Это был такой же обычный день в их забитом расписании как и всегда. Джисон не знал, как у остальных, но сегодня у него с лирикой явно не клеилось. Хотелось получить пресловутое вдохновение и написать классный текст, за который можно будет получить похвалу от Чани-хёна, ну и наградить себя, например, вкусным ужином. Но как на зло слова никак не складывались в строчки, а ритм и биты безуспешно крутились в голове уже по двадцатому кругу.
На часах было уже за 23-й час, а работа ну ни в какую не двигалась с места, поэтому Джисон решил дать себе заслуженный 10 минутный отдых. На кресле он отъезжает от стола подальше, чтобы в глаза не видеть чистый белый лист, потирает уставшие глаза и тянется за бутылкой фруктового чая, подставляя лицо прохладе напольного кондиционера.
Прикрыв глаза и чувствуя освежающую сладкую жидкость во рту, Джисон слышит стук в дверь и немного уставшим голосом приглашает нарушителя своего спокойствия войти. В проёме появляется высокая длинноногая фигура в светло-голубых джинсах, белой оверсайз футболке с дизайнерским принтом и сумкой за спиной.
Хёнджин.
Джисон знал, что тот мог рано или поздно заглянуть к нему, потому что он спрашивал в какой Хан сидит студии и сколько ещё планирует там пробыть, но…
От одного только имени, пронёсшегося в его мыслях, губы Джисона сами растягиваются в широкой счастливой, возможно даже глупой улыбке. Только увидев своего парня так близко без посторонних глаз, он в полной мере ощутил, как сильно скучал по нему, хоть они и не виделись от силы часов 10.
Хёнджин тем временам заходит в помещение, запирая за собой дверь и с усталым вздохом присаживается на корточки перед кондиционером, закрывая собой весь выдуваемый воздух. Корни его волос немного влажные и, видимо, он только из душа, потому что нос Джисона чувствует сладкий еле уловимый запах ванили, доносящийся до него благодаря слабому потоку воздуха. Он поглубже вдыхает знакомый аромат, тут же желая почувствовать его гораздо ярче сладостью на языке.
Хан сглатывает от подобных мыслей, замечая, что Хёнджин развернулся и теперь внимательно разглядывает его лицо. Джисон протягивает ему руку, нежно проговаривая:
— Привет, детка.
Хван с улыбкой хватается за раскрытую ладонь, заставляя младшего чуть не вывалится из кресла, встаёт, опирается коленом в обивку кресла между ног Джисона и проводит пальцами свободной ладони, не сцепленной с пальцами парня, по его щеке. Пару секунд он всматривается в его широко открытые глаза, возможно любуясь своим отражением в них, а потом наклоняется и легко и нежно целует, почти сразу отстраняясь.
— Привет, дорогой.
Тело Джисона начинает распирать от какой-то невероятной нежности, и он притягивает к себе парня за плечи другой рукой так, что кончики их носов маленькими кругами трутся друг о друга. Хан выполняет своё недавнее желание и утыкается в шею, глубоко вдыхая слегка химозный, но такой родной запах ванили и разгорячённой кожи, мгновенно переставая переживать и о забитом расписании, и о не пишущемся тексте.
Хёнджину, видимо, тоже передаются его чувства, потому что он лужицей растекается прямо на Джисоне, полностью расслабляя своё тело, отчего парень под ним издаёт эмоциональный задушенный стон, который к его же сожалению остаётся проигнорированным, и тоже утыкается носом ему в шею, расслабляясь. Хан, недовольно прижатый чужим весом, устраивается, чтобы иметь возможность дышать и не может удержаться, чтобы не запустить пальцы в отрастающие блондинистые волосы.
— Сильно устал?
Хёнджин в ответ лишь утвердительно мычит, оставляя пару ленивых поцелуев на его шее.
— Новая хореография вроде не сильно сложная, но активная, отнимает силы.
