— Дьявол!!!

      Злой девичий выкрик, лишённый всякой нежности, в учебниках упорно приписываемой светлокрылым бессмертным точно с издёвкой, прозвучал громко и резко. Будто звук выстрела, изредка слышимый на заданиях со смертными. Различив один раз вылет пули из пистолета уже невозможно было его спутать с чем-то другим, но Бьянка, как будто сама испугавшись собственного гнева, притихла, осмотревшись. Пара птиц неподалёку, огненных соловушек, вспорхнула с тёмных елей в ночное небо, теряясь благодаря сияющему оперению между звёзд. В остальном же ночной прилесок летучего острова оставался безмолвным, сокрыв её побег из общежития. Вздохнув, Бьянка двинулась дальше, выдернув каблук с усилием из трухлявой коряги, которая её и напугала.

      Хотя о том, что нужно выражаться потише, можно было подумать и раньше — в конце концов, лес, через который проходила священная река, от школы располагался на расстоянии всего нескольких взмахов крыльев. С учётом того, что учителя теперь помимо внимательного наблюдения в окна со вчерашнего дня начали патрулирование с амулетами, обнаружить Бьянку могли очень легко.

      И так бы и сделали, не будь у неё чётких указаний, куда идти. Добравшись до следующего ориентира, — камня, отдалённо напоминающего крест, — Бьянка свершилась с полученным накануне письмом. Уголки губ её против воли в предвкушении дернулись трогательно вверх, кончики пальцев пробежали по витиеватому почерку.

      «…От креста направо, параллельно реке. Будет крутой спуск, но крылья не раскрывай, собьёшь настройку амулетов. Пойдешь по берегу и дальше опять направо, между камней будет проход в пещеру. Жду к полуночи».

      Подписи не было, но она была не нужна девушке, дабы узнать даже по мановению остатков энергии своего возлюбленного — пусть таланта к определению чужого отпечатка ни с кем другим у Бьянки не было никакого. Они не виделись слишком долго, чтобы не быть в предвкушении от этой встречи, даже то, что свидание было назначено в лесу не расстраивало, только заставляло недоумевать.

      Прежде ангелам доводилось встречаться в местах куда более подходящих их статусу. Возможно не настоящему, но определённо будущему, по мнению девушки. Она готовилась выпускаться, Рафаил уже находился на службе под крылом своего старшего брата и готовился получить должность архангела, а оттуда и до престола было рукой подать — что есть пара лунных веков в сравнении с вечностью? Об этом нельзя было не размышлять, когда они посещали дорогие рестораны, одеваясь в свои лучшие выходные наряды. Бьянка видела это чётко, закрывая глаза — она, держащая под руку успешного супруга, пара детишек рядом. О собственной карьере никаких мыслей не возникало, особенно после её опыта в качестве капитана команды крылоборства: руководство её не увлекало, а отдать отряд в руки лица более подходящего не позволяли гордость и чёткие указания Рафаила. Окажись у Астра, подающего надежды, власть по распределению ролей в команде, не стоило сомневаться — туда вернётся Дино. А насчёт этого у возлюбленного Бьянки было категоричное мнение.

      «Ноги этого уродца не должно быть на поле».

      Когда они только начали исполнять не слишком серьёзный план по бичеванию сынка бывшего престола, было даже весело. Они с друзьями ощущали себя частью чего-то бóльшего, возвышенного, беря на себя ответственность по порицанию «паршивой овцы», на которой как будто всё сошлось. Крылоборство, успехи в учёбе, сближение ангелов и демонов. Бьянка помнила, как вечерами хохотала до слёз в комнате общежития, обложившись со всех сторон листами с предлагаемыми стишками про Дино, искала самые запоминающиеся варианты, после раздумывая, где их лучше разместить в школе. Это было настоящее искусство: найти место, где их непременно заметят ученики, но не учителя. Впоследствии, правда, всё вышло из-под контроля, инициативные ангелы охотно подхватили травлю.

      Девушка их не винила. Так приятно было ощущать себя благоразумнее, остроумнее, лучше во всех отношениях того, кто оказался недостоин белого оперения.

      Но чем ближе становился их выпуск из школы, тем менее значимым для Бьянки становились все эти забавы. Мысли о том, как бы ещё уколоть Дино улетучивались: с того момента, как они увидела, как ребята из команды держат его голову в бочке с водой, не позволяя делать вдох, что-то в девушке как будто перегорело. Не жалость, а скорее скука в ней поселились. Младшие курсы уже разделили их гнев, сами ввязываясь то и дело в конфликты с отпрыском Фенцио и демонами, да и что-то более весомое Бьянка не могла придумать.

      Пачкать руки ей не хотелось, а потому она мысленно отпустила эту ситуацию, даже в молитвах Создателю не без иронии упоминая Дино и надеясь, что эта история чему-то его научит. «Шепфа, награди его мудростью за все те жестокие уроки наши, ведь ничто не совершали мы из ненависти, лишь во имя исполнения воли Твоей», — пухлые губы шевелились в молебном зале, но полностью сосредоточиться не удавалось. Образ Рафаила, столь желанный, перекрывал напускную набожность.

      Именно это подталкивало Бьянку к глупостям, по-девичьи очаровательным в своей задумке. Новое воздушное платье и каблуки не сочетались с лесным массивом от слова «совсем», но назначенная встреча настраивала на желание прихорошиться как следует. Перья поблёскивали от нанесённого масла, ангел уворачивалась от капель, долетающих от бурной священной реки. Когда тропа у берега свернула направо, к камням, она, тихо ругаясь, последовала туда с радостью. Жутко хотелось взлететь, девушка одёргивала себя. Впереди, в жутковатой на первый взгляд пещере, качнулись на ветру нити плюща — Бьянка тут же ускорилась.

      Когда она зашла под каменный потолок, ощутила, как настроенные амулеты отслоили её отпечаток, скрывая чем-то пустым и холодным. Ангел повела плечами. Кости точно облепило паутиной, она чувствовала, как шёлковая, искусственная энергия скользит под кожей, тревожа обнажённые мышцы. Челюсть непроизвольно сжалась, а на шее выступили жилы. Стало холодно, несмотря на костёр у стены, которого со стороны улицы было не видать. Бьянка буквально ощутила, как в этом месте всё её существо подавилось, утекло между камней куда-то к священной реке, пожираемое без остатка. Она качнулась, едва не поскользнувшись, когда её подхватили под руку.

      — Наконец-то, едва не опоздала, — голос Рафаила отрезвил, как пощёчина.

      Взяв себя в руки, ангел тут же вскинула голову с нежной улыбкой, молясь не то Шепфа, не то кому угодно, чтобы помада на её губах не оказалась небрежно смазанной. Однако увиденное её поразило настолько, что даже влюблённость отступила. Парень перед ней глядел прямым, но абсолютно пустым взором, незаинтересованным ни в чём. Бьянка порой замечала эту жуткую особенность: тогда Рафаил обычно говорил о работе, но меняя тему, становился привычным собой. В письмах его холодность была ясна, нагрузка на должности в Цитадели была нешуточная.

      Очнувшись от дум, Бьянка изобразила застенчивость, её пальцы скользнули по мускулистым плечам. Руки ангела были напряжены.

      — Извини, без крылышек я как без рук, знаешь ведь. А путь был тернист. Но теперь, кажется, всё позади, и… — девушка потянулась к чужому рту, привстав на носочки, пусть в сущности в том не было необходимости, когда случилось две вещи.

      Рафаил резко отодвинул её, бросив бескомпромиссное «не сейчас», а за пределами пещеры послышался звук шагов. Он стал очень громким: явно задели амулет. Бьянка ахнула, когда хватка на её предплечье на миг стала почти болезненной.

      — Тебя ведь никто не увидел? — глаза у Рафаила бегали.

      — Нет… Пусти.

      — Точно? — Бьянка захлопала глазами, её встряхнули, как кошку за шкирку. — Точно?!

      — Ты с ума сошёл?! Нет! Тащилась по каким-то камням, как полная дура, ради тебя! — не выдержав, крикнула в ответ ангел.

      Парень на это только хмыкнул, отпустив её и отведя кудри пятернёй с лица. Звук шагов раздавался всё ближе, когда он произнёс:

      — Раз так… Значит сделай то, что я прошу. Сейчас будешь стоять рядом, молчи и всё запоминай.

      — Ч-чего? — Бьянка нервно усмехнулась. — Ты вообще о чём? Я пришла к тебе на свидание в чащу грёбанного леса, раз больше возможности увидеться нет, а ты!..

      Тирада из её уст оборвалась так же стремительно, как началась. Рафаил надавил воздействием под рёбра, сдавив лёгкое. Бьянка поперхнулась воздухом, пискнув от боли. Знал ведь, что там травма от тренировок крылоборства, сам обрабатывал синяк. Руками, языком… А сейчас — безжалостно давил рубец под кожей энергией.

      — Не зли меня. Это всё ради нас, — Рафаил проморгался, боль отступила.

      Бьянка сжала себя за локти, с отвращением отводя от плеч намазанные маслом перья. Мысли в голове путались. Не такой встречи она ждала, не такого Рафаила. Неопределённость от мотива их встречи подкормила тревогу, камнем упавшую в желудок. К пещере приближались: шаг, ещё шаг. Медлили, не похоже на учителей, что сверкали глазами по сторонам, точно коршуны. Рафаил шагнул к стене пещеры, прищурился, в пальцах перебирая амулет сокрытия энергии. Усиленный, он сверкнул ярко, почти ослепляя, и в этот момент на свет прыгнуло тёмное пятно, ворох перьев, не скрывающий огромные, напуганные глаза на бледном лице.

      Ангел дрогнула. Она знала эту девушку, демоницу младше их, что довела конфликт с Дино до каких-то невообразимых масштабов, втянув в него почти всех на своём курсе. Слухи про Ариэль ходили всякие, и если хотя бы половина была правдой, то общаться с отчаявшейся и озлобленной нарушительницей закона неприкосновения было как-то брезгливо. Во всяком случае, этим должна была заниматься точно не Бьянка. Точно не Рафаил.

      Ариэль как будто подумала о том же, ощетинившись в сторону выпускника, выплёвывая растрёпанные волосы изо рта.

      — Надо же… Пожаловали, — Бьянка сразу заметила пергамент, зажатый в руке, и ощутила дурноту от нелепой ревности и обиды, что она не одна пришла сюда по его приказу. — Я была уверена, что остались только ангелы, которые кроме написания красивых слов ничего не умеют.

      Рафаил на наглость ядовито усмехнулся. Язык его тела едва заметно изменился: стал более расслабленным, точно все самые большие опасения не подтвердились.

      — Я тоже приятно удивлён. Мне верилось, демоны в основном трусят, когда дело доходит до осуществления собственных намерений, — ответив колкостью на колкость, ангел быстро спросил. — Ты одна?

      — Видишь рядом кого-то ещё? Шепфа видения посылает? — Ариэль нервно огрызнулась.

      Она покосилась на Бьянку, и под её взглядом — фигуры мелькающей в школе куда чаще, оттого как будто более весомой, — притихла. Капитана команды по крылоборству затошнило: «Моя роль в помощи манипуляции этой соплячкой? Зачем она сдалась?! Шепфа, какой позор, если нас кто-то увидит вместе… С какой-то падшей демоницей». Бьянка кинула на Рафаила взор, стараясь передать скорее возмущение, чем недоумение. Но делиться с ней чем-либо парень не считал нужным.

      — Нет. Но амулеты бренчат, что ещё минимум трое бессмертных ошиваются неподалёку. Если это не учителя, нам нужно быть готовым спихнуть на тебя вину.

      — Как благородно! — Ариэль показала клыки, признавая с неудовольствием и страхом. — Жаль, не придется. Это мои… товарищи. Я не дура, приходить к ангелам без поддержки.

      Пауза дала понять, что возможная глубина в их связи отсутствовала напрочь, но Рафаил за это не зацепился. Он спокойно спросил:

      — Раз пришла — прочла, что я написал. И что же, согласна?

      Бьянка прищурилась в сторону возлюбленного, давя энергией ему на затылок, прося обернуться, но в ответ парень лишь раздражённо хлопнул крыльями, отмахиваясь. Ариэль облизала губы нервно.

      — Это… слишком абстрактный план, отданный на волю случая. Сомневаюсь, что его вообще возможно осуществить. Не пойми неправильно, мне плевать, что вы собрались делать с этим грешником, но… Вы просите многого.

