Бывало ли у вас такое чувство, будто время идёт-идёт, за ним уходят люди, счастье, любовь.
Время идёт и счастье сегодня, завтра уже не будет иметь смысла, его уже может и не быть…
***
Доносятся звуки из гримёрки.
— Свинокролик таТАта.
Феликс улыбается и говорит с Чанбином милым голосом, показывая ушки.
Ликс со стороны походил на одуванчик, который первый раз увидел солнце и решил, что одуванчик-будет солнцем.
Освещать всё и всех. Радовать каждого человека, что бы ни случилось, он придёт в трудную минуту к тебе на диван и обнимет, сказав насколько он тебя любит и начнёт греть тебя, до мурашек. Когда вам тепло, у вас есть мурашки?
Но он может своим теплом довести до помутнения сознания.
Чан смотрит со стороны на Ликса и улыбается, а вскоре он может начать дрожать от того, что мир не заслуживает это солнце. Ты не заслуживаешь это солнце.
Оно для тебя приготовит горячий суп, когда ты болеешь и улыбка не будет сходить с твоего лица.
А ты взамен, будешь оберегать его от метеоритов, от всех и вся. И слыша в ответ.
— Чанни, — Феликс с глазами полумесяцами улыбается и смотрит, обнимая роднее мамы.
— Спасибо тебе. — Сердце Чана обволакивает тёплая вода, похожа на ту тёплую воду у берега на пляже в Австралии.
— Я люблю тебя. Не знаю что бы я делал без тебя, правда. — Чану точно показалось что в глазах Ликси сверкнула звезда.
Чан продолжил думать о солнце.
Если какой-то камень или даже песчинка, захочет пролететь мимо солнца, ты не дашь ему это сделать, обволакивая его вокруг и создавая защитный барьер.
Но какой в этом смысл, если ты говоришь и не делаешь этого?
Этот барьер рухнет до того как ты его успеешь закрыть.
Ты не успел!
Ты не смог защитить солнце.
Видя как солнце начинает бурлить, ты пытаешься быстрее его обхватить и защитить. Но уже поздно, как ты не понимаешь?
Если другая звезда начнёт умирать и ты полетишь к ней, чтобы спасти, ты спасёшь?
Нет!
Она начала умирать, даже когда ты видел на небе её свет с земли.
Она все ещё светит для тебя, но она уже мертва. Когда ты прилетел к ней, её уже не будет, на её месте будет пусто. Будет только тьма, пожирающая тебя.
Может звезда есть, но точно не в этом мире.
Ты не спасёшь её.
В этом нет смысла.
Ты опоздал!
Солнце начинает терять тепло и свою яркость, больше не согревая людей, больше не согревая тебя.
«Что ты сделаешь?»
Вопрос словно горячий мёд, расползается внутри по черепу. Вопрос задается жёстче, словно, если ты сможешь сейчас найти ответ и ответить, будет не поздно…
«Что ты сделаешь?»
Чан сидел вжавшись в стул словно его привязали. Его резало острыми лезвиями внутри, а он даже не мог убежать от этих порезов, но даже после того как он их выдержал, невидимые руки начинали скручивать органы в узел. К горлу подступала тошнота.
А солнце тем временем полностью теряет веру в людей и веру в то, что людям нужно его тепло, которое оно в последнее время тяжело достаёт из себя. Оно больше не может это терпеть.
За верой, теряется свет.
Чан начинает диалог с вопроса.
-Когда солнце потухает, оно плачет?
-А солнце может плакать, Чан?
-Мне легче говорить о нём, используя метафору «солнца», пожалуйста. Я устал это повторять.
— Отвечай, Чан. — Женщина посмотрела в упор в глаза Чану.
— Если оно верило в людей, значит оно умеет чувствовать.
-Но ты не увидишь как оно плачет, оно потухло и его больше нет.
Чан вжимается в стул ещё сильнее и задаёт вопрос, после которого невидимые руки вырывают все органы, оставляя пустоту.
-У солнца…- Чан сглатывает будто комок гвоздей, издавая жалкий стон.
-…была, кровь?
В голове резко вспыхивает свет и воспоминание ванной плитки и кровь что капает откуда то сверху, воспоминание заставляет немного поднять глаза наверх, видя очертание маленькой ручки, с которой капает красная, вязкая жидкость.
Собеседник молчит и тихо вздыхает, давая это еле услышать.
-Мы можем закончить.
Чан судорожно трясется, дрожит и мотает головой.
