поэтому позволяет себе высказаться откровенно.

— На твоем месте, Амели, я бы подумала насчёт того, что ты скажешь другим по этому поводу, — Адмирал подносит кольцо к свету, — Уверена, ты бы не хотела, чтобы кто-нибудь узнал о маленькой темной тайне Грэм де Ванили. У тебя ведь есть сын. Подумай, что с ним будет, если тебя обвинят? Ты связалась не с той парой суперзлодеев, и если ты попытаешься уничтожить нас снова, то окажешься на нашем месте. 

Ее угроза ещё звучит в воздухе, когда она забирает Габриэля и исчезает вместе с ним. Они находят безопасное место, когда вихрь из волшебных алых лепестков проносится на Парижем, исправляя всё, что натворила Гера. Натали смотрит на это, а Габриэль стоит рядом и не сводит с неё взгляд. Она чувствует, оборачивается и, встретившись с ним глазами смущается, но вместо того, чтобы отвести взгляд, берёт его руку и надевает кольцо ему на палец так же уверенно, как он надевал своё кольцо ей. Натали чувствует себя невероятно смелой, неудержимой и отважной.

Он сжимает кулак, смотрит на кольцо, а затем снова в её глаза — в его собственных глазах дрожит невысказанное чувство. Он хочет сказать миллион слов, но открывает рот и на выдохе шепчет только:

— Спасибо, — и вдруг в необъяснимом порыве прижимает ее к груди.

Натали обнимает его в ответ, и ее сердце взлетает. От близости его объятий она чувствует тепло и нежность всего, что им ещё предстоит пережить. Вместе.