      — Правда? Мне казалось, я прошу то, на что демоны способны, — Ариэль промолчала. — Забавно. Я полагал, что мы в кои-то веки смогли сойтись в одном желании напомнить нашим собратьям по оперению, к чему ведёт излишняя свобода и панибратство, а выходит, вам нужен лишь повод покричать… Могла сказать сразу, чтобы не приходить. В таком случае, можно отпустить ситуацию. Кто знает, может скоро появится куда больше демонов, что не против полизать ангелам пятки за один лишь взгляд в свою сторону?

      Бьянка ощутила, как перья распушились. Глаза Ариэль, окрасившись алым, ярко вспыхнули, и она, позабыв о страхе, рявкнула Рафаилу, что сжал руку за спиной в кулак, точно сдерживаясь от того, чтобы встряхнуть дурёху, что ещё смеет занимать его время:

      — Замолчи!!! — отбросив дрожь омерзения, демоница зашипела. — Я говорила, что план отвратительно непроработаный, а не то, что я против его осуществления. Или мой приход позволяет думать обратное?!

      Рафаил шагнул ближе к девушке. Та вскинула лицо из-за их разницы в росте, и в тени белых крыльев, которые из-за костра позади показались ещё более громоздкими, наконец умолкла.

      — План точный настолько, насколько позволяют обстоятельства. И если он сложится, как нужно, то мы все будем в выигрыше. Если ты даёшь окончательное согласие, то будешь наготове в любой момент, когда определят амулеты, исполнить свою часть уговора. Я выдам сигнальные камни тебе и твоим «товарищам» позже. Оплошаешь — буду знать, что твоё мнение… легко поменять.

      Он протянул руку, почти наслаждаясь тем, как Ариэль, на чьих эмоциях было так просто играть, до боли стиснула своей маленькой, потной ладонью его пальцы.

      — Я согласна. Только не проси скреплять кровью, меня стошнит…

      — Свяжемся позже, — Рафаил встряхнул её ладонь, как надоедливую мошку.

      Демоница отшатнулась, потирая запястье. Судя по выражению её лица, таким движением Рафаил едва не вывихнул ей кисть. Но предъявить она по этому поводу ничего не решилась, скрываясь в темноте, с энергией, колышущейся от гнева и щепотки страха. Ангелы стояли в тишине ещё некоторое время, пока амулеты не оповестили, что от пещеры отошли на достаточное расстояние. Для Бьянки это сработало как спусковой крючок.

      — Рафаил, — позвала она и, когда ангел обернулся на неё небрежно, выругалась. — Это что за херня только что была? Ты хоть знаешь, кто эта девка??? Да даже среди демонов про неё слухи ходят, а ты позвал меня, пока я ещё даже не выпустилась, для какого-то?!..

      Ангел перебил: самоуверенно и холодно, как отец, указывающий ребёнку на самую глупую ошибку, которая только вообще возможна.

      — Почему ты не рассказала, что сынок престола сбежал из школы?

      Бьянка осеклась от неожиданности. Сама не понимая от чего, она ощутила мурашки. Было что-то неприятное в этой теме, которая для неё уже давно потеряла свою актуальность. И в том, как Рафаил на неё взглянул, спрашивая подобное. Как на инструмент, давший осечку в самый неподходящий момент.

      — Что?

      — Если бы ребята из команды этим не обмолвились случайно, я бы и знать не знал. Я же просил меня держать в курсе всего… Бьянка, — она не любила, когда он звал её по имени, в его рту оно моментально грубело, превращаясь в аналог ругательства. — Ты меня подвела.

      Обвинение выбило почву из под ног. Пальцы сжали ткань на юбке в попытке уцепиться хоть за что-то, а боль в стопе из-за каблуков только добавила злости. Гнев вперемешку с пустотой от чувства ненужности заглушил шум собственных мыслей.

      — Подвела?! Да какая разница, что там происходит у этого Дино! Ты работал на износ, на тебе лица не было, на каждую встречу приходил в настроении худшем, чем в предыдущий раз. Я хочу сказать… Я была уверена, что это перестало тебя как-то занимать и не хотела докучать, — в груди что-то ёкнуло, стоило Рафаилу увести взор в сторону, точно в приступе вины, пальцы сами легли ему на плечи, кротко сжимая. — Вся эта школьная возня стала казаться такой мелочной после твоего выпуска. Да, сначала было забавно, но теперь как-то даже неохота тратить своё внимание на эту мелочь. Мы преподали им всем отличный урок… А дальше пусть расхлёбывают это сами, Шепфа будет их судьёй.

      Ангел молчал, глубоко уйдя в себя. Бьянка прильнула ближе, как и прежде, забывшись в приступе нежности, погрузившись в то будущее, пока несбывшееся, но столь желанное: дом, за окном простираются виды столицы, капли дождя бьются в окно. Пелена перед её глазами скрыла, точно туманом, лихорадочный блеск чужих глаз.

      — Выходит, всё же ты согласна, что это благо? — Рафаил вскинул уголки губ.

      Это расслабило, усыпляя окончательно неприятное чувство тревоги, поселившееся где-то под слоем косметики, спрятанное за красивым нарядом и белыми перьями.

      — Разумеется!

      — Выходит, всё не настолько печально. Мы смотрим в одном направлении, пусть и с разными мыслями, — его пальцы погрузились в волосы на затылке девушки, при этом смотрел ангел куда-то в темноту леса. — Это всё упрощает. Видишь ли, я кое-что осознал, Бьянка. Это дело… воспитание будущего поколения, тянется за мной, как мёртвый груз. Самое главное, конечно, уже сделано, но негоже бросать столь важную работу на полпути, — зрачки засветились от бурлящей в теле энергии. — Надо довести дело до конца. Тогда смогу… Двигаться дальше.

      — Довести до конца?.. — недопонимание вырвалось нервным смешком. — Раф, ты знаешь, как я люблю в тебе эту целеустремлённость, но что ещё тут можно сделать?

      Парень кивнул уверенно:

      — Тебе об этом сейчас не стоит беспокоиться. Я уже начал. Нужна только поддержка, твоя и ребят из команды. Эти темнокрылые… Так, расходный материал.

      — Так расскажи, что ты собираешься делать.

      Рафаил раздражённо захлопал крыльями.

      — Позже. Пока мне нужно только согласие на помощь. Коротать дни здесь с осознанием того, что не я один корплю за справедливость во имя Шепфа так будет куда приятнее.

      Бьянка сглотнула, переспрашивая беспокойно:

      — Я… То есть… — собравшись, она кивнула. — Конечно, Рафаил. Ребята не откажутся и я тоже. Но ты сказал… Коротать дни здесь? — она обеспокоенно оглядела пещеру. — А как же Цитадель? И твой брат, разве ты ему не нужен?

      Неуютная тишина между ними заставила сглотнуть излишне солёную слюну. Рафаил втянул воздух шумно через сузившиеся ноздри, стискивая в руке амулет, но почти сразу разжимая его. Он ответил ёмко, прежде чем шагнуть к девушке и уткнуться носом в её макушку, не желая видеть более пусть и скрытного, но непонимающего взора.

      — Просто поверь… Доделаем это, и всё станет лучше. Намного лучше.

      Крыло отвелось назад, сильный взмах распалил было затухающие угли, и пламя с неприятным, кровавым отблеском взвилось в пещере под потолок, как будто всего на мгновение являя истинную природу прикрытых набожностью слов. Но Бьянка лишь опустила веки, обнимая парня за талию. Она не хотела думать о том, что вся эта ситуация начинает опалять их будущее, как сухой пергамент.

      ***

      От оглушающего звука отвратительного скрежета, похожего на раскатистый гром за окном, содрогнулось всё существо, выталкивая из сна. Сэми точно свалился бы с кровати, не сдавливай его тело со всех сторон. Пара белых перьев выбились после панических хлопков крыльями, и теперь левитировали в воздухе подобно снежинкам. Ангел поднялся с трудом: за тело цеплялись, точно щупальца, руки, утягивая обратно под одеяло. Со сна он не сразу сообразил, откуда они, сбрасывая их нервно, пока не повернулся лицом к кровати. Сознание прояснялось.

      Ади и Мими так сладко сопели, что даже не отреагировали на исчезновение парня между ними, продолжив спать. В руке у демоницы был сжат пергамент по человеческой психологии, и Сэм тут же узнал почерк Лилу. Ади же был одет явно не в свою толстовку, широковатую ему в плечах, растянутую крылоборцем. Ангел потёр лоб. Воспоминания о прошедшем вечере вспыхивали в голове огоньками: это была идея Астра собраться всем после хора, хоть немного расслабиться и забыться за последние дни. Однако началось всё куда раньше, в момент, когда в молебном зале Геральд наскоро кинул, что репетиция отменяется, перед тем, как исчезнуть.

      Никто не проронил ни слова, но все итак понимали: учителя ищут Дино каждую свободную минуту. После обыска комнаты Сэма, кажется, что-то стало известно, во всяком случае, на это намекало поведение ангела Фенцио. «Пока данных хватает, чтобы не привлекать Цитадель. Хотя бы несколько дней. Если у кого-то ещё будут какие-то сведения о Дино, прошу вас сразу обращаться ко мне», — он обвёл их взором морозным и пустым, как будто окончательно потеряв смысл демонстрировать хоть какую-то ни было эмоциональность и живость.

      — Мы можем что-то сделать? Хоть что-нибудь, — робко спросила Мими у Геральда, после такого откровения и ухода Фенцио из класса, друзья буквально вцепились в стол преподавателя.

      Демон улыбнулся, пусть и без веселья.

      — Помолитесь Шепфа и живите дальше настолько привычно, насколько возможно. Это будет самое лучшее как для учителей, так и для вас.

      Если пара недовольств фактом отмены хора ещё всё же проронили в тишине, после того, как в молебный зал зашёл сын Сатаны, все притихли. Слишком тяжёлым стал его взгляд, обычно яркий оттенок алого потемнел, теперь походя на вино смертных. Проверять никому то, насколько серьёзная случилась бы стычка в таком состоянии Люцифера, не хотелось. На удивление, даже Ариэль со своими единомышленниками помалкивала, пусть в коридорах они изредка и шептались о чём-то, косясь в сторону компании, точно по привычке выискивая светлые волосы и силуэт тонковатых крыльев.

      Словом, то, что должно было успокоить всех, казалось, стало новым поводом сидеть в мрачной тишине, боясь делиться своими худшими опасениями. Ситуацию немного выправила Лилу, объявив их сбор новым поводом лишний раз подготовиться к занятиям, на что по большому счёту было всем всё равно, но когда даже Астр неловко подтянул к себе лекционные записи, остальные также присоединились. На какой-то миг стало даже хорошо, как под обезболивающим. Ади вспоминал смешные истории, за что получал от Мими, Лилу закатывала глаза, даже Люцифер, молча читая, не давил своим присутствием. Но Сэм, глядя на своих товарищей, через пелену бесконечной благодарности и нежности при этом не мог не давиться омерзительным чувством неправильности.

      — Звёздочка, — рыжик протянул записи по астрономии, которые у демона были расположены в каком-то феерическом беспорядке. — Слушай, по своей специальности дашь хоть на примерный план карты взглянуть?

      — Пф-ф… — он покачал головой, отводя глаза. — Я сам не сделал.

      — Ай-яй, тебе же по прозвищу положено!

      Тоска притуплялась, но слишком долгий взгляд на улыбающегося Ади давал обратный эффект. Сердце от осознания своей лживой натуры, металось в груди, обрастая иголками, пуская их по крови, вызывая приступы боли во всём теле. И потому ангел скорее старался отвернуться к любому, кто был поблизости в такие моменты. Кроме Люцифера, один аромат энергии которого теперь вызывал дрожь в коленях.

      Так под покровом ночи они и отключились, только Лилу с Астром разошлись по комнатам. Демоны же, как приклеенные, нагло развалились на кровати, что привело к столь сложному пробуждению. Висок пронзило острой болью, разноцветные круги вспыхнули перед глазами, и Сэм выругался сдавленно. Полуслепой от недомогания, он поплёлся инстинктивно к двери, чувствуя, как спальная одежда прилипла к коже, а оттуда — в коридор.

