Мир, в котором людей плотно связывает нить судьбы. Красная нить, что обвязана вокруг мизинца, растягивается, становится короче, но никогда не рвётся. Каждый человек видит только свою нить и с нетерпением ждёт встречи со своим соулмейтом, но не Чонгук.
У Чонгука нет этой самой ниточки, что связывала бы его с кем-то. Его никто не ждёт, не ищет, и он делает примерно то же самое.
Он думал, что с ним что-то не так, представлял себя серым пятнышком на идеально белом полотне земли. Такой одинокий.
Чон сидит, свесив ноги с крыши многоэтажного здания, дышит ночным воздухом и смотрит, как медленно тлеет сигарета. Это странно — выходить поздно ночью подышать свежим воздухом и при этом безбожно отравлять свои лёгкие горьким сигаретным дымом. По-другому уже никак. Кто-то назовёт это привычкой, а кто-то расслаблением после тяжелого дня. Чонгук понял, что он другой, когда его одноклассники в младших классах спросили, в какую сторону ведёт его нить. Дети в этом возрасте такие любопытные, суют свои маленькие носики-кнопочки во все дела и не важно, свои они или чужие. Чонгук никакой нитью не обладал и думал, что это нормально, как у всех. Реальность не совпадала с выводами маленького мальчика. Потупившие взор одноклассники нервно хихикнули и ушли, так и не подходя больше к Чону до конца школы. А ведь Чонгуку было очень обидно: он первое время постоянно думал об этом, разговаривал со своей любимой мамочкой, а та, дабы успокоить своё чадо, говорила, что он потрясающий мальчик, а нитка это так, ерунда. Ну, слава богу, хоть не издевались, хотя в игнорировании тоже мало чего приятного было. Поняв свою особенность, которую он ненавидел и относил к недостаткам, Чонгук больше о ней не распространялся.
Его продолжали считать странным, только уже из-за того, что он не говорил о своей нити, не делился своими предположениями о том, каким будет его соулмейт и вся вот эта романтичная фигня, которую могли придумать подростки на первом курсе универа. Конечно, были и похожие на Чона, и их всех сливали в одну группку, негласно договорившись между собой с ними не общаться. Казалось бы, такая мелочь, а опять же мешает жить. Он ведь не плохой. Гук трудолюбив, добр, он всегда выполняет домашнее задание, не отказывает в помощи, но обществу этого, видимо, мало. Если бы у него была эта долбанная нить судьбы… Он бы точно знал, что кто-то его ждёт, возможно, даже жаждет увидеть. Чон просто знал бы, что кому-то нужен и что этот «кто-то» не считает его странным. Строить воздушные замки — не его любимое занятие, но единственное, которое остаётся.
Чонгук последний раз смотрит на светящийся полумесяц, поправляет свои черные как смола волосы и встаёт со своего теплого, насиженного места. Вот, вроде, и жить не хочется и умирать страшно. Если из твоей жизни пропадает один смысл, то надо просто найти другой. Звучит легко, а на деле что-то ничего не получается. Небо звездное, чистое, может, слегка темноватое, но это не страшно. Чонгук смотрит ввысь, пытаясь разглядеть что-то своё.
— Обещаю… — шепчет сухими губами. Он даёт обещание, только вот кому — неизвестно, может, себе, а может, ночному небу. Он даёт обещание найти смысл…
<center>***</center>
Тэхёну здесь не нравится, он хочет обратно домой, во Флориду, и плевать, что он уже никогда не сможет вернуться. Хочется капризничать как маленький ребенок, которому не разрешили до официального приёма пищи взять сладость. Родители, не посоветовавшись с ним, решили переехать. Им так захотелось, а Тэхён страдай от того, что увидишь друзей теперь только через года два и то не факт. Ну да, ему же только семнадцать, зачем с ним советоваться. Главное, что их устраивает.
Парень запахивает полы кремового пальто посильнее и ежится от неприятного холодного ветерка, заходя в квартиру, которая в будущем должна стать ему домом, но что-то подсказывает, что всё будет в точности наоборот. Тэ огибает взглядом пустые серо-голубые стены. Цвет, видимо, мама выбирала, она любитель подобной серости. Может быть, с годами в квартире станет чуть уютнее, чем есть сейчас.