-Нет-нет-нет.
Чан начинает вырывать себе волосы. И начинает все осознавать и кричать от боли, боль настолько сильна, что его крик, лишён какой либо силы. Самый горький и тихий крик.
— Это я да? — Он поднимает голову на собеседника и смотрит бешеным взглядом, полных слёз и отчаяния.
— Я это сделал? Я убил, солнце?
Слезы льются по его щекам, капая на пол. Он опускает голову и кричит в непонятном направлении.
Чан чувствует, что без солнца, он пустое место, но разве это не он это все сделал с солнцем?
— Что я должен сделать? Что я должен…- Чан начинает задыхаться.
— Ты уже ничего не успеешь сделать. Он мёртв и…
— Нет. — Чан перебивает собеседника и кричит.
— НЕТ! — Его слезы превращаются в лаву, сжигая веснушки на лице австралийца.
В голове начинает доносится писк, он становится все громче и отчётливее.
Чан погружается в воспоминание.
— Я могу его спасти. — Чан выравнивает осанку и приводит себя в боле-менее спокойный и повседневный вид.
-Как? — тихо спрашивает голос, уже доносящийся от куда-то далеко, воспоминание утянуло Чана в транс.
Заходя в уютный дом, Чан снимает обувь и идёт на кухню, заранее зная, что Феликс сегодня выпекает брауни. Он давно не ел сладкого и решил, что сегодня точно съест. Заходя на кухню он со всеми здоровается.
— Всем добрый вечер, детишки.
И уже заметил на столе брауни, что все поедали.
Все с Чаном поздоровались и он вступил в диалог со всеми, они обсуждали сегодняшний день и их новое достижение на ютубе.
— Это очень здорово, сто миллионов, это вообще как? — Джисон кладёт в рот брауни и начинает хлопать в ладоши.
Чан заварил зелёный чай, что его успокаивал в конце рабочего дня и сел кушать брауни, которое ждал пол дня. Запихав сразу целую порцию в рот и начав жевать, он в удивлении мычал и хлопал глазами, показывая блаженство.
Пережевав все, он спросил.
— А где наш гениальный шеф? — Чан облизал губы и начал облизывать пальцы, обладая жадностью, ведь такую вкуснятину жалко смывать и отдавать раковине.
— Он устал, весь день готовил для всех нас, да так много, что аж ещё зачем-то в морозилку положил. — Хёнджин пил клубничное молоко и слушал музыку.
-Да… он сделал очень много, на пол жизни хватит. — поддержал Хан.
— Посмотри его в комнате, сопит во сне уже наверняка! — Добавил Хёнджин.
Чан съел ещё пару кусочков и вышел из кухни, направляясь в комнату.
Чан шёл по темному коридору, что вела его в комнату где Феликс спит.
Резко оказавшись перед собеседником, Чан начал драть себе кожу, будто чесав, но с такой силой, что начала выступать сыпь, а затем капельки крови. Чан обнял себя и вонзил в себя свои ногти. Он почувствовал как его руки накрывают чужие ладони.
— Тебе не обязательно это вспоминать. — говорит тихий и убаюкивающий голос.
— Я должен! — говорит Чан с хрипотой и совсем немного успокаивается погрузившись во воспоминание.
Открыв дверь комнаты он никого не увидел и вздохнул, он очень соскучился по Феликсу и вообще он хотел ему сказать спасибо за брауни.
Пройдя дальше по коридору и услышав включенную воду в ванной, он постучался.
— Ёнбокиии, спасибо за брауни, это так вкусно.
Чан прыгал на месте и не мог сдержаться, чтобы не поблагодарить Феликса именно сейчас. Ответа не было.
— Оооой, Феликс, ты чего там?
Тишина.
Чан постучал первый раз, ответа нет.
Второй стук, более громкий и настойчивый.
Он начал дергать ручку, но дверь оказалась открыта.
Чан помедлил секунду и немного приоткрыл дверь, не смотря туда, но говоря.
— Ликси, спасибо за брауни, это очень вкусно! Я не сдержался и решил тебе сказать это сейчас. — Чан улыбался как маленький ребёнок, что только что совершил шалость.
В ответ на его слова — тишина.
— Фелииииикс! Ну чего молчишь? Щас войду же…
Тишина, лишь включенная вода, по звуку даёт понять, что набирается ванная.
