«Эмили уже несколько недель не вставала с постели. Габриель не отходил ни на шаг, поручив сына своей молодой помощнице. Он ещё не знал тогда, какой ценностью обладали эти дни их исчезающей совместной жизни, и не хотел верить, что она может уйти. В последний вечер после очередных жутких болей в груди, судорог и горы выпитых таблеток, Эмили вдруг почувствовала себя лучше, лучше настолько, что протянула мужу руку и попросила помочь ей сесть. Его душа ликовала, Габриель решил, что она идёт на поправку и сел рядом. Не на стул, на кровать. Матрас едва заметно изогнулся под ним, заставляя её склониться в его объятья.

— Габриель, — сказала она слабым голосом. Это имя в её устах звучало как волшебство, несмотря на то, что Эмили так часто произносила его в бреду, — Мы совершили ужасный поступок. Это не правильно, что мы оставили Квами себе. Мастер призвал нас сражаться за правду, любовь и добро, мы обратили это в личную выгоду. Мы сами стали угрозой.

— Дорогая, у старика и так куча этих безделушек, зачем ему ещё две. Он не обеднеет от этого, а мы лишь упростим себе жизнь. К тому же Мастер исчез. Нам не о чем жалеть.

Она хотела возразить, но закашлялась, светлые пряди волос упали на лицо. Габриель снова взял её ладонь и стал гладить, стараясь отогнать нарастающее предчувствие чего-то необратимо страшного.

— Габриель, любимый и бесценный мой муж, — она нашла в себе силы встретиться с ним взглядом, — я хочу попросить тебя заботиться о нашем сыне. Беречь его и любить так, как никого и никогда не полюбишь.

Предчувствие достигло апогея, и слёзы брызнули из глаз Агреста.

— Что ты говоришь, Эмили, что же ты говоришь?.. Ты же не оставишь меня? Эмили? Я сделаю всё, всё чтобы ты вернулась к прежней жизни. Я найду эти два талисмана и спасу тебя. Спасу, чего бы мне это не стоило.

— Подведи меня к окну, я хочу взглянуть на Париж, — казалось, Эмили не услышала его слов, или просто не хотела подтверждать догадок и делать ему больно.

Он встал, помог встать и ей, и вместе они прошли через комнату. У окна, она склонила голову ему на плечо. Габриель вдыхал аромат её волос, духов, кожи… слёзы непроизвольно текли из глаз. Эмили плакала тоже. Беззвучно… Она прощалась, стараясь наглядеться на закат и на едва заметное отражение любимого мужчины в полупрозрачном стекле. Они долго молчали, наслаждаясь этой тишиной, в которой им обоим было комфортно и легко. Но вот последний луч уходившего дня окрасил всё в пурпурно-розовые тона, красноватыми бликами отражаясь на волосах, стенах и ковре... Эмили повернулась к мужу. Габриель держал её за талию, а она взяла в ладони его заплаканное лицо.

— Не печалься обо мне. Все когда-нибудь уходят, и я не исключение. Береги Адриана и верни талисманы Хранителю. Это моя последняя просьба.

— Эмили, нет! Я же обещал. Я тебе обещал!

— Слишком поздно, Габриель…

Последние буквы его имени ускользнули с её уст легко и небрежно, а в следующую секунду Эмили уже закрыла глаза и стала медленно сползать вниз. Он не сразу понял, что происходит, и поймал её несколько позже, чем следовало, из-за чего пришлось опуститься на пол вместе с ней.

— Нет, — шёпотом произнёс Габриель.

Так мог говорить человек, который услышав плохую весть, всё ещё не верит в случившееся, надеясь, что это была ошибка, что это не ему. Но перед ним был совершенно очевидный факт. Эмили не дышала, пульса не было.

