Снежинки, медленно и плавно кружась, оседали на ледяном полу, лёгких узорных перильцах, на голове и плечах Джека. Лишь фигуру в стороне они облетали, словно избегая попадать в пределы тепла её тела, боясь ненароком потревожить свою госпожу. Они почти всегда повиновались.
— Уходи… — едва слышно прошептала Эльза, пятясь и не спуская с Джека больших, наполненных болью и слезами глаз, — Я не хочу видеть тебя, уйди.
Девушка храбрилась, билась в сетях собственного бессилия, маленькая и глупая. Джек желал ей добра, которое она отказывалась принимать. Она боялась его, ненавидела всеми фибрами своей души, черпала в этой ненависти силы, чтобы жить дальше. В каком-то смысле, она не могла жить без него.
Джек сделал шаг ей навстречу, он заговорил, медленно и терпеливо:
— Я не смогу помочь, пока ты не разрешишь мне.
— Уйди, пожалуйста, — почти прошептала девушка, отступая ещё на шаг. То, что изначально должно было звучать как приказ, превратилось в унизительную мольбу.
Ей было страшно. Больно. Одиноко. Привычно. Но стихия не спешила выходить из повиновения: снежинки всё так же медленно кружились в неторопливом танце и оседали вокруг, словно не замечали смятения своей госпожи. Словно ей ничего не угрожало. А угрожало ли?
— Я хочу тебе помочь. Ты веришь мне?
Эльза отрицательно мотнула головой, в её глазах зажглись упрямые огоньки.
— Если ты подойдёшь ещё хоть на шаг — я… — горло перехватило, так что на последних словах она судорожно вздохнула, — Я тебя убью, ясно?
Джек нерешительно улыбнулся и мотнул головой.
— Ты и сама знаешь, что это неправда. Ты ведь не желаешь мне зла. Позволь мне помочь, слышишь? Ты не можешь вечно сидеть здесь взаперти. Снаружи огромный мир…
— Я опасна для этого мира! — исступлённо выкрикнула девушка, обхватывая себя руками. По её щеке прокатилась слеза. Эхо всё ещё повторяло её крик в дальних уголках ледяного замка. Джек покачал головой.
— Единственный, для кого ты сейчас опасна — это ты сама. Всё будет хорошо. Разреши, я помогу.
Джек сделал ещё шаг вперёд к уже вовсю плачущей девушке, продолжавшей тем не менее отступать назад, и протянул ей руку.
— Можно?
Она слабо покачала головой и залилась слезами.
— Не надо! Я опять сделаю что-нибудь чудовищное. Я не хочу, чтобы кто-то страдал. Отойди, пожалуйста…
Луч заходящего солнца прорезал воздух. Снежинки в нём сверкали, как драгоценные камни, а кожа Эльзы казалась белой-белой. Джек сделал ещё шаг и оказался прямо перед девушкой; их разделяли какие-то сантиметры. Она подняла на него испуганные глаза, но уже не отступила. Парень смотрел на неё с неприкрытой нежностью.
— Ты — чудо. Ты можешь управлять этим. Я же могу, видишь?
Он небрежно махнул рукой, и в луче солнца между ними закружилась маленькая пурга. От блеска болели глаза, это было похоже на бурю в стеклянном шаре, но более живо, по-настоящему. Девушка завороженно глядела на это, не в силах оторвать глаз.
— И я… Я тоже так смогу?
Джек улыбнулся и взял её руку в свою. Эльза неуверенно пошевелила пальцами, и если раньше неуправляемый вихрь отправился бы гулять по комнате, то сейчас аккуратный маленький фейерверк льдинок вылетел в луч золотого света, сверкнул и растаял в воздухе. У девушки восторженно загорелись глаза, а парень улыбнулся, притягивая её к себе.
— Ты можешь, видишь? Хочешь, чтобы так было всегда?
Эльза с надеждой подняла глаза и по-детски наивно взглянула в лицо Джека.
— Я буду помогать. Буду рядом. Можно?
Пальцы девушки судорожно сжались, словно не желая выпускать его руку. Она наклонила голову и еле слышно прошептала:
— Можно.