Тэхёну ничего не остаётся, кроме как смириться. Он не руководит своей жизнью, а может, и никогда не будет. Возможно, его мамочка и не отпустит, приучит прятаться за её юбкой, и сын нормально жить не научится. Зато маме радость — её любимый сыночка будет до старости с ней одной. Парень фыркает своим мыслям.
На новом месте спится плохо, воздух душный, окно не там, луна светит, матрас жесткий. А может быть, Тэхён просто противный. Одно другому не мешает. Разозлённый Тэ выходит на крышу здания, больше идти некуда, и замирает, видя перед собой тёмную фигуру. Сердце уходит в пляс сначала от не особо хороших догадок по типу: маньяк, извращенец, убийца. Фигура не двигается, единственное — иногда затягивается сигаретой и выдыхает сизый дым в небо. Красивое зрелище, Тэхён бы так и продолжил смотреть, хоть и не очень было видно самого человека. Он замечает красную нить на пальце незнакомца и ведет свой взгляд вдоль неё, пока не достигает своего собственного пальца. У судьбы хорошее чувство юмора, стоило Тэхёну потерять кучу друзей, как эта маленькая шалунья подкинула ему соулмейта. Интересно, однако, всё вышло.
— Извините, я вам не помешал?
Мужчина не откликается, будто просто не замечает его.
— Извините!
— Что? Ты кто ещё?
Мужчина поворачивается, и под светом фонаря можно разглядеть черты его лица: вьющиеся черные локоны, темно-карие глаза, милый носик и притягательные губы. Тэхён засматривается, ему определенно нравится то, что он видит перед собой. А затем старается выкинуть всё это из головы. То, что их связывает нить, ещё не значит, что незнакомец принадлежит ему. Да и вообще, как о таком думать можно, человек же не вещь, чтобы принадлежать кому-то.
— Я воздухом вышел подышать, не знал, что здесь кто-то есть, — парень отводит взгляд и непонятно зачем оправдывается, без приглашения садясь на место рядом. — Вы тоже живёте в этом доме?
Незнакомец качает головой, подтверждая слова.
— Я Тэхён, а вас как зовут?
— Чонгук.
— Чонгук, значит. Красивое имя.
Чонгук не в восторге от того, что этот «Тэхён» так просто взял и нарушил его личное пространство. Что он вообще привязался? Чон поворачивается, смотрит на новоиспеченного соседа недовольным взглядом, поджимая губы. Видно, мелкий ещё, но симпатичный. Подрастёт и девушки в его руки так и будут идти. Может быть, они и к Чонгуку бы шли, если бы он не был своеобразным «изгоем общества».
— А вам не грустно тут одному сидеть? — вновь подаёт свой голос юноша после недолго молчания.
Тэхёну очень хочется поговорить. У него есть странная привычка: чтобы не думать о чем-то своём, он много говорит и плевать, что приходится сейчас допытывает незнакомого ему человека. Вдруг тот всё-таки не совсем чистый и в тайне убивает людей, но мысли о том, что его вряд ли убьют, как минимум потому, что он является соулмейтом того самого подозреваемого на роль его убийцы, слегка успокаивают.
— Нет, мне было замечательно тут сидеть, пока ты не пришёл.
— Грубо.
— Грубо — это нарушать личное пространство незнакомого тебе человека, — фыркает в ответ Чонгук уже в шаге от того, чтобы начать ворчать как старый дед о том, какое некультурное пошло поколение детей.
Чон достаёт очередную сигарету из пачки. Он в повседневной жизни не курит и позволяет себе такую маленькую слабость только вечером. У него есть негласное правило о том, сколько он может выкурить за часы, что сидит на крыше. Сегодня он его нарушил, и это, как ни странно, его не гложет.
— Можете одолжить мне сигарету?
Чонгук поворачивается на голос мальчишки, что неотрывно смотрит на него.
— Мама ругать не будет?
— Она не узнает, — Тэхён немного стушевался. Он на самом деле не курил никогда, а тут захотелось попробовать, и это даже близко не связано с незнакомцем. Врет себе в своих же мыслях. — Ну, только если ты не расскажешь.
Чонгук выуживает из пачки сигарету для мальчика и протягивает её, помогая тому прикурить. Он смотрит, как Тэхён неправильно затягивается и начинает кашлять, а потом усмехается и затягивается сам.
— Зачем тебе организм свой травить? Будь хорошим мальчиком и выкинь каку.
