Заклинание исчезает. Мой мозг начинает возвращаться к обычной жизни, рандомно вырывая из памяти отрывки прошлого. Они касаются души, цепляются за сердце, задевают за живое, и слёзы болезненно скапливаются в глазах… Глазах, которыми я ещё не могу видеть... Где я?
— Nevid, civir... Caniatad, Nevid, civir. Coalle! Ariva! Aendir! — звучит женский голос откуда-то сверху, и потоки мощной магии проходят сквозь моё тело.
Кто ты? Кто? Слова застревают в горле, но я так стремлюсь назвать её имя… В бреду, в адской боли проклятья, не желающего отпускать меня, но уже бьющегося в предсмертных судорогах, я молю… нет, выдыхаю это имя. Имя, преследующее меня уже несколько сотен лет.
— Лара.
Изящные ножки моей суженой ступают по мягкому травянистому ковру, обутые в самые красивые туфли всего Aen Elle. У неё всегда всё только лучшее. Вот и платье, уникальное, обнимает фигуру до талии, а после ниспадает свободной юбкой к ногам, при ходьбе выделяя очертания её бёдер. Прямые, зачёсанные на бок волосы вздрагивают от бриза, приносимого со стороны голубого залива. Меня переполняет счастье и гордость от того, что мы обручёны с этой прекрасной эльфийкой… Я догоняю её на склоне холма, обнимаю… Она смеётся, и мы падаем в зелень, катимся, а по завершении я оказываюсь сверху… Смех утихает, её взгляд встречается с моим и… Ничего не происходит. Набегают тучи, вокруг наступает тьма. Абсолютная, непроглядная тьма. Мы встаём и озираемся, не отпуская рук. Держимся друг за друга. Лара шепчет:
— Мне страшно, — и прижимается спиной.
Меня это тоже пугает, но я мужчина, я защитник, а запах её волос придаёт сил. Мне не сложно произнести простейшее заклинание, чтобы в следующее мгновение в ладони вспыхнул голубой огонёк — частичка пламени, которая освещает участок вокруг нас. Лара отпускает руку и поворачивается... Медленно… Свет падает на её лицо, и я невольно отстраняюсь… Она изменилась.
— Ты не нужен мне, Аваллак’х, — зло говорит Лара — Я встретила Dh`oine, он лучше, чем ты. Я люблю его. Отпусти меня.
Я не могу верить и не хочу, ведь только что её взгляд пылал любовью, только что… Моя рука непроизвольно хватает запястье возлюбленной, но она вырывается и исчезает в белёсой дымке...
Тьма не рассеивается. Я не гашу огонь. Какое-то время между мной и этой тьмой происходит борьба: страха и отчаяния, мрака и пламени... Тишина и ничего больше... Но вскоре, словно пение ласточки, до моего слуха доносится детский голосок, и появляется и картинка — девчушка лет одиннадцати несётся через поле мимо обнимающейся пары взрослых и двух своих ровесниц прямо к седовласому незнакомцу.
— Геральт! Геральт! — захлёбывается она — Я знала. Знала, что ты найдёшь меня.
Мужчина ловит её на лету, прижимает к себе, как самое драгоценное в своей жизни, и шепчет.
— Цири. Моя Цири. Я больше никогда не отпущу тебя. Никогда.
Я моргаю, и тьма скрывает их обоих. Звуки затихают, но возвращаются вновь.
— Потомок Лары Доррен должен спасти народ Aen Elle, не мне напоминать тебе об этом, Креван Эспане аэп Каомхан Маха.
Мне не нужно поворачивать голову, чтобы понять, кто это говорит. Я беспомощно киваю и даю твёрдый уверенный ответ.
— Я сделаю всё. Король получит её. Живой.
И снова меня окутывает тьма. И снова уходит, досаждая этими гадкими видениями. Видениями, от которых мне так же невыносимо больно, как и невыносимо приятно.
