— Микаса, — Леви смотрел в окно из гостиной, скрестив руки на груди и прислушиваясь к шумному хохоту из кухни, — объясни, как я мог это допустить?

Она подошла к нему сзади, обвила руками за талию и, улыбаясь, прижалась к его спине. Он не шелохнулся, ожидая ответа.

— Вы бестолочи, которые не могут самостоятельно организовать свой день - такими темпами альбом будет готов только к новому году, — передразнила его Микаса и рассмеялась. — Твои слова.

— Но теперь мой дом похож на общежитие, а я к такому не привык.

— Не изображай передо мной недовольство. Капитан, — она проговорила последнее, растягивая буквы, и Леви ущипнул ее за руку. — Тебе нравится нами командовать.

— Тогда почему вы, юная леди, — он развернулся и приподнял пальцами ее подбородок, заглядывая в глаза и тепло улыбаясь, — все еще не за своим инструментом?

— Потому что твоя загадочная доставка задерживается, а без большого барабана ритма не выйдет, знаешь ли, — она проговорила это прямо в его губы, практически вынуждая поцеловать. Что он с огромным удовольствием и сделал.

Уже прошла неделя, как вся группа буквально поселилась у него. Поначалу они и правда ездили из города к нему и обратно почти каждый день, да толку от этого было мало. Дорога действительно выматывала, быстро гася любые искры творческих порывов. В какой-то момент даже Ханджи стала иногда оставаться на ночь. И вот Леви, не выдержав, прочитал им лекцию о раздолбайстве, закончив с напускной суровостью «тащите сюда свое барахло вместе с задницами - будете под моим контролем, пока не запишете этот чертов альбом».

А они и рады. Он, конечно, контролировал их день, заставлял просыпаться всех по будильнику и поддерживать чистоту, и в самом деле напоминая настоящего командира, но прилипшее к нему «капитан» и «есть сэр!», в шутливой форме получаемое в ответ на его просьбы, прекрасно разряжало обстановку. Леви, неожиданно для себя, и сам быстро адаптировался. Привыкший к одиночеству, Аккерман теперь почти никогда не был один. Даже если Микаса застревала с записью своих партий на несколько часов, к нему прилипали Жан или Эрен с просьбами потренировать. Или, например, вся группа корпела над текстами — тут как тут оказывалась Ханджи, забивая его голову всякими продюсерскими штучками. А однажды он с удовольствием провел пару часов с Армином за настройкой нового усилителя. В конце концов, Леви сам не заметил, как стал все больше времени проводить с ребятами в студии, вовлекаясь в процесс записи. Все они неслабо отвлекали его от назойливых мыслей. Что ж, группа прекрасно с этим справлялась. А еще рядом была Микаса, чье ощутимое и немногословное присутствие успокаивало. Так что он мог сколько угодно делать демонстративно раздраженный вид при взгляде на оставленные после обеда крошки или на неровно расставленную у порога обувь, но Леви вдруг понял: все эти люди помогают ему не меньше, чем он им. «Нужно быть с кем-то», — когда-то давно сказала ему Ханджи, и он, наконец, был с ней согласен. Открыл внутри себя еще одну шкатулку, спрятал туда очередной кусочек страха и горечи, запер и продолжил жить.

— Эй, там кто-то приехал! — прервал эту теплую сцену Эрен. Леви оглянулся, не выпуская из рук Микасу.

— А вот и твой барабан, — он улыбнулся ей и ушел встречать доставку. Дал указание грузчикам спустить коробки в подвал и всех позвал туда.

— Ну чего встали, распаковывайте, — кивнул он парням, прислонившись к стене.

— Зачем ты его вообще забирал? — пыхтел Жан над клейкой лентой.

— Сюрприз, — Леви стрельнул взглядом Микасе.

Справившись с упаковкой, они достали барабан, и брови присутствующих взметнулись вверх.

— Вау… — выдохнул Эрен.

