Утро у Рейгена не задалось с самого начала. Распорядок дня в тюрьме довольно суровый даже для того, кто последние четыре года своей жизни приходил на работу к семи утра, прекрасно осознавая, что посетителей в подобное время не бывает. Биологические часы у него работали как надо, но утреннее построение в шесть часов — это слишком даже для него. Зато камеры были открыты на весь день до девяти вечера, что давало уйму времени на изучение своего нежелательного временного пристанища, сотканного из бетона и боли.

Вчерашний разговор с заключенным позволил ему многое узнать о внутреннем строении тюрьмы, в архитектурном плане. Но ему все еще предстояло увидеть каждый ее закуток собственными глазами. Также из монолога грабителя тот узнал одну интересную деталь — где-то в этих стенах находится телефон. Его старый сотовый был конфискован, хотя Аратака считал это несправедливым, и подобная новость несказанно его обрадовала, ведь теперь у него есть возможность позвонить матери в Японию, излить душу единственному родному человеку на этом свете. Он не был до конца уверен в том, что она пожелает его слушать, но это не отбило его желание отыскать заветный объект в тошнотворном лабиринте, где он находился в полном одиночестве.

На предстоящий завтрак идти совсем не хотелось, равно как и сидеть в своей камере и предаваться саморефлексии, но желудок, не вкушавший ничего со вчерашнего дня, был категорически против его решения. Мужчине не оставалось ничего, кроме как коротать время до похода в столовую изучением каждого помещения в блоке, куда у него имелся доступ.

Первым делом Рейген отправился в зону отдыха, прилегающей к основным камерам, в которых их запирали на всю ночь. Это было просторное помещение с высоким потолком, где преступники предпочитали проводить все свое свободное время. Здесь находилась и библиотека, и один из немногочисленных телевизоров, и различные настольные игры. Но больше всего внимание заключенных привлекал, разумеется, телевизор — обыкновенный, плоский черный телевизор, прикрепленный к стене. На нем транслировались в основном спортивные каналы, а также новостной, но им интересовались лишь редкие обыватели. Этот мигающий ящик на стене являлся любимцем всех, кто коротал здесь срок, — будь то бандиты, серийные убийцы или мошенники, как и он. Поэтому было неудивительно, что за место перед ним иногда доходило до драк или непреднамеренных убийств. Не желая ввязываться в неприятности, Аратака решил лишний раз даже не приближаться к священному месту.

Вторым пунктом назначения был общественный телефон в отдельном помещении, рядом со столовой. Внутренне Рейген был сильно взбудоражен мыслью о том, что он наконец может связаться с семьей. Монотонные полы блестели, пока мужчина ненавязчиво смотрел в них, замечая нервную, но искреннюю улыбку на своем лице. За все это время ему толком не удалось поговорить с кем-либо, кроме государственного адвоката и грабителя-рецидивиста. Оторвав взгляд от серого пола, он обнаружил, что все телефоны были заняты. Толпа в оранжевых комбинезонах сидела, ссутулившись, и разговаривала разными тональностями по прибитой к стене матовой трубке, время от времени меняя выражение на своих перекошенных и состарившихся лицах. Волнение сменилось огорчением, мерзко вяжущим где-то в грудной клетке. Так же был огорчен не он один, поскольку к каждому телефону стояла очередь как минимум из одного человека, каждый из которых жаждал поскорее занять свое место на ближайшие полчаса, переговариваясь либо с адвокатами, либо своими родными, что до сих пор поддерживали с ними связь.

Наверное, мать может подождать еще немного.

Выйдя оттуда и решив уже постепенно направляться в сторону столовой, мужчина натолкнулся на чью-то статную, недвижимую фигуру, которая едва шелохнулась от удара. Поспешно извинившись, он обвел фигуру внимательным, пусть и немного тревожным взглядом. «Жертвой» оказался один из охранников, что смиренно стоял на своем посту, наблюдая за всеми заключенными, находящимися здесь, следя, чтобы те не буйствовали. У него были неестественно белоснежные волосы, как у альбиносов, и пустые, не обращающие ни на что внимания серые глаза, в кромке которых поблескивал карий оттенок, обрамляя узкий зрачок. Его внешность вызывала неподдельное изумление, оставляя после себя ощущение фальшивости этого образа.

