Был обычный вечер редкого выходного дня, и Хёнджин с Сынмином и Джисоном сидели на кровати последнего, выбирая фильм, чтобы скоротать время перед тем, как разойтись по своим комнатам для длинного здорового сна.
В итоге они чуть не переругались из-за того, что хотели смотреть абсолютно разные вещи, поэтому решили посмотреть всё по очереди. Теперь они пересматривали Твоё имя в четвёртый раз, так как за него проголосовали двое из трёх: Джисон и схваченная им рука Хёнджина (тот повозмущался его наглости для приличия, но был совсем не против)
Спустя десять минут после начала аниме к ним присоединился Минхо, удобно развалившись на Джисоне, из-за чего последний шёпотом жаловался, что его хён слишком тяжёлый и вообще вокруг полно свободного места. Тот его гордо проигнорировал, прижавшись только сильнее; Джисон со вздохом сдался и отпустил ситуацию, возвращая своё внимание к происходящему на ноутбуке.
На одной из самых душещипательных сцен в закрытую дверь коротко стучат. Парни увлечённо слушают диалоги, которые по-хорошему должны были бы уже выучить наизусть, поэтому никто не обращает внимания на посторонний звук, кроме Хёнджина. Он с некоторым сожалением отрывается от своей удобной подушки по имени Хан Джисон и тихо идёт к выходу.
Свет из приоткрытой двери в коридор неприятно бьёт по глазам, привыкшим к темноте, и Хван видит перед собой ожидающего Феликса. Тот, заметив парня, как будто начинает сиять и немного смущаться одновременно.
— Привет, что делаете?
Ликс стоит в широкой толстовке и домашних штанах, немного растрёпанный с чуть краснеющими щеками. Хёнджин надеется, что тот не заболевает, он спросит его позже.
— Привет. Да решили марафон кино устроить, ничего такого. Будешь с нами или ты что-то хотел?
Феликс немного мнётся, сжимая пальцы рук вместе, переступая с ноги на ногу, а потом накрывает ладонь Хвана своей, будто они всегда так делают, и заглядывает в комнату тому через плечо.
— Да, я хотел тебе кое-что показать. Но если ты занят, то-
Хёнджин тоже оборачивается, видит насколько увлечены парни происходящим на экране и решает, что спокойно переживёт без четвёртого пересмотра.
Слишком интересно, что же покажет ему младший.
— Нет, совсем не занят, идём.
Он выходит, напоследок сказав в комнату, что отойдёт на какое-то время, и закрывает за собой дверь, не обратив внимания на «развлекайтесь», сказанное по очереди несколькими голосами из темноты.
Феликс удобнее перехватывает его запястье и тащит за собой в сторону ванны. Хёнджину очень интересно, что же такого может показать ему Феликс, но, кажется, догадывается, когда дверь за его спиной закрывается на защёлку.
— Ликси, ты-
— Соскучился.
Спокойно отвечает парень, мягко улыбаясь и привычно обхватывая шею старшего. Хёнджин не может не улыбнуться в ответ и начинает поглаживать веснушчатые щёки большими пальцами.
Феликс млеет и прикрывает глаза, чувствуя осторожные прикосновения Хвана к своему лицу; касания трепетные и нежные, кажется, просто через них парень уже чувствует всё, что Хёнджин пытается передать ему этими незамысловатыми действиями.
Феликс ластится к нагретым пальцам, смотрит в глаза напротив и видит в них своё же отражение полное любви и нежности. Он аккуратно тянется за поцелуем, и Хван с готовностью сминает его губы своими. Проходится языком по нижней губе, заставляя открыть рот, тут же проникая в него.
Феликс чувствует, как проводят по его зубам, как прикусывают губу, как жадно впиваются. Волна возбуждения слегка бьёт его током, и он вздрагивает, шумно выдыхая и запуская пальцы в тёмные волосы Хёнджина, путаясь в них и сжимая медленно отрастающие пряди в кулак. Их языки сплетаются и Ли приподнимается на носочки, прижимая старшего к двери.
Хван чуть не ударяется затылком, с выдохом-рыком отстраняется, и тут же припадает к светлой шее, начиная активно её вылизывать, прикусывая и посасывая кадык. Феликс запрокидывает голову назад, давая больше пространства, выводя на спине Хёнджина круги и спускаясь к талии, сжимая её, притираясь бёдрами к старшему.
