С привкусом сигарет и химии

- Почему вся твоя одежда такая длинная?

- Чтобы маленькие девочки об этом не спрашивали, - Панталоне поправляет очки на носу, просматривая отчеты. Банк в Натлане работает чуть хуже, чем в том году, и его это беспокоит. Мужчина цокает, прикусывает губу и щурится, когда Арлекино, подготовившая запрос на финансирование своей поездки, ожидает еще одного члена экспедиции.

- Под моим крылом десятки подростков. Не то, чтобы я намекаю на скрытый смысл твоей фразы, и явное желание утаить. - девушка хмыкнула, нетерпеливо сжав папку с документами. Она не любила тех, кто опаздывал - повышенный до офицера человек опаздывал почти на три минуты, и этому нет совершенно никаких оправданий.

- М-м, - Лоне не обращает внимание на ее домыслы и больше испытывает раздражение, когда та сжимает покрытую кожей папку. Жалкие скрипы документов всегда заставляли жмурится в неприятных ощущениях.

Но в одном Арлекино была права - его одежда действительно было длинной. Пальто и плащи не волочились по земле лишь потому, что каблуки обуви были довольно высокими, край рубашек всегда был спрятан под поясом или жилетом, что также удачно скрывал спину и бедра мужчины, не слишком подчеркивая полноватые бедра. Вопреки многим влажным фантазиям не самых честных молодых фатуивцев, Панталоне не обладал женственной фигурой - у него не было ярко выраженной талии, узких плеч и груди, а его бедра были по-мужски узкими, но из-за полноватости могли казаться больше прямоугольными, нежели округлыми.

И не то, чтобы это очень беспокоило Панталоне.

Точнее, не так - это беспокоило, но он не признавался в этом. А длинные фасоны одежды оправдывал дорогими тканями, ручной вышивкой и в ней, в принципе, он ощущал себя достаточно комфортно и эстетично. Но это в одежде.

Без нее Лоне слишком беззащитен перед отражением в зеркале. Его детство было бедным, настолько, что в какой-то момент полнота казалась причиной для зависти и черной злости, и ощущать на себе этот груз не хотелось. Но конституция его тела такова - весь жир словно стек с верхней части туловища и обосновался в бедрах. Возможно, прикрой он плащом повыше, имитируя юбку и будь его голени не такими крепкими и покрытыми волосами, скорее всего, кто-то бы даже нашел их привлекательными для девушки, нежели для мужчины.

Во всяком случае, таковы его мысли. Он замечал, что Арлекино, к примеру, достаточно спортивная и крепкая, у нее были красивые ноги, которым подходили высокие сапоги, а низкий каблук совсем не портил, не создавал впечатление дешевости. Но она женщина. Женщина, и Лоне допускает, что будь Арлекино более полной, осталась бы такой же красивой. Ее грудь могла бы быть более выраженной, бедра приобрели бы округлость, сохраняя при этом крошечное расстояние между собой, и даже животик не казался бы мерзким.

Женщинам проще, - успокаивал себя так Регратор, когда в очередной раз натягивал штаны для сна. В них было немного жарко, и каждое утро он просыпался не очень приятно липким, иногда резинка перекручивалась и пережимала кожу, оставляя мерзкие следы, что даже немного зудели.

Но почему-то именно они и нравились Зандику.

Часто Панталоне просыпался тогда, когда Доктор наглаживал пальцем эти следы, оттянув штаны ниже. Из-за плохого зрения ему сложно уловить выражение лица в такие моменты, но словно по голосу, в невнятном пятне Лоне ощущает чуть ли не котячье удовольствие. От Дотторе.

Тот, отчего-то, находил его тело привлекательным.

Когда они впервые занялись сексом друг с другом, после задания Регратора в Мондштадте, наскучавшись, натосковавшись, Лоне был готов обнажиться перед Дотторе. До этого они трогали друг друга руками, иногда Зандик приникал ртом к его члену, а потом лез целоваться, что раздражало и заставляло по началу отстранять лицо, веля вымыть рот, прежде чем так делать.