Чан открывает дверь, входя со словами:
— Ццц, ну всё мое тер…
Его взгляд сразу же падает на полную ванную, ярко красного цвета и плавающее в нём тело, маленького солнца Ёнбока. Чан до этого стоя на месте резко подбегает, и падает, от того что глаза наполнились слезами и он не видел куда бежать. Быстро смахнув слезы, лежа на полу он увидел на ванной плитке темно красную жидкость, она стекала сверху, Чан начал медленно поднимать взгляд и увидел маленькую ручку Феликса. Полностью в крови. Чан приподнял взгляд повыше и увидел безжизненные глаза, серые-серые глаза, синие губы. И мертвое тело, что медленно покачивалось в наполненной ванне.
Чана хватило лишь на самый громкий в его жизни крик. Крик раздался по всей общаге, он не переставал кричать. А для мемберов сидящих внизу, этот крик теперь запомнится на всю жизнь. Они никогда в жизни не слышали настолько горький, безжизненный крик. Лишь по крику, ребята поняли, что случилось что-то страшное. Все быстро ринулись на крик, некоторые замерли и не могли выразить никаких эмоций, на ту картину что видели, другие начали так же горько кричать и плакать, падая на пол, а другие помогали вывести Чана из ванной, потому что увидели, как Чан нашел в кровавой ванне лезвие и сжал его так что аж пошла кровь и он уже хотел приставить лезвие к вене, как один мембер его ударил по лицу, приводя в чувство, а другой пользуясь моментом, отобрал лезвие.
Чанбин вывел младших из ванной, а Джисон взял на себя ответственность последить за Хенджином, Сынмином и Чонином. Ему тоже было больно, но он не хотел терять еще кого-то. Он максимально пытался отвлечь ребят, но те бездушно плакали и кричали, бились в агонии, они не могли остановиться. Не могли. Джисон рыдал над ними, пытаясь найти хоть какие-то слова. Но они не имели смысла.
Чанбин и Минхо, пытались заставить Чана выйти, они сами не знают как собрались с силами, помогать Чану, но тот выглядел настолько плохо, что они боялись потерять еще одного своего друга. Они хотели, чтобы все было как раньше, но этому не быть.
Этот вечер они никогда не забудут, каждый из них умер внутренне. Они больше не могли находится вместе, все напоминало, о Феликсе. Все семеро, разлетелись по разным точкам мира. У каждого своя судьба, кто-то сменил имя, кто-то нашел себе невесту, кто-то продолжил заниматься музыкой или искать новое призвание.
А Хан с Минхо единственные, кто смог жить дальше рука об руку. Да, они не общались около года, но решили все-таки встретиться, потому что, они правда любили друг друга. Чан лежал очень долгое время в психиатрической больнице, потому что он много раз пытался убить себя. Он считал себя виноватым. Никто не знал зачем это сделал с собой Ликс.
Ведь ребята передали полиции, что он был как всегда весел и добр, он просто…просто ушёл спать. В итоге Чан не выдержал в больнице, его сердце умерло еще тогда, вместе с Феликсом. И сейчас оно остановилось, уносящее на покой. Он каждый день проживал снова и снова, вновь и вновь вспоминая солнечного мальчика. Он недостаточно его оберегал, он недостаточно проявлял заботы, он виноват во всем. И его сердце не выдержало такой эмоциональной нагрузки, душа оставила тело. Накануне, из больницы позвонили всем мемберам и прислали письма. Приглашая проститься. Они все знали, что Чан в больнице, они первое время навещали его по очереди, но Чану становилось плохо от их вида, от воспоминаний и врач запретил, кому-либо приходить. Сейчас его душа спокойна, она с Ликсом, теперь он узнает причину этого действия младшего. И будет оберегать на том свете до конца дней.
Минхо и Джисон назначили первую встречу незадолго до гибели Чана. И когда им позвонили, они долго думали, смогут ли они пережить и это. Они надеялись, что Чан выздоровеет и придет в норму. Но он не смог.
Когда они пришли за руку на похороны, встретили там всех своих друзей.
Чанбин повзрослел и стал выглядеть еще более устрашающе, все знали что за ним кроется милый человек, но из-за событий что произошли, он стал более холодным.
Хенджин стал будто еще выше, у него были чёрные, короткие волосы, что напоминали о нем, во время дебюта.
Чонин стоял вдали от всех, показывая всем видом, что ни с кем разговаривать он не хочет и Сынмин, который стоял под руку со своей женой.
Они все по очереди переглянулись, немного улыбнувшись друг другу.