Помимо внешности, кое-что еще не давало Рейгену покоя, пока он находился подле этого человека. Его манера держаться неприступно, подобно скале, не соответствовала тому, что и правда творилось в глубине его души. Как тот, кто проработал достаточно долгое время, разговаривая с людьми с глазу на глаз, он легко мог читать их истинные намерения и чувства, даже если они строили из себя загадку и накладывали слой лжи поверх своего лица. Многие охранники, он был уверен, на самом деле коррумпированы и двуличны, как и большая часть общества в целом, но этот все же выделялся среди них. Оставив раздумья об этом на потом, он таки дошел до долгожданной столовой, чему его желудок был крайне рад.

Но, как оказалось, преждевременно. В этом Богом забытом месте не подают ничего съедобного. Основной рацион питания состоял из углеводов, а белков и жиров было чрезвычайно мало, хотя это не сильно отличалось от его прежнего образа жизни, когда тот мог сутками напролет есть лишь дешевый рамен и якисобу, изредка позволяя себе — если клиент был особенно щедр — якинику. При мысли об этих божественных блюдах он невольно сглотнул скопившуюся в полости рта слюну, ожидая, пока ему подадут блюдо на поднос. Его сосед как-то вскользь упомянул о том, что он может купить кое-что более вкусное и питательное в местном магазине, наряду с мылом и шампунем, а также всякими дорогими безделушками. Рейген, однако же, старался первое время не тратить и так ограниченный бюджет, поскольку не было никого, кто финансово помог бы ему с воли. На завтрак сегодня была овсяная каша, тосты, два пакета молока и яблочный сок.

Отходя от раздаточного окна, он почувствовал, как кто-то легонько задел его локтем, привлекая внимание. Это был его сосед, чьи слова он совсем недавно вспоминал, ожидая своей очереди. Тот наклонил голову вбок, указывая усталым взглядом на дальний столик, где никто не сидел. Поняв без слов, чего грабитель ожидает от него, и не имея ничего против, Аратака сел туда, с тихим стуком поставив поднос с едой на широкий стол и разглядывая своего собеседника. Ожидая, пока тот первым заговорит, Рейген приступил к трапезе, мысленно привыкая к тому, что теперь все необходимо есть исключительно ложкой и вилкой, не используя деревянные палочки, которые были так приятны на ощупь и идеально лежали в его мозолистых руках.

— Знаешь, я не все успел рассказать тебе в нашу первую встречу. Как новичку, тебе стоит знать о правилах, царящих здесь. Но сперва поговорим о чем-то более приземленном, — мужчина торопливо прожевал свой завтрак, после чего прокашлялся и вновь подал голос. — Чем ты занимался до того, как попал сюда? Я, к примеру, был курьером, доставлял людям жратву и прочее. Морока та еще, да и плата за труд убогая. Когда решил подзаработать немного деньжат и переехать из своей дыры, меня поймали в первый раз. Кореш сдал. Благо, в тот раз я отделался достаточно легко, но после первой ходки сильно отчаялся и подсел на иглу. На все готов был ради дозы, что и сгубило кошку. Вот и вся история.

Он терпеливо ждал, пока Рейген начнет свой монолог, продолжая стремительно поглощать то, что здесь называют «едой». Стараясь сильно не вглядываться в то, как здешняя пища пропадает во рту заключенного, он отставил столовые приборы и впервые за долгое время заговорил:

— Я… зарабатывал деньги, обманывая людей. Они приходили ко мне со своими бытовыми проблемами, жалуясь то на духов, то на проклятья, а я делал вид, что понимаю причину этих несчастий и способен их решить, — говоря это, Аратака бездумно ковырялся ложкой в каше, словно школьник, оттягивающий момент похода в злополучную школу. — Не особо горжусь этой частью своего прошлого.

Осознав, что блондин не намерен более что-либо говорить, грабитель взял инициативу в свои руки продолжил:

— Не желаешь делиться этим — не буду принуждать. Куда более важно то, что тебе необходимо будет вступить в банду. Их несколько в этой тюрьме, и все делятся на расы — белые, черные и латиносы. Если решишь не связываться ни с одной из них, тебе будет туго. Изгоев здесь не любят, а азиатов так тем более. И лучше бы тебе это хорошенько запомнить, — на последней фразе он понизил тон, почти угрожающе взирая на вмиг задрожавшего собеседника. Но сразу после этого мужчина засмеялся, громко покашливая из-за застрявшего в горле куска еды.

