Маринетт бежала по площади, мимо стен, окон, машин и прохожих, ветер трепал прическу, длинная фатиновая юбка обвивала ноги. В руках бережно лежал полуоткрытый клатч, иногда ловя на блестящую застёжку капли соленых слёз. Ещё четверть часа назад она веселилась на свадьбе Альи Сезер и Нино Ляифа, где собрался весь свет Парижа. Она видела Адриана и, о боже, в свои двадцать пять лет чуть не потеряла сознание от того, что у него нет обручального кольца. Конечно, это ещё ни о чем не говорило, но уже что-то значило для нее. Теперь Маринетт была известным дизайнером выпечки, в основном тортов, которые очень ценились не только в Париже, но и во всей Франции, что давало ей неоспоримое преимущество в борьбе за сердце популярной супермодели. Он даже пригласил её танцевать, но во время танца что-то случилось… у них обоих. Она отошла в сторону, её отчего-то мутило, сердце билось в неприятном предчувствии, когда застежка клатча не хотела открываться. Тикки лежала на дне.

— Маринетт, мне очень плохо, — прошептала Квами — ты должна отнести меня к Мастеру Фу, он поможет.

Маринетт рванула на улицу так, что чуть не сбила Хлою Буржуа и забыла плащ. Она поняла это, когда осенний ветер ледяными щупальцами схватил за плечи и забрался в декольте. Не было времени возвращаться, Тикки слабела, Маринетт чувствовала себя хуже. Мастер Фу уже стоял в дверях, ожидая их, и сразу забрал Квами, оставив девушку одну.

— Маринетт, — сказал он чуть позже, разливая по кружкам терпкий горячий чай. Тикки спала под куполом у окна — выслушай меня очень внимательно. Тикки ранена. Что-то случилось во время последних превращений?

Она распахнула большие глаза, на ресницах снова дрогнули слезинки.

— Кот Нуар неудачно использовал Катаклизм. Я упала в бассейн с оголенными проводами под напряжением, но всю неделю после этого Тикки была здорова, мы перевоплотились совершенно нормально и перевоплощались снова.

— Организм Квами сложен, его реакции не похожи на человеческие. Кот Нуар знает?

— О чем?

— Что ты здесь, конечно.

Маринетт снова оказалась в замешательстве. Мастер прищурил глаза.

— Разве Тикки не говорила тебе, что талисманы ЛедиБаг и Кота Нуара связаны? И разве до сих пор вы не знаете личностей друг друга?

— Личностей? — она хлопала глазами, — Но это же секретно, мастер! Это запрещено!

Он снисходительно улыбнулся.

— Только не для ЛедиБаг и Кота Нуара. Хочешь ты этого или нет, но Плагг, как и его хозяин, очень скоро почувствуют Тикки, и тогда они придут.

— Придут! Сюда?!

— Да. Я не хочу настаивать, и не стану препятствовать, если ты попросишь Тикки перевоплотиться. Только знай, что твоих сил может не хватить, Квами слаба, да и ты не лучше, поэтому постарайся не делать глупостей.

Маринетт не успела ответить. Робкий стук в дверь прервал их увлекательный диалог. Она вскочила на ноги. Мастер Фу вышел. Щёлкнул замок, скрипнула дверь, и кто-то осторожно ступил за порог. Маринетт не на шутку испугалась, собирая в голове самые страшные варианты развития событий, если они с Котом Нуаром узнают личности друг друга. И ни на секунду не усомнившись в том, что собирается сделать, она произнесла заветные слова.

— Тикки! Давай!

Перевоплощение началось как в замедленной съёмке, стало трудно дышать, заболели лёгкие и ноги, а к тому моменту, когда на лице появилась маска, закружилась голова и потемнело в глазах. Маринетт схватилась за напольную вазу, слабость накатила как удушающая волна, кто-то подхватил её под руки, кто-то кричал, и всё исчезло.

***

Адриан танцевал с Маринетт и наслаждался моментом: от неё приятно пахло, веяло теплом и чем-то до боли знакомым. Плагг отвлёк его в середине танца, пропустив сквозь рубашку прямо в кожу острые коготки.

— Ну, в чем дело, Плагг! — возмутился Агрест, как только дверь пустого туалета за ним закрылась.

— ЛедиБаг… мы должны быть там! — еле слышно молвил Квами.

Адриан забеспокоился.

— Не похоже, что ты меня разыгрываешь. Всё так серьезно?

— Да. Да. ЛедиБаг и Кот Нуар могут не любить друг друга, но я люблю Тикки и связан с ней. Умрет она, умру и я, понимаешь?

— Куда ехать? — через мгновение он уже завёл машину и на полных парах газанул с парковки отеля, где проходила свадьба.

