Коридор из собственных отражений. Сэм проходит по нему, всматриваясь в тьму между зеркалами. Смотреть в бездну страшно. Смотреть в зеркало ещё страшнее. Люцифер дышит в спину его отражения и Винчестер норовит обернуться. Вот только оборачиваться нельзя, охотник знает, что за этим последует.
Как только он обернётся, вокруг вспыхнет пламя и Дина станут терзать адские псы. Гадкий смех Аластара снова раздастся в ушах, когда Сэм начнёт умолять прекратить страдания брата.
Сэм всегда оборачивался…
«Отпусти его. Пытай меня».
Он говорил это бесчисленное количество раз. Но иногда Дьяволу наскучивала и эта игра. Тогда кожу между рёбер Сэма разрезали ножом не руки какого-то левого демона… Это делал Дин.
Сколько раз младший Винчестер истекал кровью и умирал, пытаемый собственным братом? Сколько раз Дин заживо снимал с него кожу? Сэм уже сбился со счёта.
— Сэмми, дыши. Это твои последние глотки воздуха, — ухмылялся Дин.
«Не Дин», — пытался напомнить себе Сэм.
Вместо клинка в горло Сэма врезаются зубы старшего брата.
***
— Сэм! Сэмми?
Сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Сэм буквально глотает воздух, но ему кажется, что дышать нечем, а в лёгких стоит кровь.
— Сэмми, чёрт, открой глаза, ну же…
Странно. Руки, которые только что всадили ему в живот нож, теперь крепко обхватывают в порыве нежной заботы.
В полусонном состоянии Сэм опускает голову на плечо брата. Дин гладит его по спине. Дин рядом. Дин не убивает его.
— Вот так, малыш, вот так, дыши медленнее. Помнишь, мы учились, как нужно дышать. Давай… Раз… Два…
Сэм вдыхает воздух и срывается на поскуливание.
— Тш-ш-ш, Сэмми, я здесь.
— Ди-и-ин…
Сэм просыпается окончательно и впивается пальцами в оголённую спину брата. Дину больно не от ощущения царапающих ногтей. Дину больно от того, что он чувствует боль Сэма. Эта боль преследовала его брата 180 лет в Аду. Дину хочется плакать, но он должен держаться ради младшего.
Сознание Сэма ломается, душа растерзана самим Дьяволом, а Дин ничего не может сделать. Как бы он хотел сейчас слиться с Сэмми и поделиться частью своей души, чтобы вылечить раны брата. Но, хоть они и соулмейты, их души заперты в их телах.
— Дыши, Сэмми…
Дин гладит его по голове, проводит пальцами сквозь волосы, трогает везде, где может дотянуться, чтобы Сэм понял, что он тут, чтобы Сэм почувствовал.
Ладони мягко проводят по лопаткам. Губы целуют нежную кожу за ухом, перебираясь к щеке и обратно. Тёплое дыхание опаляет висок. Дин здесь. Дин защищает его.
— Дин…
Сэм пытается сказать что-то только одним именем брата. Он с детства так делал. И Дин понимал каждую мысль.
— Я знаю, малыш. Я тут. Всё хорошо. Тебе нечего бояться.
На плече влажно.
— Поплачь, Сэмми. Выпусти это. Станет легче. Я тут, малыш.
Сэм всхлипывает, трётся носом о плечо Дина, прижимается к нему ближе, хватаясь крепче. Он слышит, как бьётся сердце старшего брата.
— Дин…
— Дыши, Сэмми.
И Сэм дышит.