Теперь я сижу в харчевне, в мире Aen Seidhe, капюшон скрывает лицо и мою истинную суть. Рядом шепчутся краснолюды, за соседним столом играют в Гвинт пьяные Dh`oine, по свински разливая пиво (как же я ненавидел их, всех Dh`oine, за то, что отняли у меня самое дорогое... Но они же и дали мне что-то во сто крат ценнее), а в дальнем углу чародейка. Одна. Тёмные волосы вьются по плечам, она обладает той самой красотой, которую во все века будут звать благородной, от неё тянется аромат сирени и крыжовника… Более того, она чувствует меня, и потому изредка бросает взгляд своих фиалковых глаз в мою сторону…
Цокот копыт отвлекает от размышлений, и я едва успеваю взглянуть на дверь, как та распахивается. В ярком свете улицы высокая тёмная фигура кажется зловещей, но это иллюзия. Она скидывает капюшон и проходит прямо к той, за кем я наблюдал всё это время. Йеннифэр из Венгерберга. Чародейка, что навсегда связала свою судьбу с ведьмаком, Геральтом из Ривии, и стала матерью для беловолосой девчушки. К слову, девчушка выросла в приличную такую девицу… Из птенца в Ласточку. В Зираель. Мне не хватило секунды, чтобы успеть предвидеть момент... Белоснежный локон выпал из причёски и мягко скользнул на лицо... девушка, словно почувствовав моё присутствие, чуть заметно повернула голову, и я увидел её профиль… Тысячи острых ледяных осколков вонзились мне в сердце в этот момент, дыхание сбилось, я сжал кулаки, но даже моего многолетнего опыта не хватило, чтобы сдержать рвущиеся эмоции… Зираель, за которой меня отправили, и которая была предназначена моему народу, выглядела как Лара… Как её точная копия… Я спрятал лицо в ладонях, не в состоянии унять откровенную дрожь… Передо мной сидела та, кого я любил, и та, кого я должен был отдать своему королю.
И тьма вернулась. И снова ушла.
— Она сбежала, Креван, — разочарованно произнёс Эредин — Сбежала! Если я узнаю, что ты хоть как-то, как угодно, причастен к этому, я убью тебя. Клянусь!
— Я не помогал ей, — мой голос звучит уверенно. Ему никогда не узнать правды.
Забвение. Как прекрасно находиться во тьме и ни о чём не думать. Как прекрасно. В этот раз тьма затянулась, тишина сводит с ума. Может стоит поддаться? Поддаться и навсегда остаться в этом мире спокойствия и свободы.
— Как ты нашёл меня, Аваллак’х? — шепчет голос Зираель.
Я внимаю ему, словно солнечному свету, пробивающемуся в заваленную камнями пещеру сквозь узкую щель.
— Ха, значит правду говорят, что Ласточка теперь водится с Лисом? — усмехается голос не кого иного, как самого Ге’эльса.
— Тебе уже не стравить нас! — дерзко отвечает она.
— Он пытался подложить тебя на ложе нашего короля! Наивная. Думаешь, лицо Лары Доррен даёт тебе право рассчитывать на что-то? Креван Знающий Aen Elle, а кто ты? Полукровка!
Мне хочется возразить ему, ударить его за эти слова, но я не могу пошевелиться, открываю рот и не произношу ни звука.
— Это не важно, — спокойно отвечает Зираель — Всё это, не важно…
Я тянусь к ней, я хочу поймать её, но она ускользает. Я следую за обликом Лары и не понимаю, что этим причиняю боль Зираель. Цири. Княжне из Цинтры. Той маленькой беловолосой девчонке, которая мчалась через поле к своему предназначению.
— Я ухожу, — говорит она.
Её лицо возникает передо мной. Зелёные глаза смотрят с болью, отчаяньем, просьбой… но какой? О чём она просит? Только спустя годы на меня снизойдёт озарение, что женщины уходят и смотрят так для того, чтобы их задержали. Схватили, прижали к себе и не отпускали. Возможно, умоляли остаться… Но я этого не делаю, всего лишь удивляюсь.
— Мы же не закончили обучение?
Цири отрицательно качает головой, горько улыбается и отвечает.
— Оно мне больше не нужно. Прости. Ты видишь во мне ту, кем я не являюсь, мой друг. Я не она. Прощай.