На лицевой части вместо привычного белого пластика красовались «крылья свободы» — название, данное логотипу месяц назад двумя Аккерманами в автобусе. Микаса тогда быстро довела до ума свою задумку, но не отнеслась к словам Леви о масштабной печати всерьез. Она прижала ладонь ко рту, а ее улыбающиеся глаза метались от барабана к Леви и обратно. Армин присел перед инструментом на корточки и аккуратно водил пальцем по рисунку, изучая детали. Ханджи чуть поодаль наблюдала за происходящим не верящими глазами.

— Так, давайте установим его на место, — Жан приподнял барабан и потащил к установке. Микаса, наблюдая за другом, медленно подошла к Леви и переплела свои пальцы с его. Он опустил глаза к их рукам, а потом повернул голову вправо, отвлечённый Ханджи.

— Смотрится потрясно, Аккерман, — шепнула она ему на ухо. — Я уже совсем тебя не узнаю.

— А здесь что? — Армин указал на еще одну большую коробку.

— Открой и узнаешь, — Леви изогнул одну бровь, улыбнувшись, и приобнял Микасу за талию. Она сначала прильнула к нему, но все же не выдержала и стала заинтересованно вытягивать шею в сторону Армина.

Арлерт вскрыл коробку, пару мгновений хмурил брови, а потом растянул губы в широкой улыбке. К нему сзади подошел Эрен и хлопнул его по плечу.

— Ну что там? Дай посмот… — он застыл с открытым ртом, встретился взглядом с Армином и обернулся на Леви. Через секунду к ним уже подскочили Жан и Микаса. Внутри лежали футболки и куртки-бомберы. Жан достал одну и развернул. На рукавах и слева на груди были нашивки с новым логотипом, на спине нанесена надпись с названием группы. Они стали перебирать неожиданно обретенную форму, подыскивая нужные размеры.

— Чего встала, очкастая, там на всех хватит, — Леви кивнул в сторону ребят. Он усмехнулся — Жан уже натянул на себя футболку и стоял с гордо поднятой головой, наглаживая бока ладонями. Ханджи запищала от радости и бросилась к ребятам. Микаса закинула футболку на плечо, обернулась и подошла к Леви.

— Это самый крутой сюрприз, — сказала она, обнимая за талию и целуя. Ее пальцы заползли под его одежду, заставив того вздрогнуть. Он не успел среагировать, как она начала быстро задирать кофту вверх, пытаясь снять.

— Ты что творишь? — удивленно прошипел Леви. Парни оглянулись и застыли, а Ханджи рассмеялась.

— Ну же, доверься мне, — Микаса все-таки раздела его, но лишь для того, чтобы тут же надеть на него новую футболку. — Ты тоже часть команды. — Она провела ладонью по небольшой нашивке на его груди, задерживая руку на сердце. — Тебе идет.

***

Разобравшись с одеждой и вдоволь поблагодарив своего менеджера за такое внимание к деталям, группа наконец-то приступила к записи очередной музыки.

— Микаса, насчет твоей песни, что ты нам показывала пару месяцев назад, — сказал Армин. — Мы же закончили сводить партии, может, уже запишем вокал?

— Отличная идея, — глаза Эрена загорелись, — мы ж про нее чуть не забыли, а она очень подходит альбому. Ты как? Готова петь?

— А почему я должна быть не готова? — она быстро перебрала стопку бумаг на столе у пульта, достала необходимый лист и растянулась на небольшом диване. — Дайте текст вспомнить.

Леви сел рядом с ней на подлокотник и чуть наклонился, пытаясь прочесть слова песни. Бумага была исписана разными почерками и исчерчена с множеством непонятных для него символов, некоторые строчки зачеркнуты, а в углу красовался выполненный карандашом рисунок непропорционального лица с выпученными глазами.

— Собираешься слушать, как я пою? — не отрывая глаз от песни, спросила Микаса.

— А есть возражения?

— Расслабься, — она улыбнулась и, не глядя на Леви, положила руку на его бедро. — Я не против, просто спрашиваю.

— Вот и славно, — он втянул воздух, опустив веки, и сквозь зубы тихо процедил, — руку убери, чертовка.

— Что? Ой! — Микаса быстро посмотрела на него и сразу отвела взгляд, смутившись и убирая ладонь. Леви покосился на нее, чуть качая головой и пытаясь не выдать мелкой дрожи, вызванной ее прикосновением.