Тэхён морщит носик, не думал он, что это будет так не классно. Подумал, что будет выглядеть как крутой парень из кино: сразу сделает глубокий затяг и выпустит эпичный клуб дыма в воздух. А по итогу получилось даже не эстетично. Как такую гадость любить-то можно?
— А зачем вы травите?
— Это не твоё дело, а вот маленьким мальчикам уже баиньки пора, — говорит с явным намёком Чон.
— С чего вы взяли, что я ребенок? Ты даже не знаешь, сколько мне лет! — слегка обиженно говорит Тэ. Его опять не воспринимают всерьёз, и недавние воспоминания с родителями неприятно бьют по мозгу.
— На лице всё написано. Ты ещё заплачь, и точно можно на этом точку ставить.
— Злой вы какой-то.
Тэ поджимает свои губы, он ведь и правда чуть не расплакался от обиды на родителей, и на этого Чонгука, и даже на школу, которая ему ещё нечего не успела сделать.
Его собеседник выкидывает бычок в железную банку, отнимает у задумавшегося подростка тлеющую сигарету, тушит и отправляет к другим окуркам. Чонгук смотрит на Тэхёна и под каким-то непонятным порывом снимает свою ветровку, накидывает на чужие плечи и ретируется с крыши в тонкой пижамной кофте.
А Тэхён, не ожидав такого обращения от грубого незнакомца, пару секунд сидит в ступоре, пытаясь понять, что это сейчас было. Он приподнимает уголки губ, кутается сильнее в чужую одежду, вдыхая запах Чонгука с примесью табака. Ему безумно нравится, как пахнет его соулмейт. А интересно, его запах понравился бы Чонгуку? Тэ продолжает сидеть, думать о таких мелочах, даже не подозревая, что Чон не знает, что они соулмейты. Когда молодое тело полностью промерзает и даже чужая ветровка не спасает, Тэхён возвращается домой, в свою пустую комнату.
Тэхён испытывает некий трепет от сегодняшних воспоминаний. Такой неприятных вихрь событий полностью затихает перед потрясающими несколькими секундами и воспоминаниями о чужой ветровке. Может, всё это не так дерьмово, как казалось изначально?
<center>***</center>
Чонгук того мальца всю следующую неделю не видел, хотя на крышу приходил как обычно. Его что-то тянуло к мальчику, и этому «что-то» не было объяснения, а они были бы кстати. Чонн не любил, когда не мог найти своим чувствам объяснения.
Всё то же место, только пачка сигарет другая, та уже давно кончилась. Вообще, уже пора завязывать, надоело как-то. Всему же рано или поздно приходит конец, вот и его вредной привычке скоро придёт. Дверка на крышу тихонечко приоткрылась, но даже так Чонгук смог уловить едва слышимый скрип. Это странно. Обычно он погружён в свои мысли, и, даже если бы его кто-то столкнул, он понял бы это только тогда, когда встретился с асфальтом. Его, благо, убивать никто пока не намерен. Тэхён, всё так же нарушая чужое личное пространство, как и в первый раз, садится рядом и протягивает в кулаке чужую ветровку.
— Извини, что сразу не отдал. Меня в школу определяли, и я пытался понять программу. — Тэхён поникший, не такой, каким был в первый раз. Он кажется вымотанным.
— Ммм… — мычит Чон, и между ними повисает тишина.
Чонгук рад, что наконец-то увидел мальчика, правда признаваться в этом никак не хочет, даже себе.
— Ты чего такой? Что-то случилось? — может, эти вопросы слегка некорректны для малознакомого человека, но Чон нутром чувствует, как Тэхён хочет высказать и вылить всё дерьмо, которое накопилось, на ненуждающемуся возиться в чужих делах Чонгуку. Ему так-то и своего хватает, но он, видимо, сегодня слишком добрый. Или просто решил пожалеть малыша. Не просто, наверное, на новом месте, да ещё и в переходный возраст.
— Я устал как-то. Ничего особенного, честно, — а у самого слезинки по щекам идут, собираются небольшой горошиной на ресницах и через некоторое время скатываются, оставляя за собой мокрый солёный след.
Тэхён не плакса, просто иногда так бывает. Мысли и чувства накапливаются, а потом прорывают, и получается так, что ты сидишь перед своим соседом и плачешь. Хотя сосед же его соулмейт, должен понять.