Произносит Хёнджин, добавляя совсем немного жалобности в свою, приглушённую чужой кожей, речь. Джисон на это лишь улыбается и поворачивает голову, чтобы ткнуться губами куда-то в нос парня.
— Ты справишься, дорогой, всегда справлялся. Только не забывай заботиться о своём шикарном теле.
Хван приподнимает голову с чужого плеча, всматриваясь в глаза напротив с хитрым прищуром.
— Считаешь моё тело шикарным?
Джисон невесомо проводит указательным пальцем по всей длине носа блондина, нежно улыбаясь.
— И не скрываю этого, любовь моя.
Хёнджин чуть тушуется на нежное обращение, наконец решает пожалеть своего парня и нормально усаживается на его бёдра, чтобы больше не давить всем телом. Он снова на пару секунд утопает в каштановых глазах напротив и прислоняется лбом к чужому виску, тыкаясь то носом, то губами куда только может достать. Джисон хихикает от щекочущих ощущений и выводит ладонями круги на уже расслабленной крепкой спине.
Какое-то время они, полностью расслабившись, сидят, иногда лениво целуясь и просто смотря друг другу в глаза, ни о чём не разговаривая, пока Хёнджин не замирает, а потом начинает легонько лизать и покусывать ухо парня. Джисон жмурится и пытается не очень старательно отстраниться, но Хван удерживает его голову и спускается к недостаточно зацелованной шее.
— У тебя проблемы с лирикой? Я заметил пустой лист.
Хан почти беспомощно утверждающее мычит, полностью отдавая свою шею, да и всё тело на растерзание пухлым губам и горячему рту.
Хван игриво кусает его за кадык, Джисон ойкает, дёргая головой от неожиданности. Блондин делает вид, будто усердно размышляет, даже прикладывает палец к подбородку.
— Может я смогу помочь тебе с этой проблемкой…
Хёнджин медленно ведёт своими изящными пальцами от дрогнувшего кадыка по мягкому материалу худи, пока не останавливается на ширинке тёмных джинс, поворачивает ладонь и чуть сжимает её, ощущая как еле дёргается член под давлением жёсткой ткани. Он ухмыляется, не отводя почти хищного взгляда от глаз своего парня.
— …или даже не с одной.
Джисон шумно сглатывает, приоткрывая рот, чувствуя как быстро его нижняя часть реагирует на знакомые прикосновения старшего. Ему не нужно много времени на раздумья.
— Ты знаешь, я всегда рад услышать… мнение со стороны.
Возможно Джисон и правда был слишком напряжён. В последнее время им совсем не удавалось побыть вдвоём, спасали только редкие обжимания по тёмным углам общежития, но даже их было более, чем недостаточно. Поэтому сейчас, когда Джисон чувствовал небольшой прилив нежности от такого внимания и явного желания Хвана, он был готов на всё; ему и так редко удавалось отказывать парню, и сейчас он тем более не собирался этого делать.
Не успевает Хан моргнуть, как они уже оказываются у стены и его буквально вытряхивают из тёмного худи, которое тут же, не без помощи Хвана, летит куда-то в сторону кресла (Джисон правда надеется, что туда). Хёнджин тем временем активно расстёгивает верхние пуговицы его рубашки с гавайским принтом, вылизывая уже и так розовеющую шею, останавливаясь только, чтобы поинтересоваться:
— Почему ты в ней?
— А?
— В рубашке. Соображай, Сон-и.
— А, ну так теплее.
— Лёгкая рубашка под худи и теплее?
— Ой, что ближе лежало, то и надел, что ты допытываешься! На улице был ветер, я перестраховался.
Посчитав аргументы достаточно весомыми, Хван равнодушно пожимает плечами и возвращается к своему увлекательному занятию. Наконец открыв себе доступ к медовым плечам и ключицам, он немедля начинает прикусывать их, ощутимо, но не сильно, чтобы не осталось лишних следов. Джисон чуть пошикивает и просит своего парня сбавить обороты.