Хенджин знал Чонина, поэтому медленно и спокойно подошёл к нему. И Минхо с Ханом заметили, что между ними завязался какой-то разговор, что аж, Чонин немного улыбнулся. Хенджин всегда знал подход к нему, знал как утешить и как завести разговор, даже если тот не в духе.
Эти мучительные часы напомнили о всём, что было до этого. Все мемберы без исключения, пытались думать о хорошем. Они вспоминали весёлые моменты у себя в голове, зная что Феликс и Чан заслуживают самой лучшей жизни. Надеясь, что они переродятся и проживут жизнь так, как достойны. Когда церемония подошла к концу, Хан и Минхо держась за руки, ждали всех у выхода из кладбища. И все будто понимали, что они должны быть рядом, они все должны общаться. Ради ребят, которых теперь нет. Ради будущего.
Первый выходил Хенджин, а за ним Чонин. Ничего не говоря, они остановились около Хана с Минхо, ждав остальных. Далее они увидели Сынмина, который прошёл со своей женой мимо, немного поговорив с ней о чём то, она кивнула и уехала. Сынмин подошёл к остальным, так же ничего не говоря.
Прошло уже, около тридцати минут, а Чанбин все не появлялся. Уже все уехали и только пять парней, стояли у входа в кладбище.
Сынмин зашел обратно и всё будто его поняли, зашагав за ним. Как Сынмин и предполагал, Чанбин стоял на коленях и плакал над крестом. Подойдя к нему, ребята сели рядом с ним, обнимая со всех сторон.
— Он должен был вытерпеть эту боль! Он не должен был сдаваться! — Чанбин подал голос, который не был похож на его, он хрипел и был почти лишен громкости. Он дрожал и был весь в слезах, но продолжил говорить.
— Я его не видел так долго, я пытался приходить к нему и после запрета, но он только лишь кричал. А я кричал ему, чтобы он взял себя в руки и начал жизнь с чистого листа. Он кричал на меня, чтобы я убирался… Вы помните его нормальным? Счастливым? Я иногда забываю это и пересматриваю наши влоги с общежития. А когда смотрю… Я не могу не плакать, я будто смотрю на чужую жизнь, этого не было в реальности. Я этого почти не помню! Господи Чан! — Все эти слова Чанбин говорил, сквозь горькие слёзы, заикаясь и переводя дыхание.
Все молчали, все боялись заговорить друг с другом. Все одинаково хотели общаться, но и одинаково боялись даже услышать голоса друг друга. Даже такая мелочь напоминала о Феликсе и Чане.
— Нет, Чанбин, ты ошибаешься… — Заговорил Хенджин.
Чанбин поднял на него опухшие глаза.
— Это наша жизнь, это все было. Мы все здесь, слышишь, свинокролик? Макне, Щеночек, Квокка, Ли ноу милашка и я лама, все тут. Даже наше солнце и волк с нами, просто…просто теперь ты их не видишь и не можешь поговорить, а так. Мы все так же вместе, как и прежде, Бинни! — Хенджин начал спокойно, но ближе под конец, его голос дрожал и он плакал, смотря на всех ребят. Он очень сильно скучал по этим балбесам.
Все ребята не могли больше держаться и сели в круг, обнимая друг друга и плача. Как же они хотели сейчас рыдать в ввосьмером в общежитии, над каким-нибудь фильмом, а не вот это вот всё.
— П…Пожалуйста…- Сказал сквозь слезы Чонин и всее посмотрели на него, вытирая свои слёзы.
-…пожалуйста, не бросайте меня больше! Давайте больше не расставаться так надолго, я умру без вас!
— Не смей так говорить, умоляю тебя! — Прорыдал Хан и обнял младшего!
— Мы не бросим, так ведь? Мы будем всегда вместе? — Сказал Минхо смотря на всех.
— Всегда! — Сказал Чанбин и протянул руку в середину, разжимая ладонь и выставляя большой палец, будто они играли в игру, как раньше перед выступлениями, чтобы скоротать время.
— Всегда! — Хенджин взял за палец Чанбина и вытянул свой.
— Всегда! — Минхо проделал тоже самое.
— Всегда! — Хан взял за палец, свою любовь и вытянул дальше «пирамидку»
— Всегда! — Сказал Сынмин, взял за палец Хана улыбнулся ему и посмотрел, на уже не плачущего Чонина.
Чонин перестал плакать и почувствовал себя в этот момент макне. Тем самым макнэ в группе Stray Kids. Он улыбнулся широко и у всех кольнуло что-то в груди, ведь они так давно не видели его улыбку. Она всегда была ценна для них, а сейчас особенно.
