«Качается вагон, стучат колеса глухо», – внезапно всплыла незабвенная мелодия советского ВИА в пьяной голове арийского соловья. Да только ехал он вовсе не в вагоне поезда. А «колёса» были разве что навалены в уголке: то ли соседка-аптекарша прохудилась, то ли зачастили в дом любители химических полётов во сне и наяву. И качался исключительно сам Кипелов на волнах хмеля, возносимый детищем советской промышленности породы «ЭМИЗ». В простонародье лифт обыкновенный, застревающий. И ехал он не куда-то в неведомые дали, а к любимой женушке.
Настроение было максимально романтическим, можно даже сказать, игривым, как у пушистой мурчалки в марте, вот только имелась одна проблема – наличие слишком большого количества этилового спирта в организме. Но организм все же был настроен решительно… Факт подпития заметно усиливал позитивное настроение мартовской зверюги, ровно в одиннадцать раз. Точно, как в аптеке, так как в состоянии нестояния всего организма кипеловское естество наоборот прекрасно стояло и настойчиво требовало сотворения собственной футбольной команды из агукающих и пускающих милые пузырики телепузиков.
Надо сказать, баб Кипелов любил, активно разводил их вокруг себя, как профессиональный садовник благоухающие розочки в своем садочке. Благо рассады нежных цветочков хватало за глаза – фанатки вились вокруг садовода большими стаями. И все они были, конечно же, прекрасны, спору нет, несмотря на размалёванность суровой ленинградской косметикой. Словно сказочные нимфы с сочными и зовущими на эротические подвиги прелестями, но…
«Эх, и по что меня воспитали образцовым советским гражданином? Жизнь моя жестянка, живу я, как поганка, а мне ебать охота-а-а-а!» – вздыхал каждый раз Валерий Саныч, глядя «в глаза 4 размера» повыше талии очередной фанатке и вспоминая тут же свою благоверную, Богом ему данную и родившею ему прекрасную дочурку. Трахаться в такие минуты хотелось даже сильнее, чем пить после трехкратного отмечания успешного концерта на утро, лежа под раскалённым солнцем на балконе гостиницы. Семян на посев сборной по футболу было столько, что аж из ушей били симпатичные фонтанчики. Собирая по ошметкам разорванную алкогольным взрывом волю в кулак и кое-как управляя полетом, то есть движением собственных ног во хмелю, Кипелов всеми силами ориентировал свой внутренний навигатор домой в собственное семейное гнездышко к супруге Галочке.
Было в Кипелове внутреннее противоречие, темные стороны… В каждом городе есть своя улица Вязов, на которой тихо смеется загадочный мистер Хайд. Любил жену Валера всей душой, да и телом регулярно, но вот хотелось ему в подсобке концертной завалить грудастую нежную нимфочку, хоть на минутку присунуть ей, так сказать, ворваться языком в ее медовые уста и членом в нефритовую пещерку. Но совесть била тяжелым молотом по заднице, отвешивая внушительный пендель на путь домой – удовлетворять потребности с законной женой. Да и опять же, недаром говорят, что лучший секс – это секс с женой, ведь носки можно вообще не снимать, причем ни с себя, ни с неё.
Да и потом, женушка-то была стройна, не дурна фигуркой, хороша в постели и на его вкус очень и очень красива. Недаром же из всей любвеобильной Капотни в ЗАГС пред очи тёти Клавы с фиолетовой причёской Валера потащил именно красотку-Галочку. Взяточку закинул, да потащил, сразу же после того, как девице 18 годков стукнуло. Хотя нет, не так всё просто было. Бюрократия в Союзе была второй религией после коммунизма. А каждая мало-мальски начальственная личность мнила себя светилом небесным. Вот и бегал Валера за той самой Клавдией Афанасьевной, точнее ходил к ней несколько недель точно: то цветочки принесёт, то тортик, а то и настоечку сладкую – с подружками-то распить да посплетничать. Так понравилось тёте Клаве внимание первого голоса Капотни, что пыталась мадам совратить его: то за жопку нежную ущипнет, то по головке верхней погладит, а то и прижмёт буферами размера так пятого к стеночке да дыхнёт неотвратимой любовью. Справедливости ради, Валера каждый раз без вреда для своих перспектив умудрялся справиться с наступлением озабоченного крейсера, воплощавшего поговорку про возраст и ягоды. Ждал он свою ненаглядную Галочку, чтоб закинуть свою удочку в ее море синее. А были ж соблазны да варианты помимо: Зинок – соседка по подъезду – знойная бабёшка на пару лет старше него, давно приглашавшая, пересмотрев индийского кинца, «войти в ворота рая». Да только страшная была, как пожар на НПЗ.
