Сонхун задумывается ненадолго, пережевывая приторно-сладкий арбуз. Над сладостью начинает кружиться пчела и он чуть не падает в песок позади, пытаясь отогнать надоедливую букашку.
Лето в этом году действительно выдалось жарким и душным. Ни вода, ни различного рода головные уборы не спасают. У Сонхуна уже живот болит от количества долек арбуза, которые он впихнул в себя за последние пятнадцать минут.
Его Шим — чудак. Он подставляет лицо под лучи палючего солнца, довольно прикрывая глаза; нежится от тёплых волн моря, плескаясь в нём ступнями на берегу. Кажется, ему в радость тридцатиградусная жара (ну или же он просто балуется). Но даже так его австралийская кровь ощущается на все сто, даже после того, как Шим переехал в Южную Корею.
Пак, у которого кожа бледная, как ракушки, которые они с Джеюном нашли в песке по дороге на пляж, не решается присоединиться и лишь наблюдает, сидя под огромным пляжным зонтом не так далеко от воды.
На песке пальчиком он усердно выводит «Джейк плюс Сонхун», и улыбка невольно расцветает на сосредоточеном лице. Он уже готов рисовать сердечко, но перед ним пробегает чьё-то слишком уж весёлое дитя и песок из-под его ног засыпает надпись.
Парня это злит, но ненадолго. Нужно вытаскивать своего любимого, пока он совсем не обгорел.
— Не балуйся и иди сюда, — громко произносит Пак и постукивает ладонью по полотенцу, приглашая шебутного возлюбленного присесть возле него.
Джейк приоткрывает один глаз, встречаясь со вспышкой света, и приподнимает уголки губ, слыша родной голос. Блондин выгибает спину, чтобы снять напряжение от сидения в одной позе. Загорелая спина и перекатывающиеся мышцы на широких плечах, заставляют Сонхуна засмотреться, и отметить, что Шим действительно усердно поработал в тренажёрном зале, перед тем, как взять отпуск.
— Мы должны радоваться, что солнце решило щедро одарить нас такой жарой, — ласково улыбается австралиец, встряхивая головой, а затем направляется к возлюбленному.
Несколько минут назад он рассекал по воде, оставив на песке черноволосого, неумеющего плавать. И Шим обещал научить его при первой возможности, но тот до полусмерти боялся глубины, и того, что может водиться в море, в особенности медуз.
Одной из таких медуз хвастался старший, когда ту вынесло волнами на берег. Он так и принёс её в руках, совсем маленькую и обмякшую. Потом, конечно, запустил обратно в море.
— У тебя может быть солнечный удар, чудик. Хотя, по твоим словам и действиям, он у тебя уже случился, — произносит громко, чтобы Джейк услышал.
— Берегись!
Крикнув это, Джейк ускоряется, целясь ровно на Пака. Ещё секунда — и Сонхун сжат крепкими объятиями старшего. Его горячее тело липнет к передней части Хуна, а его обрывистое дыхание обжигает шею. Грудина Джейка вздымается, пока тот пытается перевести дух от чего отчётливо ощущается пресс.
— Надеюсь, не заскучал.
С заводным австралийцем нет времени скучать.
— Пчела хотела отобрать у меня последний кусочек арбуза.
Шим звонко смеётся.
— В Австралии цикады захотят отобрать последнюю твою нервную клетку. Даже не знаю, с чем сравнить их пронзительный звук.
Между телами становится даже влажно, и Шим привстаёт.
— Как тебе здесь? — заглядывает в солнечные глаза старший, садясь ровно перед Паком и для удобства укладывая влажные ладони на его талию.
— Я рад, что мы выбрались куда-то, и что можем провести две недели наших заслуженных отпускных вот так, — совершенно искренне делится Сонхун, цепляясь за шею бойфренда, — чего ты так смотришь? Солнце всё же напекло, я вижу.
— Давай тебя в воду бросим?