— Нет. Нет. Нет! — стучало в его голове. Казалось, кто-то кричал, а может это был он сам… ощущение собственной вины подливало масло в огонь желания всё исправить. Агрест не знал, сколько времени провёл так рядом с её телом, не знал, сменялся ли день ночью, и был ли здесь кто-то ещё, кроме него. Чьи-то руки обнимали за шею и тихий, но твёрдый женский голос шептал…

— Ты обещал ей, и ты это сделаешь. Вместе мы справимся. Я готова на всё ради Габриеля Агреста.

Он повернулся: в комнате было пусто, только Нууру, застывший от ужаса у виска. Квами, открывал рот, но Габриель почти не слышал его.

— Хозяин, хозяин, — надрывался тот, и, наконец, добился своей цели.

— Что тебе нужно, Нууру?

— Дуусу может сохранить её вечный сон. Дуусу может защитить тело Эмили своей магией.

— Да, я могу помочь, — сказала маленькая Квами, — но сломанную брошь никто не должен больше использовать. С любым человеком будет то же, что и с Эмили. Сохраните всё в тайне.

— Делай, что должна, Дуусу, — Габриель встал, — Нууру, а ты сделаешь то, о чем я тебя предупреждал.

— Хозяин, мы не можем использовать талисманы во зло. Камни чудес на это не рассчитаны.

— Разве я спрашивал твоего мнения, Квами?

Тот опустил виновато-испуганные глаза.

— Нууру! Расправь Тёмные Крылья»

Габриель вынырнул из воспоминаний и только теперь понял, что стоит на коленях рядом со стеклянным гробом жены. Эмили лежала такая красивая, такая нежная и светлая, словно спала, но он знал, что это иллюзия — магия, которой Квами питает её тело. Слёзы… откуда они взялись на его лице. Минуло столько лет, а ему до сих пор больно так, словно это было вчера. Слова сами слетели с уст, звуча особенно пронзительно в свете недавно принятого решения.

— Прости меня… прости меня… прости…

***

Натали, увлечённая изучением плана рассадки к первому показу Недели Моды, не заметила, как Горилла остановил лимузин у отеля. Она мельком взглянула в окно, но тут же повернулась снова.

— Разве мы должны были подъехать к парадному входу?

— Приказ мисье Агреста, — ответил водитель.

— Странно, — Натали хотела открыть дверь, но с удивлением увидела, что швейцар сделал это за неё.

— Прошу вас, — он подал ей руку.

— Здравствуйте. Я здесь по делам, вы не совсем…

— Ваш автомобиль подъехал к главному входу. По правилам я должен открыть дверь автомобиля даме и помочь ей выйти.

— Ох, спасибо, но дальше я сама.

— Кхм-кхм. Прошу прощения, но полагаю, что должен проводить вас.

Натали остановилась.

— Нет, это я прошу прощения. Вы, вероятно, с кем-то меня спутали.

— Вы Натали Санкёр, личный помощник Габриеля Агреста, о чём говорят номера и марка вашего автомобиля, — швейцар учтиво взглянул на неё и добавил, — Видите, я не мог совершить ошибку.

— Да. Вы правы. Это я. Ну что ж, тогда я всецело следую за вами.

Он кивнул и повёл её по длинным коридорам, на лифт и снова по коридорам до большой винтовой лестницы на самый верхний этаж, где располагался ресторан под открытым небом, в холодное время утеплённый стеклянным куполом.

— Прошу вас, — он открыл перед ней дверь, — вас ждут.

— Ах, да. Об этом. Позвольте, а кто меня ждёт?

— Вы всё увидите сами. Желаю удачи.

— Спасибо, — удивлённо ответила она и вошла.

Под стеклянным куполом в центре стоял лишь один стол с двумя стульями. Белоснежная скатерть сияла кружевом на фоне ночного Парижа, одна роза на длинной ножке возвышалась по центру в прозрачной высокой вазе, рядом была бутылка вина, два фужера и салфетки. Играла живая музыка. Натали осмотрелась, ощущая полный абсурд ситуации, и только сейчас заметила белый рояль и пианиста, которым был не кто иной, как сам Габриель Агрест. Если бы не такой прекрасный мотив, и не захватывающая игра, она точно убила бы его на месте. Собираясь сюда, Натали готовилась как минимум к встрече с важными партнёрами, может быть даже с модельерами или кутюрье из других стран, а встретила тут своего босса. В голове медленно стала складываться картинка происходящего.