      Добравшись до умывальной, Сэм погрузил всё лицо в бочку разом, борясь с желанием распахнуть глаза. Как будто со дна резервуара кто-то мог видеть его в таком состоянии. Дрогнув от этой мысли, ангел рывком поднялся, принявшись умываться, даже смочив перья. Спасительная прохлада улучшило самочувствие в разы. По крайней мере, Сэм мог теперь различать в темноте силуэты мебели и предметов. Сделав пару глубоких вдохов и выдохов, он вышел из умывальной, не ожидая, что его едва не собьёт волной холодный порыв ветра. Тут можно было задубеть, чего раньше в общежитии не наблюдалось. Ангел обхватил себя за локти и бездумно поплёлся к источнику холода в коридоре, то место на этаже, которое имело хоть какое-то подобие общего пространства и выход к окнам.

      Когда он свернул за угол, то застыл от неожиданности. В виске снова стрельнуло, как молниеносная мысль, следующая за предыдущий, с воспоминаниями о том, как же Сэм оказался спящим между Ади и Мими. Лилу с Астром действительно ушли, но ведь Люцифер, остался в его комнате, пусть и был почти незаметен за чтением. Сейчас же он обнаружился тут, напротив широко распахнутого окна. Демон подносил ко рту что-то, похожее на сигарету, затягиваясь. Запах, схожий с шалфеем, не вызывал в горючем состоянии ничего, кроме желания опорожнить желудок, так что Сэм закашлялся, едва принюхавшись. Люцифер скосил на него глаза, огонёк фитиля разгорелся прямо как его радужка.

      — Ты… Ты что делаешь? — пробормотал Сэми, оглядываясь, словно ожидая подслушиваний даже глубокой ночью.

      Демон ответил коротко:

      — Курю.

      — С каких пор?.. Ещё и в общежитии… Если бы не я тебя увидел, а кто-то другой, комендантша?

      Люцифер фыркнул, пожимая плечами.

      — Я – сын Сатаны. Тут, наверху, надо почаще напоминать, раз вы все так часто забываете.

      На последнем слове, впрочем, он сам поморщился, выкинув недокуренную сигарету из окна. Сэм неодобрительно нахмурился, ещё сонный, он был дезориентирован почти настолько, что был готов сделать едкое замечание, когда демон спросил:

      — Чего не спишь?

      Люцифер уставился на него, не моргая. Было что-то животное в его позе сейчас, какой-то невербальный сигнал не увиливать. У Сэма скрутило желудок, когда он выдохнул с максимально отсутствующим выражением лица:

      — От грома проснулся.

      Люцифер покосился в окно, на безоблачное небо. Луна светила им в окно, точно давая свет для долго подготавливающейся сцены, к которой почему-то никто из них не выучил заранее текст.

      — Ясно.

      Ангел поймал себя на том, что смотрит Люциферу в ответ, никак не уводя взгляд. Зрачки демона сузились до размера игольного ушка, стоило только Сэму нервно встряхнуть перья.

      — Ну, я пойду… — он почти развернулся, растворяясь в темноте, когда оцепенел.

      Всё тело буквально окаменело. Что-то похожее было в то утро после пропажи Дино, когда Люцифер буквально вдавил их всех в пол, но теперь что-то изменилось. Голос демона прозвучал едко и тихо, точно ему шепнули на ухо, несмотря на метры между ними:

      — Вот как? — Сэм замер зайцем, понадеявшимся, что его незаметно в высокой траве. — Опять трястись от страха, что когда-то правду придётся сказать? — от рыка в конце по затылку повеяло холодом куда более кусачим, чем от распахнутого окна.

      Несмотря на то, что разум вопил о побеге, тело само развернулось по направлению к сыну Сатаны. Разумная часть личности Сэма мысленно могла бы сломать себе кости, чтобы не делать ни шагу по направлению к демону, но другая как будто жаждала происходящего. Умоляла о хоть каком-то наказании, раз самобичевания не приносили ровным счётом ничего. Подняв широко распахнутые глаза, ангел спросил:

      — У тебя крыша поехала?

      Люцифер фыркнул, его дыхание обожгло лицо и запахло дымом, так что Сэм поморщился.

      — У меня ли?.. Кто вскакивает посреди ночи от несуществующего грома? Или, может, пялится теперь постоянно в пол, стоит мне появиться рядом? — демон выругался. — Мать твою, даже сегодня, когда все хоть как-то пытаются справиться, ты не мог стереть эту грёбанную скорбную рожу.

      — Ну, простите, уж с какой уродился.

      — Принимаешь меня за кретина? Во имя Сатаны, как же тебе охота врезать… — плотно сжатый кулак затрещал, и Сэм, точно обезумев, клацнул зубами.

      — Так давай! Чего ждать?!

      Люцифер так больно зажал ему рот, что удар как будто мог быть слабее. Ангел уже ощущал, как на скулах под кожей зацветали синяки, когда парень его отбросил с презрением.

      — Уже давно бы это сделал, не будь ты моим другом.

      — Хорош же друг, которого ты презираешь… — хотелось усмехаться.

      Сэм даже не верил в услышанное, звучало как абсурдный сон. Люцифер назвал его… другом?

      — Ровно как такой же друг, который утаивает столь важное, — парировал демон, и дождавшись момента, когда зрачки Сэма загнанно задрожат, теряя боевой запал, надавил. — Что ты рассказал учителям? Что они с тобой сделали?

      — То же, что и вам! — нервно улыбнулся ангел, сам осознавая, как это фальшиво. — Ровно то же самое, ты же не глухой? И они ничего со мной не делали.

      От хлопка огромных красных крыльев закачались ставни, стёкла жалобно задрожали, грозясь рассыпаться в пыль, как и нервы бессмертных, сейчас сцепившихся в бессмысленном, в своей жестокости, споре.

      — Сделали, — Люцифер покачал головой. — Они с твоих слов и всего одного осмотра комнаты, почти стерильной, выбили себе отсрочку на привлечение Цитадели на поиски Дино на несколько лунных суток. Если ты не понимаешь, что они получили из тебя информацию, то ты просто идиот.

      — Значит, я не знаю, что они сделали! — Сэм брызнул слюной, шагнув к Люциферу в бессильной злобе. — Не знаю, понятно тебе?! Я сказал им только то, что надо было! Всё, что я делаю — это ради вас, ради Дино. Я делаю то, что должен, думаешь, мне всё это по нраву?!

      Демон вцепился в запястье ангела, отбросив его: Сэми даже не заметил, когда тыкнул в грудь сына Сатаны обвиняюще пальцем.

      — Сказал то, что надо? Значит, всё-таки не всё…

      — Тебя это не касается. Никого, кроме нас, не касается! — от этих слов в контексте случившегося стало особенно тошно, но хуже стало, когда Люцифер схватил его за грудки.

      Встряхнув его, как игрушку, Люцифер приблизил Сэма к окну, в бессильной злобе склонив его над высотой. Держал крепко, даже в порыве гнева, желая только напугать. Но стало страшно по-настоящему, слишком многое навалилось на юношу за эти дни. Бесконечная вереница снов, и одного, особенно гадкого, вечно повторяющегося как в издёвку.

      Что даже пойдя на такое он ничего не изменил.

      — Нет больше никакого «не касается». Дино пропал, — голос Люцифера потерял всю живость. — Его нет, он неизвестно где и в каком состоянии. И то, что ты трясёшься, как осиновый лист, от одних только вопросов про ваш последний вечер, не внушает ничего, кроме желания прочистить тебе голову. Ты должен сказать. Должен, что бы это ни было, пусть даже ерунда, если это даст хоть намёк на то, почему он сбежал даже, чёрт, от нас!..

      В голове зазвенело, точно пузыри от глифта стали шипеть в сильно встряхнутой бутылке. Сэм не заметил, как зашипел через сжатые зубы, царапая отросшими ногтями пальцы Люцифера на своём вороте. Будто умоляя дать повод действительно его отпустить.

      — Мы переспали.

      Сын Сатаны застыл. После медленно выпрямился, рука соскользнула с кофты ангела, взамен сжав подоконник, точно точку опоры. Сэм зажал собственный рот, не веря в то, что только что выпалил на неясном импульсе смазанных эмоций. Глаза защипало, когда Люцифер с пустыми глазами повернулся к нему опять, слишком долго молча.

      — Что?.. Вы…

      — Это вышло случайно.

      Сэм растерянно провёл рукой по щеке, не сразу осознав, откуда на ней влага. Лишь после он понял, что ему стали застилать обзор слёзы, они полились градом из ниоткуда, точно все эти дни копились где-то в теле, набираясь для этого момента.

      Потому что ему было стыдно, все эти дни, и юноша ненавидел себя за это. Он просипел:

      — Мы выпили… И я… У меня была причина, но всё случилось само собой… Прости…

      — Как вы могли переспать «само собой»?

      Когда Люцифер словно вспомнил, как дышать, и поднял взор, Сэми интуитивно отшатнулся. Адское пламя, горящее на дне радужки, опаляло его даже на расстоянии, вызывая желание кричать. Какая-то жалкая попытка защититься вырвалась сама собой с надрывом:

      — Я же сказал, у меня была причина!.. Но это было не специально, и я… Всё это так не вовремя, я не хотел, чтобы так вышло, чтобы он ушёл, я!..

      — «Была причина»? Причина переспать со своим другом?! Мать твою, с парнем, которого я люблю?!!

      Объяснить всю сложность, даже связанную с видениями будущего, даже в голову не пришло. Вместо этого, загнанный в угол Сэм огрызнулся:

      — Да ты ему весь мозг вытрахал со своей любовью.

      Всё произошло молниеносно. Люцифер, зарычав от боли и гнева, набросился на ангела, как бешеный зверь, готовясь и зубами вцепиться в того, кто взамен хоть какой-то ясности, ткнул в открытую рану ещё сильнее, только добавив и без того чего-то чёрного в его сердце. Сэм присел, обнимая себя крыльями, как ребёнок — одеялом, чтобы спрятаться от монстра. Он ждал неминуемой боли, надеясь, что она хоть немного притупит душевную… Но ничего не было. Оглохнув от стука сердца в ушах, Сэм отвёл светлые перья назад, вытирая мокрые щеки бездумно.

      И захотел отправиться в Небытие в то же мгновение.

      Его и сына Сатаны разделял Ади. Он ничего не делал, лишь молча стоял спиной к Сэму, крепко сжимая руку Люцифера, уже почти впечатавшуюся в стену. Выражение его лица было не видно, но от одного только языка его тела, заторможенного и едва заметно изменившегося, ангел пожалел о каждом обронённом в этом коридоре слове.

      Люцифер тоже молчал, но короткий, несдержанный шмыг не смог скрыть его истинные чувства. Он глядел в глаза Ади, как дрессированный хищник, непонятной преданностью сдерживающийся от того, чтобы откусить ему руку.

      — Возьми себя в руки. Вы сейчас всю общагу на уши поднимете, — без нотки веселья хрипотца в его голосе почти пугала. — Без глупостей. Хорошо?

      Когда Люцифер опустил руку, опустошённый, рыжик не выпустил его ладони, по прежнему не оборачиваясь. Погладив татуированное запястье, он заговорил ласково, как с ребёнком.

      — Вот так, дружок. Всё хорошо, — сын Сатаны не отозвался, отпустив контроль над ситуацией. — Надо поспать. Утром будет лучше. Обещаю.

      Не дождавшись кивка, он пошёл по коридору, по прежнему держа Люцифера подле себя. Сэм, вцепившись в стену, поднялся с чувством, что энергию его выкачали. Вместе с солёной водой, остатками хоть какой-то ангельской гордости, они разлилась на полу над ногами уродливым пятом. Потому он позвал почти неслышно:

      — Ади…

      Рыжик остановился и, казалось, не обернётся, однако всё же посмотрел назад. Сэм дрогнул, чувствуя, как перья за спиной распушились. Глаза Ади столь непривычно светились ярко-алым цветом, почти полностью меняя с тем родные глазу черты. Сэми покачал головой.

      — Я…

      — Мими не разбуди, — плотно сжав челюсти, сказал он, и укусил себя за язык, сдерживая что-то ещё.

      Они побрели с Люцифером в комнату рыжика, не разговаривая, но им это было совершенно не нужно, особенно сейчас. Сэм сделал шаг в сторону своей комнаты, но оступился на пол пути, сползая по стенке вниз. Рука зажала рот, пусть поток выплеснушихся страхов и сомнений было уже не остановить.

      И подругу будить совсем не хотелось.

      ***

      Первым, что увидел Дино, распахнув глаза, было небо. С каждым взмахом ресниц оно менялось, становилось другим и чужим, столь же стремительно возвращаясь к изначальной ипостаси. Облака неслись по синему полотну галопом, клубились и бурлили жизнью совсем отличной от бессмертных. Небо было таким близким, что в какой-то момент ангелу подумалось: оно хочет рухнуть на его.