Адриан Агрест давно жил отдельно от отца в большой квартире в центре, у него был уютный мерседес и полная свобода действий, но он по-прежнему оставался одинок. Конечно, девушек вокруг него вилось много, находились даже те, кто был уверен, что они вместе, однако в итоге всё сводилось к тому, что Адриан неизменно возвращался домой, становился Котом Нуаром и бродил по крышам в надежде встретить ту единственную, которая так запала ему в душу. Она же появлялась только на миссии и исчезала сразу после изгнания Акумы. Адриан думал о ней, пока блуждал по ночному Парижу в поисках указанного Плаггом адреса, и потратил на это, казалось, целую вечность. Наконец, нужная дверь распахнулась после первых же трёх ударов, за ней возник Мастер Фу и пропустил его в узкую прихожую, когда в соседней комнате вспыхнул и погас яркий свет.

— Только не это! — ахнул хозяин и кинулся туда.

Адриан вбежал за ним как раз во время, чтобы успеть поймать потерявшую сознание ЛедиБаг. В этот же момент изнуренный долгой дорогой Плагг тоже провалился в беспамятство. Они отнесли обоих в спальню, а сами вышли и сели друг напротив друга. Мастер снова разлил по кружкам чай.

— Послушай меня, Адриан. ЛедиБаг и Кот Нуар связаны неразрывными узами, и связь талисманов всегда означает связь и их носителей. Ты можешь не желать раскрытия личностей, можешь не хотеть открываться ей или любить её, но пойми одно: эта любовь, и эта связь уже существуют. Вы уже знаете друг друга и уже, наверняка, влюблены. Это факт, который невозможно игнорировать, понимаешь?

— Понимаю. Я очень хочу быть ближе, узнавать её, но ЛедиБаг, — он мечтательно взглянул в сторону — моя Леди, не хочет ничего слышать. Она любит кого-то другого и постоянно говорит о нём.

Старичок пристально смотрел на него несколько секунд, а потом улыбнулся.

— Не нужно слепо следовать её желаниям, однако я не стану препятствовать, если ты продолжишь это делать. Только одно я хочу тебе сказать, когда талисманы исцелятся, девушка окажется без маски, но всё ещё не очнётся. Если ты будешь рядом, то исцелишь её быстрее и в полной мере. Тикки поможет, когда встанет на ноги. Вопрос в том, готов ли ты?

Адриан по-прежнему разглядывал стену, представляя какая она.

— Мастер, а что если меня разочарует та, кого я увижу под маской?

— Это, смотря кого бы ты, там хотел видеть…

— Нет, вы не подумайте, я действительно влюблён в ЛедиБаг, в её чистую душу, большие глаза, светлые идеи, она словно… не важно, я хотел сказать, что в душе ведь это будет та же самая девушка, да?

Мастер Фу улыбнулся ещё шире и отпил из кружки почти остывший чай.

***

«Габриель Агрест шёл по заснеженному парку, бережно держа в руке белоснежное сочетание лилий с тёмно-синими ирисами. Было морозно и безветренно, а солнце искристыми бликами переливалось в опавших с деревьев снежинках. Он был счастлив и хотел кричать о своём счастье на весь мир, его сердце гулко забилось, когда в беседке ему открылся серый мех её шубы и светлая гладь забранных в хвост волос. Она услышала шаги, развернулась и восторженно охнула. Зелёные глаза широко открылись, а тонкие розовые губы улыбнулись той нежной улыбкой, которую он больше всего любил, но этот восторг исчез так же, как и появился.

— Габриель, так поступать неправильно. Я знаю и искренне верю, у тебя всё получится и без этого. Ведь получалось же? Зачем тебе больше?

— Я всего лишь хочу, чтобы мы были счастливы, Эмили. В этом нет ничего такого, мы всесильны и никто нам не указ.

Эмили отвернулась.

— Мы и так счастливы! Я счастлива с тобой, Габриель. С тобой и нашим сыном, нам не нужно большего, а если и нужно, то не через страдания других людей. Не так.

Габриель опустил букет на скамью.

— Ты не понимаешь…

— Это ты не понимаешь! — воскликнула она. В зелёных глазах стояли злые слёзы — Ты делаешь это ради собственной выгоды, заставляешь людей делать что-то противозаконное, отводя подозрения от себя. Зачем? Ты богат, у тебя есть семья…

— И вы всё для меня. Ты всё для меня, Эмили. Но это наш шанс подняться на новую ступень, стать кем-то более значимым!

— Лучшее враг хорошего, Габриель. Я не позволю тебе… Дуусу…

Агрест понял, что она собирается сделать, и среагировал мгновенно. Он сорвал с неё брошь Павлина и сильно сжал в руке. Та странно хрустнула, но не рассыпалась.

— Нет! Что ты наделал! Отдай, отдай мне её! — заплакала Эмили, выхватила брошь обратно, осмотрела и приколола снова.