Хван делает ответное движение, чувствуя уже упирающийся в бедро стояк младшего, как вдруг ему кажется, будто под штанами у Феликса что-то странное (не в том плане). Он не совсем понимает, что его смущает, поэтому чуть отстраняется, пытаясь отогнать заволакивающее взгляд возбуждение. Ли тоже выглядит немного ошалело, громко дыша и слишком соблазнительно облизывая губы.
— Подожди, Ликси, притормози, так что ты хотел мне показать? Или это был просто отвлекающий манёвр?
Ехидно улыбается Хван, чуть сжимая талию парня, привлекая его внимание.
Феликс пару раз моргает, потом широко раскрывает глаза так, будто вспомнил что-то невероятно важное и тушуется, снова краснея, как тогда у двери в комнату.
— Нет, хён, я правда хотел тебе…
Он немного запинается.
— Показать кое-что…
Феликс сжимает ладони на своей талии и выпутывается из объятий Хвана, судорожно вздыхая и направляясь к унитазу. Он опускает мягкую крышку унитаза и неловко садится на неё. Хёнджин уже начинает готовится к серьёзному разговору; он не знает на какую именно тему и это немного настораживает.
Ли продолжает смущённо сидеть, всё ещё видимо возбуждённый, но теперь и заметно нервничающий, так что Хван решает начать диалог первым.
— Ликси, солнышко, что-то случилось? Ты хотел о чём-то поговорить?
Он медленно подходит, опускаясь на колени перед сидящим Феликсом, стараясь не пялится туда, где толстовка прикрывает всё ещё довольно очевидный стояк младшего, и берёт его сцепленные ладошки в свои.
Ли ещё больше заливается краской и мотает головой из стороны в сторону.
— Ты знаешь, что всегда можешь со мной поговорить о чём угодно, правда, цыплёнок?
— Конечно знаю, хён. У меня всё в порядке, просто…
Он закусывает губу, смотря сверху вниз на Хёнджина, прижимающего его сцепленные пальцы к своим горячим губам. Хван знает, что Ли начинает обращаться к нему в уважительной форме, когда волнуется, поэтому старается расслабить парня, перебирая все ласковые прозвища, которыми он когда-либо называл младшего.
— Просто что, котёнок?
Феликс глубоко выдыхает.
— Просто не был уверен, как ты к этому отнесёшься.
Хван нежно улыбается, чуть покачивая ладони Ли в своих руках.
— Я всегда на твоей стороне, малыш, всегда буду, что бы ни случилось.
Уверенная поддерживающая улыбка старшего придаёт немного храбрости, и Ли легко выпутывает свои ладони, прокашливаясь.
— Хорошо… Тогда смотри внимательно.
На последнем слове голос Феликса резко опускается на пару тонов, и Хёнджина немного ведёт. Он всё ещё немного переживает за младшего, поэтому отгоняет все помутнения сознания, которые тот оказывает на него, совсем не догадываясь о том, что тот хочет ему показать. Чуть подрагивающими руками Ли берётся за пояс домашних штанов и спускает их, приподнимаясь над крышкой. Плотная толстовка на размер больше тут же прикрывает его бёдра, стоит ему наклонится.
Но Хёнджин всё равно успевает заметить что-то чёрное.
Феликс выпрямляется, нервно облизывает губы, смотря прямо в глаза Хвана, хватается за край толстовки и медленно поднимает его, сжимая подрагивающие колени вместе, открывая взору старшего…
Блять.
Проносится в голове у Хёнджина, когда он понимает, когда он видит, что именно хотел показать ему Феликс.
Пиздец.
Рот Хвана автоматически приоткрывается, и он быстро захлопывает его обратно, судорожно сглатывая, потому что вдруг становится невыносимо душно. Глаза раскрываются и часто моргают, тело словно пронзает током; он всё ещё сидит на коленях и ему приходится опереться ладонями о холодный кафельный пол, чтобы не упасть. По ощущениям он мог бы упасть, нет, скорее провалился бы под землю, если бы стоял сейчас.
На блядском Ли Феликсе полупрозрачные женские трусики. С кружавчиками. В чёрный блядский горошек.