«Зараза»

— Готовы? — спросила Ханджи. Группа несколько раз прогнала записанную музыку, Микаса немного порепетировала под запись и без и, наконец, они решили писать вокал. Она осталась одна за стеклом, натянула наушники и подняла большой палец вверх. Леви услышал медленное спокойное вступление, а потом ее голос.

Следовало остаться? Были ли знаки, мимо которых я прошла?

Могу ли я еще помочь, могу ли избавить от боли? …

Леви завороженно на нее смотрел. Конечно, он уже слышал, как она поет, источая энергию за барабанами, вместе с Эреном, но тут было другое. Спокойное, мелодичное. Цепляющее.

Если они скажут:

Да кого волнует, если погаснет еще одно пламя?

На небе из миллиона звезд оно вспыхивает, вспыхивает.

Да кого волнует, если чье-то время закончится?

Если мы исчезнем через мгновение или быстрее, быстрее…

Да кого волнует, если погаснет еще одно пламя?

Что ж, меня волнует…

Микаса пела с закрытыми глазами. Пальцы чуть сжимали наушники, губы почти касались микрофона. Леви не отводил взгляд. И слушал.

И ты злишься, как и должна, ведь это нечестно.

Но если ты не видишь чего-то, это еще не значит, что этого нет.

И если кто-то скажет: да какое нам дело до очередного потухшего огня,

Когда в небе миллионы звезд…

Музыка закончилась, Микаса открыла глаза, провела по губам тыльном стороной ладони, зашла в пультовую.

— Дайте послушать.

Ханджи воспроизвела запись, Микаса оперлась на стол руками и стала вслушиваться, иногда хмурясь. Леви наблюдал за ее сосредоточенностью, не смея отвлекать. В середине песни четверо музыкантов переглянулись и кивнули друг другу.

— Да, второй куплет. Здесь нужно переписать.

— Оке-ей, — протянула Ханджи, и Микаса вновь направилась к микрофону.

Через час они закончили. Подумать только, полностью готовы уже восемь песен. Еще немного и можно выпускать альбом: пора выбирать синглы. Под эмоциональное обсуждение этого вопроса все поднялись наверх. Парни ушли на кухню искать, чего перекусить, Микаса устало завалилась в кресло в гостиной, Леви проводил Ханджи и направился заваривать чай. Приготовив чашку и для Микасы, он пришел к ней, застав ее мирно сопевшей. На его лице промелькнуло что-то вроде разочарования вперемешку с умилением. Он взглянул на одну, потом на вторую чашку, вернулся на кухню и вылил содержимое обеих в раковину. Дожил — не хочет пить чай без нее.

Он поднялся в спальню, переоделся в старую футболку и спустился в гараж: давно пора было заняться мотоциклом. Провозился с ним минут двадцать, погруженный в свои мысли, когда к нему зашел Жан.

— Что делаешь?

— А не видно? — Леви поднял на него усмехающийся взгляд и добавил, вздохнув, — Цилиндры меняю.

— Помощь не нужна?

— А ты разбираешься?

— Немного, — Жан пожал плечами и подошел. — Может, чего нового покажешь. У меня отец гонял, иногда рассказывал, что да как.

— Иди сюда. Здесь держи. Тц… не так. Вот. Теперь закручивай. Не перетяни. Сойдет.

— Кэп, — начал через пару минут Жан, а Леви кинул на него короткий уничижающий взгляд за подобное обращение, — похоже, у тебя с Микасой все серьезно?

— Тебе-то что?

— Эй! Она мне не чужая, вообще-то, — почти обиженно воскликнул Жан и продолжил с мечтательной улыбкой, — я лет в пятнадцать в нее даже влюблен был.

— Я теперь напрячься должен? — угрюмо ответил Леви, отмечая свое неоднозначное отношение к этой информации. — Ну ты, может, еще искупаешься в грязи? Нахера об одежду руки вытирать? — он поморщился, глядя на Жана, и тот запоздало уставился на свои руки и испорченную футболку.

