Я проснулся от солнечных лучей.

Солнце? Такая погода была плохая эту неделю, и наконец-то солнышко.

Я закрыл глаза, решив, что хочу ещё немного подремать. Но почувствовал сзади прижимающееся тепло.

Я открыл глаза и посмотрел на свою талию, на ней лежала чья-то рука, обвивая меня, притягивая ближе, чтобы согреться.

До конца проснувшись, я посмотрел на кровать перед собой. Та самая кровать, которую я вчера разрушил в нервном срыве.

Всё до сих пор валялось на полу, а я лежал на заправленной кровати. Это кровать Хёнджина. Он что, вернулся раньше? Переложил меня на свою кровать ещё и греет. Я улыбнулся от этой мысли, и перевернулся к нему лицом.

Но уставился я на лицо Чана, который сопел и немного дёргался, видимо смотрит какой-то сон.

Подождите, Чан?

Я немного привстал и уставился на него. Давно мы так не лежали вместе.

Давно я не чувствовал тепло его тела, что меня согревало раньше. Он спал как младенец, реснички иногда дергались, а его пухлые губы были расслаблены. Я потянулся рукой к ним и указательным пальцем, осторожно, почти невесомо, провёл по нижней губе.

— Такие мягкие. — Сказал я вслух, очень тихо.

Убрав свою руку, я прилёг обратно на подушку, наблюдая за Чаном. Думая о том, что он должно быть ненавидит меня, но почему он сейчас греет и обнимает меня?

Неужели соскучился по мне?

Я так и лежал смотря него, около получаса, пока не увидел, что он просыпается.

Чан приоткрыл глаза, немного жмурясь от солнца, что светило прямо в глаз. Он посмотрел на меня и немного улыбнулся.

Он придвинулся, держась за мою талию, и направляя свою руку, ко мне на спину, обнимая крепко, моя голова смотрела в его грудь, а он прижимался ко мне. Он был слишком близко, непривычно близко.

— Доброе утро, маленькая истеричка. — Сказал Чан сонным и нежным голосом.

— Доброе…и я не истеричка. — Я пытался понять, как с ним разговаривать.

— Да? А кто распотрошил мою кровать и размазал весь свой ужин по кухне? Ещё и тарелку разбил. Не подумал о том, что это все засохнет пока ты спишь, и мы твою пасту никогда не ототрем? — Все так же спокойно, сказал Чан, легонько поглаживая мою спину.

— Я забыл убрать. — Я виновато поднял голову и посмотрел ему в глаза. Тот усмехнулся.

— Не переживай, я все убрал.

— И как ты оттер? За ночь, наверное все присохло.

— Как видишь, я только проснулся, так что пришёл я достаточно рано, чтобы оттереть твой ужин.

— Ты не…не остался там?

Он покачал головой в знак отрицания.

— Я…не смог. — Чан немного нахмурился и прилёг на подушку так, что бы наши лица были на одном уровне.

Черт! Я опять чувствую его горячее дыхание.

— Не смог, что?

— Сделать «это» — Чан выделил последнее слово кавычками.

— Ммм. — Я промычал и прокашлялся, продолжая. — Почему?

Чан лёг на спину и посмотрел в потолок, беря мою руку в свою и положив себе на грудь, улыбаясь, потому что, скучал по этим прикосновениям.

— Я постоянно думал о тебе…о твоём плаче, когда я уходил, я сразу как услышал, хотел передумать, но…ушёл всё-таки. Но не надо было.

— Ты делаешь меня виноватым в том, что у тебя не получилось?

— Нет, Феликс. Даже, если бы ты не отреагировал так резко, я бы все равно не смог.

Чан повернулся и посмотрел мне в глаза, я хотел спросить «почему?» и уже открыл рот, как Чан меня опережает.

— Потому что. Просто, потому что!

— Что это значит? — Я не понимал о чём он говорит.

— Кажется…мне все-таки парни нравятся.

— Ооу… — Я покачал головой и привстал. —…Ты…ты расстроен, что тебе оказывается нравятся парни?

— Нет, просто я в ступоре. Я никогда не замечал это. Меня в сексуальном плане, только девушки привлекали. Но…кажется что-то пошло не так.

— Ну да, наверное.

Мы лежали напротив друг друга и просто смотрели в глаза. Я чувствовал, что сейчас Чан такой как раньше. Не могу понять, как он так быстро переключился? И зачем вообще отдалялся? Кажется самое время узнать…

— Почему, когда у тебя появилась девушка, ты очень отдалился?

Чан смотрел не дыша на меня, секунд пять и все-таки глубоко вздохнул, поджав губы.

— Яяя… — Чан мялся и не мог ничего внятного сказать, было видно, что ему стыдно за это.

— Мне показалось, что ты мне можешь помешать, разобраться в себе.