Хёнджин впервые называет своего возлюбленного не самыми красивыми прилагательными, удивляясь тому, как идеально они описывают открывающуюся его глазам картину. Он сжимает руки в кулаки, чувствуя, как те неприятно потеют на холодном полу. Пульс начинает немного отдавать в ушах, ускоряя свой темп, а его собственный член напоминает о себе, пару раз резво дёрнувшись в спортивных штанах от представшего перед ним вида.
Феликс смотрит на реакцию старшего, отпускает толстовку, которая падает, закрывая, наверное, самое возбуждающее, что Хван когда-либо видел в своей жизни, и прячет лицо в ладонях, почти сжимаясь в комочек на туалете.
— Боже, как же стыдно.
Произносит он еле разборчиво на английском.
Хёнджин опускает голову, зажмуривая глаза, а перед глазами стоит картинка напряжённого члена младшего, натягивающего тонкую ткань трусов. Хван трясёт головой, отгоняя навязчивый (невероятно горячий) образ из своих мыслей и аккуратно кладёт свою ладонь на затылок младшего.
— Ликси.
Ли нехотя выглядывает на него из-под пальцев. Хёнджин улыбается ему, как может.
— Я никогда не буду тебя осуждать, я говорил?
Феликс кивает после небольшой паузы. Хван чувствует, как его улыбка немного дрожит.
— Вот, поэтому…
Он замолкает, прочищая горло, открывает рот снова… и не может найти нужных слов. Он понимает, что должен поддержать, показать, что Феликс не сделал ничего странного, никто его не осудит за то, что тот надел женское бельё (грех осуждать того, на ком оно так смотрится). Но он не может вымолвить и слова.
Его глаза опускаются на то место, где он пол минутой ранее мог видеть свою смерть и не может перестать пялиться, желая увидеть вновь, может даже вдохнуть или дотронуться…
Хёнджин понимает, что поплыл слишком сильно и тоже закрывает лицо холодными от кафеля ладонями. Чувствуя прохладу на своих невероятно горячих щеках, он удивляется неожиданному жару и облегчённо вздыхает, одновременно обречённо бормоча на английском, скорее неосознанно.
— Что ты хочешь, чтобы я сказал?..
И перескакивает на корейский, надеясь, что Феликс его поймёт.
— Что мне безумно понравилось то, что я увидел? Что ты невероятно красивый и сексуальный в этом белье? Что я бы мог смотреть на тебя в нём вечность, будь у меня возможность?
Феликс заливается краской от такого количества комплиментов, отнимая руки от лица, с нежностью смотря на совсем растерявшегося старшего. Такой реакции он почему-то ожидал меньше всего.
Видимо, всё же немного переборщил.
— Прости, это было слишком, да?
Ли хихикает, чтобы немного разрядить обстановку, на что Хёнджин вымученно стонет и упирается лбом в его коленки.
— Ты такой… такой, знаешь…
Феликс аккуратно обхватывает лицо Хвана своими ладошками, поднимая его наверх, встречаясь взглядами.
— Нет, не знаю, расскажешь?
Он аккуратно разделяет сбившиеся на лбу пряди волос старшего и хитро прищуривается.
Хёнджин расшифровывает это как «я тебя понял» и «спасибо, что не оттолкнул» и внутри разливается покалывающая нежность.
Феликс замечательный, невероятно хороший для него. Надел такое, надеясь, что Хвану понравится, наверняка размышляя об этом не одну неделю. Он всегда устраивает самые приятные сюрпризы для Хёнджина. Не только потому что они встречаются, а просто потому, что таким был его язык любви — приятные сюрпризы, чтобы показать, как много он думает и как сильно заботится о человеке. Хван любил эту черту младшего.
Мысли о милых привычках любимого человека быстро восстановили его душевное равновесие, и теперь он собирался по полной воспользоваться своим подарком, отплатив за него сполна.
— Тогда я лучше покажу, если позволишь.
Феликс сразу перенимает игривый настрой Хёнджина, и тот сжимает его пальцы на своих щеках, заглядывая в глаза.
— Уверен, что…
Феликс мелко кивает в ответ, заранее предугадывая вопрос. Хван переплетает свои пальцы с его и приближается к веснушчатому лицу настолько, что их носы соприкасаются.
Ли прикрывает глаза, глубоко вздыхает, заметно расслабляясь и легонько потирается самым кончиком носа.
— Можно тебя поцеловать?