— Эмили, умоляю…

— Дуусу! Расправь свой пышный хвост! — крикнула она в тот момент, когда её муж успел лишь назвать имя своего Квами.»

Габриель вскрикнул и проснулся. Судя по состоянию постели, он метался по кровати всю ночь. Его трясло, руки не слушались, холодный пот намочил рубашку, а слёзы струями стекали по щекам. Часы отсчитали четверть пятого утра.

— Натали, — только и смог произнести он, нажав значок звонка на телефоне.

Натали явилась быстрее, чем следовало. Агрест старший уже был одет, она же впервые оказалась в платье. Голубое приталенное миди, то самое, что он дарил ей с последнего своего показа.

— Господи, Габриель, — испугалась Натали, плотно закрывая за собой дверь — Что случилось? На тебе лица нет!

— Она снится мне. Снится постоянно, и это чувство вины… оно не отпускает, душит… Я так устал.

Она подошла к нему и обняла, запрокидывая голову, чтобы взглянуть в глаза.

— Терять больно, я знаю, но у тебя есть сын. Ничто не способно вырвать человека из лап смерти, только не нужно заставлять страдать других. Адриан так долго не видел отца, которым ты являешься на самом деле. Габриель. Столько лет…

Габриель опустил взгляд, проводя им дорожку от её тёмных волос, до изогнутых бровей, длинных ресниц и изящных приоткрытых губ. Он безумно любил Эмили и отчаянно по ней страдал, но всё же оставался не бесчувственным человеком. Ему прекрасно было известно о влюблённости помощницы. Натали такая родная, близкая и заботливая, вдохновляла его, и если б не любовь к Эмили, Габриель не задумываясь отдал бы ей всего себя. Но Натали оставалась лишь Натали, которая исполняла любую его прихоть, а он пользовался, потому что просто не мог иначе. Иногда, когда особенно накатывала тоска, Агрест копался в себе, обзывал себя жалким трусом, злился и в конечном итоге снова становился Бражником. За десять лет неудачи порядком поднадоели ему, но с ЛедиБаг и Котом Нуаром невозможно было ничего сделать даже с помощью Маюры. Маюра... Когда его помощница впервые использовала брошь Эмили, он испугался, потом взбесился, а после испугался вторично, осознав, что натворил. В тот зимний день Эмили пострадала из-за него, надев сломанную брошь, теперь пострадала Натали. Если бы она умерла, если бы он нашёл её бездыханное тело, ему бы ничего не оставалось, как сдаться. Однако Натали Санкёр была не такой уж слабой и хрупкой, какой казалась. Брошь её не убила. А может просто исправилась со временем. Время. Если б оно у них было…

— Габриель?

Он вздрогнул, когда она коснулась его лица, по-матерински проводя ладонью по щеке.

— Я…

Габриель не договорил, вновь вспомнив о её губах, наклонился и поцеловал. Натали словно окатили ушатом ледяной воды. Да, конечно, она была безумно влюблена в Агреста старшего, но никогда, никогда ещё он не позволял себе её целовать. Обнимать, ругать, приказывать, отталкивать, злить — да, но не целовать. Её сердце в первую секунду замерло, а после пустилось в бешеный галоп. Натали ответила, ответила со всей страстью на которую была способна. Габриель прижал её к себе, совсем не холодно и отстранённо, а горячо и нежно. Грудь сдавило от сладкой боли, она отдала бы всё за этот момент, но ход мыслей нельзя было остановить: в голове всплыли образы светловолосой женщины, очень красивой женщины, и сразу подумалось, что целуя её так нежно, Габриель видит только ту, кто живёт в его сердце даже после смерти. Натали с невероятным усилием заставила руки двигаться, опустила их на грудь, надавила и оттолкнула, разрывая поцелуй.

— Это не правильно, Габриель. Ты целуешь другую… Так нельзя.

Агрест усмехнулся.

— Ты говоришь как она. Как она! И от этого ещё больнее, Натали! Ещё больнее, чёрт возьми. Ты не понимаешь...

— Я иду на всё ради тебя и твоей семьи. Я живу вами, тобой и Адрианом, но это слишком. Я живая женщина! Это ты не понимаешь! — она заплакала, — Я люблю тебя, Габриель Агрест, и признаю это своё унижение. Я влюбилась в босса, но не могу, просто не могу позволить ему сделать из себя тряпку. Я не игрушка.

— Натали… — он и сам испугался того, что произошло.

— Я не игрушка, Агрест! — бросила она и вышла.

Габриель опустился на кровать и спрятал лицо в ладонях. Нууру ещё долго наблюдал, как носитель его камня страдает, как вздрагивают его широкие плечи, дрожат руки… он тоже чувствовал всё это, но не мог и не хотел помогать.