— Не любят? В каком смысле? — Рейген от неожиданности выронил злосчастный прибор из рук, разбрызгав комковатую массу по краям тарелки. Не отрывая взгляда от ухмыляющегося заключенного, блеснувшего недобрым огоньком в глазах, Аратака невольно стал сильнее вслушиваться в его речь, поскольку тот явно не шутил, говоря о его незавидной участи, если японец не примкнет к одной из группировок. Он и на воле старался избегать якудза и им подобных, поскольку понимал, что выбраться из этого омута не сумеет. Но что ему предпринять здесь? Здешние законы кардинально отличались от тех, к которым привык изнеженный блондин. Становиться изгоем внутри этих стен было равносильно смерти. Он не сумеет постоять за себя в одиночку; чудом было уже то, что некто столь опытный, как его сосед по камере, снизошел до помощи ему. Он и не надеялся на подобное, к тому же это не то чтобы принято в подобных местах.

— В коромысле, не забивай свою голову глупыми мыслями. Лишь заруби себе на носу, что меньшинство здесь не выживает. Ты всегда должен находиться в толпе и думать, как толпа, — почесав щетинистую щеку, бывший грабитель внезапно задумался о чем-то, что заставило его взгляд засиять. Хмыкнув, он продолжил: — А знаешь что? Я после завтрака собираюсь в комнату для свиданий. Меня там кое-кто ждет.

— Неужто девушка? — быстро сменив настроение, блондин ехидно улыбнулся, надеясь вытянуть ответ из мужчины. Но получил в ответ лишь нечитаемый взгляд.

— Нет, он будет даже лучше всяких баб, — он? О ком идет речь? Судя по всему, на лице Рейгена отобразилось искреннее непонимание, поэтому преступник уточнил: — Дилер местный, он всю тюрьму «кормит». Я добился от руководства разрешения встретиться с ним. Тебе полезно будет про него знать, сам в будущем его услугами пользоваться начнешь. Ну, бывай.

Похлопав Аратаку по плечу, мужчина скрылся из виду с пустым подносом в руках. Рейген так ничего и не съел.

***

Колкий холод. Холодное помещение из четырех железных стен. Такие же холодные стулья. Такой же стол. Все холодное. Выматывает.

Наконец, звук открывающегося замка, и дверь отперта. В комнату, напоминающую допросную, заводят слегка сутулого, худого и высокого парня с плохо покрашенными в насыщенно-синий волосами, криво подстриженными практически под единицу. Одет он был в толстовку морского цвета и черные, как смоль, треники. На шее виднелась свежая татуировка, заполняющая все горло и изображающая надпись, выполненную искривляющим шрифтом так, что ее было трудно разобрать. На лице хорошо заметны синяки от мучительницы-бессонницы — по нему было видно, что за эти два года юноша устал только сильнее. Представить только, ему уже двадцать два.

— У вас пятнадцать минут, Тайлер, — оповестил их полноватого вида охранник, до этого молча сопровождавший посетителя в комнату для свиданий, чтобы не заплутал и не набедокурил.

— Да помню я, помню, старик, — прохрипел вошедший и, раздраженно взирая на давнего приятеля, сел напротив него, откинувшись на спинку железного стула и скрестив за макушкой пальцы рук. — Ну, и?

Спустя пару минут томного молчания заросший щетиной мужчина решился вывалить весь поток слов на своего собеседника:

— Ну что ты на меня так смотришь?! Я в чем виноват, что они меня поймали, когда я того не ожидал? Я делал все незаметно и тихо, между прочим! — прочистив горло, мужчина хотел было провести ладонью по лицу от накатившего пота из-за нервозности, но длина прикованных к столу наручников, к сожалению, этого не позволяла. — И вообще, ты сделал то, что я просил?

— Сделал, — недовольно проворчал себе под нос парень, уткнув взгляд в местами потертый стол.

— И-и? — мужчина протянул гласную на нервной почве, взывая поскорее дать ответ.

— Сейчас принесут, не кипишуй раньше времени, — Тайлер отличался от своего возбужденного собеседника стойким спокойствием, что удивляло, ведь раньше парень был вспыльчив, нетерпим, и, что больше всего выделялось среди этой каши, так это чрезмерная энергия, которая лилась из юноши потоками. Раньше.

Теперь заключенного больше интересовали эти изменения в его знакомом, нежели вещь, которую должны принести в скором времени. Неужто человек может так легко и сильно поменяться всего за два с лишним года? Хотя, ему ли говорить подобное? Единственное, что неизменно в этом пацане, так это баранье упрямство и его непобедимое ворчанье, что порой раздражало даже больше, чем его психические заскоки и истерики, о которых он знал не понаслышке.