— Очень красиво, — искренне сказала она, прислоняясь бедром к роялю.

Габриель поднял голову, улыбнулся одними глазами и продолжил играть более увлечённо, чем до этого момента.

— Думал ты не придёшь.

— Но я пришла, и хочу получить объяснения. Где работа, которую нужно сделать?

Он закончил играть, лёгкими аккордами разрывая вечернее затишье, встал, поправил пиджак и подал ей руку.

— Разве я говорил, что будет работа?

— Я думала какая-то важная встреча, — Натали осторожно приняла его приглашение.

— То, что это важная встреча, я не отрицаю.

Пока она искала объяснение и формулировала вопросы, Габриель привёл её к столу и помог сесть. Он разлил вино по фужерам, усаживаясь напротив. Столик был круглый и маленький, и они снова оказались опасно близко друг к другу. Натали покрутила фужер в руке, ощутила аромат вина...

— Что происходит?

— Я приношу свои извинения за Акуму и за то, что было в последние несколько дней.

Ей вдруг отчего-то стало смешно, но увидев его серьёзное настроение, она скрыла улыбку.

— Я, полагаю, что утруждать себя не стоило, мисье Агрест. У нас много важных дел, касающихся не только предстоящего события. Распивать вино сейчас, по меньшей мере, не рационально. Когда всё закончится, вы могли бы пить вино с ней…

Габриель треснул кулаком по столу, прерывая монолог помощницы.

— Мог бы, но пью его с тобой! В данный момент времени, я хочу пить его с тобой и планирую продолжать это делать хотя бы ещё некоторое время!

Натали поставила бокал и встала.

— Вы забыли спросить моего мнения, мисье Агрест.

Она развернулась и пошла к выходу. Вполне ожидаемо, он догнал её и схватил за предплечье, резко разворачивая к себе.

— В кои-то веки ты не можешь составить мне компанию? Поговорить ни о чём? Отдохнуть?

— Лучше бы вы так стремились общаться с вашим сыном, который иногда, кажется, даже забывает, как выглядит его отец! — Натали резко отдёрнула руку и скрылась за дверью, оставляя Агреста старшего в состоянии полного и безоговорочного шока.

Он долго смотрел ей вслед, потом в отчаянии взглянул на розу, швырнул её на пол и подошёл к краю крыши. Там внизу Натали Санкёр села в автомобиль и отказалась от помощи швейцара, слишком резко отвечая на его учтивость.

***

Маринетт, дрожа от восторга, делилась с Тикки впечатлениями о свидании с Адрианом Агрестом, спеша по вечерним улицам домой. Когда колокольчик пекарни оповестил о её приходе, мама передала ей записку, которая сразу разрушила все планы на сон.

— Ну как всё прошло? — задорно спросила она.

— Мам, нужно закончить кое-какие дела, можете меня не беспокоить сегодня? — не слыша вопроса, сказала Маринетт.

— Да, мы уже скоро ляжем спать. Но разве ты не хочешь перекусить?

— Я поела, спасибо, — она бегло клюнула мать в щеку и улыбнулась, — Завтра всё расскажу.

Наверху ей пришлось ещё раз перечитать записку.

«Дорогая Маринетт, очень важно, чтобы ты пришла ко мне сразу, как только прочтёшь это. Время пришло, я должен сказать тебе правду.»

Подпись «Мастер Фу»

Маринетт переглянулась с Квами, кивнула и произнесла.

— Тикки! Давай!

В этот раз перевоплощение прошло успешно, ЛедиБаг поднялась на балкон, раскрутила Йо-Йо и прыгнула… Мастер Фу уже ждал её у двери.

— Я очень виноват перед тобой, Маринетт Дюпен-Чен, — начал он, когда они уселись на мягкие подушки, а горячий чай задымился в кружках.