В СССР секса до свадьбы, как известно, не было (да и в браке, поговаривают, он тоже не практиковался, а детей все дружно искали на капустных полях – потому, наверное, и отправляли студентов в колхозы на практику на первом курсе, и, как следствие, судя по всему, после этой самой практики и образовывались активно новые ячейки общества, а государство успешно перевыполняло план по наращиванию численности населения в стране и объёмам капусты на одного жителя СССР). Целоваться с Галей в парке, схоронившись от посторонних глаз за кустами, и мучиться вечным стояком в штанах уже порядком поднадоело. Садиться жопой и яйцами в сугроб, дабы охладить свой пыл и пожар страсти, было чревато циститом. Любить Галю мысленно в душе в ручном режиме тоже уже наскучило. Чем меньше женщину мы любим, тем больше устаёт рука. Молодое тело требовало непотребного дела. Гормон играл прям на баяне во всю мощь, поэтому, чтобы получить заветный секс с возлюбленной девушкой, Валере пришлось сообщить государству, с кем он собирается спать в обозримом будущем. Тетя Клава все же согласилась расписать молодых раньше положенного по закону срока. А после Валера с чувством выполненного долга в армию ушёл, не успела еще краска в штампе паспортном высохнуть. Уехал он в далекую тайгу честь отдавать Родине, предварительно забрав эту самую честь у юной трепетной девушки, ныне законной жены. Да так забрал в первую ночь брачную, что соседи подумали, что капитализм наступил, точнее его самая приятная и долгожданная стадия – забугорные фильмы для взрослых. Выдали молодожены всю свою накопленную за долгие пять лет романтических свиданий и робких поцелуев под луной страсть единым бурным потоком. А уж когда из глухих тагильских лесов приехал Валера дослуживать в Москву, так соседи думали, что из Галочки-хохотушки нечистая сила выходит, а она не выходила, а заходила, да не один раз за одну единицу ночи.
Супруга юная была не против такого прелюбодеяний с любимым мужем, совет, любовь, печеньки. Ну и как результат этих ночных развратных бдений – дочка-лапушка. Не любила мадам Кипелова лишь одно – морду пьяную супружью, которая в связи с гастролями да славой новоиспеченного рок-коллектива «Ария», куда угодил ее благоверный, образовывалась с периодичностью. В Капотне бухали многие лошадками на водопое, однако молодой вокалист по пиву ударял в основном. Напиться же разбавленным бочечным пивом – это надо ещё было сильно постараться. А вот в арийские годы в Москве незабвенной, где за каждым поворотом по рюмочной, соблазнов было много. Вот и шёл сейчас к дверям дома родного вокалист, соблазнённый змеей зелёной, отдавая себе отчёт в том, что распалилась кровь и гормон креплёным, да супруга страсть как не любила перегаром дышать из глотки могучей, певчей да широкой. Но Валера об этом, разумеется, позабыл, и мыслил во время движения к супруге ненаглядной исключительно о благочестивом разврате.
А тем временем «вагон» со скрипом распахнул двери, и «пассажир» вывалился в подъезд и направился к нужной квартире. Он даже издать пьяный «ик» не успел, не то что нажать кнопку звонка слева, как прямо перед его многозначительным носом пронеслась стальная, обитая коричневым дерматином дверь, а следом произошло нечто противоестественное, чего не было в его сексуальных грезах и планах на этот волшебный вечер. В кипеловскую физиономию с одной стороны размашисто влетело противно-сырое кухонное полотенце, с другой – любимая, такая по обыкновению нежная, но сейчас почему-то не по-женски увесистая Галина ладошка, и для пущего эффекта в довершении драмы с рукоприкладством на голову воздрузился алюминиевый дуршлаг. А сверху снова прилетело полотенце, со смачным шлепком фиксируя новый головной убор.