— Ты все учел? Ничего не забыл?

— Блять, не держи меня за полоумного, мой разум пока на месте, если ты боишься за то, что там будут недочеты, — а вот и пассивная агрессия. И ведь не все изменилось в этом молокососе. Это радует.

— Очень надеюсь, — буркнул осужденный, откинувшись на спинку стула и положив руки на мертвецки холодный, как в секционной, стол. — Точно ничего не забыл?

— Сука, еще один такой вопрос – и в следующий раз я специально для тебя туда мышиный помет добавлю, — терпение юноши было уже на исходе.

— Да все, молчу, блять, молчу, — грабитель надменно хмыкнул, предпочитая пропустить мимо ушей сказанное его непредсказуемым собеседником.

В этот миг тяжелая стальная дверь открылась, явив свету фигуру в идеально выглаженной рубашке, иссиня-черном галстуке с зажимом и такого же оттенка брюками, на поясе которых был закреплен табельный пистолет.

— О, а вот и он.

***

За два с половиной года до этого.Теплый вечер в Соединенных Штатах, тусклый свет от фар машин в пробках, ночная атмосфера, толпы людей, что торопятся прийти поскорее домой после тяжелого рабочего дня, темные переулки меж высоких зданий, изредка также кишащие другими людьми, что от безделья прогуливаются по вечернему городу.

Одним словом — муравейник в обычном своём состоянии.

Среди переулков и узких улиц, задумавшись, шел высокий молодой человек с закинутым поверх очень коротких растрёпанных волос капюшоном темно-серой толстовки, несущий черный потрепанный временем рюкзак, закинутый на одно плечо, с уже давно заржавевшей собачкой на молнии, что не позволяла закрыть его до конца, если вообще закрывала.

— Извиняюсь, — мужчина, несшийся сломя голову, «отшатнулся» после небольшого столкновения, но немного оклемавшись, осмотрелся и заприметил маленький зип-пакетик с интересным сыпучим содержанием внутри — и незаметно спрятал в свой карман, пока поднимался с земли и оттряхивал грязь с одежды и со своей спортивной сумки, — я не специально.

Не обратив на тушу напротив совершенно никакого внимания, парень судорожно держал рюкзак и пересчитывал его содержимое, надеясь на то, что ничего не выпало или не порвалось и просыпалось.

— Ну, я это… пойду, да? Ты не злись, пацан, я тебя не заметил, тороплюсь просто очень, — прочистив горло и быстро проговорив эту фразу, мужчина поспешил поскорее скрыться.

Остановиться его вынудил внезапный жест чужой руки, что резко схватила мертвой хваткой его за плечо.

— Слышь, пакет отдай, мудила, — высказал юноша с некой агрессией, закинув сумку обратно на плечо.

— Какой пакет? Н-нет у меня ничего! Вон, хочешь, можешь хоть всю сумку мою перерыть, бля буду, парниш! — мужик сильно занервничал, а потому и начал врать.

Сердито взглянув на свою новую проблему, пацан протянул раскрытую ладонь тыльной стороной вниз, дожидаясь, пока ему вернут порошок.

— Дядь, по-хорошему прошу, — нотки раздражения начались проявляться в голосе мальчишки, но отчего-то вместе с ними и лёгкая паника. — Верни пакет, пока ничего плохого не произошло, — произнес тот с некой хрипотцой, продолжая «угрожать».

Подумав с полминуты, мужчина все же решился.

— Гха-а… Ладно, на, больно нужна мне твоя химия, — резким движением мужик вытащил пакетик из кармана черных джинсов и положил его в ладонь парня.

После этого бедное плечо отпустили, а сам юноша начал стремительно удаляться в нужном ему направлении.

— Слухай, а у тебя есть еще такого? — с пылким интересом и огнем в глазах внаглую крикнул вопрос мужчина вслед уходящему парню.

Силуэт остановился, кажется, задумавшись.

— Еще чего. Я за бесплатно не раздаю кому попало. Вали давай, иначе оставшийся десяток пробудешь в канаве, старикан, — ответил мальчишка, возобновив ход.

— Эй-эй! Слышь, сопляк, мне всего-то тридцать два! Какой я тебе старикан?!

— Да? А выглядишь на все семьдесят девять, — с тонной похуизма все так же отвечал парень, только сильнее натягивая капюшон на голову.