      Раздавить, как букашку, обременённую несвойственно бóльшим, чем стоило для его роли. В горле от осознания подобного заклокотало, Дино зарылся пальцами раскинутых рук в траву. И в это мгновение точно очнулся. Панически замахав крыльями, он оторвал закаменевшее тело от влажной земли, втянув сипло воздух. Тяжёлая книга, лежащая на его груди, как экспонат на пьедестале из плоти, соскользнула вниз, падая в траву обложкой вверх.

      «Нашим детям» — золотые буквы оцарапали взгляд, одним своим существованием погружая Дино в воспоминания о случившемся в лабиринте обители чудовищ. Он покрутил головой, проверяя: давление исчезло, более остров не гнал его прочь, напротив, все колебания утихли, точно вознаграждая за проделанный путь. Только радости даже от полученного текста юноше испытывать не удавалось. Дрогнув от шороха где-то неподалёку, он резко обернулся, глаза забегали. С уст сорвалось неверящее:

      — Мальбонте?..

      Тишина стала ему ответом. Кроме колебания собственного отпечатка энергии ангел не чувствовал ровным счётом ничего. С мыслью об этом Дино зачесал волосы назад, остревенело потирая рукой лицо.

      «Да нет же, я с ума сошёл. Не может этого быть… Это ведь игра острова, верно, не мог я увидеть Мальбонте. Его даже… Не признают существующим», — пальцы впились в бледную кожу, оставляя от сильных нажатий после розовые полосы. «Прямо как и апостолов… Лишь за закрытыми дверями, в запрятанных так далеко трактатах, что тут любой почувствует себя спятившим, услышав о таком. И каким реальным это было… Неужто правда?»

      Шорох вблизи повторился. Дино шмыгнул носом, оглядываясь по сторонам: он сидел на пригорке неподалёку от того самого тёмного пятна с карим песком и пещерой, откуда, если прислушаться, ещё было можно услышать стрекотание субантр. Почесав неосознанно щёку, помнющую прикосновение ледяных губ, продрогнувший ангелок решил не проверять реальность хотя бы этого места, взамен подорвавшись и идя поодаль, сунув тяжёлую книгу подмышку.

      Измотался он почти моментально, едва ступив под кроны деревьев, опираясь о ствол спиной, тяжело дыша. Сил не было никаких, а при попытке повести энергией в воздухе хоть как-то, руки сводило, артефакт оставлял на коже точно невидимые порезы бритвой. Дино прикрыл глаза: о собственном крике, когда через него пропускали огромный запас энергии, напоминало саднящее горло.

      «Всё взаправду», — к горлу подкатило, Дино не сумел подавить испуганный всхлип. «И что теперь? Я выпустил на свободу отпечаток энергии главного предателя Шепфа, что теперь будет? По преданиям, самое жестокое, беспринципное существо, не желающее ничего сильнее уничтожения Рая и Ада получило от меня бесценный подарок в виде толики былого могущества», — облизав губы, юноша ощутил вкус железа, растекающийся из небольшой ранки. Вкус крови был омерзителен, но напомнил главное. То, что он ещё живой. Ангел, возложив книгу себе на колени, оттряхнул её от грязи, и мысль, столь очевидная, погребённая заживо под животным страхом, рискнула сделать первый вздох, протянув из темноты подсознания к Дино свои руки.

      «Вот только если всё так, то почему… Я жив? Если судить по мифу, то я должен был раствориться в пыль, едва Мальбонте обрёл хоть какую-то оболочку. А он… забрал не всё. Перенёс меня дальше от гнезда субантр. Шепфа, да он же выглядел как обычный ребёнок», — в напоминание послужили ясные чёрные глаза, пока не залитые оттенком неестественной энергии, бурлящей в столь юной оболочке. «Надавил на жалость одним своим видом? А раз так, то почему не избавился после? Неужто… не врал о том, что я единственный увидел его, хоть как-то мог пообщаться?»

      Пальцы бездумно стали лихорадочно листать страницы увесистого собрания, заполученного таким тяжким трудом. Ангел не мог позволить себе больше гадать, не сейчас, когда сама истина оказалась у него в руках. Если то было испытание на искушение, Дино был готов признаться себе, что никогда не прошёл бы его, будь то, что могло избавить его от самых страшных подозрений, так близко к нему.

      Он пролистывал раздел за разделом, отмечая, насколько была бумага тоньше, как крылья хрупкой бабочки. Благодаря этому объём увеличился многократно, можно было по одному только весу понять, сколько информации из книги было спрятано от чужих глаз. Ангел оценил бы это полностью, не подгоняй его корыстный интерес. Лишь на одном имени Дино споткнулся, пальцы погрузились в бумагу.

      Но нет, ничего нового под именем Мальбонте он не увидел. Легенда, а не реально существующий полукровка, гласило краткое содержание. Ангел пробормотал:

      — Что же это…

      «Как я могу лишить истины? Я ведь не жестокий Создатель…» — чужой шёпот опалил край сознания, пуская по телу мурашки. Дино снова оглянулся, параноидально всматриваясь в листву каждого куста, словно оттуда на него могла уставиться задорно улыбающаяся мальчишеская физиономия. Останавливаться на этом не хотелось, слишком страшно было от одной только допускаемой мысли, что ложь могла быть повсюду. «Мальбонте существовал так давно, что хотя бы ради протокола, хоть кто-то, хоть где-то должен был сохранить эти знания… Почему нет, если он был таким чудовищем?» — поджав губы, Дино перелистнул страниц, скрепя сердце. На более глубокие рассуждения сейчас не хватало сил.

      «Апостолы» — название перед абзацем заставило его потерять выдох в горле. Дино прижал книгу к груди, как прутья, способные угомонить бешено колотящееся, рвущееся через плоть к правде сердце. Губы бормотали неслышно молитву, но мысли о Боге растворились. Надежда на лучший исход для ангела всё дальше и дальше отодвигалась куда-то от Шепфа, который, как и обещало предисловее, сулил лишь одно: расплату.

      Пробежав глазами по уже знакомым строчкам, Дино дошёл до того момента, где прежде текст обрывался, скрытый зашифрованными рунами. Однако теперь там были слова на всеобщем: почти оскорбительно простые и прямые, учитывая то, каких трудов парню раздобыть этот жалкий, тонкий лист. Укусив щёку изнутри до крови, юноша стал читать, беззвучно проговаривая каждый слог. В ушах шумело от крови, кипящей в венах, циркулирующей быстрее, чем когда бы то ни было.

      «А чтобы обезопасить себя, достойные бессмертные, знайте же, что даром тем является нечто столь зыбкое, что сердце способно разорваться от любви к Шепфа, зная, что Он доверил вероломным предателям. Для донесения воли Его смертным, посланникам Шепфа было вверено самое хрупкое и важное, что только может составлять живое существо, а именно — власть над памятью. Материя, что создаётся на протяжении всей жизни, хранит бесценные знания, корректируя не только мир вокруг, но и внутреннее состояние. Щедрость Его позволила таким образом позволить апостолам наименее болезненно и долгосрочно донести смертным истинность Его величия, позволить познать, как даже после смерти им может быть даровано счастье примкнуть к детям Его.

      Но тщетны были надежды Шепфа на то, что сей дар будет задействован лишь во благо. Апостолы получили нечто большее, чем помощь в своей миссии, опасное оружие, ставшее таким исключительно из их нижайших, себялюбивых порывов. Вознесясь на Небеса, Апостолы узнали, что дар их действует не только на людей, но и на братьев и сестёр их. Границы памяти не имели для них никакого значения, позволяя властвовать не только над прошлым ангелов и демонов, но и будущим. Искусно овладев даром Его на Земле, апостолы смогли научиться чудовищной подлости: проникать в воспоминания бессмертных совершенно незаметно для тех, и меняя содержание так, как им угодно одним лишь прямым взглядом. До того это было ужасающе искусно, что даже при проверке памяти пострадавших от их злодеяний, не могли распознать подмену воспоминаний истинных на ложные, будь бессмертный защищён хоть прорвой амулетов.

      Собственная гордыня подвела апостолов, когда несостыковки их стали замечать те, кто не подвергся их чудовищной попытке подражать Ему. Лишая тех зрения, доблестные последователи Шепфа могли спастись от краденого дара. Также узнали они с тем страшное: прочесть же воспоминания самих преступников не представлялось возможным. Едва это стало ясно, спустя множество лун, минувших с предательства апостолами Создателя, стали повсюду, в Раю и в Аду, на всех ступенях власти, находиться потомки их, не имеющих смелости и способности открыть свои воспоминания. Привело это ни к чему иному, как к тому, что обратились те, кто ещё носили в крови своей дар проникать в воспоминания, в позорное бегство, и сейчас удел их — влачить своё жалкое существование в самых тёмных подворотнях мира всего, трясясь от страха, что грех их всплывёт наружу, да плодить тех несчастных, кому придётся дальше влачить крест своих отцов и матерей.

      Многие из потомков апостолов то тут, то там находятся сами собой: тяжесть преступлений предков нередко приводит к безумию бессмертных, и они либо признаются в своих прегрешениях, либо завершают своё существование.

      Дети Его, дети наши, помолимся же за души апостолов и их отродьев, познавших в Небытие то, что никогда им не будет дано при жизни мирской: возможность сделать вдох без чувства вины, пусть даже единожды перед тем, как направиться на суд Его. Аминь».

      Дино закрыл глаза, рука метнулась к груди. Лёгкие укололо, точно его ударили в грудь рыбьим ножом, ощущался бешеный пульс, перед глазами прыгали разноцветные круги. Он знал, конечно, с самого начала знал, что не произойдёт чуда, которое могло бы дать хоть мнимое чувство безопасности, но прочитанное вырвало любую надежду с корнем.

      Самые мрачные его догадки подтвердились: вот как он смог нырнуть столь глубоко в детство Рафила; напомнить Люциферу о его подлости, исправив в его воспоминаниях собственное унижение на истеричную расправу; и, самое жуткое, как увидел видение Сэми тогда, когда друг, рассредоточенный и опьянённый их внезапной близостью, даже не заметил его присутствия, точно случайной пылинки, судорожно вдохнутой в попытке не захлебнуться в эмоциях.

      «Вот почему апостолов искали и убивали ранее. Этот дар… действительно страшен. Поэтому убивали всех потомков так хладнокровно. Даже амулеты не защищают от него… При этом сами мы показывать свои воспоминания лишены способности, точно в наказание», — картина давно минувших дней мелькнула перед Дино вспышкой. Как Люцифер ещё давно, в мире смертных, куда они направились с экскурсией, подхватил его подбородок, пристально всматриваясь в зрачки совершенно потерянного, напуганного зрелищем от умирающего чайчонка ангела. «Он пытался посмотреть… И не смог».

      Дыхание вырывалось с присвистом, и книгу пришлось захлопнуть. Дино прижал ноги к груди, закрыв глаза и уткнувшись лицом в колени, чувствуя, как острые углы тяжёлого тома впиваются ему в кожу. Не хотелось совершенно ничего, просто сидеть и стараться продышаться. «С чувством вины», как полагали авторы своего послания, будто упиваясь своей жестокостью. Возможно, как ангел, он не должен был злиться, ведь судя по описанию, бессмертные имели все основания поступать так, как они поступали, однако какая-то часть юноши освирепела. Неозвученный вопрос, в тайне на который парень так надеялся найти ответ, разрывал его изнутри.

      Весь рассудок превратился в оголённый нерв.

      «За что? Я ничего не сделал. Я ни о чём таком не просил. Почему мне вменяют вину за то, что я не совершал? Почему? ПОЧЕМУ?!»

      Трава вокруг него вспыхнула ровным кругом, и Дино, когда боль уже стала невыносима, разжал веки, прежде зажмуренные, пялясь вникуда. Из-за плотно сжатых челюстей вырывалось что-то среднее между мычанием, рыком и плачем. Слёз не было, нет, они просто кончились, надоели, уступая какой-то животной ярости ко всему живому. Истина была перед ним, такая, какая есть. И до этого момента ангел утешал себя тем, что будет рад ею любой.

      Но не та правда была ему нужна. Он жаждал хоть какого-то просвета, намёка, лазейку, как можно извернуться в его положении, чтобы жить, может не безгранично счастливо, хотя бы спокойно. Опыт предков вылили на него, как помои: нищета, грязь, безумие и жалкий страх. Вот, что шло за ним по пятам. Вот, какую судьбу Шепфа ему уготовил.