«От станции «любовь» до станции «разлука» у нас с тобой билет, у нас с тобой билет…» – мысленно пропел, как бы подытоживая внезапный непредсказуемый поворот событий, Кипелов, но немая сцена на пороге московской трешки продлилась на удивление не долго, а учиненный суровой, решительной и бескомпромиссной рокерской супругой мордобой не сумел вытравить из него желания потрахаться, то есть возвышенных пылких чувств, конечно же. Валера был настроен, как локомотив на спуске, ведомый своим нижним мозгом, но и Галя была не из робкого десятка и настроена была тоже не менее решительно. Страсти накалялись, воздух наэлектризовался до крайней степени, разгневанная женщина метала глазами испепеляющие молнии, а ее дражайший супруг, не теряя даром времени, уже активно распускал загребущие щупальца в направлении ее прекрасных нижних полушарий в тонком ситцевом халатике. Наши руки не для скуки. Соседки аж слюной закапали через дверные глазки, а их мужья отправились уединяться в сортир.
– Валера, твою мать, от тебя перегаром за версту тащит, убери от меня свои руки, пьянь ты подзаборная! Ты на часы смотрел вообще? – Галя поняла, что остановить благоверного можно только ультразвуком, поскольку физически она была в разы слабее шатающейся на пороге горки мышц.
– Не смотрел, – честно признался Кипелов и впился губищами в шею супруги с тигриным смачным рыком, а руками ловко и быстро задрал халатик и сжал любимые булки покрепче. Чтобы не убежали.
– Валера, скотина ты! Соседей перебудишь! На часы посмотри, чудовище пьяное! Отцепись ты от меня! Иди, где гулял, где глаза свои бесстыжие заливал! Не буду я тушу твою неадекватную обхаживать всю ночь, мне на работу утром! – проорала на мужа Галя и толкнула его с силой в грудь, но сие действие возымело мало эффекта. – Хоть в Капотню убирайся, на метро не успеешь, ну ничего, тут недалеко, пока идёшь – протрезвеешь, а попадёшься патрулю – плакать не буду! Посидишь в вытрезвителе, может, одумаешься!
– А мой качающийся вагончик зайдёт сейчас в твоё депо, и не придётся никуда ехать, – промурлыкал Валера в шею супруге и укусил ее игриво за мочку, предварительно приспустив трусики и втолкнув ее в квартиру. Хрупкая женщина не могла сопротивляться супругу, полюбившему не только вино-водочную продукцию, но и штанги с гирями. Нетрезвые крепкие мышцы, подпитанные жениными обедами и железом, обеспечили полный провал операции «здесь для пьяных места нет… и вообще их место возле параши».
Померла последняя надежда жены рокера, что туша вырубится сразу, как только голова мохнатая коснётся постели. Так, конечно, было частенько, но не сейчас. Слишком много дней подряд у женщины болела то голова, то спина, то посещали ее дни цвета советского флага, то дочка болела, то еще что-то приключалось в ее жизни, а кипеловский агрегат для реализации здорового инстинкта все это время тоскливо простаивал без дела. Накопилось, натерпелось, не сдержалось… Голова, быть может, и рада была бы соприкоснуться с подушкой, но она по закону анатомии прочно крепилась к остальному организму, у которого в этот момент была лишь одна неудовлетворенная потребность, лежавшая в самом основании пирамиды Маслоу.
– Да как ты смеешь, дитя Капотни?! – завопила супружница, тщетно пытаясь отбиться от пошлых облапываний и облизываний всего, что попадалось ее супругу под руку и язык. – Сейчас твоя фанатка-проститутка звонила, разбудила меня, гадина, и знаешь, что она сказала? Знаешь?