— Ну-ну, — Чонгук по инерции успокаивает, так как успокаивала его в детстве мама.
Он прижимает каштановую головушку к своей груди, разрешая мочить ткань своей чёрной толстовки, поглаживает по волосам и, когда хныканья затихают, спрашивает: — Успокоился?
Тэхён активно кивает головой, отодвигаясь от чужой груди, смотрит на оставленные им мокрые пятнышки и хлюпает носом.
— Извините.
— Не извиняйся за свои чувства, — тут же прилетает ответ.
Киму приятно, его не проигнорировали, хотя могли. Его даже успокоили и приласкали. Тэхён падок на хорошее отношение к себе.
— Мне класс не нравится, но родители сказали, что больше переводить меня не будут.
— Почему?
— Не знаю, видимо, у них и без меня проблем куча.
Сказать, что Чонгуку было неловко, ничего не сказать. Может, с одной стороны это и хорошо. Может, он даже облегчает душу Тэхёну тем, что выслушивает, но всё равно… Создавалось ощущение, будто он лезет не в своё дело. Ну, так-то оно и было, но ему, вроде как, дали на это разрешение, не зря же Тэхён сейчас вот это всё рассказывает. Вся эта ситуация была странной, без объяснений.
— Спасибо, — робко произнёс Тэхён, как никогда проникаясь благодарностью к соседу.
Они не говорили на тему соулмейтов, и Кима это немного напрягало.
Ну, совсем чуть-чуть. Чонгук, наверное, пока просто не хочет об этом говорить или думает, что и без слов всё понятно. А вот Тэхёну хочется и узнать друг друга ближе, и даже придумать план на будущее, в котором всё обязательно пойдёт не так, но он же подросток. Ему можно фантазировать, и ему это очень даже нравится, только тему эту поднимать он боится.
— За что? — Чонгук кажется всегда спокойным.
— За то, что успокоил меня.
И так они и просидели весь вечер в тишине, один — мечтая, что они когда-нибудь будут вместе, а другой — в глупом недоумении и непонятии, что с ним творится в последнее время. Вот что мозгу-то неймётся? Давно же для себя решили, что нам никто не нужен, секс имеется, что не так? На мальчиков маленьких видать потянуло, другого объяснения нет. Но Чон был всегда правильных моральных устоев, поэтому даже допускать подобную мысль для него ужасно, даже если это будет по согласию. Чонгук в таких же думах уходит в свой дом, прося Тэхёна долго не сидеть, чтобы избежать простуды. Нехорошо будет, если он, только переведясь, тут же заболеет, пропустит программу, а из-за этого ему дальше будет достаточно тяжело. Странно это — заботиться о ком-то, кого почти не знаешь.
<center>***</center>
Они каждый вечер вместе сидят на крыше. Тэхëн считает звезды и иногда рассказывает рандомную историю из жизни, воспоминанием всплывающую в его памяти, а Чонгук курит и иногда посматривает на мальчика.
В одну из таких же темных ночей, как та, в которую они встретились, сидят две темные фигуры.
Тэхëн сидит, переживает о своём придуманном плане, это всё так волнительно, что ладошки потеют.
— Чонгук, — окликает парень мужчину, и стоит голове того повернуться в его сторону, как Тэ наклоняется и уже хочет чмокнуть Чона в губы, но тот оказывается проворней, поэтому чужие руки останавливают Кима и сжимают щеки так, что он становится похожим на рыбу.
— Ты чего это учудить решил? — Чонгук хмурится. Он не собирается поддаваться необоснованным желаниям и другим провоцировать себя не даст.
— Пфоцеловать.
— Зачем?
Чонгук его щеки так и не отпускает, из-за чего речь становится корявой.
— Ну. Мы же это… — мнется, ничего не понимает и чужое поведение тоже. Что такого в обычном поцелуе? Тем более между соулмейтами.
— Что «это»?
— Соулмейты.
— Ты издеваешься? — " Может, его подослали старые «друзья», чтобы поиздеваться? " — в мозг Чонгука стали лезть дурные мысли, которые ну никак не могли совпадать с реальностью. Чонгук хоть и знает Тэхëна не так давно, но вряд ли бы тот стал издеваться над человеком. Зачем ему это? Какой мотив? Тем более он же только недавно переехал, и как бы он смог познакомиться с теми людьми?