— Что случилось?

— Я рисковал, отпуская в мир сразу два могущественных талисмана, и очень боялся, что ошибся. Я долго не мог довериться тебе, Маринетт, но теперь я готов. 

— О чём вы, Мастер? — она переглянулась с Тикки, которая в недоумении развела маленькие лапки.

— Я хочу рассказать историю о Нууру и Дуусу, двух самых необычных и самых прекрасных талисмана моей коллекции.

— Квами Бражника и Маюры? Но вы сказали, они были украдены вместе с той книгой, что я приносила вам тогда.

— Сказал, и я солгал тебе.

— Что? Но, что же тогда случилось на самом деле? Почему сейчас?

— Я чувствую, что грядёт день, когда маски падут. Между тобой и Котом Нуаром к тому моменту не должно оставаться никаких тайн. Ты должна быть сильной. То, что я скажу, может изменить твоё отношение ко мне, однако это сможет помочь тебе в дальнейшем.

Маринетт слушала, затаив дыхание, и не произносила ни слова.

— Ваши талисманы не первые, которые я выпустил в мир без особой надежды на хороший исход дела. В вас я не ошибся, но первый раз оплошал. Я находился в глубоком отчаянии, мне нужны были люди, способные защитить город, и я их нашёл. Нууру и Дуусу связаны не менее сильно, чем Плагг и Тикки, и ты сама понимаешь, что их владельцы в конечном итоге образовали пару, родили ребёнка… Когда их миссия подходила к концу, носитель камня Мотылька предал меня, уговорив и владельца Павлина следовать за ним. Он явился ко мне сам и разрушил дом, в котором я жил тогда. Мы с Вайзом успели перевоплотиться и защитить оставшиеся талисманы, но не книгу… я снова пережил потерю своего храма, и снова в этом была и моя вина. Вот, Маринетт Дюпен-Чен, мой позор и моё откровение. Я сам выпустил Бражника, а теперь скрываюсь, ибо более не в состоянии противостоять ему.

Она долго молчала, глядя на мастера. Молчала и пыталась успокоиться.

— Так значит… это ваша вина, Мастер Фу? Значит, вы всё это время знали, кто скрывается под маской Бражника, и не сказали? Не сказали мне?!

— Если талисман не вернули в шкатулку, личность его носителя не в силах раскрыть никто. Есть только три пути: случайность может раскрыть правду, как у… это не важно, Квами или сам носитель. Квами, которых мы ищем, хорошо скрыты, носители удачно прячутся, а случай так и не представился за все эти годы.

— Но вы же знали, кому отдаёте талисман! Скажите, кто это?

— Я не могу, Маринетт. Не могу.

— А Коту Нуару вы тоже это рассказали?

Мастер Фу вдруг как-то сжался и встал.

— Вы с Котом Нуаром должны открыться друг другу, только безграничное доверие поможет вам победить. Но именно об этом Кот Нуар знать не должен ни в коем случае. Во имя его жизни, во имя него самого. Я умоляю тебя, Маринетт, никогда не говорить Нуару об этом разговоре, и сделать всё, чтобы личности Бражника и Маюры до конца остались для него загадкой.

— Но почему? Вы говорите безграничное доверие и сразу предлагаете лгать?

— Ты не станешь лгать, Маринетт. Ты будешь защищать его. Защищать любой ценой. Когда придёт время, ты узнаешь правду и поймёшь, почему я так просил тебя об этом.

— Что ж, все ошибаются. И вы простите меня, что не послушала вас и перевоплотилась. Сегодня вы очень много сказали мне, Мастер Фу, и я благодарна, что вы доверили мне эту тайну. Надеюсь, что я никогда не подведу ни вас, ни Кота Нуара.

Он улыбнулся.

— Ты славная девушка, Маринетт Дюпен-Чен. Самая искренняя и чистая Леди-Баг, которую я знал. Я желаю тебе удачи, и будь осторожна.

— Спасибо, Мастер Фу. Большое спасибо.