Мисаки и Усуи вышли из дома под дружный аккомпанемент сестры и матери девушки, в один голос старательно уверяющих, что они могут гулять сколько угодно («Но домой не позже двенадцати!» — со страшными глазами тихонько добавила мама, пока никто не слышал).

      Некоторое время шли молча: Мисаки не то зло, не то пристыженно косилась на парня, в полной мере осознавая полноту своего бессилия, а тот в свою очередь спокойно (по крайней мере, внешне) смотрел по сторонам, слегка улыбаясь. В каждом его взгляде, в каждом жесте, в любой (на первый взгляд) невинной улыбке Миса чувствовала издёвку, и это выводило её из себя.

      — Мы куда хоть идём-то? — раздражённо спросила девушка, нервно поправляя волосы. Она всем своим видом пыталась выразить своё бешенство неудовольствие, с робкой надеждой на неожиданное избавление (ну пожалуйста…), но Усуи этот факт старательно игнорировал, отчего лицо Мисаки становилось всё кислее и кислее. Похоже, откосить не выйдет…

      — Тебе понравится, — невозмутимо ответил Усуи, продолжая путь (после этой реплики девушка удостоверилась, что ей точно не понравится). Он выглядел с каждой минутой всё более довольным, и Миса прекрасно его понимала. Ещё бы: он ведь уже довольно давно пытался выкинуть что-то подобное, а тут как раз такой шанс представился. И пусть её уважение к нему, как к не упускающему своих возможностей человеку было довольно велико, она на вполне понятных основаниях конкретно в данный момент люто его ненавидела. Это был далеко не полный спектр её эмоций. Например, отыскались ещё обида, желание придушить и ещё что-то, чему подыскивать название очень не хотелось.

      Теперь, подходя к крыльцу небольшого и на первый взгляд вполне милого заведения, девушка впала в отчаяние. Нет, это не может произойти с ней… Ну, что она такого сделала? За какие такие грехи ей досталось это белобрысое чудовище?! Парень одним прыжком преодолел несколько ступеней и галантно открыл перед девушкой дверь, жестом приглашая войти. Ещё одна деталь, которая откровенно её бесила. Напускная вежливость, прикрывающая издевательскую надменную ухмылку. Он всегда издевался в открытую. «Ну и зачем ты тогда с ним пошла?» — недоумённо уточнил внутренний голос. А она и сама не знала.

      Несмотря на вечернее время, тут было очень тихо, чтобы не сказать — пустынно. Столиков полно, и все пустые. Мисаки огляделась по сторонам и с удовлетворением отметила, что кафе вроде как вполне себе неплохое. Освещение хорошее, расстановка мебели… Профессиональная привычка, что уж тут поделаешь?

      Мисаки осторожно присела на краешек стула рядом с первым попавшимся столиком. Она чувствовала себя неловко, неуютно и ко всему прочему глупо, потому что в голову вдруг пришла неожиданная и не очень приятная мысль. «Я веду себя как бомж, выгляжу как бомж, и совершенно не умею вести себя в таких ситуациях. Такуми умеет. Он здесь нормальный, а я нет.» Что-то было в этих рассуждениях неправильное, будто сам мир вдруг перевернулся. Слова «Усуи» и «нормальность» Миса привыкла рассматривать как антонимы, но здесь и сейчас эта система не работала. Это сводило прагматичную и упорядоченную натуру девушки с ума.

      Девушка едва заметила бесшумно приблизившуюся к столу официантку, которая с вежливой улыбкой положила перед гостями меню и так же тихо удалилась. Усуи сел напротив, теперь уж он выглядел страшно довольным. Может, даже счастливым, насколько счастливой может быть такая бессовестная морда.

      — Миса-чан, почему ты такая грустная? — обиженно протянул вдруг парень с едва слышными нотками иронии. Да, сарказм еле проскальзывал, но он был, и уже этот факт давал Мисаки полное, по её мнению, право убить говорившего на месте без всяких дурацких угрызений совести. Парень, похоже, прочёл это в её лице и решил девушку добить с тем же ангельским выражением лица, — Тебе что-то не нравится?