– И чего она там сказала? – почти не отрываясь от исследования языком ложбинки около ключицы и наступления в сторону груди под трещавшим по швам халатиком, промурчал по-кошачьи Валера и продолжил свою благую миссию продолжения рода Кипеловых.
– Да прекрати же ты!!! – кое-как криво врезав Кипелову по физиономии, заорала женщина. – Она беременна от тебя, дурака, видите ли! Сучка крашеная! И даже если врет, Бог знает, сколько у Жанны сестренок и братиков голосистых по стране бегает! Вот вы чем на гастролях занимаетесь: то водку пьёте, пока лезет, то трахаете все, что шевелится! И ты ещё, морда пьяная, яйца свои ко мне катишь! Что, совесть на водку променял? Всё, развод и девичья фамилия!
– Братики… Мммм! Братики! – словно Ньютон, пришибленный яблоком, воскликнул Кипелов, легким движение одной левой ловко и почти профессионально (годы семейной жизни и семейного секса) распустил на затылке жены комелек, закинул ее маленькое хрупкое тело на плечо и гордо потащил в спальню, как пещерный человек пойманную в период весеннего гона самочку.
– Пора сделать нашей Жанночке братика! Кстати, она же сегодня у бабушки! Как удачно все получается…
Вопли жены, ее трепыхающееся на широкой крепком плече тело, удары ее кулачков по позвоночнику, искусанное кипеловское ухо, пара выдранных из его башки прядей мужчину ничуть не смущали, равно как и шевеления прилипших ушами к обратной стороне стен соседей. Секс в совке как мед – вроде его нет, но где-то за стенкой у соседей иногда есть. А стенки тонкие, а по телевизору всё про перестройку говорят, да депутаты заседают.
На самом деле Гале до чертиков нравилась такая инициативность мужа, возбуждала греховные помыслы и развратные фантазии, но все портил его удушающий перегар и пара вырвавшихся из его нутра пьяных отрыжек, грязной контрастной кляксой испортившей намечавшуюся постельную битву. Поэтому Галя все-таки сопротивлялась, как могла, гордо решив, что по доброй воле спать с алкашом – себя не уважать. Но мозг все-таки незаметно для нее самой в какой-то момент отключился, и язык выдал совершенно не то, что она планировала:
– Презерватив в тумбочке, придурок!!!
Женщина проорала это куда-то в рот мужу в виде малопонятного «бу-бу-бу», задыхаясь и беспорядочно трепыхая руками и ногами под его широким телом, будучи с силой вдавленной в супружеское ложе. И проорала, надо сказать, вовремя, как раз в тот самый момент, когда что-то горячее, влажное и твердое начало активно тыкаться ей между ног, минуя не снятые, но задранные в сторону трусы. Кипелов, судя по всему, прерываться вообще-то не планировал, но все же сделал вид, что якобы шарит рукой где-то в районе ящика прикроватной тумбочки.
– Никаких братиков для Жанны сегодня не будет, понял?! – сумев кое-как вырваться и влепив мужу звонкую пощечину, крикнула ему почти в самое ухо Галя и решительно вытащила из тумбы на свет божий изделие №2. Понимая, что ее благоверный – не просто пьяный и развратный, но еще и рассеянный балбес от природы, она зубами порвала упаковку, достала резиновый членоскафандр и сурово приказала Валере натянуть его на половой орган, предупредив, что ежели он этого не сделает и решит воплотить мечты о футбольной команде в жизнь, ночью она отрежет ему яйца тупыми детскими ножницами Жанны без анастезии. Кипелов повиновался, потому как мужик без яиц, что серп без молота на советском знамени.