От того, с каким придыханием и нежностью Хёнджин задаёт этот вопрос, у Феликса щемит в груди и он шепчет на английском, не нарушая момента.
— Пожалуйста…
Хван глубоко и чувственно целует любимые губы, опираясь их переплетёнными пальцами на голые коленки Ли. От долгого сидения в одной позе уже неприятно сводит поясницу, поэтому Хёнджин встаёт, не разрывая поцелуя и опирается на крышку унитаза, заставляя Феликса практически лечь под ним. Одной рукой он поддерживает голову Ли, пальцами зарываясь в светлые волосы, другой начинает поглаживать и легонько сжимать его шею, чувствуя, как кадык напрягается при каждом сглатывании.
Хёнджин немного подтягивает Феликса, чтобы тот сел, ровно опираясь на бачок, и начинает блуждать руками по толстовке парня, желая, чтобы её совсем не было. Он сжимает его плечи, грудь, талию, слушая, как Ли загнанно дышит, непроизвольно двигая бёдрами, чтобы почувствовать нужное ему трение. Хван отрывается, чтобы вдохнуть, опускает разгорячённые ладони на бёдра младшего, подбираясь к мешающейся одежде, нежно царапая кожу совсем рядом.
— Покажешь мне ещё разок? Я не успел как следует рассмотреть.
Он горячо дышит, его глаза теперь полностью чёрные, а на лице появляется то самое выражение, после которого парень всегда доводит Феликса до исступления; Ли в очередной раз сглатывает в предвкушении и кивает.
Хёнджин поднимает толстовку прямо чуть выше груди младшего, заставляя того её удерживать. Парень хочет задать вопрос, но Хван прерывает его всего одним предложением.
— Тебе не понадобятся руки сегодня.
Член Феликса заинтересованно дёргается на эту фразу, а мозг тут же перебирает различные фантазии, только усугубляя положение. Ли чуть ёрзает задницей по мягкому чехлу крышки, чувствуя трение синтетической и ворсистой ткани друг о друга, и замечает, как взгляд старшего тут же устремляется вниз.
Хёнджину очень плохо.
Он будто на пару секунд умер и вознёсся на небеса. Или попал в ад. Трудно сказать, но вид перед его глазами поистине завораживающий и неземной, как из самого греховного порно, недостойный того, чтобы на него вообще кто-либо смотрел, и Хвану крышу сносит от того, что такая возможность есть только у него.
Напряжённый член аккуратно и просто невероятно ровно лежит чуть вбок, оттягивая полупрозрачную ткань в горошек. Небольшие яички почти идеально ложатся и закрываются чёрной ластовицей, а мелкие кружева смотрятся невероятно эстетично и сексуально на светлой коже живота и бёдер.
Хёнджин замирает, не в силах оторвать взгляд, ему так хочется прикоснуться к Феликсу. Он медленно ведёт ладонями от коленей вверх, проводя большими пальцами по внутренней стороне бёдер, вызывая дрожь у младшего, мышцы на его ногах несколько раз непроизвольно сокращаются и Ли автоматически чуть подаётся тазом вперёд.
Хван поднимает глаза, вглядываясь в то, как Феликс прикусывает нижнюю губу и зажмуривает глаза. Руки Хёнджина идут дальше; кончиками пальцев он забирается под кромку белья на ягодицах, ощущая, как они сжимаются, стоит немного провести по ним ногтями. Ли в этот момент уже начинает сходить с ума, его член редко подрагивает, требуя внимания.
Неожиданно у него над ухом горячо произносят:
— Ликси, могу я дотронуться?
Феликс судорожно выдыхает и быстро кивает, потому что уже нет сил терпеть. Толстовка в его руках безжалостно мнётся потными ладошками, пальцы ног сжимаются на мягком ковре, а в паху не переставая пульсирует; так сильно хочется получить желанную разрядку.
Хёнджин оглаживает талию Феликса, любовно разглядывая каждую родинку. Ему невероятно хочется поцеловать их все, но, к сожалению, не сейчас, может позже. На контрасте с холодными из-за пола ладонями он жарко дышит на кожу под своими руками, наблюдая за появляющимися мурашками. Хван пару раз обводит языком уже стоящие соски, выбивая из Феликса поскуливания, целует и покусывает каждое ребро, медленно спускаясь поцелуями к впалому животу, широко проводит языком по кубикам, отчего тот напрягается и дрожит, наконец доходя до самого основного.