— Не, напрягаться незачем, — он махнул рукой, мысленно распрощавшись с вещью, — там все безнадежно было, да и прошло давно. Вообще, все всегда думали, что они с Эреном встречаться будут, все-таки они столько времени вместе проводили. Он о ней так заботился всегда…

— Чего тебя понесло вдруг? — раздраженно перебил его Леви.

— Черт, прости, — Жан почесал затылок. — Слушай, ну, у вас так все закрутилось внезапно. А Микаса… Мы ж за нее переживаем. Она как младшая сестренка для нас, а значит — несем ответственность. Она иногда такую дичь творит. Но на самом деле, Микаса очень ранимая и… хорошая. Она многое пережила, так что…

— Я в курсе, — пробурчал Леви, глядя на Жана исподлобья.

— Так что, вот я и спрашиваю, настроен ты серьезно или нет.

— Жан. Что за тупой вопрос?

— Почему тупой?

— Я не собираюсь тебе на него отвечать.

— Нет, погоди. Вот у тебя же есть сестра? Ты же, наверняка, переживал за нее, когда…

— Так, ладно, — Леви встал, вытирая пальцы о старую тряпку. — Я серьезен, как никогда. Доволен?

— Рад это слышать, — он расплылся в улыбке. — Но я буду за вами следить.

— Жан, не нарывайся. И кстати, давно Сашу не видно. Где потерял?

— Мы поругались, — он мгновенно нахмурился. Леви вскинул брови, ожидая продолжения. — Она обиделась на то, что я фактически переехал сюда, а ее не позвал. А как я ее позову? Это ж не гостиница…

— Мда. Мозгов у тебя еще меньше, чем я думал. В чужие отношения лезешь, а в своих — идеальных — разобраться не можешь.

— Но я здесь не…

— Что? Язык бы отсох у меня спросить? А ведь я и для нее куртку заказал, она — основатель фанклуба, часть этого вашего дурдома не меньше, чем я. Короче, не вижу проблемы в ее присутствии. Зови давай.

— Ладно.

— Ладно? Все, сворачиваемся, я тут закончил.

«Будешь знать, как ко мне лезть, придурок», — тепло усмехнувшись, подумал Аккерман.

***

Леви сидел в кресле своей спальни с ноутбуком на коленях и отвечал на рабочие письма. За окном уже стемнело, Микаса, кажется, принимала душ, а «детки» внизу рубились в очередную настолку. Внезапно крышка его компьютера закрылась ее ногой так, что он еле успел убрать руки. Леви даже не стал поднимать голову — так и застыл взглядом на изящном изгибе голени, сразу потянувшись к ней непослушными руками. Пальцы медленно скользнули под колено и выше, к бедру, и он услышал короткий прерывистый вздох, побудивший его посмотреть на Микасу. Ее томный взгляд в мягком желтом свете комнаты вызывал легкое головокружение, и Леви наклонился, чтобы прикоснуться губами к ее теплой чуть влажной коже выше и выше. Остановился, обдавая горячим дыханием внутреннюю часть бедра, когда ощутил, как Микаса мелко вздрогнула всем телом.

— Иди ко мне, — он потянул ее за руку, усаживая к себе на колени. Она податливо ластилась к нему, пока Леви запускал руки под ее ночную рубашку, жадными ладонями исследуя спину до самых плеч.

— Твое сердце так колотится, — прошептала она, не поднимая голову от его груди.

— Это из-за тебя, — хрипло ответил он. — Ты сводишь меня с ума.

Микаса приподнялась и нашла его губы, впиваясь пальцами в плечи. Она лишь слегка заерзала на нем, находя более удобное положение, на что Леви ответил сдавленным мычанием, откидывая голову назад и сильно сжимая ее талию. В дверь постучали.

— Черт, — он выругался, открывая глаза и встречаясь ими с Микасой. Она поджала губы, поднимаясь. — Никуда не уходи, — сказал он, вставая и на ходу поправляя джинсы. За дверью увидел смущенного Армина.

— Леви, извини. Там кто-то пришел. Тебя спрашивает.

Он взглянул на часы и нахмурился — почти полночь. Оглянулся на удивленную Микасу, вышел за дверь и быстро спустился по лестнице. Кого принесло так поздно? Внизу буквально наткнулся на пару изумрудного цвета глаз.

— Изабель?