— То есть, ты отдалился, что бы полностью сконцентрироваться на своей девушке и…и понять, по мальчикам ты всё-таки или нет?

— Да. Именно так.

— Интересно, Чан хён.

Он посмотрел на меня непонимающе.

— И почему же, именно меня ты решил избегать и игнорировать, а не остальных?

— Ты не давал мне сосредоточиться. Я постоянно о тебе заботился и мы с тобой очень много времени проводили вместе.

— Я не вижу в этом никакого смысла. Я тебе нравился и именно поэтому меня ты избегал?

Откуда у меня столько уверенности, я не понимаю. Но я должен узнать все либо сейчас, либо буду молчать и дальше.

Чан покивал.

— Почему нельзя было, меня просто поцеловать тогда? Когда я спросил у тебя «если бы приложение загадало поцеловаться» помнишь?

— Помню конечно. Я не до конца принимаю это всё, это для меня странно. Не то чтобы я считаю геев чем то неправильным, я не могу это принять в себе.

— Ясно…

Я понял.

Я ему нравлюсь, но он боится этого чувства. Я не собираюсь его уговаривать и опять признаваться в любви. Моя уверенность в том, что он сто процентов хочет меня поцеловать, не пропадёт. Просто нужно подождать пока он это поймёт.

Я поднялся с кровати и пошёл на кухню.

Да, я решил просто сбежать!

Не хотел я больше говорить на эту тему. Я не хотел ссориться, поэтому ушёл на кухню. Я знаю, что могу сорваться на него из-за его тупого поступка.

Отдалиться от меня, бросить меня одного (грубо говоря) забить на дружбу, видеть как я страдаю и не обращать внимания, чтобы понять гей ты или нет.

Или он это знал, и пытался так выбить из себя эти чувства?

Это так глупо. Такой взрослый Чан и такой не взрослый поступок. Он прямо сказал, что я ему нравлюсь! Но он не может быть со мной… Это бред! Идиотизм!

Ладно, я пошёл на кухню, чтобы успокоиться, а не накручивать дальше.

Я налил себе какао и впервые за долгое время, решил приготовить ещё одну чашку какао. Для Чан хёна. Это так непривычно и так напоминает о тех временах, когда наши отношения были беззаботными… От этих мыслей, я начал улыбаться. Хоть Чан, поступил как маленький ребёнок, я его не брошу. Мы должны быть опять опорой друг для друга. Приготовив какао, я понёс его в комнату, где лежал Чан.

Войдя в комнату, я увидел как Чан, уже сидел на кровати, облокотившись о стену и закрыв глаза.

Я тихо подошёл и аккуратно сел рядом, чтобы не разлить какао.

Чан почувствовал, что я сел и открыл глаза, повернувшись на меня. Опустил взгляд на мои руки, что держали какао. И как-то грустно заулыбался.

Чан взял одну кружку и грел об неё руки. Он смотрел на какао и не пил, кажется задумался о чём-то. Я облокотился о стену и начал пить горячий и сладкий напиток, в этой спокойной тишине, свойственной только для нас с Чаном. Как раньше. Я был счастлив даже этому.

Опустошив уже половину чашки, я заметил, что Чан, всё ещё не прикасался к какао. Я резко поднял голову в сторону Чана, потому что услышал рядом с собой всхлип. Я замер, а по сердцу прошел заряд тока, оставляя пульсирующую боль.

С глаз Чана лились слёзы, они капали прямо в какао. Я никогда не видел его таким разбитым. Он даже сейчас держал эмоции в узде. Почти не издавал никаких звуков, лишь зажмуривал глаза и поджимал губы.

— Чан хён. — Я сказал очень тихо, поставил на пол кружку, и положил одну руку ему на плечо.

Он будто осознал, что я заметил как он плачет и открыв глаза начал пить какао залпом, иногда останавливаясь, чтобы набрать воздуха. Выпив всё, он нагнулся и поставил чашку на пол. Сев обратно, он посмотрел на меня своими красными глазами.

— Тебе все это время, было также больно как и мне сейчас? Плакать это так ужасно… — Чан взялся за краешек футболки и вытер своё мокрое лицо и продолжил.

— Как я мог игнорировать тебя всё это время и пропускать мимо глаз, то что ты мучался без меня? Мы…прости меня за всё что я сделал. Я такой глупый. Я просто идиот. Я хочу чтобы ты знал, что я люблю тебя! И среди всех мемберов, ты правда важнее всех для меня. — Чан вытер руками свои слёзы и продолжил говорить.

—Может я эгоист, но это так. Я до конца не знаю почему именно ты. Просто, когда я смотрю на тебя, мне становится спокойно.

Мне нравится смотреть на твою улыбку, и не нравится когда ты грустишь! Мне правда было больно смотреть на тебя, но я думал, что делаю только лучше. — Чан перевёл дыхание и продолжил.