— Детка, ты так сильно скучал, что решил за раз съесть меня? Чтобы я не мучался с написанием текста?
Хёнджин тут же отстраняется, внимательно смотрит на него, пару раз моргая, потом прищуривается, приближается к щеке, широко лижет языком по скуле, снова отстраняется, показательно чавкает, будто смакуя вкус, и чуть кривится.
— Да, что-то со «съесть тебя полностью» я действительно поторопился. Надо доготовить пару минут в духовке при ста восьмидесяти градусах.
Известная шутка заставляет обоих парней захихикать и вспомнить на мгновение одного конкретного хёна.
Отсмеявшись они снова приникают к губам друг друга; рубашка так и остаётся полурасстёгнутой свисающей с плеч Хана, когда Хёнджин поцелуями и укусами начинает опускаться ниже: прикусывает сосок, тут же часто зализывая место укуса, зажимая второй между пальцами, Джисон над ним задушено подрагивает и это лучшая реакция, которую парень только мог получить. Хван спускается ещё ниже и тут, на рёбрах и слегка выделяющемся прессе, он уже может оставить пару небольших засосов (это одна из его любимых частей). Поэтому он не теряет времени и уверенно засасывает кожу в нескольких местах, оставляя мелкие краснеющие следы и чувствуя, как мышцы живота Джисона реагируют и сжимаются. Хван пытается успокаивающе погладить его ладонью, но это вызывает совершенно противоположный эффект, и теперь Хан держится за его плечи и дрожит так, словно его бьёт серьёзный озноб. Хёнджин не может не почувствовать прилив нежности и сладкого удовольствия, видя какой Джисон под ним чувствительный и расслабленный.
Хан тем временем переживает пытку за пыткой, пока в паху с каждой минутой становится всё тяжелее. Хван, наконец, решает обратить внимание на главную проблему парня (не написанный текст уже давно отошёл на второй и даже третий план), поэтому как можно скорее расправляется с ремнем и застёжкой штанов, спускаясь их до колен вместе с бельём. Хёнджин не медлит, тут же опускаясь ртом на полуэрегированный член, посасывая головку и играясь с ней языком. Он на секунду отстраняется, чтобы подразнить любимого.
— Кажется, сладкая у тебя не только фамилия, да?
— О мой бог, Джинни…
Хван поднимает глаза, невинно вглядывается в лицо Хана. Его пухлые зацелованные губы растягиваются в приторно сладкой ухмылочке.
— Да, дорогой?
Джисон почти жалобно заскулил, не выдерживая сладких фразочек, что с такой лёгкостью вырывались изо рта Хёнджина. Рта, который находился буквально в паре сантиметров от уже крепко стоящего члена Джисона, обдавая его тёплым дыханием.
— Айщ, замолчи и сделай уже то, зачем пришёл!
Хан чувствовал, как его щёки наливаются жаром от собственных слов, не говоря уже о словах, выпускаемых ртом Хвана. Хёнджин, крайне довольный реакцией парня, возвращается к своей первостепенной задаче и медленно заглатывает пульсирующий орган больше, чем на половину, стараясь привыкнуть к размеру, чтобы осуществить свою маленькую задумку. Спустя какое-то время, когда горло Хвана всё-таки немного примиряется с размерами члена во рту, он хитро улыбается, снова чуть отстраняется и заглядывает в глаза Джисону.
— Ты прав. Честно, я шёл сюда только с мыслью только о том,..
Он игриво проводит пальцем от яичек до кончика головки с выступающей каплей предъэякулята.
— Как сильно хочу сделать тебе приятно.
С этими словами в пару активных движений головой Хван заглатывает член полностью так, что чувствительная головка упирается в заднюю стенку горла, вызывая закономерные сжатие глотки от постороннего объекта. Он немного давится с характерными звуками, но продолжает втягивать щёки и сжимать окончательно затвердевший орган в своей глотке.
