Нами ненавидит слово «любовь». Оно попахивает авантюризмом, несбывшимися надеждами и завышенными ожиданиями, которые, как правило, никогда не оправдываются. Поэтому она всеми силами отвергает любые проявления симпатии: тщательно избегает поползновений Санджи, который литрами таскает ей кофе из соседнего отдела, и игнорирует слухи об интрижке с Зоро — не всем ведь дано понимание, что ругаться можно просто в удовольствие, без обязательных жарких примирений в подсобке. Расслабиться она себе позволяет только в компании Робин, которая исправно ходит на все перекуры при том, что дышит рядом с дымящей Нами сквозь платок. Наверное, думает Нами, это и есть счастье.
Однако всё идёт через жопу, когда в их отдел назначают нового начальника. Мелкого, со сверлом в одном месте и массой «светлых» идей в голове. И поначалу Нами всерьёз предполагает, что руководство над ними прикалывается — ну не может быть, чтобы им, профессионалам своего дела, сломавшим зубы не одному десятку конкурентов, досталось такое сокровище в качестве лидера. Но затем, шаг за шагом, она понимает — это не шутка. И чем дольше она думает над тем, в какую адскую сраку катится их стратегия и этика, тем чаще поминает всуе имя нового начальника.
— Нет, это уму непостижимо! — шипит Нами, туша окурок о стенку урны. — Он ни в один предоставленный мною отчёт не заглянул, представляешь?! Я три ночи нормально не спала, чтобы поспеть к дедлайну! И знаешь, что он сказал, когда я вывалила на стол кровью и потом выстраданные бумажки?
Робин со смешком качает головой. В сощурившихся глазах искрами сверкает веселье.
— Я тебе доверяю! — противным голосом цитирует Нами и без паузы прикуривает ещё одну. — Ты вдумайся: без году неделю играет в начальника — и туда же, доверяет, твою мать! Попробовал бы он Усоппу довериться — замучился бы объяснительные директорам писать!
Нами пыхтит как паровоз, едва не роняя сигарету из трясущихся от гнева пальцев. Её бесит новый начальник, бесит его беззубость и бесхитростность, от которой сводит нутро. Ну как можно быть таким беззащитным в море, полном акул?
— А ещё, — не унимается Нами, тыча кончиком сигареты в сторону главного входа, — он пообещал охраннику полностью оплатить медицинскую страховку его матери. За каким хером, спрашивается, если они буквально позавчера познакомились!
Робин снова смеётся, ладонью разгоняя собравшийся дым.
— Господин новый начальник крайне великодушен?
— Крайне глуп! — обрывает её Нами и сама осекается, когда двери главного входа вдруг распахивается и из здания почти выкатывается начальник, собственной персоной. С белозубой улыбкой от уха до уха, в компании угрюмо молчащего Зоро. Видно, как он говорит что-то, на ходу стягивая пиджак и ослабляя узел галстука. И Нами едва не ломает сигарету, когда его блуждающий взгляд вскользь мажет по ней, спрятанной за зеркальными стёклами курилки.
Это короткий миг без начала и продолжения — он не сможет её увидеть, даже если подойдёт к стёклам вплотную. Но внутри всё равно протяжно ёкает.
Как же раздражает!
— Может, ты и права, господин новый начальник не слишком проницательный, — произносит вдруг Робин, проводив взглядом спины удаляющихся сотрудников. — Но не зря ведь говорят, что в своём глазу бревна не замечаешь.
Нами давится дымом от неожиданности. Она в ужасе смотрит на Робин, пытаясь понять — правильно ли расслышала её.
— О… о чём ты?
Губы Робин изгибает улыбка.
— О том, что ты ведёшь себя слишком очевидно. Необязательно так за него переживать. Поверь, он неробкого десятка и при необходимости даст всем нам фору.
Нами всё-таки роняет сигарету. Несколько долгих секунд она таращится на Робин, боясь моргнуть, чтобы не рассыпаться, а затем с проклятьями наклоняется, чтобы поднять окурок и швырнуть его в урну.
— Ой, вот не надо, — бурчит она, — ни за кого я не переживаю. И вообще!..
Она вскидывает голову, чтобы добавить что-нибудь едкое, но не успевает — взгляд Робин, в котором масса понимания мешается всё с теми же весёлыми искрами, буквально приколачивает её к месту.
— В таком случае, — говорит та, дёрнув бровью, — советую взять больничный. У тебя так покраснело лицо — ну точно жар.
Хмыкнув, она выходит, оставив Нами любоваться на своё отражение — с пылающими щеками и таким охреневшим видом, что впору и правда брать больничный.
Нами зажмуривается, с силой выдыхает сквозь стиснутые зубы, а затем опять лезет в пачку за сигаретой. Если она сляжет, пусть хотя бы причина будет уважительной. А потом она сделает всё, чтобы стрясти с нового начальника полный пансион во имя пострадавших нервов.