Безумие

Нереус никогда не волновался о себе, но всегда думал о своём старшем брате. Они были оба полукровками, сыновьями Чёрного ведьмака и Белой ведьмы. И Тританнус, очевидно, должен был стать Тёмным. Повелители крови, Тёмные ведьмаки были ужасающими монстрами. Они убивали и поглощали вместе с сердцами Белых их силу. Тёмных боялись и ненавидели. Тёмные были гневливыми и импульсивными, убийства и захват чужой силы — их природа и жизнь. Зная это, разумеется, все ненавидели того, кто совсем скоро станет одним из таких существ.

Нереус брата никогда не сторонился. Он был рядом. Ему не было страшно, когда Тританнус взрывался, словно облитая бензином спичка от единой искры, он мог подойти к своему близнецу и обнять его, тем самым успокоив. Это не всегда получалось быстро, но ни один раз Тританнус не тронул его. Либо, утихнув, уходил, либо обнимал в ответ. И по тому, насколько его объятия были крепкими, Нереус понимал, насколько истощала самого Тританнуса его природа. Ярость сжигает силы, и часто, перегорая, старший просто замыкался в себе и не желал никужа выходить из собственной комнаты.

Нереус оставался с ним. Рисовал ему, включал разную музыку, изредка говорил и даже получал ответ. Он испытывал истинное облегчение, когда симптомы апатии у Тританнуса проходили. Иногда, когда они уже подросли, младший получал в качестве благодарности улыбку. Неумелую, странную, но искреннюю. Он был действительно счастлив.

Но вот семнадцатилетие наступило. Нереус не думал, что для него этот день станет точкой отсчёта до катастрофы.

Он надеялся на тот дар, что был у его матери, власть над водой — не особо практично, но довольно мило. Вода ему нравилась, он любил её.

Или, может, как у бабушки, растения?

Управление освещением, как у деда?

Нет, нет и нет. Жестокая шутка.

Он начал слышать стук сердец людей. Тук-тук-тук. Тук-тук-тук. Один ритм, второй, третий, десятки одновременно — они начинают сводить с ума. И это могло означать только одно.

Его сила такая же, как и у брата. Тёмная, основанная на крови и страданиях. На чужих смертях, на опустошении тел, на насилии и убийствах. Он не хотел в это верить. Он сбежал из дома.

Он не знал, куда идти, он не знал, что ему делать. Навязчивый стук сводил с ума, дыхание спирало, горло разрывало от боли и спазма. И, очевидно, зря он не ушёл в лес, а попёрся дальше, вглубь города, в район, где жили Белые ведьмы.

Всю свою жизнь он держался. Он был сильным. Милым, добрым, понимающим. Но как же много людей швыряли ему же в лицо его доброту и благие намерения! Он не лез, когда не просили, он был осторожен и вежлив, он делал всё и всегда по правилам, но этого всегда было недостаточно. Всегда найдётся кто-то, кто скажет: «Вали нахуй» вместо «Спасибо», и такие попадались очень часто. Но Нереус не позволял себе обижаться и злиться. За него это делал Тританнус. Он срывался на других, а брат спешил его успокоить после этого.

Нереус не злился ни на кого, но имел полное право. Особенно на этих заносчивых мудозвонов, которые постоянно оскорбляли его, толкали, ставили подножки, изрисовывали ему шкафчик обидными и унизительными надписями, распускали о нём ужасные слухи. Белые ведьмы! Хорошо устроились! Хвастаются добродетелью! Есть ли она у них вообще? Тёмные, Белые, бездарные фейни — они все одинаковы. И все заслуживают… наказания.

Он уже не помнил, как убивал. Не помнил, как одним сильным ударом пробивал рукой рёбра и доставал тёплое, ещё стучащее сердце. Тук-тук-тук. Отвратительный звук. Остановить его можно только одним способом.

Сердце нужно было поглотить. С кровью и плотью ведьмы тело насыщала её магическая сила. Это было удовольствием. Это было мучением. Он не мог остановиться, но очень хотел прекратить. Противоречивые инстинкты разрывали его на куски, а рефлексы… рефлексы, что стремились лишь позволить ему выжить, убивали тех, кто встречался на его пути.