Улыбается так искусно, что в намерения австралийца можно поверить по щелчку пальцев.
— Совсем с ума сошёл?
— Охладишься. Я спасу тебя, если ты вдруг вздумаешь тонуть.
— Я лучше сгорю в твоих объятиях, чем утоплюсь.
Шим вскидывает брови и ухмыляется.
— Ох, правда?
Эту игривую улыбку, младший помнит всегда. Он так же улыбался, перед тем как замазать щеку Хуна кремом, что был подготовлен для торта. Опять-таки улыбка проскочила, пока Пак так вдумчиво делал отчёт по работе, а затем австралиец взялся сзади из ниоткуда и бесстыдно нырнул руками под футболку младшего.
И сейчас после этой ухмылки, тот наваливается всем телом на Сонхуна, зажимая его между собой и полотенцем.
— Всё же попался, — в лицо выдыхает Джеюн.
Особенность Джейка за считанные секунды меняться с милого и чудного мальчишки на просто ходячий секс, пожалуй, излюбленная Паком особенность. Ему нравится нежный старший, который ласково обнимает Хуна сзади по утрам, и не даёт младшему повесить нос. Он первый, кто заставил его чувствовать себя по-настоящему живым и счастливым.
Так и горячий Шим, у которого каждое слово разливается с уст как сладчайший сахарный мёд, а поцелуи жгуче впечатываются в губы, ключицы, шею, и вообще куда только австралиец достанет. Действиям которого сопротивляться — это как поливать цветы в дождь и покрасить траву в зелёный.
— Джеюн-а, — протягивает Пак, откидываясь головой назад и встречаясь с песком, который уже оспел немного остыть от пребывания под зонтиком, — жарко.
— Ты хотел сгореть от моих объятий.
Сонхун приятно жмурится, подставляя шею, когда старший проводит по ней кончиком носа, оставляя едва ощутимый поцелуй за ушком. Щекочет молочную кожу на талии подушечками пальцев. Бережно, чтобы ненароком не сломать фарфорового Пака.
— Джейк, ну тут же люди, — капризничает Хун на выходки возлюбленного, удерживая его лицо.
Но взгляд всё же цепляется за родные губы.
Пак едва успевал оставить беглый поцелуй, перед тем как Джеюн шёл на работу. Блондин возвращался позже, нежели Сонхун, и придя домой, он заставал либо спящего возлюбленного, либо готового уснуть в любой момент. Шим не мог отказаться от усталого поцелуя в затылок парня, уже присоединяясь к нему на кровать, обняв со спины, или от того же поцелуя в лоб, с сопровождаемым «сладких снов».
Плевать на людей вокруг. Нельзя просто смотреть и не хотеть прильнуть к его устам, не желать вспомнить, какие они на ощупь.
Хун дарит блондину невесомый, но давно желанный поцелуй, проверяя реакцию второго. Старший в ответ тепло улыбается, более настойчиво примкнув к вишнёвым устам. На губах Шима всё ещё ощущается солёность моря, а на паковых — сладковатый привкус арбуза. Сминая пересохшую кожицу губ, Джейк вызывает у младшего хриплый вздох. Они в самом деле давно не целовались так.
И когда Джеюн нехотя отлипает, он переплетает их пальцы одной руки, второй стряхивая песок, который успел набрать на взъерошенные волосы Хун.
Лучшее лето — лето с Джейком. Когда не солнце, а его жгучие поцелуи въедаются в кожу. Когда он не просто просиживает отпуск пятой точкой на диване, а ходит с Шимом гулять — ведь с ним хоть куда. Когда улыбка старшего согревает в разы больше, чем тёплый летний ветер.
— Самое удивительное при влюблённости — совершенное безразличие к окружающим.
В шимовых глазах — безграничная любовь. Пак любит его. Сильно. И с каждым разом убеждается, что хотел бы во всех возможных вселенных быть именно с ним.
Нет никаких преград для любви
В это время их никто не способен остановить