— Так есть или нет?! Я ж тебя по-нормальному спрашиваю! — он уже сорвался на крик, решительно добиваясь ответа на свой вопрос. Казалось, от этого зависела его жизнь.

— Тц, — озлоблено цокнув языком, он снова остановился и, развернувшись, сказал: — Заебал. Через неделю, в девятом часу вечера приходи сюда же, я буду ждать тебя.

— Так значит все-таки есть, а?! Ха-ха! А я знал! — самодовольно улыбнулся мужик.

— Все, отъебись от меня. Я тебя не знаю, — на этом моменте синевласый мигом потерял интерес к раздражителю, после чего ретировался в том направлении, куда и собирался пойти изначально.

***

— Че этот ублюдок здесь забыл?! — на лице мужчины тут же появилось сильное удивление и небольшой испуг от внезапного появления другого охранника, чего он, собственно, не ожидал, а уж тем более не думал, что это будет именно этот человек.

— Будь полегче в выражениях и не ссы, это мой помощник. Просто расслабься, — промолчав с полминуты — видимо, в размышлениях, — мужчина снова начал говорить. Его настроение заметно приподнялось с тех пор, как тот объявился. Но, разумеется, за пеленой недоумения и гнева заключенный этого не приметил.

— Ты че, типа, местного придурка подкупил? — его лицо исказила тень недоверия и настороженности по отношению к человеку у двери.

— Да-а, подкупил, типа того, — скривив губы в попытке сдержать смешок, Тайлер не решился продолжать свою мысль, вместо этого перейдя к теме их свидания. — Так вот, извини, но я больше не могу передавать тебе это прямо здесь, как и через «подачки», поскольку Ян прознал о новой охранной системе. Поэтому тебе стоит вернуться в камеру, а там уже и сам все поймешь.

— Ты че это несешь? Я пиздец как долго добивался встречи с тобой ради этого, а ты решил вот так кинуть меня? — вперив строгий взгляд в собеседника, заключенный лишь цыкнул и попросил подошедшего белобрысого мужчину увести его обратно, не слушая, что говорит его собеседник. Охранник подчинился и, отцепив наручники от металлического стержня в столе, отворил тому дверь, оставляя гостя одного в пустой комнате. За пределами комнаты он кратко пояснил стоящему на страже коллеге, что нужно сопроводить посетителя к выходу.

На пути обратно грабитель много размышлял о том, как он докатился до такого бессмысленного существования. Мотать срок в тюрьме, быть зависимым от белоснежной порошковой дряни, договариваться с возомнившим о себе многое сопляком, опуститься ниже некуда — разве он об этом мечтал? Но ничего путного в голову, забитую дарящими эйфорию кристаллами, не шло, поэтому он плюнул на это дело и молча ступал дальше под конвоем. И когда они уже оказались возле камеры, освободившись от железных оков, он внезапно почувствовал мимолетное прикосновение к своей руке, после чего рефлекторно сжал в ней что-то небольшое и шуршащее. Это был зиплок.

Он хотел было обернуться и взглянуть на охранника, купленного его поставщиком, но того и след простыл.

***

После трапезы Рейгена ожидала лишь скребущаяся в грудной клетке тоска. Ему до сих пор трудно было поверить в то, что он находится не в своей съемной квартире на окраине города, а за решеткой, вынужденный упускать здесь свою и так увядающую молодость. Черт его дернул бросить все и уехать, не иначе. Однако разгребать за собой содеянное было необходимо, чтобы сразу после освобождения вернуться домой. И начать жизнь с чистого лица. Но пока об этом рановато говорить, ведь он здесь всего несколько дней, не значащих ровным счетом ничего перед громадной цифрой в семь лет, которые казались вечностью для молодого мужчины.

Поудобнее устроившись на одном из немногочисленных диванчиков в комнате отдыха, чудом не занятым другими заключенными, он перебирал в голове варианты того, чем мог бы себя занять. Невзирая на желание пойти и занять очередь к телефону, он вдруг задумался — а что он ей скажет? Он не знал, заметила ли его мать длительное отсутствие звонков от своего сына и сообщили ли ей о случившемся. Во время судебного процесса он избегал главной темы по телефону, сводя все к обыденному разговору о построении бизнеса и скорого наступления лучшей жизни, лишь бы не потревожить ее. Теперь он мог разве что продолжать лгать о том, как все обстоит в его жизни. Впрочем, как и всегда. Сейчас провернуть подобное будет чуть сложнее, но — успокаивал себя Рейген — это ложь во благо.