— Нет, — Тэ видит, что ему не верят, и его это раздражает. Что за прикол такой? Разве он сам не видит эту чертову красную нитку, что связывает их?
— Так, послушай, — Чонгук откидывает всë мысли в сторону. — У меня нет нити судьбы. Никогда не было! Понимаешь?
Голос немного срывается. Тэхëну очень страшно на него такого смотреть. Хочется развидеть, потому что только сейчас, кажется, он понял, насколько его соулмейт сломлен внутри. Это же так тяжело: жить со всем этим. Чонгук всë это время думал, что Кима просто не существует, и Тэхëну больно от этой мысли, да так больно, что ему снова хочется разреветься, обнять Чона и желательно больше никогда не отпускать.
— У меня не может быть соулмейта, Тэхëн, — голос, граничащий с шепотом, кажется слишком громким в темной, безветренной и тихой ночи.
— Чонгук, моя нить ведёт к тебе. Я не понимаю, что это за аномалия.
— Такого не может быть.
— Но мы хотя бы можем попробовать, если ты мне не веришь!
А Чонгук правда не верит. Может, он просто этому мальчику понравился, вот тот и решил придумать эту небылицу, лишь бы его «хотелка» исполнилась. Но ведь Чон не обязан исполнять чужие желания, желания чужого ребенка. Не обязан, а хочется. А вдруг всë то, что он сказал, — правда, и они действительно соулы, но такого же ещë ни разу не бывало, вроде.
— Пожалуйста, давай попробуем, — Тэ смотрит щенячьими глазками. Может, это нужно ему одному? Хотелось бы верить, что нет, но Чонгук сомневается.
— Я не знаю, мне нужно подумать.
Чон поднимается. Интересно, почему всегда первым уходит Чонгук.
Тэхëн сидит там очень долго, снова мерзнет, но место не покидает. Ему отчего-то очень грустно и одиноко. То, что сказал Чонгук, ещë ничего не значит, он же ведь толком и не ответил, но ощущалось это всë как жесткий отказ. Тэхëн даже для такого оказался слишком мягким, но он сидит, держится, не ревет как девчонка, он же мужик. Возвращаться не хочется, но приходится.
<center>***</center>
В комнате царит полумрак, шторы зашторены, единственный источник света — настольная лампа. Чонгук свет включать не любит, с ним квартира кажется пустой. Чон любитель минимализма, но в последнее время и это навевает на него жуткую тоску. Слова мальчика не выходят у него из головы, и вот он уже пару дней размышляет над ними. Риски такие себе, что делать — непонятно. Отказывать не хочется и соглашаться как-то не оно. Тэхëн же совсем ребенок, как он с ним в отношениях-то быть может?
Чонгук встает, как обычно принимает душ, собирается на работу. Ему как-то приглянулась работа бариста, думал, не потянет в силу своей неграмотности в этом деле, но нет. Потянул и даже остался.
Всë идет по обычному сценарию, только вот сегодня он Тэхëна избегать точно не будет. Он же всë-таки взрослый мужчина, а боится серьëзно поговорить.
<center>***</center>
Тэхëну тяжело переживать эти дни. Еда невкусная, ничего делать не хочется, уроки вообще мрак, Чонгук на крышу не приходит.
Тэ уже думал завалиться к Чону домой и потребовать серьëзного разговора, но как-то очень страшно. Может, он это сделает, но чуть позже или когда-нибудь потом. Тэ корит себя за то, что он такая тряпка, и единственное, что может делать, — ждать Чонгука на полюбившийся ему крыше. В школе все-таки удалось найти себе знакомых, с которыми он каждый день ходит на обед, но толковых дружеских отношений построить не получается. В мозгу Тэ до сих пор та крыша и те слова.
— «У меня не может быть соулмейта, Тэхëн, — набатом бьëт по вискам, а по коже неприятной волной идут мурашки. Это всë как страшный сон, происходящий наяву.
Тот, кто по идее должен любить его любым, даже не верит в него. В какой-то степени обидно, а в какой-то это можно даже понять. Мысли жужжащим роем пели в голове.
Тэхëн понуро плетется по лестнице домой. Ещë и эта учительница отчитала за неуспеваемость, но разве она не понимает, что голова юноши забита сердечными делами, ему сейчас не до формул и уравнений. Ким разглядывает свои кроссовки, которые уже пора менять на более теплую обувь, на улице всë-таки не лето. Понемногу становится холодно, листва опадает. Ещë чуть-чуть и настанет время пить горячий какао, сидя перед ноутбуком и смотря какой-нибудь уютный фильм.