Кое-как натянув трясущимися от нахлынувшей страсти руками на член резиновый скафандр, Кипелов торопливо сгреб жену в охапку и вошел в святая святых, ощутив моментально прилив блаженства и попрощавшись со стремительно отъезжающей крышей. Ох, как бы отчаянно не хотелось протестировать качество нижних этажей каких-нибудь других девок на стороне, как ни чудесно в гостях, а в родной пещерке нефритовой всё же лучше и приятнее. Валера не был дураком и отлично понимал, что все эти Галины концерты с криками и пощечинами не отменяют того факта, что жена его любит и страстно желает, хоть виду обычно особо и не показывает. Недаром же так сладко стонет сейчас под ним, едва поспевая в заданный ритм пневмоотбойника. Рокер даже было подумал, а не специально ли она его на голодном пайке держит, чтобы он потом поактивнее ее тарабанил? А заодно и огонька очередным скандалом подкидывает в семейный очаг. Как бы ни прижимало его желанием потрахаться время от времени в условиях дефицита семейного секса, а все же, как ни крути, такие бешеные, пусть и не особо частые, как хотелось бы, скачки дорвавшегося до охоты и соблазнительной добычи хищника ему тоже нравились до визга и восторгов без конца. «Эх, чертовка моя!» - восклицал мысленно Валера, роняя слюни супруге в ухо, жадно сжимая ее соски и ритмично работая бедрами.
Галя громко стонала и томно вздыхала, напрочь позабыв о любопытных соседях, которые уже раза три за эти пятнадцать минут бегали покурить, роняя пепел на голову соседям снизу, также торчащим из окна. Будильник, который злодейским образом вырвет ее из мягких пушистых рук Морфея уже часов через пять, не дав нормально выспаться, тоже был успешным образом позабыт. Громкие крики уже охрипшим голосом, сладкие возгласы экстаза под знойное пыхчение наваливающегося всем телом на жену Валеры, крепко сжатые ее бедрами почти до хруста ребра супруга… Кажется, мирная советская женщина в очередной раз становится пеплом, познав кипеловский рай, впиваясь ногтями в спину благоверного и в порыве страсти с силой кусая его острыми зубами за мочку уха. У кого-то оргазм, а у кого-то искры и слезы из глаз от хищного цепкого захвата.
– Галяяяя!!! – кричит Кипелов от резкой внезапной боли. Love hurts.
– Да, Валера, дааааа! Еще, еще немного, дааа! – орет в ответ обезумевшая от наслаждения Галя, притягивая мужа к себе ногами так сильно, что он оказывается в ней по самые яйца. Боль его тут же смешивается с непередаваемым райским наслаждением и раскручивает вихрь экстаза за считанные секунды почти до пика. Не помня себя, мужчина со всей силы еще несколько раз резко грубо толкается в жену до самого предела и отлетает куда-то в небытие под собственный громкий утробный стон. А тем временем уже более или менее пришедшее в себя Галя с интересом наблюдает совершенно глупое и по-идиотски перекошенное лицо супруга в момент оргазма, словно его только что приложили электрошокером, предварительно накачав двойной дозой LSD. Не удержавшись, она громко прыснула от смеха, но Валера этого, к счастью, не заметил, потому как его мозг в данный момент находился в полной отключке.
А потом любвеобильный рокер еще минут пять облизывал лицо Гали, нежно мурлыкая о том, что она на свете всех милее, и все в том духе, пока та не наорала на него и не отправила в душ - привести себя в порядок после пьянки и бурного траха, а также настоятельно попросила его отлипнуть от нее и не кантовать до утра. Валера, сделав несчастное лицо, полное печали и невосполнимой утраты, послушно поплелся, пошатываясь, в ванную, где внезапно обнаружил, что презерватив, болтавшийся на его расслабленном агрегате, подозрительно пустой. На все еще нетрезвую голову у него даже родилось гениальное предположение о том, а не всосалось ли ценное содержимое гондона обратно? Но пару мгновений спустя, хихикнув от собственной глупости, внезапно обнаружил на снятом с обмякшего члена презервативе приличную такую дырищу.
«Бандитская пуля!» – подумал рокер, икнул, рыгнул, вздохнул, по-идиотски улыбнулся своему отражению в зеркале и, с чистой совестью выбросив гондон в ведро, залез в ванную и облился прохладной водой.
***
У всякого действия бывают последствия. Иногда такие, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Хотя в этом случае всё было прозаично. Советские гондоны, направленные на повышение рождаемости путём саботирования их производства, честно порвались от напора страстей нетрезвого вокалиста. Ещё надеялась супружница, что пронесёт, ну, в хорошем смысле. Не пронесло...