      Когда кровь во рту уже стала вызывать рвотные позывы, Дино разогнулся из позы эмбриона и отведя крыло в сторону, сплюнул розовую слюну в траву. Рукой он отшвырнул книгу в другую сторону. Он думал, что спалит каждую страницу к чёртовой матери, если взглянёт на неё хоть одним глазком. Дрожащей рукой проводя по лицу, ангел лихорадочно соображал, хоть как-то отводя эмоции на задний план.

      «Что я имею в сухом остатке? Очень сильную способность: заглядывать в память бессмертных, изменять её. Даже без ведома тех, на ком я могу это испытать, как случилось с Сэми. Почему так вышло именно с ним?» — пустота на столь важный вопрос заставила усмехнуться. «Чёрт знает, потому что мы были пьяные… Потому что ласкались. Я не знаю… Важно лишь то, что я на это способен. При этом показывать я свои воспоминания по словам очевидцев не смогу, что отметает… Чёрт, практически все приличные работы. Но отец ведь так стремится, чтобы я устроился в Цитадель, если он знал о моей природе, догадывался, то как это себе представлял? Все эти ягоды тёрна, моя почти невидимая энергия, так плохо сочетающаяся со столь могучей способностью. Всегда, когда я применял дар, из моего носа шла кровь. Энергии попросту не хватало… Возможно ли, что за ягодами тёрна отец мне подкладывал травы, способные лишить эту проблему? Чтобы не было столь велико различие между моим потенциалом и возможностями», — холодный анализ помог успокоиться, расставить недостающие части пазла по своим местам.

      Дино облизал нервно губы, едва заметно дёрнувшись, когда где-то высоко над головой крикнула птица. Солнечный диск медленно катился за горизонт, уступая небо во владения ночи, и парень поднялся. Пальцами он повёл по траве, там, куда упал труд «Нашим детям», натыкаясь на пустоту. Решив, что ошибся, ангел медленно обернулся, но безрезультатно. Книга испарилась, вновь оказавшись во власти острова знаний, исполнив своё предназначение.

      Ноги понесли его сами, тело двигалось на автомате к лабиринту, из которого так недавно Дино мечтал выйти. Но стен больше не было, лишь каменное основание, заполненное разрушенными перегородками, обвитыми растениями. Все те испытания, что прошёл ангел, словно остались в том, совсем другом месте, похожим на сон, но юноша кожей чувствовал — реальном, пусть остров и не хотел ему больше его показывать. Медленно передвигаясь от недостатка сил иногда парень останавливался, когда крылья волочились за ним по земле.

      Смех мальчика, опасного полукровки, следующего за ним хвостиком, померещился снова в шелесте листвы деревьев над головой. Дино закрыл глаза, опираясь на полуразрушенную стену. «Такой монстр… Настоящее чудовище. Не могу вообразить, что Шепфа сделал с ним, раз даже отпечаток энергии, столь слабый, оказался заперт здесь. Однако он так много улыбался, смеялся. Да, вряд ли по причинам, которые мне казались, но… Раз даже Мальбонте на это способен… Раз даже он способен жить, то почему не смогу и я? Эрагон и Сатана XI объявили запретными знания о даре апостолов поскольку полагали, что все их потомки уничтожены. Что больше не нужно их выслеживать. У скольких бессмертных будет возможность, как у меня, заполучить оригинал этих записей, да и других, также спрятанных на островах знаний? Пары-тройки. Выходит, моё происхождение, как апостола, тайна даже для столь высокопоставленных ангелов и демонов. Они не видят угрозы, а значит не выслеживают апостолов так агрессивно, как раньше… С этого и начнём. Постараемся больше не влипать в неприятности, дабы не попадаться на глаза», — от того, как мысль переплелась с совсем недавними, казалось бы оскорбительными словами отца с идентичным посылом, Дино содрогнулся. «Всё. Так больше не может продолжаться… Вернусь, поговорю с папой… Если что-то пойдёт не так, я… Я не знаю, попробую всё исправить. Я не подвергну его опасности. Как и Люцифера, Ади, Мими, всех…», — кивнув себе в немой солидарности, ангел, отдышавшись, последовал дальше.

      Высокая арка поманила его к себе порывом ветерка: он ощущался сейчас особенно приятным, когда на теле выступила испарина от прилагаемых усилий, чтобы просто ступать шаг за шагом. Дино даже взмахнул крыльями перед тем, как ввалиться в ворота, видевшиеся ему избавлением хотя бы от части проблем. Эффект плацебо наступил почти сразу же: холодный воздух наполнил грудь прежде чем Дино шагнул в траву.

      Стоило ему сделать шаг, как опустилась кромешная темнота, буквально за одно мгновение. Ангел осмотрелся растерянно. «Что же… остров мне помог и выйти? Тот разрушенный лабиринт ещё не был, выходит, привычным миром», — он часто моргал, пытаясь привыкнуть к ночи. Луна не особо горела желанием делиться своим светом, прячась за облаками.

      К счастью, ориентир нашёлся куда быстрее. Прежде чем Дино бездумно шагнул в темноту, его подхватили под локоть.

      — Удалось, — у ангела не было сил вывернуться, только обернуться: лица хранителя знаний со своими спецефическими чертами угадывалось даже в сумерках, в голосе демона слышалось удовлетворение. — Всё всецело удалось.

      — Более чем, — глухо отозвался юноша, вспоминая горящим алым и синим глаза юного образа Мальбонте.

      Он не произнёс этого вслух, но по тому, как обнажённые кости за спиной хранителя заскрипели, что-то в лице Дино дало осознать обронённые слова в полной мере. Ответ не заставил себя долго ждать, бледные губы бессмертного изогнулись в отрешённой улыбке:

      — Тебя дожидаются, — ангела потянули в сторону, тот, измотанный, зашагал покорно, как ягнёнок на привязи.

      Адмирон Винчесто обнаружился неподалёку. В компании Уробороса он сидел под большим древом, разведя костёр скорее для приличия, чем чтобы согреться. После холодных ночей в Аду демоны не раз ставили ангелам в укор их изнеженную натуру именно из-за погодных условий. Дракон уже дремал, свернувшись калачиком, так напомнив Фыра, как тот устраивался поудобнее в поезде на сидениях, решая, где у него сегодня настроение распотрошить кролика, чаще подаренного, чем пойманного. Мужчина смотрел вдаль, где ещё раздавалось через сон блеяние жертвенных агнцев, но обернулся моментально, хоть слабый отпечаток энергии Дино не мог бы распознать совершенно точно никак.

      — Дино, — он выдохнул, приблизившись молниеносно, и тут же охнул. — Всего несколько часов, а ты так потяжелел, — смех скрыл беспокойство, ведь едва Дино шагнул в чужие объятья, как обмяк, всё тело налилось свинцом.

      — Прости. Я просто устал, — уткнувшись в чужое плечо, ангел втянул запах бергамота. — Чудовищно устал…

      Бессовестным образом так парень вновь скинул заботу о себе на адмирона. Совесть его не мучала, слишком многое было за плечами, голова была забита другим. У костра полегчало. На счастье ангела, Винчесто предусмотрительно захватил с собой сухпаёк, состоящий пусть и скудной, но еды, источника столь необходимой энергии. Ангел вгрызался в хлебец с тонким пластом мяса сверху медленно, стараясь осознанно поглотить каждую крошку. Адмирон, присев рядом, пристально разглядывал юношу на предмет повреждений. Не найдя оных, он облегчённо улыбнулся.

      — Всё прошло как ты планировал?

      Дино сверкнул глазами к арке. Туда направился хранитель знаний после того, как сопроводил ангела к Винчесто. Казалось, его жёлтые глаза с горизонтальными зрачками слились со звёздами, будучи всегда обращёнными к нему. Страха, однако, парень от этого факта не ощущал. Хранитель уже знал, кто он, и раз не придал огласке, то не считал нужным.

      — В каком-то смысле, да. Без сложностей не обошлось.

      — Без них никогда не обходится, — Винчесто взмахнул амулетом, костёр разгорелся с новой силой. — Ты большой молодец.

      Ангел прикрыл глаза, когда на макушку опустилась ладонь. Против воли вырвалось:

      — Вот только что дальше делать — не знаю.

      — Разберёшься, — невозмутимость адмирона своей бескомпромиссностью и спокойствием заковывала Дино в незримую броню. — Если ты нашёл, что искал, значит готов к этому. Иначе бы остров тебя не пустил. Разве не так?

      Уроборос фыркнул себе под нос утвердительно, и вспыхнувшее от того ещё ярче пламя осветило слабую улыбку на лице ангела. Решив не петлять в ночи, бессмертные без слов улеглись, Дино по одну сторону от костра, подложив под голову плащ, Винчесто — по другую, ближе к дереву. Юноша, вглядываясь в демона через танцующий огонь, попросил тихо:

      — Расскажешь что-нибудь?

      — Сказку на ночь? — усмешка Винчесто уже была способна вызвать жар на кончиках ушей, что являлось хорошим знаком.

      — Может… про Мальбонте, — парень спросил неосознанно, пытливо ища признаки каких-то подозрительных эмоций на лице мужчины.

      Но тот лишь продолжил подкалывать с умилением:

      — То есть, сказки для самых маленьких?

      — Пф-ф.

      Дино отвёл глаза. Чего он ожидал? Ещё этим утром он сам относился к легенде о полукровке не многим серьёзнее. При всей невероятности случившегося даже говорить о своей встрече с чем-то настолько мифическим, было равно билету в ближайший сумасшедший дом. «Сделать что-то с тем фактом, что Мальбонте через меня получил какую-то силу, я пока не могу… И насколько не было бы страшно признавать, его существование сейчас точно не самая моя большая проблема», — ангел отмахнулся.

      — Я просто предложил.

      — Хах… Не дуйся. Просто не ждал от тебя чего-то такого… простого, — Винчесто выдохнул это с нежданной чуткостью.

      — Из твоих уст это звучит как комплимент.

      — Я имею в виду, что считаю очаровательным тот факт, что даже после столь сложного испытания ты ведёшь себя соответственно возрасту.

      Дино пробормотал:

      — Я уже не ребёнок.

      — Да, но юноша. Подросток. Хотел бы я посмотреть на тебя, когда ты вырастешь, — адмирон перевёл взор на небо, неуловимая грусть повисла шлейфом между ними.

      — Разве ты можешь не увидеть?

      — После случившегося… Кто знает, какое наказание ждёт, — Винчесто впрочем тут же задорно подмигнул. — Просто даю тебе мотивацию скорее постареть, чтобы не завидовать.

      Ангел положил руку на глаза. Он не посмеялся в ответ, осознание совершённой ошибки обрело ни с чем несравнимый вес, обратившись в настоящее ярмо. Так глупо, из-за него, из-за ошпаренных амор-ягод жизнь бессмертного, что сделал для него так много, стал важен и близок, всё пошло под откос. И сделать ничего было не…

      Парень резко опёрся на локти и поднялся, не дыша. Как ошпаренный, он лишился всякого сна, глядя в темноту перед собой.

      — Дино?.. Что ты? — Винчесто спросил сочувствующе, сам поднимаясь, не совсем понимая, откуда появилось на лице Дино такое выражение.

      Прислони любой ухо к голове ангела в тот момент — оглох бы от жужжания скопления сотни мыслей, приходящих ему на ум. Юноша трясся, не веря в то, что не соединил эти два факта раньше. Они совершили с Винчесто большую глупость, о которой никто, кроме них, не знал.

      А он — апостол, который может изменять воспоминания.

      Столь простой выход из ситуации омрачался лишь одним: полным отсутствием хоть какой-то практики. Случай с Сэмом был скорее удачей, чем осознанным решением, да и Дино был лишь зрителем его видения из будущего. Шанс напортачить был велик, а последствия от возможного провала ангел боялся вообразить. Мог ли он неаккуратным движением сломать всю личность бессмертного, столь долго воссоздающуюся? Лишить того, о чём не подозревал. Да и Сэми… Дино и не подозревал о том, были ли последствия у его вторжения в чужое подсознание.

      — Тревожишься от скорого возвращения домой? — ангел уставился на демона опьнённо.

      — Винчесто, скажи… Твоя жизнь из-за нашего поцелуя… Она рухнула?

      Мужчина качнул головой.

      — Конечно нет, — пальцы прошли по светлым волосам, расправляя пряди, начавшие отрастать. — Не могу обещать лишь, что мы встретимся. Но ты слишком плохо обо мне думаешь, раз смеешь мыслить, что я пропаду.