Тэхëн во что-то врезается, трëт свой лоб и морщится от неприятных ощущений.
— Тэхëн? — Чонгук нервно облизывает свои губы, он не хотел так быстро встречаться с мальчиком, а ещë ему стыдно за то, что он того игнорировал.
Тэхëн поднимает свои глазёнки на старшего.
— Мы поговорим с тобой вечером, хорошо? — Чон опаздывает на работу, поэтому все слова смазаны, но Тэхëн, как ни странно, понимает. Он чувствует, как в груди сердце начинает биться быстрее и ещë секунда и по бокам вылезут крылья и сердце упорхнет из грудной клетки.
Это было как-то неожиданно, мозг совсем не хотел подкидывать ему важные сведения о том, что они соседи. Всë это случайно забылось. Не успел Тэхëн переварить всю эту информацию, как мужчина исчез с поля зрения.
Ким приходит в свой обитель, кидает портфель к столу, думая, что надо бы сделать уроки, переодевается, садится и не идëт, совсем не идëт. Мысли опять не там, он понимает, что надо, ну что он сделает, если ни о чем другом думать не может. Тэхëн ложится на постель, заводит будильник, думает поспать до вечера, чтобы хотя бы чем-то себя занять, но и тут неудача. Мозг подкидывает возможные развития событий, он раз тридцать, а может, и больше, обдумывает, что скажет, как будет отвечать и как в принципе будет себя вести. Без одеяла холодно, с одеялом жарко.
Тэхëн не может найти себе место, поэтому до вечера занимается ничегонеделанием. Время близится к встрече, и Тэ, чтобы не выглядеть совсем плохо, прихорашивается, но прихорашивается только до такой степени, чтобы выглядеть а-ля «я не сильно старался». Чонгук же его за это время каким только не видел: и плаксивым, и в хорошем настроении и в плохом, кого уж там впечатлять?
Тэ приходит на крышу, Чонгук уже стоит там, курит и выглядит тоже достаточно взволнованным. Увидев Тэхёна, он выкидывает сигарету, так и не докурив до конца, но это сейчас не важно. Они становятся друг напротив друга.
— Я подумал. Если честно признаться, мне страшно, — Чонгук делает чистосердечное. Он бы ни за что никому другому этого не сказал, но у них же будут отношения, а отношения лучше строить с честности. — Для меня это всё очень странно, это достаточно сильно пугает, но мы можем попробовать.
Критической отметкой для Чонгука стало то, что он больше не хочет один, больше не может. А здесь шанс есть, почему бы не попробовать. Тэхён несдержанно улыбается, обнимает Чона, крепко обвивая руками талию мужчины, и чувствует руки на своей спине. Теперь Тэхёну можно, и обнимать, и целовать, и ещё много чего делать, и самое главное — он этому бесконечно рад. Тэ понимает, что теперь весь его мир будет крутиться вокруг Чонгука.
Тэхён будет маленькой планетой, а Чонгук — большим солнцем, и ни одного, ни второго это никак не напрягает. Две заблудшие души нашли друг друга, теперь всё будет иначе.
<center>***</center>
Тэхён окончил школу и, как только ему исполнилось восемнадцать, сразу переехал к Чонгуку. Их отношения стали очень уютными, конечно, были и ссоры и свои минусы, но чтобы хоть один пожалел о своём решении… Такого не было и вряд ли будет. Они любят и понимают друг друга и на этом неплохо едут.
Сейчас Тэхён учится в университете на архитектора, подрабатывает и припеваючи живёт со своим парнем. Ну что ещё для счастья надо? Старые друзья так и не объявились, видимо, так сильно он был им нужен, но Тэхёна это больше не расстраивает. Зачем расстраиваться из-за того, что он изменить не может?
Ким улыбается квадратной улыбкой, когда видит сообщение от Чонгука. У того сегодня нет смены, и он приготовил им романтический ужин. Почему романтический? Да просто захотелось.
Счастливый Тэхён идёт домой в предвкушении вкусной еды и любимых рук на своей талии. Любимая часть дня Тэхёна.