– Поздравляю вас, мамочка, – тепло улыбнулась пожилая врач, поправляя очки и ставя в медкарточку Гали отметку о постановке на учёт. – Через несколько месяцев родится у вас ребёнок, девочка-то уже есть, теперь давайте мальчика.
– Кипелов, убью, – прошептала женщина, сползая по стулу.
Тем же вечером соседи, прильнув к картонным стенам, даже позабыли про новые серии "Просто Марии". Здесь-то кино поинтереснее давали.
– Ты знал, пьяница проклятый, знал! – глухой удар обо что-то объёмное и орущее во второй октаве. – Что теперь делать? – звонкий удар в стенку. – Ещё и промахнулась по тебе! Что ты молчишь и сопишь, как мерин на тревоге? Кто виноват, кто? Ну и что ты делаешь, что? Зачем ты меня в живот целуешь?!
Помимо соседей за окном также все были в курсе грядущего пополнения кипеловского семейства - жарким июльским вечером окна были открыты нараспашку.
Кипелова спас звонок телефона. Прыжком через диван он добрался до трубки в коридоре, так и не получив по голове за прилив нежности посреди скандала.
– Валерка, у нас концерты в августе начинаются, а завтра у нас репетиция на базе, ты не забыл? Может, заглянешь ко мне сегодня отдохнуть от скучных семейных будней, а? И что за крики у тебя там на фоне?
– Буду жив – приеду, – честно ответил вокалист, в то же мгновение получив тапочкой по макушке.
– Подаю на развод!!! Опять концерты, опять не будет тебя! А мне что делать? При живом муже как мать-одиночка!
Спасаясь от второй тапочки, Валера выскочил в двери прямо в домашнем халате и в тапках и с грохотом побежал по лестнице вниз, почему-то проигнорировав лифт.
– Ну и вали, – Галя плюнула ему вслед, вернулась в квартиру, гордо вскинув голову, и ничком упала на диван. Не об этом она мечтала, ох, не об этом.
До холостяцкой берлоги Дубинина Кипелов добежал довольно быстро, не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих и их довольно громкое обсуждение его нетривиального костюма. Разведённый басист принял коллегу-собутыльника как родного. Вместе они заливали горе от кипеловского развода (попробуй только возразить боевой жене Галочке, решившейся на эмоциях порвать с ним брачные узы!), вместе отмечали его день рождения, вместе искали прочие поводы для возлияний за воротник сорокоградусной жгучей жидкости. Время пролетело, словно понос после кефира с огурцами. А там и концерты, гастроли: неделя здесь, неделя там, месяц где-нибудь в Иркутске, а потом ещё один в Мозыре. Для поддержания образа жизни требовался допинг, желательно не менее, чем 40-градусный. Пили все, что пилось, пели, ехали, пили, бегали, пили, пели, бегали за пивом, просто бегали, бегали от ментов, пели, ехали. В общем, алкогольно-музыкальных приключений было выше крыши, выше неба, дальше космоса.
В пьяном бреду где-то под новый год Валера заявился домой. Краснолицый и красноносый от мороза и возлияний, встрёпанный после общего вагона, довольный, как слон, и любвеобильный от долгой разлуки с любимой, как озабоченный кот в марте, с пакетом денег и подарков. Женушка мирно лежала на диване, смахивая слёзки от латиноамериканских мелодрам. Было тихо и мирно: дочка с подружками гуляла где-то по Капотне, сынок под сердцем успокоился, декретный отпуск начинался хорошо... но лишь начинался.
– Здравствуй, Галочка, – падение с высоты собственного роста дополнило приветствие. – Что ты плачешь, – отрываясь лицом от ковра, пробормотал Кипелов. – Кто тебя расстроил?
– Ты, приговор мой, крест мой непосильный, – только и вздохнула женщина.
Новогодние праздники прошли бурно. Это могло быть хорошей трагикомедией. Соседи вместо тогда ещё не буквально голубого огонька слушали несвятую семейку, прильнув всеми ушами со стаканами к стенам и интенсивно закусывая семечками. Попкорн в те времена был дефицитным товаром. Кипелов с супругой то ссорились бурно по всем законом семейных скандалов с мексиканскими страстями, с тарелками и возгласами, а потом мирились столь же громко, с такими стонами и пошлыми выкриками, что краснели даже кошки за окнами.