      Бордовый взгляд скользнул прочь, когда юноша задержал его на себе, буквально вынудил, взяв за руку. Где-то через маску напускной самоуверенности проглядывало что-то несвойственное адмирону.

      Не страх, не обида. Но какая-то отрешённость. «От кого госпожа Лилит не сможет его защитить теперь, после поцелуя с ангелом? От Цитадели? Нет…», — столь простой вывод пустил по коже мурашки ужаса. «От её супруга. От Сатаны», — не стоило гадать, что ждало за нарушение закона неприкосновения слугу жены правителя Ада.

      Блуд с ангелом на таком посту мог караться только самым тяжким образом. На шее Винчесто от глотка дёрнулся кадык, приковывая взгляд, но демон снова улыбнулся на чужой испуг.

      — Дино… — стащив перчатку с ладони, мужчина прикоснулся к щеке юноши голыми пальцами. — Надо поспать. Завтра вернёшься в школу, всё устаканиться. Жизнь станет как прежде, медленно, верно, но ты со всем разберёшься. И тебе ничего не угрожает.

      «Потому что он не признается, с кем нарушил закон, даже под страхом казни. Закроет воспоминания», — одного импульса столь страшной мысли хватило, чтобы Дино приблизился к чужому лицу. Зрачки адмирона расширились, он одёрнулся, но юноша не устремился к его губам. Ангел прижался своим лбом к чужому, наблюдая за тем, как блики от пламени пляшут в глазах напротив него, словно чёртики. Слишком много для него сделали, слишком много рисков сейчас было, чтобы смотреть и бездействовать. Он просто не мог не попытаться.

      — Я тебе так благодарен за всё. Я попробую всё исправить, — Винчесто горько улыбнулся, уже желая возразить, когда Дино накрыл своей ладонью руку, что лежала на его щеке. — Не отводи от меня взгляда… Пожалуйста.

      Адмирон если и сомневался, но после такого молящего тона не посмел бы возразить. Он глубоко вздохнул и посмотрел на Дино, казалось так, как никогда прежде. Прямо, откровенно. Точно вручая ему в руки свою судьбу, своё существо, даже не догадываясь, как сильно верит ему. Зрачки демона утягивали в себя уже знакомо, привычно, и Дино не стал противиться. Он притянулся к чужой душе как мотылёк, самоотверженно бросившийся в костёр.

***

      Очутившись в темноте, Дино уже не пугался. Он мог осознавать вес своего тела, ощущать отблески приглушённых чувств, оставшихся позади, в его оболочке. Паника ушла, осталось только одно стремление, самое важное. «Исправить. Надо исправить всё, но только… Чтобы Винчесто не заметил», — иначе бы с его доступом к стольким знаниям, факт того, что Дино — апостол, сложился бы у адмирона даже при нежелании знать чужую тайну. Это было слишком опасно.

      Ангел ведь делал подобное, пусть и не одновременно, значит это было возможно. Его предкам удавалось подобное, да, энергия им позволяла, но всё же такова была их природа. Всё происходящее было естественно, как дыхание. Рука Дино коснулась горла, ощущалась кожа странно, как дымка, однако он чувствовал, как лёгкие раздуваются. Тело его не подводило, рассудок тоже. Он должен был помочь адмирону.

      Воспоминание соткалось перед ним как полотно, окрашенное розовым туманом. Для Винчесто оно сохранилось именно таким: смятым, рваным, неконтролируемым порывом, как после принятого на грудь глифта. Дино смотрел на них со стороны в тот злополучный вечер: как Винчесто несдержанно прижимает его к двери, льнёт пьяно и кусает, после зализывая раны языком. И за ними следовал поцелуй, как кульминация безрассудности, галлюцинаций тех, кого оба бессмертных на самом деле желали в ту минуту.

      — …Вы с ней так похожи…

      Дино замялся лишь на миг. Неудобная фраза отзвенела в ушах, он и забыл о ней до этого момента. «Кого я ему напоминаю? Неужто… он раньше уже любил ангела, девушку?» — рука юноши в порыве потянулась к плечу мужчины. Соблазн спросить его сейчас, когда подсознание адмирона было нараспашку, шипел из-за затылка, подталкивая забыть об осторожности. Но ангел сам себя одёрнул, стиснув пальцы и отшатнувшись. «Однажды я уже коснулся… Рафаила, Люцифера. После чего они сразу понимали, что я был у них в голове… Знали, что я видел. Вмешиваться нельзя никак… Совсем никак», — похоронив надежду узнать тайну Винчесто, Дино взамен снова осмотрел сцену, точно со стороны.

      Она повторялась перед ним. Сам не зная, как, но ангел словно нащупывал что-то в воздухе, позволяющее ему прокручивать воспоминание, ощущать, что колеблется с каждым словом, каждым движением и вздохом их с Винчесто проекций. Понемногу Дино стал чувствовать буквально кожей, какие колебания что именно меняют. От усердия он снова ощутил вкус железа: у него в реальности наверняка пошла кровь, но уходить было рано. Дино осторожно направил своё желание на обоих участников воспоминания. Едва-едва заметно, разогнав столь плотный туман похоти, подтолкнул в том направлении, в каком бы события могли развернуться, будь всё слегка иначе…

      …На полу лежал разбитый чайничек, розовато-алая жидкость от заваренных ягод растекалась на полу подобно кровавому пятну. Дино принюхался и едва заметно поморщился: по квартире разливался какой-то неприятный, слишком приторный аромат, раздражая нос. На кухне адмирон что-то искал в ящиках, придерживаясь рукой за свой нос, бормоча себе под нос с уставшим смехом.

      — Да уж, такого у меня ещё не было…

      — Винчесто? — Дино, пусть ещё расстроенный его прежним молчанием, отвлекся на запах, спрашивая с беспокойством. — Всё в порядке?

      Демон обернулся к нему с усмешкой, небольшое недовольство проскочило в его тоне, больше как шутливый укор:

      — К счастью да, но носик советую пока зажимать, — ангел непонимающе последовал совету, тут же залившись краской, когда адмирон озвучил причину. — А то если бы я позже заметил, что ты ошпарил амор-ягоду, у нас могли бы тут такие приключения начаться.

      Щёлкнув пальцами, он наконец вытащил из ящика тряпку и, кинув её в случайно упавший чайник, что разлил коварный афродозиак, тут же открыл ставни. Спасительный воздух, прохладный от нависшей над Адом ночи, прогнал с глаз дымку, которую прежде Дино и не замечал. Юноша от стыда закусил губу.

      — Прости, я… Не знал, как она выглядит, — но пометавшись и убедившись, что запаха более нет, парень рискнул проронить, не скрывая расстройства. — Я просто хотел заварить себе тот чай, что ты мне делал. Кажется, энергия ещё не восстановился. Я стучался к тебе, но ты молчал, и мне не хотелось мешать.

      Улыбка от случившейся неприятности, как и желание подшутить, испарилось у Винчесто практически мгновенно. Взяв со стола амулет и взмахнув им, дабы принадлежности для уборки заплясали сами собой, приводя кухню в порядок, мужчина шагнул к юному гостю, коснувшись его плеча.

      — Ты не мешаешь. Дино… Это я должен извиняться перед тобой, чёрт, — вздохнув, мужчина признался. — Просто я так давно жил один, привык к этому. Да и после использования дара, который с госпожой Лилит приходится использовать почти каждый день, я иногда чувствую слабость. Хочу побыть в одиночестве. Но это не значит, что я тебе не рад или ты мне как-то мешаешь, — подхватив за подбородок расстроенную мордашку, Винчесто ласково нажал ангелу на кончик носа, вызывая у него наконец-то робкую улыбку. — Я правда замотался и забыл про чай. Сейчас приготовлю… Заодно увеличу твои шансы на сдачу зачёта по демоническим травам, — задорно подмигнув, мужчина принялся за готовку.

      Зримо повеселев, Дино немного подумав, участливо предложил:

      — Тогда я помогу? Чтобы практика была, для зачёта.

      Смех Винчесто и его кивок стали красноречивым ответом. Буря внутри, что разрывала Дино все эти дни недомолвок на части, наконец улеглась…

      Едва всё сложилось перед ним, остальные события оказалось подвязать гораздо легче. Утренний рассказ Винчесто о том, что он забыл вечером упомянуть о письме с обозначением нужного им острова знаний, полёт до него, беседы после. Точно по накатанной, сцены подвязались к одному изменённому воспоминанию, складываясь в стройное повествование. Дино просматривал поддельное воспоминание пристально, пока сам почти не поверил, что так всё и было… До того оно казалось реальным.

      Никаких тревог, никаких недомолвок, никаких ошибок. Никакого поцелуя, о котором стоило жалеть. Ангел смотрел на самого себя, столь искренне улыбающегося от того, что между ним и Винчесто всё столь быстро пришло в норму, не дойдя до непоправимого. И почти завидовал.

      «В голове Винчесто теперь всё будет только так. И я буду только таким», — юноша коснулся своих губ. На них растекалась горечь, вызывая почти боль, ведь их общий секрет теперь стал только его. Он исчез по его же желанию, но помимо облегчения это вызывало в его душе что-то незнакомое. Мрачное и тёмное. Но размышлять об этом больше не было сил. Дино позволил темноте вокруг поглотить себя, заполнить внутренности, прежде чем потянуться к свету, что вытащил его из лабиринта чужой памяти.

***

      — Ох, чёрт… Дино…

      Часто моргая, ангел вовремя отвернулся от столь близко расположенного лица. Он закашлялся, зажимая рукой рот, морщась от неприятного вкуса. Кровь лилась не только из носа, она хлынула в поисках выхода по глотке, так, что горло хотелось скрести. Ангел покачнулся: ему снова пришлось использовать дар при ничтожном количестве энергии, может от того его и мучает носовое кровотечение из раза в раз? Но стало легче почти сразу, когда его приобняли сбоку. К ноздрям и рту прижали чистый платок.

      — Не переживай, это просто кровь, — Дино поднял лицо, осознав, что дрожит от страха.

      Вдруг, он всё же не справился? В чём-то напортачил, и прямо сейчас увидит это в зрачках, чужих и холодных. Но ласковый взгляд Винчесто был привычным и родным. Мужчина даже придерживал его… как-то иначе. Близко, но точно лишившись той толики осторожности, вины и страха, что ощущал Дино в его касаниях все прошедшие сутки после влияния на них амор-ягоды. Дино пялился на него, должно быть, как умалишённый, не в силах отвести глаза, испуганный тем, что он моргнёт — и демон растворится, потерявшись в лабиринте искусственной памяти.

      — Что с тобой? — мужчина уже начал беспокоиться. — Тошнит? При дефеците энергии всякое бывает, но лучше скажи, после такого всякое может быть…

      — Всё же х-хорошо? — ангел вцепился в предплечье адмирона, точно не слыша. — У тебя всё будет хорошо? Когда я… вернусь домой.

      Проморгавшись, Винчесто, казалось, обмер, но после очнулся, обняв Дино крепче, не в силах скрыть своё умиление.

      — Дино… Ты вот над чем голову ломаешь? — подняв его за подбородок, ровно как в поддельном воспоминании и, должно быть, сам улыбнувшись этому, демон уверенно ответил. — Конечно, всё будет хорошо. Правда… Никогда нельзя исключать вероятность того, что твой папа может про меня прознать и отправить в Небытие, но о таком лучше пока не думать.

      Хохотнув, он погладил прильнувшего ближе парня по голове, даже не подозревая истинной причины чужой дрожи. Полной неверия, счастья и шока.

      — Тебе нужно поспать. Сон лечит, да и нам не так долго осталось отдыхать до рассвета… Нам ведь ещё нужно добраться до школы.

      Спорить смысла не было. Последние силы кончились, разноцветные круги запрыгали перед глазами, Дино даже не засыпал — он буквально проваливался в обморок от пережитого стресса, не имея ресурсов буквально ни на что. Винчесто аккуратно опустил ангела снова на землю, на сей раз оставшись рядом. Юноша бормотал практически неразборчиво, угомонившись лишь когда методичные поглаживания головы ввели его в подобие транса, давая короткую передышку среди череды бесконечных проблем.

      — Я смог… Хоть что-то смог… Исправить.

      — Спи, малыш.

      Винчесто накрыл заснувшего ангела своим плащом, параллельно махнув рукой на огонь. Угли тотчас потухли, оставляя бессмертных лишь со звёздами и Луной. Адмирон потёр рукой лоб: должно быть и у него от волнений за судьбу Дино, начала побаливать голова. Под сопение Уробороса он тоже не заметил, как уснул, греясь собственным крылом. Увиденный сон, так странно знакомый, как будто из другой жизни, растворился с первыми лучами рассвета, окончательно улетучиваясь из сознания мужчины.