      Мисаки прикрыла глаза и медленно выдохнула, потому что орать на всё помещение совершенно не хотелось. Только после этой нехитрой процедуры она поняла, что достаточно спокойна, чтобы не задушить кое-кого сию же секунду. Стол, как преграда, разумеется, не рассматривался.

      — Ты дьявольски раздражаешь меня, но я ничего не могу с этим сделать.

      Усуи как-то сразу посерьёзнел и нахмурился, чтобы через пару мгновений выдать совершенно неожиданную для Мисы фразу:

      — Почему это не можешь? Ты при желании давно бы уже уложила меня на лопатки и ушла без лишних слов, но ты этого не делаешь. Почему?

      Мисаки слегка призадумалась. Действительно, а почему это? Она уже привстала и с угрожающим видом потянулась навстречу блондинчику, чтобы отвесить ему оплеуху, но Усуи видимо юмора не оценил, только ловко увернулся и всё так же серьёзно продолжил:

      — Вот сейчас ты хочешь ударить меня и бьёшь, а в школе или на улице только краснеешь и обещаешь побить позже.

      Мисаки впала в ступор. Теперь она представила всю картину со стороны, и от этого почему-то стало мучительно стыдно.

      — Ну… Я же президент школьного совета… — неуверенно начала оправдываться она, — И должна вести себя соответствующе… Я же пример для всех.

      Такуми с явным сомнением оглядел девушку.

      — Как же всё плохо… — буркнул парень и продолжил, — А как же ты сама? Настоящая Мисаки Аюдзава. Где она? Нет её. Есть упорядоченная роботизированная девушка-идеал. Комсомолка-спортсменка-красавица. А такая вот дерущаяся язвительность на тонких ножках появляется только в платье горничной, и то не всегда.

      Миса насупилась и скрестила руки на груди.

      — Так вот, чего это ты в последнее время всё вокруг да около крутился. Пытался на людях меня из себя вывести? Знаешь, что? Ты вывел меня из себя сейчас. Надоело, ясно? — выдала Мисаки, нахмурившись и демонстративно отворачиваясь. Едва заметную довольную ухмылку на губах собеседника она предпочла не замечать, — Если тебе так хочется, я тебя теперь и на публике бить буду, мазохист чёртов!

      Усуи пересел поближе к девушке и приобнял её со спины одной рукой, кладя голову ей на плечо. Мисаки скептически повела бровью и заявила:

      — Руку убери, а то я тебя сейчас укушу.

      Такуми только неопределённо пожал плечами и тут же отчётливо съязвил:

      — Но, президент, а как же твоя безупречная репутация, твой статус? Такая видная персона не должна вести себя столь вызывающе… — девушка ухмыльнулась ему в ответ.

      — Да мне чихать. Я в первую очередь человек и хочу спокойно удовлетворять свои человеческие потребности. Сейчас я испытываю непреодолимое желание как следует тебя тяпнуть, а преодолять непреодолимое не хочу.

      Усуи выслушал её, прикрыл глаза и откинулся на спинку стула, прижимая девушку к себе ещё крепче (чем заставляя её мучительно покраснеть).

      — Вот и умница.

***

      Домой они шли под разгулявшимся под вечер дождём. Можно было, конечно, спрятаться и переждать где-нибудь непогоду, но оба и так уже были достаточно мокрыми и просто не видели в этом смысла.

      У обоих с волос ручьями текла вода. Мисаки подняла глаза на парня и фыркнула: с прилизанными водой волосами Усуи выглядел как мокрый котёнок. Несчастный такой на вид. «Я не ел шесть дней», — говорили его глаза. «Я знаю, что милый, восхищайтесь мной», — говорила его улыбка.

      — Кстати, Аюдзава. Ты ведь так и не сказала, что любишь меня, — с улыбкой заметил Усуи, выразительно глядя на девушку, мокрую с головы до ног, — Не хочешь ли исправить это досадное недоразумение?

      Мисаки смутилась и шутливо стукнула его по плечу.

      — Знаешь, ты ведёшь себя очень неосмотрительно. Я ведь теперь и втащить с разворота спокойно могу. Ты мне, считай, сам разрешил.

      Усуи кивнул и просто пошёл дальше.

      — Ясно. Я просто подожду, когда ты будешь готова это признать. Признать своё поражение.