По-прежнему непросыхающий и крайне любвеобильный вокалист ползал повсеместно за любимой, ненаглядной и уже прилично пузатенькой Галей с цветами и конфетками, настойчиво вымаливал прощения, распевал почти круглосуточно колыбельные для будущего сына, вторично предлагал Гале свою руку и горячее пылкое сердце со всеми остальными причиндалами, распевал под окнами серенады после очередного бурного скандала, когда гордая бывшая жена наотрез отказывалась пускать пьяное чудище в дом, не желая быть облапанной им в районе пуза до полусмерти. Галя иногда всерьез задумывалась, а не фетишист ли часом ее Валера? Уж больно сильно он перевозбуждался морально, да что греха таить, и физически тоже, от созерцания и тискания ее большого круглого беременного животика. Еще когда Валера служил в армии уже в Москве, все выходные он только и делал, что лапал, лапал, лапал, гладил, целовал, обнимал, вылизывал и няшил беременную Галю так, что спасу не было. Бывало, та по три часа просиживала в ванной, вязала там пинетки ребеночку или сбегала от мужа-извращенца к подружкам, какой-то там родне, о существовании которой узнала только недавно ради побега из курятника. Вот и сейчас история повторялась как под копирку.
Кипелов честно играл роль хорошего любящего примерного мужа, замаливая грехи и выполняя любые домашние дела вместо нафаршированной лично им супруги, драил посуду, полы, стряпал на кухне, не забывая вешать ей свежие порции полуметровой лапши на уши, прямо как с экранов о перспективах перестройки. Он честно часами простаивал в знаменитых советских очередях за кроваткой и ванночкой для наследника, отмораживая органы создания оного. Любишь плодиться - люби и яйца отмораживать... И кроватки таскать домой на своем горбу. Мозги Валера изнасиловал не только Гале, но и всем желающим и нежелающим. К старому новому году даже порядком уставшие от бесконечного мексиканского сериала имени Кипеловых соседи кричали из-за стенки, мол, прости, Галя, своего идиота, а то так и будешь матерью-одиночкой. В итоге Галя, уже окончательно очумевшая от нежного и романтичного, но по силе воздействия похожего на асфальтоукладчик напора благоверного, все-таки сдалась. Банный лист объёмов небольшого шкафчика в ЗАГС на повторный брак унёс беременную жену на руках. Покачивался и поскальзывался на льду, рискуя уронить ценный груз, но дистанция была, к счастью для обоих, прямой и недолгой.
Заполучив повторный штамп в паспорт, Кипелов с чистой совестью снова улетучился на гастроли на крыльях ветра, а вернулся лишь 8 марта в виде живого и изголодавшегося в разлуке подарка для любимой женщины, да так поздравлял ее несколько дней, что та оказалась в итоге в роддоме чуть раньше срока. Постельные игры на позднем сроке, как известно, стимулируют прилет аистов. Вот же большая неожиданность! И, конечно же, надо это дело отметить! Дорогу до студии Валера с ящиком водки в руках ещё кое-как на бровях одолел, а вот дверь пытался найти раза четыре, пока заявившийся Манякин не ткнул того барабанной палочкой в задницу, а после, увидев красоту фиолетово-черную под глазами - бой с санитарами за право увидеть наследника кожаных штанов был жесток и беспощаден, - нацепил на друга солнечные очки, да плевать, что в помещении, лишь бы народ из съемочной группы передачи «Музыкальный лифт», нагрянувшей как понос среди белого дня на арийскую студию, а также телезрителей оной не пугать крупным планом.
– У Валеры Кипелова родился сын! Валер, расскажи, когда это было?
– Это было 16 марта… – промямлил, смущаясь и пряча хитрые глазки за темными манякинскими очками, Кипелов. – Но, причем, это стало для меня не очень большой неожиданностью… – прожевал он что-то невнятное под оглушительный конский хохот коллег.