Хёнджин сглатывает, садится на пол, вытягивая ноги, и притягивает младшего ближе к себе за ягодицы, лицом к лицу встречаясь со своим самым потаённым желанием и страшным кошмаром одновременно.
Не обращая внимания на собственный пульсирующий член в штанах, он немного согревает свои ладони дыханием, чтобы его мёрзнущие от нервов руки не создавали слишком неприятного контраста температур с нежной кожей младшего.
Когда они достаточно согреваются, Хёнджин подносит ладонь к закрытому тканью члену и аккуратно проводит подушечками пальцев, обводя силуэт. Горошек на ткани выделяется и этот контраст заставляет старшего представить, словно член в его руке и сам в горошек. Он усмехается этой глупой мысли и продолжает изучение.
Ощущения от синтетической ткани белья странные, очень непривычные, но ещё будоражущие, поэтому Хван не удерживается и проводит пальцами под яичками, чувствуя, как они поджимаются, а Феликс наверху втягивает воздух через нос.
— Не холодно, птенчик?
Деловито спрашивает Хёнджин, не отвлекаясь от своего занятия, будто предлагает закрыть окно.
— Н-нет, всё нормально…
Голос Феликса подрагивает, пока он пытается свести подрагивающие колени вместе, но Хван не даёт ему этого сделать, удерживая одно из них незанятой рукой, и продолжает поглаживать пульсирующий орган, то накрывая целиком ладонью, сжимая и слабо надрачивая, то кружа кончиками пальцев по головке, слегка надавливая на уретру.
Феликс тихо скулит и дёргает бёдрами на каждое такое надавливающее движение, показывая, что уже готов и хочет гораздо больше. Наслаждаясь видом просящего возлюбленного, Хёнджин совсем немного наклоняется, чтобы провести всем языком от самых яичек по основанию и до самого кончика, задерживаясь на головке, легко посасывая её через не особо приятную на вкус синтетическую ткань в горошек. Ли запрокидывает голову, выпуская особо громкий низкий стон, его конечности дрожат, а Хван губами чувствует, как выделяется предэякулят, пачкая полупрозрачную ткань.
Хёнджин решает больше не мучить младшего, смотря на его ярко-красные кончики ушей и слушая сбитое дыхание, поэтому напоследок сжимает яички в ладони, вызывая у Ли крупную дрожь, и тянется, чтобы снять теперь уже мешающий кусок ткани.
— Приподнимешься для меня, милый?
У Феликса перехватывает дыхание от этой фразы, будто он уже не слышал её сотню раз до этого, но делает, как его просят, откидывая голову назад, чувствуя освобождение от сдавливавшей ткани, которая опускается к его лодыжкам, прямо на домашние штаны. Но его свобода длится недолго, потому что Хёнджин опускает влажную от смазки ладонь на его член, полностью захватывая и задавая стабильный темп. Маленькая ванная комната наполняется хлюпающими звуками.
— Ах, Джинни, когда ты, нгх-
Говорить больше не выходит, потому что ощущения на его члене потрясающие, и Ли начинает низко постанывать. Рука Хёнджина большая, нежная, а на большом пальце у него кольцо, которое проходясь по тонкой коже, будто посылает электрические разряды прямо в плавящийся мозг Феликса.
Его бёдра бесконтрольно дрожат, создавая ещё больше трения.
— Тут в ящиках у стенки маленький тюбик лежит, забыл? Для всеобщего удобства.
Хван выкручивает запястье на чувствительной головке и кружит указательным пальцем по уретре и Феликс совсем бесстыдно подаётся бёдрами вверх, не слушая ответа старшего, пытаясь быстрее входить в узкое кольцо пальцев. Однако рука тут же пропадает и Ли разочарованно стонет, откидываясь на бачок туалета.
Его член почти горит, пульсирует и подрагивает, ударяясь о живот, оставляя на нём редкие капли предэякулята. Феликс скулит и хнычет, но не выпускает толстовки из своих рук, желая, чтобы старший скорее довёл его до грани.
Чистой рукой Хёнджин вытирает выступившие слезинки из уголков глаз Ликса.
— Ну, детка, куда ты так торопишься? Мы же только начали.