Но эти мелочи исчезли спустя время, кроме одной большой. Одной, а точнее, двух - полные бедра не нравились Регратору. Когда он был моложе, когда мог позволить себе быть в одиночестве в своей спальне, он часто трогал складку, что образовывалась на сгибе у паха, зажимал ее руками и поднимал выше, думая - Ли Юэ хорошо развили медицину, им вряд ли что стоит отрезать лишнее и красиво подтянуть кожу, создать красивый, подходящий ему силуэт. Эти мысли оставались мыслями, ведь когда лиюэсский лекарь выставил счет, Лоне подумал, что стоит пережить эту проблему. Авось пройдет.

В какой-то... в какой-то мере прошла.

Дотторе нравится трогать его ноги.

Ему нравилось сжимать пухлые ляжки пальцами, словно в попытке оставить синюшные отметки. Ему нравилось раздвигать их, наглаживать. Ему нравилось смотреть на разрушенного оргазмом Панталоне снизу, наблюдать, как компульсивно сокращается анус, какими влажными выглядят покрасневшие от шлепков кожи о кожу ягодицы, нравилось смотреть на дрожащие бедра, между которыми было также тепло и хорошо, будто внутри. Межбедренный секс возбуждал Зандика, что Лоне выяснил чисто случайно, когда в порыве бурной страсти не заметил, как оба остались в постели обнаженными, а Дотторе утихомиривал свою энергию, толкаясь между бедер мужчины, погружая в томные поцелуи губы.

Наверняка Панталоне еще не готов менять свою одежду на укороченную, хотя Доктор говорил об этом. Даже вульгарно поднимал заднюю вставку жилета, когда Панталоне был в своем кабинете, дабы посмотреть на стянутые обтягивающими брюками бедра.

Зандику нравится игриво шлепать его - то по заднице, да так, что Лоне потом полдня ощущает тяжесть руки мужчины, то по бедрам, которые обязательно нужно стиснуть. Помять, словно какой-то наполненный мукой шарик.

- Наконец-то, - Дотторе вошел в кабинет Регратора, запер дверь. Лоне лишь выгнул бровь, смотря снизу вверх, сидя за своим столом. - Я думал, они никогда не уйдут.

- Мгм, - Лоне не многословен на работе. Разговорить его достаточно сложно, и Дотторе знает это, отчего бесстыдно обходит и просто кладет руки на бедра, что в сидячем положении и вовсе расплывались. - Уйди, демон, я еще занят.

- Я скучал, - Дотторе дует губы, фыркает и ни разу не прекращает трогать. - Всю поездку из Сумеру я вспоминал, как охренительно быть между твоих ног.

- Отстань. - Лоне хмурится и шлепает мужчину по рукам, прикрывая бедра краем удлиненного пиджака. - Серьезно. Не сейчас.

- Когда тебя это останавливало? Бумажки?

Дотторе выгнул бровь, но вопреки своим заявлениям ждет, когда Лоне отложит перо. И лишь оно коснулось специальной подставки, он нагло дернул мужчину за руку, заставляя встать.

- Я не могу терпеть, неужели ты не скучал? - Дотторе вжимает Лоне бедрами в край стола. Регратор все еще выглядит недовольным, но признаться в обратном не хочет. Он скучал не меньше. В его шкафу много разных игрушек для увеселения, что Дотторе любезно создал для него, но это не значило, что... что Дотторе может сменить нечто такое. Не совсем настоящее. - В глазах вижу, что скучал. Ну-ну, Регратор, будь честен со мной.

Дотторе бесстыже заигрывает, но понимает, что совсем растравливать любовника невыгодно. Они оба в кабинете, по ту сторону дверей стоят стражники и несмотря на это, они не могут держать дверь запертой долго, отчего Дотторе выглядит нетерпеливым. Он наглейшим образом стаскивает с Лоне штаны и трусы, прямо к щиколоткам и даже царапает его колено пряжкой его же ремня.

- Придурок, - Лоне ругается, но явно не противится. Его лицо краснеет, как и всегда в такие моменты. Дотторе усмехается, мажет языком по чужим губам и опускается на колени. В таком положении Лоне не может раздвинуть ноги шире, фыркает что-то о том, что следует сперва снять обувь, а потом пытаться оставить его без нижнего белья, но Дотторе игнорирует. Умело игнорирует, снимает маску, что могла бы мешать и тычется носом в бедро, точнее в заметную складочку у паха.