— Всегда! — Сказал тихо Чонин и взял за руку Сынмина.
Хенджин начал смеяться, и плакать одновременно, от того что он так по ним скучал, что не знал как сказать об этом! Он лишь уткнулся головой в землю и начал рыдать.
— Ну всё всё всё. — Сынмин погладил его по спине, успокаивая.
Хенджин поднялся и заставил себя перестать плакать и натянуто улыбнулся.
— Хватит реветь, салфетки хочешь поесть? — Сквозь слёзы сказал Минхо.
Хенджин горько засмеялся и закивал.
— Сто восемьдесят градусов, двадцать минут! Я помню! Подметил Хенджин, подмигивая.
Все стали чувствовать себя намного лучше, когда они вместе, им кажется будто вся семья в сборе. Не хватает кое-кого. Но об этом лучше не думать. Все потихоньку встали и направились уже в известном направлении. Буквально в двух шагах, они присели на землю уже у другой могилы. Немного помолчав, они начали вспоминать истории связанные и с теми кого они потеряли, и с теми кто сидел рядом. Проговорили они достаточно долго и только когда замерзли пошли к выходу. Но выходили они уже более спокойные и даже немного веселые. Если сравнить, то какие они пришли и какие выходят, это разные люди. До этого были незнакомые люди, у которых сложилась плохо жизнь, а сейчас выходят прежние друзья, такие же веселые и придурковатые. Им на столько стало комфортно, что Минхо хватило на одну черную шутку.
— Сходим все покушать? — Спросил Чанбин.
— Конечно, только платит Чан. — Ответил Минхо, светло улыбнувшись.
Чанбин подхватил и ответил.
— Даже с того света достанешь, чтобы покормил своих детишек! Чан, смотри каких плохишей ты воспитал…
Чанбин недооценил свои возможности и на последних словах опять разрыдался, закрывая лицо руками.
— Плакса… Не плачь! Ты же сильный! — Чонин подошел и крепко обнял его.
Вызвав такси, они отправились в кафе, которое находилось у их прошлого общежития.
Сев за столик и сделав заказ, парни разговаривали и ждали свой ужин, перед этим как всегда шумно разругавшись, кто что будет есть!
— У меня есть кое-что. — Сказал Хан, на что Минхо дернул его за руку и спросил.
— Уверен?
Хан покачал головой в знак согласия. Взяв свой портфель он поставил его на колени и начал доставать что-то квадратное, завернутое в пленку. Он положил перед каждым человеком, не забывая о себе и Минхо.
-Это… Я это забрал, когда мы все переезжали и хранил в морозилке. На самом деле не знаю, что стало с ним за год, но мне всё равно! Он старался ради нас и я готов съесть это!
Все ребята сразу поняли что это. Это было то самое брауни, с того самого дня, когда он его напёк очень много и положил половину в морозилку. Слышались тихие всхлипывания. И открывание десерта из плёнки.
Сынмин начал плакать и кивать, жуя брауни.
— Оно такое же вкусное как тогда… — Сынмин не мог сдержать подплывшую истерику и закрыл руками лицо, беря салфетку, что дал ему рядом сидевший Чонин.
-Да, я знаю. Я его уже ел, когда хотел почувствовать тот момент, момент, когда мы все были еще счастливы! Я ел и вспоминал, как с улыбкой он готовил…и…- Щеки Хана покрылись слезами, губы дрожали, а слова он больше не мог выговорить.
Продолжил Минхо. Видимо они не раз вместе говорили об этом.
— И не понимал, зачем он это сделал. Сидел и придумывал будущее, какое бы оно было, если бы не…- Минхо замолчал, видя как все не могут перестать плакать.
— Неужели он не оставил никакой записки…всегда думаю об этом. — Спросил Хенджин.
— Я тоже думал об этом. Первым заходил Чан, может он ему что-то сказал? — Спросил Чонин.
— Нет, он увидел его уже мертвым…
— Не надо говорить это слово, пожалуйста. — Сказал Хан и все притихли.
Им принесли еду и они начали обсуждать все что у ни произошло, пытаясь обходить плохую историю стороной.
Если вам кажется, что после такого ужасного события нужно перестать общаться, то нет! Это не так! Вы наоборот должны быть все вместе. Вместе до конца.
Кто знает, что будет дальше…но я точно знаю, они будут вместе до конца! Stray Kids вместе навсегда!