времени совсем нет. 5:43 на смартфоне сияет противным белым, феликс зажмуривается, сильнее прижимается к холодной руке, чувствует, как под одеялом по спине туда сюда ползает ладонь. феликс ели дышит, пытается спрятать ощущения в шкатулочку, чтобы не потерять и мысленно считает до десяти.
— хёнджин. эй, — шепот разлетается по комнате, — хёнджин, мне нужно идти.
— останься, — говорит хёнджин. в полусонном состоянии совсем не понимает, что несёт бред.
у феликса в груди что-то взрывается и обжигает внутренности. он не останется, не клюнет в лоб на прощание и даже не обнимет. у него оплачены билеты на дневной рейс до сиднея и подписано заявление о приеме на работу на 5 лет. а хёнджин как на зло корнями прирос к этой кровати на окраине сеула, он не скажет «прощай» и попросит написать через 20 часов.
времени так мало. каких-то 45 минут до аэропорта и три часа до начала смены хёнджина в кафе напротив университета. каких-то четыре несчастных поцелуя и ни одного «люблю».
почему-то запоминается всё: торопливые сборы, столкновения в коридоре, остывший кофе, опаздавшее такси.
— ты всё взял? — хёнджин выскакивает в прихожую, на ходу застёгивая пуговицы на рубашке, через плечо тянется за расчёской и ключами от квартиры.
выглядит как то, что нельзя вот так бросать.
— да, — на автомате отвечает феликс, нервно поглядывает на часы. ему, честно говоря, уже плевать на сумки, билеты и таксиста под окном.
— успокойся, мы успеваем.
хёнджин на мгновение сжимает хрупкие плечи в руках, смотрит прямо в глаза. там застыли слёзы, сожаления и извинения и снова что-то погибло. не страшно. оно расцветёт под жарким австралийским солнцем через полгода и вырастит второе сердце, когда разобьётся первое.
— иди вниз, я догоню.
мама обещала, что так будет лучше.
ничего не становится лучше ни через час, когда феликс вытаскивает из багажника черный чемодан, ни через два, когда хёнджин машет ладонью из толпы.
размеренным голосом стюардесса просит пристегнуть ремни безопасности, интересуется всё ли хорошо и убегает прочь. феликс до белых звёзд зажмуривает глаза, пытается проглотить слёзы и не вырваться из кресла, медленно приносит себя в добровольную жертву.
так будет лучше. проще и спокойнее. от таких предложений в его возрасте не отказываются, так сказал бывший одногруппник, сверкая завистью в глазах. это же имела ввиду мама, когда щебетала о светлом будущем и гордости за сына.
что-то снова вгрызается в сердце, ползёт по ладоням и заставляет рвано выдохнуть. это пройдет. оно расползется шрамами по коже и усталостью по клеткам, разорвёт на молекулы и снова соберёт воедино.
губы, ладони и чувства. всё забудется. погаснет и переродится звездой.
времени так мало. его больше нет и не будет.
феликс закрывает глаза.
времени так мало. каких-то 5 лет и 3 телефонных звонка.