***

      Утром пробуждение вышло смазанным, Дино мучался как слабостью от раннего пробуждения, как и послевкусием вчерашних событий. Насыщенность случившегося за прошедшие сутки не шла просто ни в какие рамки — должно быть из-за этого, позёвывая и смотря на Винчесто, что доставал припасы им на завтрак, ангел не чувствовал совершенно ничего. Эмоции затупились, как нож, слишком долго пытающийся распилить кости. Лишь отголоски чего-то тёплого вызывали щекотку в груди всякий раз, когда адмирон улыбался ярче привычного, шутил острее. Отсутствия страха перед будущим показало проявило себя куда ярче, пусть мужчина этого и не осознавал.

      — Уверен, что тебя стоит сразу подбросить до школы? — Винчесто убрал светлые пряди Дино со лба, и тот ощутил, как испарина даже от элементарного приёма пищи, даёт о себе знать вслед за заторможенностью. — Моё предложение написать твоему отцу всё ещё в силе. Оповестишь его, что вернёшься к ночи, дабы не мучать неведением, а пока отлежишься у меня.

      Предложение было здравым, но ангел не желал откладывать встречу с родителем ни на минуту. Всё говорило в нём: истина позволила ему видеть картину наиболее широко, дало как понять отца лучше, так и приобрести стимул наконец вывести его на откровенный разговор. Дино помотал головой.

      — Спасибо большое, но ты мне итак очень помог. К тому же, тебе ведь пора на службу, не хочу, чтобы ответственность за меня ещё как-то тебя отягощала.

      — Ты слишком об этом беспокоишься, — Винчесто не без нежности растрепал волосы ангела, но настаивать не стал, ногой засыпая остатки костра чернозёмом.

      Уроборос нетерпеливо урчал: ему не хотелось лететь под лучами палящего солнца, а потому стоило добраться до острова школы до окончания утра. Вещей толком не было, так что собрались быстро. Они почти оторвались от земли, Дино зарылся лицом в оперение демона, которые сейчас ему казались самой мягкой и удобной подушкой, когда Винчесто резко дёрнул поводья на себя.

      — Тише, мальчик, — дракон рыкнул недовольно. — Дино, кажется с тобой хотят поговорить.

      Ангел посмотрел за плечо мужчины. Хранитель знаний точно соткался из воздуха перед Уроборосом, и пристально глядел на них. Ни словом, ни жестом он не дал понять, что желает побеседовать, но юноша вслед за мужчиной это почувствовал. Само пространство, колебание энергии давало это понять.

      — Я постараюсь поскорее.

      Спустившись, юный бессмертный зашагал к демону, и тот двинулся с ним в ногу, отходя от дракона поодаль. В высокой траве то тут, то там выпрыгивали ягнята. Дино бездумно опустил пальцы, на миг ощутив мягкость кудрявой шёрстки, но это чувство тут же растворилось.

      — Ты тут слишком долго, — ответил на немой вопрос хранитель. — Остров к тебе привык, ты многое оставил здесь, — жёлтый взор сверкнул. — Даже слишком многое.

      Ангел не отвечал, не отрекался и не спорил. Он и сам понимал, что оставил тут гораздо большее, чем капли крови. Порочные воспоминания, чья потеря отчего-то продолжала мучать, напоминать о себе, как жужжащая над ухом букашка.

      — Но ведь это на благо…

      — Вы все так говорите. Апостолы, — слово прошелестело ветром, на удивление не вызывая того презрения, которое должно было у служителей Шепфа. — Вас не было видно так долго, но это упрямство и самопожертвование неизменны в ваших натурах.

      Дино рискнул робко:

      — Вы многих встречали?

      — К несчастью. Бедные дети, лишённые тех, кто доверил бы им правду. Из заботы или страха, а может и Небытие тому виной, — хранитель остановил свой шаг, снова всматриваясь в лицо ангела.

      Пальцы с длинными когтями вызывали чувство брезгливости, но отчего-то парень не нашёл в себе порыва отпрянуть. Бессмертный, древнее, чем он мог себе представить, провёл аккуратно подушечками пальцев по чертам его лица, словно только так он мог запомнить лицо своего гостя. Дышать стало легче, а ломота в мышцах поутихла. Крылья приподнялись над плечами, делая пробные взмахи.

      — Береги себя. Особенно после встречи с ним, — Дино поднял веки, даже не заметив, как прежде зажмурился доверчиво.

      — Вы знаете? — пробормотал он. — Это всё было… взаправду?

      — Я чувствую каждое изменение этого места. Оно моё дитя, моё продолжение, — хранитель кивнул. — Частицы Мальбонте здесь больше нет.

      От лица отхлынула кровь, когда парень произнёс:

      — Я этого не хотел. То есть… Он ведь просто чудовище из страшных сказок. И совсем не похож на… того ребёнка.

      — В этом у вас есть что-то общее, не правда ли? Судя по писанию из той книги, что ты искал, — хранитель улыбнулся, пасть, полная острых зубов, приняла милейшее выражение. — Я не сержусь и не боюсь. Так было нужно. Такова жизнь.

      Острый вопрос сорвался с языка ангела, почти оставив после себя бусинки крови:

      — Он не соврал мне? Про то, что никто его не видел и не слышал?

      — Мальбонте никогда не лжёт. Только недоговаривает, — хранитель вздохнул по-родительски снисходительно. — Столь гордится этой детской условностью…

      — Но почему я смог? Из-за того, что я апостол?

      Хранитель задумчиво обвёл взором Дино. Молчание выдалось недолгим, когда он уверенно мотнул головой.

      — Нет. Совершенно точно не поэтому. Но ведь иначе было бы слишком просто.

      Так беседа оборвалась сама собой. Моментально потеряв к нему интерес, бесполое существо вновь обратило своё внимание на скачущих барашков, столь легко, как будто монстр-полукровка, вырвавшийся с острова, не имел для его мира никакого значения. Ангел едва рассредоточился, как хранитель перед ним растворился в воздухе, оставляя после только скрежет основания костяных крыльев. Уроборос рыкнул издалека требовательно, и Дино поспешил.

      Полёт проходил гладко, даже слишком. На пути им не встречались слишком густые облака, ветер не позволял перегреться, дракон не капризничал даже подустав. Винчесто тактично не расспрашивал о диалоге с хранителем, несмотря на то, что молчание Дино даже после ночи с улегшийся информацией, вызывало в нём некое беспокойство.

      Когда вдалеке из-за воздушных гор показались очертания школы, выдохнув, демон направил дракона ниже, они мягко снижались, стараясь быть как можно незаметнее, ангел не спорил. Уроборос приземлился, правда, жёстче планируемого, цепляясь когтями за стволы высоких сосен леса, и бессмертные у самой земли неминуемо свалились на поляну, усеянную пожухлыми иголками.

      — Что за бестолочь, — ругался Винчесто на питомца, который бессовестно рухнул на спину, потираясь всем телом об ароматные травы. — Всё равно придётся делать теперь крюк, чтобы переодеться.

      — Или можешь сказать госпоже Лилит, что теперь так модно, — Дино тоже поднялся, взлохмачивая волосы, дабы сбросить слой пыли.

      Заливистый смех Винчесто отзвенел, как колокольчик. Ангелу было пора, но после стольких дней вместе язык точно не мог ворочаться во рту, подбирая нужные слова прощания. Демон его выручил, мужчина шагнул к Дино поближе, пальцами подхватывая чужие запястья, мягко массируя их.

      — Верь или не верь — я уже забыл, что можно жить так, в настоящем приключении. Так что если собрался благодарить, я могу лишь сказать, что каждое твоё слово взаимно. И я ни о чём не жалею.

      Желудок скрутило в болезненный узел. Дино сам не понял, откуда взялась от этих слов невыносимая боль. «Потому что не помнишь… Потому что забыл», — на костяшках ему оставили целомудренное касание губ, но зная о том, как могло быть, ангелу почти хотелось повторить эту ошибку. Сам не зная, зачем — просто чтобы убедиться, что в его голове правда, горькая и невыносимая. Но он только грустно улыбнулся, душа в себе безрассудство.

      — И всё же, спасибо тебе.

      — Тогда… до свидания? — пальцы медленно стали разжиматься, хотя Дино тянулся к ним по инерции.

      — Да, до свидания.

      Винчесто подмигнул игриво, свистнув Уроборосу, и прежде чем кто-то произнёс ещё хоть слово, устремился на драконе в вышину, до расщелины в адскую преисподнюю. Юноша же развернулся спиной к бесконечной синеве, его дорога вела сейчас только в одно место: домой.

      Тропка между кустами виляла складно, усилий для того, чтобы пройти лес, практически не нужно было прикладывать. Ноги несли Дино сами, позволяя витать мыслями далеко отсюда, но при малейшей попытки сосредоточиться на деле, на предстоящей беседе с отцом, ангел понял — не может. Устал, до чёртиков устал. Потому даже собственные его душевные порывы были неконтролируемы.

      Возвращение в школу конкретно в этот момент спокойствия и уединения ассоциировалось лишь с одним сейчас. Люцифер. Сердце защемило от радости, Дино только сейчас, отпустив вожжи своих устремлений, осознал, как он соскучился, каким счастьем для него будет просто увидеть его лицо. «Люблю», — гулко простучало под рёбрами. «В самом деле люблю… Так, что даже страшно», — о признании не думалось, всё казалось самим собой разумеющимся, без ненужных слов. Крылья затрепетали за спиной, и, слыша за деревьями бурление священной реки, ангел ускорился.

      Он почти добрался до пригорка, что разделял его от уже знакомой тропы, по которой они ходили с Астром, тренируясь у берега, когда на затылке зашевелились волосы. Дино ещё даже ничего не услышал, но ощутил кожей: что-то приближалось к нему. Беспокойное, стихийное. Позади раздавались быстрые шаги. Бессмертный посмотрел назад интуитивно, опешив от увиденного, отступая на два шага.

      Из кустов неожиданно на тропу выскочила Ариэль. Её было не узнать, но не из-за отсутствия привычного демоницам шика. Взъерошенная и с растрёпанными волосами, она сейчас внушала ужас из-за её глаз, напуганных, как у пичуги, что выпорхнула из клацнувшей пасти хищника. Губы её дрожали, она вся тряслась, как перо на ветру. Увидев Дино, она всхлипнула и зажала рукой рот, из глаз полились крупные капли.

      — Д-Дино… Ты вернулся…

      — Ариэль, — голос у парня от шока сел, не ожидая от девушки столь жалостливого тона. — Что с тобой?

      Она ринулась к нему, покачиваясь, и вцепилась в плечи, царапая его, как кошка. Дино еле подавил порыв оттолкнуть её, совесть просто не позволила ему так поступить, демоница выла, она была безутешна.

      — Ариэль… Успокойся, прошу. Что случилось? — он нервно осмотрелся. — Чёрт… Идём, нам лучше дойти до школы.

      Он не удержался, всё же отцепляя от себя её длинные ногти, когда демоница вдруг промычала:

      — М-м-м… Ми… — на носу у неё от сопель надулся пузырь. — М-Мими… Там Мими, они… Я не знаю, что они с ней…

      После этих слов всё в Дино сжалось в колючий клубок и рухнуло куда-то вниз, пригвоздив его к земле. Ангел ощутил, как в горле перехватило дыхание, глаза заболели. Он встряхнул Ариэль за плечи, приводя в чувство.

      — Где Мими?! Что с ней? — демоница стала показывал куда-то в сторону. — Веди меня, веди сейчас же!

      Спросить подробности просто не хватало духу, это было неважно. Всю голову будто пережал невидимый обруч, отупляющий страх и чувство вины сковали его разум. Он даже не сказал никому о том, куда направился, что могло случиться? Мими как-то попыталась за него вступиться, ей угрожали? Догадки были страшнее всего, а потому Дино ускорился, уже сам практически таща Ариэль за собой. Та от его реакции, кажется, впала в новую тихую истерику. Она смотрела на него широко распахнутыми глазами почти неверяще, а когда они по её наводке пошли вдоль берега к какой-то пещере, вдруг в панике заупиралась. Её обувь взрывала землю, с такой силой Дино её тащил.

      — Н-нет, стой… Не надо, лучше в школу… К учителям…

      — И оставить Мими там? — ангел истерично рявкнул. — Да что с тобой не так?! Мими!!!