Он разувается, аккуратно ставит свои кроссовки в угол и чувствует, как с кухни что-то очень вкусно пахнет. Чонгук стоит в фартуке в цветочек, что вызывает усмешку Кима. Рукава черной толстовки закатаны, показывают потрясающие венистые руки.
— А тебе идёт, — опирается Тэ плечом о косяк прохода.
— Отстань, — Чонгук кладёт в сторону лопатку, выключает плиту и подходит к парню, приветственно целует. — Иди в душ. Сейчас кушать будем.
Тэхён слушается и, улыбаясь, уходит. Он становится под тёплые струйки воды и думает о том, что хочет, представляет те самые руки на себе. По телу пробегают мурашки. Чонгук к нему не прикасается, всё ещё думает, что Ким ребенок, хотя тот давно уже вырос. Он бы сейчас подрочил, да только задерживаться не стоит. Нет, его, конечно, поймут. Это вполне себе обычное дело, но задерживаться не хочется.
Тэхён выползает из душа, сушит полотенцем волосы и переодевается в свою домашнюю одежду, состоящую из серой футболки и черных спортивок.
Чонгук даже свечку на стол поставил, у них же всё-таки романтический ужин. Они кушают пасту, рассказывают, что у кого за день произошло, а после всего вместе убираются и перемещаются в гостиную на диван, включая первый попавшийся фильм.
Тэхён лежит на груди у Гука, а чужая рука поглаживает его плечо. Хорошо, уютно, но Киму хочется, чтобы его погладили в другом месте. Он пересаживается на коленки и серьёзно смотрит, пора показать, что он уже взрослый мальчик.
— Ты чего? — руки Гука спокойно покоятся на его талии, он слегка не понимает, что от него хотят.
— Трахать тебя буду!
— Прости?
Тэхён целует Чонгука, кладет ладонь на чужой пах, поглаживая через мягкую ткань таких, как и у него, спортивок.
— Ммм… — мычит Чон и отстраняется. — Ты уверен?
— Чонгук, — Тэ понемногу закипает. — Мы с тобой живём вместе уже два года. Два! Мне уже не семнадцать, и если ты сейчас же не возьмёшь меня, я сам сделаю это с тобой!
— Прости, — в очередной раз извиняется Чон, но уже спокойно целует, подхватывает под попу и несёт в спальню. Ему тоже было тяжёло, иногда Тэхён был слишком соблазнительным, но мысль о том, что тот «ребёнок», плотно засела в его мозгу. И сейчас, смотря на него, Чонгук видит перед собой уже безумно красивого мужчину.
— Смазка в моей тумбочке, — Тэ в нетерпении стягивает свою футболку, скидывая её в сторону.
— Откуда? Ты себя растягивал?
— Да.
Чонгук достаёт бутылёк, кидает его рядом, чтобы потом было легко дотянуться, и припадает к соскам разгоряченного тела. Он может так сделать и сделает. И не только это. Голова немножко кружится, полустоны Тэхёна приятной истомой отдаются внизу живота, заставляя член в штанах болезненно дергаться. Чон ведёт дорожку из поцелуев ниже, к кромке штанов, и стягивает их вместе с бельём.
Красная головка шлёпает о низ живота, и Чон рукой дотягивается до бутылька, выдавливает лубрикант себе на пальцы, греет его в руках и размазывает по сфинктеру. Благо у него достаточно опыта, чтобы по-минимуму причинить боль Тэхёну. Чонгук проталкивает палец в отверстие, массирует изнутри стенки, ища тот самый комочек. Он видит, как Тэхён морщится, и тогда, чтобы отвлечь того от неприятных ощущений, берёт член Тэхёна в рот, широко мазнув по головке.
Чонгук растягивает Тэ уже двумя пальцами на манер ножниц. Когда все складки на лбу разглаживаются и парень уже вовсю стонет от приятных ощущений, мужчина заменяет свои пальцы на член, но всё равно не спешит, позволяя Тэ привыкнуть к распирающим ощущениям. Через какое-то время Тэхён сам насаживается, просит Чонгука поторопиться, и тогда тот начинает двигаться, почти сразу переходя на высокий темп. От перевозбуждения Тэхён быстро кончает, и Чонгук доводит себя дрочкой, кончая на живот парня. Уставшие они вместе стоят под душем, обнимаются и вяло целуются, а после меняют постельное бельё и ложатся в свежую постель. Такие счастливые и бесконечно влюбленные.