Он сидел на коленях. Вокруг была не лужа, целое море крови, костей и плоти, всё вперемешку, всего вдоволь и с избытком. Он рыдал, закрыв лицо руками. Слёзы текли и текли безостановочно, а он не понимал, что ему делать дальше. Кто он вообще? Для чего он живёт? Для чего живут остальные? Умирать и убивать — почти одно и то же. Ему было больно. Он не знал, хотел ли разложиться на части вместе со своими жертвами прямо сейчас, или получить наказание, или продолжить своё кровавое дело. Что-то из этого. Решите, пожалуйста, кто-нибудь, потому что он сам не может.

Он убил целую семью. Может ли он жить после такого? А если нет, почему такие, как он, вообще существуют?! Что-то точно было неправильно…

— Нереус!

Окрик брата испугал младшего. Он вздрогнул и сжался, обняв себя за плечи.

— Прости. Я… Я чудовище, я…

Из горла рвались рыдания. Тританнус, выдохнув, опустился на колени около Нереуса и обнял его, крепко прижав к себе. Всхлипнув, младший вцепился в его плечи, дрожа от истощения.

— Я убил всех, убил всех, понимаешь, всех! — полузадушенно шептал он. Стук сердца брата слышался более мягким, щадящим, умиротворяющим. Зажмурившись, он вслушивался в пульс старшего, находя в нём спасение.

— Я понимаю, — тихо сказал Тританнус. — Понимаю. Ты сделал правильно.

Он погладил ласково брата по волосам. Ярко-сиреневые, теперь они были покрыты чёрной в темноте кровью. Ничего красивее старший ещё не видел.

— Всё хорошо. Мы сейчас поднимемся и уйдём отсюда, и ты забудешь это, как страшный сон, — пообещал он.

— Но если… если я вдруг… сделаю это вновь? — выдохнул Нереус, отстраняясь и глядя в глаза брата. Он боялся себя и последствий, и Тританнус мог видеть это очень отчётливо по его виду.

— Мы сделаем это вместе. Хочешь? — старший облизал губы. Кровь. Его близнец весь в крови, прекрасный в своём страхе и грехе. Как же долго он мечтал об этом. Точнее, даже мечтать не смел, но надеялся где-то в глубине души. Ведь не зря чувствовал так остро их родство, не зря их сердца бились в унисон, всегда в одинаковом ритме.

Но глупости, глупости. Он не согласится. Он ведь не такой. Прощающий, мягкий, терпеливый, добрый. Раз вспылил и, наверное, будет жалеть до конца жизни… Но ничего. Старший сделает всё, чтобы он избавился от чувства вины. И, может, когда-то у него получится.

— Хо… Хочу, — внезапно сказал Нереус дрожащим голосом. В его глазах мелькнуло озарение, и он приник к брату. — Покажи мне, как правильно. Покажи, как я должен…

Тританнус, не сдержав порыв, впился в губы брата жадным поцелуем. К чужой крови примешивался вкус собственной — Нереус внезапно укусил его за губу, но после прижался ближе, а языки, сплетаясь, размазывали кровь и мешали её со слюной. Вкус металла и магии, разных магических сил разных ведьм был опьяняющим. И возбуждал. В реке крови они с упоением целовались, страстно и голодно, дорвавшись наконец до запретного плода. Они и так ужасны, настоящие чудовища, истинные монстры, и таким не нужна человеческая мораль.

Поцелуи вскоре перешли в стоны. Тританнус стыдливо прикрывал глаза, когда стонал особенно громко, но не хотел останавливать брата. Нереус брал его немного нетерпеливо, это было больно, но Тританнус обожал боль. Ему нравилось чувствовать такое сильное желание брата, нравилось, каким властным он становился, когда хотел его. А после Нереус без стеснения отдался.

Уходя, они сожгли дом. Сожгли, как и всю их предыдущую жизнь. Теперь они были свободны и немного безумны. Как и все Тёмные. Но проблемы уже в этом не видели.