Лоне дрожит и накрывает непослушные голубые волосы мужчины, пропуская сквозь пальцы пряди и сжимает. Он всегда ощущал напряжение, когда они начинали. Тревога отпускала лишь после некоторого времени прелюдий, но каждый раз Лоне оставался именно голым, и подумать о толстых ляжках было бы странно - тебя что, только это и могло бы волновать? - и комично, но если на его теле оставалась одежда, скрывающая только торс, становилось вмиг некомфортно.

- Я скучал по твоим ногам, - Дотторе будто мурлычет, но получается больше жутковато, нежели романтично или приятно. Лоне хмыкает неопределенно, отворачивает голову куда-то вбок и кусает губу, дабы не издать лишних звуков.

- Идиот что ли, кусаться?! - Регратор смотрит удивленно и раздраженно, когда чувствует укус в складочку. Кожа была очень нежной, ощущение было странным и заставляло низ живота тяжелеть. - Больной ублюдок.

- Скажи то, чего я мог бы не знать, - Дотторе усмехается, просовывает ладонь между бедер мужчины, поддевает мошонку и еще мягкий член большим пальцем. - В Сумеру я видел много фигуристых дамочек, но твои ноги это... Это просто нечто, ты знаешь?

- Ты точно сейчас мой Зандик?

Лоне щурится недоверчиво - иногда Дотторе присылал свои фрагменты, мол, "подменить". Не то, чтобы Лоне был сильно против, научившись их отличать не только по количеству морщинок на лице и шраму, ведь даже их поведение было разным. И на мгновение он позволяет себе усомниться в своих знаниях, но чувствует, как Дотторе запускает язык прямо под мошонку, касаясь нежного шовчика.

- Да. Я потом сдам отчет о поездке и все расскажу, - Дотторе облизывает и помогает приподнять левую ногу, все еще не желая снимать штаны Лоне полностью - он слишком хорошо знает своего любовника, ведь не будь на его ногах такого своеобразного ограничителя, Лоне бы занял менее привлекательную позу. Он всегда старается скрыть свои бедра, и как-то не сразу Зандик догадался об этом, но не понимал, почему Регратор настолько остро реагирует на такие особенности.

Ведь бедра Панталоне были очаровательны - пухлые, мягкие, с нежной светлой кожей, что мигом краснела от поцелуев, укусов и шлепков. Из-за этой полноты между его ног оставался запах тела, который Дотторе сравнивал с животными феромонами - почему-то именно Панталоне нравился ему в любом обстоятельстве. И потным, и чистым, и горячим, от температуры, и чуть замерзшим, с мурашками по телу.

Лоне закрывает ладонью рот, когда ощущает влажный язык мужчины на сгибе бедра, почти у самой артерии. Он не понимал Дотторе во многих фетишах - Регратор предпочтет вымыться везде пару раз, прежде чем лечь в постель и по началу так и было, но по прошествии нескольких месяцев активного секса Зандику удалось убедить Лоне не переживать об этом, аргументируя именно "феромоном", хотя насколько это утверждение верно... непонятно. Лоне знает, что у людей нет феромонов - это просто пот, просто запах, и может ли запах заставлять делать такие вещи ртом?

По мнению Дотторе - может. Он будто боготворил бедра Лоне, словно не замечая нюансов. Не замечая полноту, не замечая выступавших не то испарин, не то себума в промежности, не замечая неуместной для мужчины округлости.

- Кое-кто нашептал мне, что ты снова связывался с тем лекарем из Ли Юэ, - Дотторе сжимает талию партнера и словно шипит в самое ухо. - Только посмей избавиться от жира на бедрах. Я обожаю это в тебе тоже, видишь, как хорошо мой член скользит между ними? - Панталоне крепко сжимает руку Дотторе, которой тот упирался в край стола. - Как горячо в твоей промежности... ночью я вылижу тебя везде.

Лоне вздрагивает от таких многообещающих слов - Дотторе любил бросать грязные фразочки, особенно до этой самой ночи, так и вынуждая заинтригованно ждать. Просто ждать, и может быть, даже сменить постельное белье на менее скользкое, с шелка на классических лен.