— Я думал, у меня появиться девушка и меня перестанет тянуть к тебе. Я правда думал, что это всё происходит с нами, из-за того что мне не хватает внимания девушек, и я решил переключиться на того, кто рядом. Я заставлял себя думать, что это именно так и я смогу всё это прекратить, когда захочу. Но, когда я понял что не смогу, мне стало страшно! Мои родители…они не примут этого, они слишком правильные. А я…я не знаю. — Я покивал в знак того, что слушаю, но не стал перебивать, видя, что он ещё не закончил.

— Я никогда не думал о тебе в сексуальном плане. Мне нравилось заботиться о тебе, обнимать, иногда даже целовать как-то по ребячески, но когда был момент, где мог случиться настоящий поцелуй, я испугался и сбежал, положив это все на дальнюю полку. Хотя, я знаю, что хотел этого поцелуя. — Чан посмотрел на меня…

— Феликс, прости меня за всё, правда! Я причинил тебе столько боли и надежды на отношения, но я не могу, правда не могу! Прости меня, но я люблю тебя, ты же знаешь? Я не могу принять в се…

Мне надоели эти пустые разговоры, о том что он «не может» или «боится».

Я перебил его не словом, а поцелуем. Я осторожно взял его за шею и прикоснулся губами, к его мягким губам, кажется я такими их и представлял. Поцеловав его нежно и невинно, я отстранился, меньше чем на миллиметр, что бы понять реакцию Чана. Посмотрев ему в глаза, я заметил, что он сидел с закрытыми глазами и полуоткрытыми губами, и я вновь прильнув к нему. Я начал двигаться увереннее, целуя мои любимые губы и делая их своими.

Чан начал отвечать на мои движения и из нежного поцелуя, это превратилось в страстный поцелуй.

Я почувствовал, как Чан зарывается своими пальцами в мои волосы, поглаживая по макушке, а другой рукой, он взял мою свободную руку и сплёл пальцы. Старший целовал так жадно и страстно, будто хотел наверстать все дни, что мы потеряли из-за его банального страха. Наши губы горят и пульсируют, дыхание сбито, но губы не хотят отстраняться, они наконец-то чувствуют друг друга. Жгучее дыхание, заставляет голову кружится, и мычать в поцелуй, создавая вибрацию.

Немного приоткрыв рот, Чан проскользнул в меня языком и я застонал в поцелуй. Так мокро, мягко и горячо. Мы сплетали языки друг друга и уплыли мысленно куда-то далеко, потому что было такое чувство, что существуют только наши мягкие губы, горячее дыхание

и больше ничего.

Он навалился на меня, заставляя упасть на кровать. Не отстранившись от меня ни на миллиметр, он целовал меня, стараясь ещё больше завладеть моими губами и мной. Я теперь его и никуда он от меня больше не денется. Поглаживая его щеки, и обнимая его бёдра своими ногами, он гулял рукой от моей щеки переходя к шее и груди. Он не мог остановиться, гладил меня где только можно, не переходя грани, для которой ещё не время. Чан целовал так вкусно, что я кажется забыл как дышать. Комната была наполнена звуками поцелуев и нашими тихими стонами. Чан отстранился и начал целовать мои щёки, лоб и подбородок, перетекая на шею и оставлять там светло розовые метки, которые должны исчезнуть.

— Я люблю тебя, Чан хён.

Чан впился немного в мою шею зубами и оттянул, тихонько зарычав от этого прекрасного чувства. Чувство будто так и должно быть. Он и Феликс. Это правильно.

— Я тоже люблю тебя, моё солнце.

***

Эти двое совсем потеряли голову и следующий день проходил так, будто они подростки, у которых бушуют гормоны и им вечно хочется целоваться.

Чан теперь не думал о том, что Феликс парень и это неправильно. Он думал о том, что Ликс теперь его навсегда.

Им было все равно, что сейчас они целуются так страстно, что у Феликса, аж кровь идёт из губ, от того, что Чан их прикусывал и стонал в них, сдерживая себя, что бы не раздеть младшего.

Им было все равно, что Феликс сидел на кухонном столе, где все завтракают, обедают и ужинают, а Чан по хозяйски держал того за талию, притягивая ближе.

У обоих были очень опухшие губы, они ныли, слишком много взаимодействия.

Им было все равно, они не могли насладиться. У Чана крыша ехала, когда младший обвивал его бёдра ногами, прижимаясь так близко, что они чувствовали возбуждение друг друга.

Они за эти выходные перецеловались везде где только можно и в разных позах.

Феликсу понравилось это делать в гостиной. Он преодолел стеснение и как только фильм начался, встал и сел на колени к Чану, к нему лицом. Обвил его шею двумя руками и целовал нежно, при этом двигая бёдрами. Они оба застонали, от боли ниже пояса. Все эти выходные у них был стояк и это было невыносимо больно, но слишком рано раздеваться.