Феликс обречённо стонет и хрипло взвизгивает, когда на головку дуют холодным воздухом. Хёнджин ухмыляется.
— Сегодня я хочу…
Он протягивает последнее слово, пальцем размазывая выступающий предэякулят.
— Попробовать тебя на вкус.
И накрывает член ртом, кружа вокруг языком и посасывая. Феликс чуть не давится от услышенного, но обволакивающее влажное тепло быстро заставляет его отвлечься на более важные дела. Одной рукой он всё-таки хватается за тёмные волосы, сжимая их от удивления и обострившихся ощущений, пока Хёнджин перекатывает в тёплой руке его яички, постепенно заглатывая всё глубже и глубже. Ногтями другой он слегка царапает кожу ягодиц и поясницы, зная, что младшему это очень нравится.
Феликс сходит с ума от количества ощущений и с трудом удерживается от того, чтобы не начать резко входить в горячий рот парня. Его потряхивает и через минуту активного темпа и сглатываний Хвана, он чувствует скорое приближение разрядки. Отпуская волосы Хёнджина, которые Ли держал, кажется, слишком сильно, он дрожащей рукой хлопает по его плечу, предупреждая. Старший останавливается, только чтобы поднять на него глаза, и Феликс стонет от того, что видит, невольно закусывая губу.
Волосы Хёнджина растрепались, глаза теперь словно чёрные бездны вселенной, а губы, обхватывающие член, стали ярко-красными. Спортивные штаны старшего недвусмысленно выпирают, а Феликс вдруг думает о том, как же сильно тот возбудился, отсасывая ему после того, как видел в женских кружевных трусах. После того, как касался его через эти самые трусы.
Феликсу на секунду кажется, что его сердце остановится.
Он зажмуривается, придвигается к самому краю мягкой крышки, зажимает край толстовки зубами, чтобы обеими руками зарыться в волосы Хёнджина и начать вколачиваться в его рот. Хван будто предугадывает его порыв и максимально расслабляет глотку, позволяя Феликсу взять контроль, иногда поддаваясь головой навстречу. Ли ведёт от этого ещё сильнее, и через пол минуты судорожных толчков он ловит звёзды под зажмуренными глазами и с громким стоном изливается в горло старшего.
Хёнджин проглатывает и высасывает всё без остатка, до тех пор, пока Феликс не начинает стонать от сверхстимуляции. Тогда тёмноволосый отстраняется, с тяжёлым дыханием сладко облизываясь и наблюдая, как младший выпускает из крепкой хватки зубов свою одежду (его челюсть точно сводит сейчас) и откидывается на бачок унитаза, пытаясь отдышаться. Такой блаженный вид Феликса наполняет сердце Хёнджина любовью и нежностью.
Он так сильно любит своего парня. Феликс тем временем пытается собрать себя в кучку.
— Прости, я не сдержался. Ты был таким красивым, я-
Хёнджин на это лишь тепло усмехается. На дрожащих ногах он, чуть морщась от покалываний в сведённых ногах, подсаживается повыше к младшему и нежно целует его.
— Спасибо, милый, это лучший сюрприз, который я когда-либо получал в своей жизни. Мне так повезло иметь такого невероятного парня. Люблю тебя, веснушка.
Феликс, чтобы позорно не расплакаться после минета и таких замечательных нежных слов, скорее затягивает Хёнджина в поцелуй, чуть подрагивающими руками обхватывая его плечи и ощущая отголоски собственного вкуса на языке старшего. Скоро он отрывается от старшего, словно о чём-то вспомнив.
— А, Джинни, ты-
Хван усмехается, поглаживая вытертой от смазки о штаны рукой Феликса по веснушчатой щеке.
— Не переживай, я прекрасно справился с твоим членом во рту.
Младший слегка краснеет, легонько ударяя Хёнджина по плечу за такие двусмысленные слова, и быстро стреляет глазами ниже, замечая тёмное пятно на спортивках старшего, театрально морщась.
— Нам нужно в душ.
— Определённо.
Оба хихикают, закидывая испачканную одежду в корзину для белья, трусы прячут в толстовке Хёнджина, как наименее пострадавшей, и забираются в медленно наполняющуюся ванну, прижимаясь как можно ближе и осыпая друг друга бесконечными поцелуями, забывая даже о на самом деле почти не ждущих Хвана ребятах.