      Он позвал громко, почти в отчаянии: чтобы спугнуть то незримое зло, что могло бы причинить подруге вверх. В его воображении она под гнётом опасности казалась ещё ниже, тоньше, просто крошечной. «Не уберёг, не защитил», — Дино хлопал крыльями на подходе к темноте пещеры, на которую Ариэль указывала своим дрожащим пальцем. Пусть даже там стрекотали субантры, сидели какие угодно твари, после лабиринта было нестрашно. Страшно было только за неё.

      — Мими?! — крик разорвал тишину пещеры, и юноша ворвался в неё бесцеремонно.

      Раздался хлопок. Во всяком случае, так показалось Дино: ему заложило уши от перепада энергии. Что-то огромное и пустое, скрытое амулетами, сейчас вдруг накрыло его, как волна. От такого воздействия к горлу подкатило, на языке закислило. Он не мог проморгаться, был дезориентирован. Ангел нырнул в темноту, но сейчас она рассыпалась, как дешёвые декорации. Зрачки болезненно сузились: из сумрака на него уставились сотканные из воздуха бессмертные. Все, как на подбор, ангелы, с огромными, белыми крыльями за плечами и мраморными лицами. Они застыли, как статуи, только глаза их отдавали жизнью. Они дрожали и бегали, следили за ним, как за чем-то сверхъестественным. Дино узнал их, едва опомнился. Члены команды по крылоборству, в том числе Бьянка, бледная, плотно сжимающая челюсти, глядела на него со смесью омерзения и жалости.

      И почти сразу стало ясно, почему. Даже до того, как парень услышал голос, который его до сих пор посещал в кошамарах. Ждали, как псы, команду своего вожака.

      — Это оказалось… даже проще, чем я думал, — он не видел его ухмылку, но чуял её кожей. — Оказывается и демоны на что-то сгодятся. Хотя я до последнего надеялся, что ты, хвостик, не посрамишь честь ангелов хотя бы с такими никчёмн…

      Дослушивать Дино не стал. Юноша поступил вообще не так, как ожидал кто-либо, в том числе и он сам. Один взгляд на нахальное лицо, обрамлённое тёмными кудрями, что-то переменил внутри ангела. И он бросился, но не прочь, а вперёд, вгрызаясь взглядом в Рафаила, как дракон — зубами в добычу. Среагировали с небольшой заминкой:

      — Хватай!.. — Дино поднырнул под вкскинутое крыло, не думая, чувствуя, с какой силой он врезал Рафаилу в живот. — Кха!.. Тварь!!!

      Дино ударил ещё дважды, в бок и горло, прежде чем вскрикнул: ангелы отмерли, спешно накидывая ему на крылья верёвки. Юноша заметался, разбрасывая всех по сторонам. У лица Бьянки вспыхнул огонь, когда Рафаил проревел:

      — Глаза! Вяжите глаза!!!

      Дино не заметил, кто накинул ему повязку, так крепко затягивая узел, что веки припекло, оцарапало грубым швом. Крылья кровили, тонкое плетение входило в кожу, как леска.

      — Если продолжишь делать глупости, то… Сука! — на самодовольный голос Рафаила ангел бросился из кольца рук, изо всех лиц наотмашь ударяя его лбом, острая боль вызвала рык. — Мой нос!!!

      Сигналы о боли не волновали, Дино вырывался как бешеный зверь. Ему было всё равно, зачем его сюда заманили, что от него хотели, всё померкло перед ним. Он просто знал, что должен был выжить, раздавить их всех любой ценой, так просто больше не могло продолжаться. Вырвав одну из рук, он наощупь схватил кого-то за волосы, и вырвал клок. Женский крик отзвенел в ушах, все испуганно кричали:

      — Бьянка!

      — Раф, нам его не удержать! Что делать?!

      — Его нельзя отпускать!!!

      От этих слов сопротивление только усилилось. У Дино скрипели кости, текла кровь, лопалась кожа и зубы тёрлись друг о друга, стираясь в пыль. Не оставалось сомнений: его не отпустят, даже если изначально план и являлся таким. Просто добыча поняла это раньше охотников, вогнав их в неописуемый ужас. Осознание что они сделали, забыв, на что способна жертва, загнанная в угол, заставила всех оцепенеть.

      — Что нам делать? — женский истеричный визг резанул по натянутым нервам. — Что теперь делать?! Шепфа, что с нами сделают?! Он же чокнулся, свихнулся! Рафаил!!! — она заорала, точно от неё заживо отрывали кусок плоти. — ДА СДЕЛАЙ ЖЕ ТЫ УЖЕ ЧТО-НИБУДЬ С НИМ!

      В тишине от отсутствия голоса нападающего, Дино не успел ударить затылком, когда мощные предплечья сомкнулись на его шее. Внезапное перекрытие кислорода заставило махать крыльями, роняя капли крови. Вокруг слышались роптания:

      — Ты что…

      — Раф, не надо! Раф!!! Пусти его!

      — Шепфа, пусть это кончится, пусть кончится, я этого не хотела, я хочу домой!!!

      На ухо послышался шёпот, пропитанный ненавистью самой чёрной души, которая только могла существовать у ангела. Парень захрипел, мечась, не в силах отстраниться от чужого зловонного дыхания. Дело было даже не в запахе, в ощущении. Аромат чужой энергии сроднился с понятием насилия.

      — Хватит, немедленно прекрати дёргаться… Ты… Какая же ты сволочь… Испортил мне всё тогда, весь мой триумф и продолжаешь… Подстилка дьявола, — Дино как мог врезал головой ему по челюсти, захрипев, и взвыв, Рафаил заорал как никогда зло. — Заткнись!! Чтобы не шелохнулся, если не хочешь сдохнуть! Или ты этого хотел, да?! Чтобы я отправил тебя в Небытие, а, неблагодарная ты дрянь!!!

      Дино закричал пронзительно, как птица, как сумасшедший. Истошный визг, не бессмертного, а клокочущий, точно чаячий, резонировал от стен пещеры, доводя всех до крайней точки безумия. Крик этот был не страха, а ненависти. Ангел просто не мог больше переваривать то, что бросали в его адрес прежде. Не сейчас, и не от этого жалкого Рафаила. Воздух кончался в лёгких, он продолжал вырываться и орать от злобы. Повязка с глаз почти сползла, запах палёного забивался в ноздри, Дино был готов сжечь всё вокруг.

      Всё случилось быстрее, чем кто-либо мог представить. Ангел никогда не представлял, что вообще ощутит что-то подобное, а окружающие — что станут свидетелями против своей воли. На его крик Рафаил больше ничего не сказал, только обхватил дрожащими, твёрдыми пальцами голову вырывающегося бессмертного за подбородок и затылок, и резко дёрнул. Несдержанно, бездумно сильно и одержимо садистски, прокрутив его шею, как тряпку, сильно отжав от всего лишнего. Дино почувствовал всё под аккомпанемент самого громкого в его жизни хруста. Резкая боль пронзила его от макушки и ниже, по позвоночнику пробежал разряд тока, передавая в каждую клеточку сигнал. Но он не достигнул кончиков пальцев. Они повисли безвольно, как и всё обмякшее тело, рухнувшее на камни под ноги Рафаила, который не мог моргнуть.

      Женские рыдания разразились, как гром среди ясного неба. После чего наконец все звуки исчезли.

***

      Винчесто ввалился к себе в апартаменты, поругиваясь. Он периодически прикладывал руку к голове: боль, которая началась еще ночью, утихла, но полностью не прошла, и теперь наседала над надбровными дугами, доходя даже до переносицы, отдавая в нос. Ещё отчего-то зачесалась ладонь. Заговор, повешенный на кого-то, Винчесто отчего-то даже не мог вспомнить, отправлял по телу неприятный импульс. Оттянув ворот, мужчина наказал себе следующим утром отправить Дино письмо. Узнать, как встретили подростка после такого побега, стоило, пусть и невозможность спросить лично, стыдила.

      С одежды ещё сыпались иголки, когда он проходил в спальню к платяному шкафу. Взъерошив волосы на затылке, адмирон судорожно соображал, что он уже надевал за последние пару лунных суток — этикет обязывал его не повторяться в присутствии супруги Сатаны, хоть взгляд Лилит и являл собой само олицетворение безразличия. Но простое дело отчего-то не могло захватить его. Перья на крыльях Винчесто приподнялись, встав дыбом. Непонятное чувство тревоги охватило его.

      Когда позади скрипнула половица, он резко обернулся, убедившись, что в спальне находится один. Но Винчесто не мог оставить это без внимания. Он был давно не юным, едва оперившимся демонёнком, чтобы поверить в призрачные сущности, шалящие с жителями Ада. Амулеты на входе молчали, ничьей энергии не ощущалось, что настораживало больше, чем успокаивало. Адмирон показательно вздохнул, не став раздеваться, резко свернув в сторону кухни. Никого.

      Его привлекло что-то на столешнице в углу, несвойственное натюрморту белое пятно приковало взгляд. Губы дрогнули в улыбке против воли. «Так странно… Не мог привыкнуть, что дом перестал быть необитаем, а теперь даже как-то тоскливо», — пальцы потянулись к оставленному пёрышку, адмирон просто не сумел сдержаться, подхватив его в руки.

      И тут же потерял вдох в горле. Перо — огромное, кристально белое до рези в глазах и жёсткое, как лезвие, не имело ничего общего с подростковыми крыльями, до того мягкими, что как будто покрытым пушком. Такие перья нельзя было иметь, не прожив не один и не два десятка лунных лет, не променяв белизну на золото… Чтобы вернуться к ней вновь, через неописуемые муки. Винчесто услышал позади шорох, когда по виску его скатилась капля пота.

      Он успел обернуться, но поздно, даже атаковать было некого: фигура в светлом одеянии поднырнула под его рукой, как хищная змея, что-то острое полоснуло демона по голени, вынуждая рухнуть на стул. Взвыв, адмирон стремительно стал залечивать рану, когда его резко сжали за волосы, задрав голову. К шее прижалось лезвие, окраплённое алым после нанесённого ногам ранения. Кинжал — столь знакомое, редкое оружие, не оставил сомнений, кто перед ним, но всё же Винчесто не смог скрыть удивления. Отчасти даже испуга, который он считал похороненным давным давно, с тех пор, как демон взошёл на ступень адмирона.

      Но зрелище склонившегося над ним ангела Фенцио, чьи белые волосы почти касались его лица, внушало ни с чем не сравнимый трепет. Слишком свежи были воспоминания о его прежней ипостаси престола: в золоте одежды и стали в глазах. Холодных, как замёрзшая озёрная гладь. Которые видели больше приговорённых к пыткам, чем чьи-либо ещё очи во всей Цитадели.

      Лицо Фенцио было беспристрастно, но не его вгляд. Он бурлил эмоциями, и от этого зрелища было не оторваться.

      — Я надеялся, у тебя есть совесть. Полагал, после того, что я для тебя сделал, даже демон отодвинет низменные желания на второй план, — нож прижался к горлу ближе, так, что нельзя было сглотнуть.

      — Ангел Фенцио… Будьте благоразу…

      Хватка в волосах напомнила о тишине. Ангел покачал головой разочарованно.

      — Смеешь вякать что-то о благоразумии? — он бесстрастно ответил. — Так вникни в самое благоразумное, что ты услышишь в своей жизни: если ты хоть пальцем касался моего сына… Если хоть один волос упал с его головы… Я совершу то благо, что позволяет разум. И ни о чём не пожалею.

      — Я клянусь вам, я…

      Фенцио презрительно скривился.

      — Ты правда думаешь, что я что-то у тебя спрошу, что твои слова имеют какой-то вес? Я не прошу. Я не спрашиваю. Я не говорю «пожалуйста», я не говорю «спасибо», — глаза его залило светом едва заметно, впервые за много, слишком много лет, но бывший престол даже не поморщился, так естественно он впился взором в чужие зрачки. — Я беру то, что хочу.

      Рука Винчесто повисла, как и всё тело расслабилось. Рассудок, уже совсем недавно потревоженный, был взят в чужое правление с новой силой. Каждая мысль, каждое движение и чувство, даже мимолётное желание за всё их время общения с Дино — скрыться было нечему. А особенно тем неровностям, которые неопытному апостолу в изменённых им воспоминаниях было не заметить. Фенцио смотрел и смотрел чужую память с дотошностью. И он собирался глядеть столько, сколько ему нужно.

      Пока хватит сил.