Проклятье вернулось и усилилось, я вдруг остро почувствовал это. Гóлоса чародейки больше не было. Она думает меня уже нет. Приходится собраться, задыхаясь от чудовищной боли, что сдавливает внутренности, и на единственно оставшемся запасе дыхания произнести…
— Coalle... Coalle... Caniatad... — это отбирает последние силы, но действует.
Вокруг засуетились. Магия снова окутала меня, и тот же женский голос повторил заклинание.
— Nevid civir! Coalle, coalle caniatad! Nevid! Ariva! Aendir!
Мой мозг начинает возвращаться к обычной жизни, рандомно вырывая из памяти отрывки прошлого. Они касаются души, цепляются за сердце, рвут в клочья, задевают за живое, и слёзы болезненно скапливаются в глазах… Глазах, которыми я ещё не могу видеть.
— Caniatad! Taron Anede! Dis! — добавляет чародейка.
Кто ты? Кто? Слова застревают в горле, но я так стремлюсь назвать её имя… В бреду, в адской боли проклятья, не желающего отпускать меня, но уже бьющегося в предсмертных судорогах, я молю… нет, выдыхаю это имя. Имя, с которым связано моё настоящее, прошлое и будущее.
— Цири.
— Аваллак’х? — произносит чей-то удивлённый голос. Кажется, этот человек мне знаком. Из прошлой жизни, случившейся между той, в которой была Лара, и той, в которой появилась Зираель.
Я открыл глаза, понял, что раздет, и с трудом скрыл своё тело, используя магию, которой питала меня... Йеннифэр. Я узнал её. После утомительных расспросов я снова погружаюсь в блаженное забытьё. Возможно, меня куда-то несут, о чём-то шепчутся, всё равно. Видения повторно являются мне, и становится очевидным, что будущее в них так же реально, как и прошлое. Это моё наказание, предназначение, судьба… (да что угодно!), я всё равно её потеряю. Снова. Она уйдёт. В тот момент, когда я окончательно признаюсь себе, что люблю не ушедшую тень эльфийки, а дикую страстную натуру Цинтрийской Княжны, она покинет меня.
Организм довольно быстро начал восстанавливаться от безмятежных бдений, среди боли и тьмы я уже различаю отголоски звуков, чьих-то разговоров и… Портал. Это она! Неужели, наконец-то, это она? Цири. Боль сковывает тело при попытке подняться.
— Ламберт! Ламберт! — звонко смеётся она внизу, а я впервые за многие часы чувствую свежий ветер, что касается моей кожи, моей собственной кожи.
— Цири! — кричит Йеннифэр со двора, и этот голос залетает в окно на вершину башни, где меня оставили отдыхать. Голос матери, давно не видевший свое дитя.
Гул стих, все ушли внутрь, я перестал их слышать и уснул. Но сон был слишком чуток, от того меня почти сразу разбудили шаги на лестнице. Зираель. Мне не нужны никакие способности, только сердце, чтобы узнать её. Притворяюсь спящим. Я не должен. Я не могу менять предначертанное. Мне не дозволено, ведь тогда Цири может погибнуть, Эредин победит, а мир канет во тьму и холод. Самое страшное, хотеть ответить взаимностью и не делать этого… самое тяжёлое оставаться беспристрастным…
— Аваллак’х, — шепчет Зираель и берёт мою руку в свои ладони.
Я бы отдал тысячу своих жизней, чтобы она продолжала говорить это своим прекрасным голосом, держала бы меня за руку… всегда. Но я молчу и не двигаюсь.
— Прости. Я должна идти.
Это невыносимо. Мне не хочется жить от того, как Цири произносит это. Она знает, их ждёт смертельная схватка, и, не дождавшись ответа, встаёт. Ускользает, а я в последний момент ловлю её пальцы… говорить труднее, чем я предполагал… тело ломит, голова раскалывается, и мне даже не удаётся взглянуть на неё… Я только и могу шептать пересохшими слабыми губами.
— Береги себя, Цири. Обещай, что будешь беречь.
Она молчит. Мне приходят опасные мысли-сомнения, но Цири неожиданно оказывается рядом, склоняется, и её губы касаются моих… на мгновение. Она отходит, до последнего не отпуская руку, стараясь задержать это ощущение, запечатать в сердце... и шепчет:
— Я обещаю.