Единственным более-менее достойным развлечением он считал чтение второсортных книжонок из местной библиотеки, ставящей перед собой цель направить преступников на благой путь, из-за чего там стояло аж несколько экземпляров Библии в твердом переплете. Однако в Бога Рейген давно перестал верить. И он сильно сомневался в том, что набожность бывших убийц, воров и насильников приведет к чему-то хорошему. Такие обычно становятся безудержными фанатиками, извращающими мораль через призму Божьего слова.

Проводя тонкими пальцами по слегка запылившимся книгам, плотно стоящим на широкой полке и демонстрирующим редкому читателю информацию о себе а на корешке, он наткнулся на нечто объемное и гладкое, отличающееся от прочих. Не глядя взяв в руки предмет, блондин сразу уперся глазами в выцветшие черные буквы, гласящие:

«Зеленая миля»

Стивен Кинг

В городе Специй он в основном зачитывался книгами по экзорцизму от знаменитых авторов и различной мангой, а потому зарубежные писатели были ему малознакомы. Лениво вчитываясь в аннотацию заинтриговавшего его произведения, он моментально захлопнул книгу с характерным хлопком, отчего с нее посыпалась хтоническая пыль. Нет уж, с него хватит. Руководство решило поиздеваться над осужденными таким образом? Это совершенно не смешно. Электрический стул на фоне неистово бушующей грозы на обложке недвусмысленно намекал, что может случиться с такими, как Рейген. Он инстинктивно дотронулся до светлой макушки, словно опасаясь, что к ней уже прикрепили холодные электроды, ждущие часа, когда им дозволят оборвать его жизнь. Однако, как и ожидалось, там ничего не было.

Убрав книгу обратно, Аратака решил уйти к себе в камеру и отдохнуть там, но внезапно увидел нечто неожиданное — по коридору под конвоем вели чрезвычайно высокого мужчину с короткими черными волосами, что брел рядом с охранниками так, словно те делали ему некую приятную услугу, а не выполняли свою привычную работу. Под глазами у него тянулись нитью глубокие морщины — впрочем, даже придававшие ему некоего обаяния, — а на щеках были выжжены кроваво-красные круги, деформирующиеся при малейшем изменении мимики. Единственное, что в этом человеке не отличалось от всех остальных заключенных, — это та же оранжевая роба, едва удерживающаяся на столь мощном теле. Из-под рукавов и воротника формы скромно выглядывали знакомые рисунки, прежде виденные Рейгеном когда-то давно. Точно. Это были фирменные татуировки якудза.

Рейген и до этого слышал, что некоторые борёкуданы переселились в США и основали собственные кланы, но и представить себе не мог, что столкнется с одним из них так скоро. Эти парни чрезвычайно опасны не только на свободе, но и здесь — за решеткой. Лучше обходить его стороной, чтобы не навлечь на себя еще больше бед. С этой мыслью, вбитой клином в голове, мошенник собрался было отвернуться и дождаться, пока арестанта отведут в его камеру, чтобы незаметно пройти, как вдруг почувствовал на себе липкий, заинтересованный взгляд чернильных глаз. Он смотрел прямо на него. Аратака в тот же миг отвернулся, делая вид, что смотрит на коллекцию книг перед своим носом. Ну вот, избежать проблем теперь не удастся. Стоит косо взглянуть не на того человека — и твое тело уже никогда не найдут.

Стоило мужчине в сопровождении охранников добраться до своего места содержания, как Рейген, предварительно выглянув из-за угла, дабы не встретиться с этим человеком снова, торопливо проскочил к себе. Умывшись в миниатюрной раковине, прикрепленной к стене, блондин взглянул в обшарпанное старое зеркало, мимолетно отмечая, как же сильно он побледнел. Следом в камеру зашел его сосед — единственный, кому он более-менее доверял. Насколько вообще можно было верить грабителю-рецидивисту. После скверного обеда он исчез из поля зрения мужчины, поэтому Рейген отчасти чувствовал себя одиноко, не имея даже призрачной возможности с кем-либо побеседовать, ведь он запросто мог нарваться на тех, кто не станет любезничать с новичком. Верно, он ведь ходил на встречу с кем-то. Стоило расспросить об этом поподробнее, ведь и ему есть, что просить у местного передатчика.

— Послушай, как можно связаться с тем дилером?