Ноги Джисона откровенно трясутся, потому что это самый неожиданный и самый лучший минет в его жизни, и не от абы кого, а от человека, которого он действительно любит всем сердцем, который также сильно любит его, с которым они уже успели пройти через действительно многое. Эти мысли заставляют его гортанно простонать, одна из трясущихся рук, которыми он изо всех сил держится за стену позади себя, отрывается от прохладной поверхности и вплетается в блондинистые с тёмными корнями волосы, сжимая и слегка отстраняя от себя голову.
Хёнджин выпускает его член из своего рта с невероятно пошлым хлюпом, открывает глаза, которые до этого плотно сжимал, и поднимает глаза на Джисона, как бы спрашивая, почему тот решил остановится. В его немного слезящихся глазах — невысказанный вопрос, который скрывается в практически чёрной обволакивающей пустоте зрачков, поддёрнутых чистых вожделением; Джисон шумно сглатывает.
Буквально на секунду в его голове пробегает забытая мысль о том, что Хёнджин невероятно любит делать минет.
И от неё совершенно не становится спокойнее.
Как он вообще мог забыть о том, каким становятся лицо его парня, стоит ему взять в рот?
Кажется, Хван даже кончал пару раз совсем не притронувшись к себе, когда Джисон срывался, крепко удерживая его голову и яростно вбиваясь в горячий рот как можно глубже и быстрее. Его действительно настолько возбуждало ощущение пульсирующего органа на языке?
Хёнджин облизывает свои невероятно красные губы, постепенно восстанавливая дыхание и слегка прокашливаясь, пытаясь смягчить горло от неприятного першения. Джисон улыбается его уже полузатраханному выражению лица, нежно стирая большим пальцем небольшую дорожку от слюны на подбородке. Хёнджин сглатывает, чуть кривясь.
— Почему остановил?
Его тон звучит не заинтересовано, а скорее обиженно и неудовлетворённо, но лишь самую малость, Джисон бы даже не заметил, если бы не был так близок с Хваном во всех возможных смыслах.
— Ты буквально чуть не сожрал мой член, милый, конечно я должен был тебя остановить!
Растягивает в слащавой манере Хан. Но под внимательным взглядом снизу, быстро сдаётся, отводя глаза в сторону, коротко бормоча под нос:
— Не хотел так быстро кончить…
На лице Хёнджина появляются два нежных игривых полумесяца, рот растягивается в широкой улыбке, а сам он вскакивает, тут же почти театрально ойкая от долгого нахождения коленями на твёрдой поверхности пола. Джисон на автомате подхватывает его под локти и Хвану требуется чуть меньше минуты, чтобы вернуть своим ногам хотя бы каплю обычной подвижности; Хан может представить, как они сейчас ноют и колются тысячей иголок.
Наконец находя немного устойчивости в своих ногах, Хёнджин хватается за плечи парня и приближается к его лицу, пальцами в то же время массируя почти не скрытую рубашкой разгорячённую кожу.
— Я правда был настолько хорош?
Он даже не старается скрыть интереса и гордости в своём голосе, такой бесстыдный.
Джисон так сильно его любит, просто невероятно.
Поэтому даёт ласковый успокаивающий щелбан.
И сразу же целует, пока парень не решил надуться на него за совершенно незаслуженный удар (Хану просто захотелось, не осуждайте его). Начинает покрывать мелкими поцелуями щёки, нос и пострадавший лоб Хвана, легко посмеиваясь и шепча между ними:
— Ты был великолепен, мой хороший, просто не хотел, чтобы ты один оставался в таком состоянии.
В подтверждение своих слов он накрывает ладонью внушительную выпуклость на светлых джинсах парня и слегка сжимает её, ясно ощущая насколько Хёнджин сейчас твёрдый. Голову снова ведёт, когда Хван сопровождает это всё почти порнушным стоном, напрягаясь всем телом.
— Ах, мой муж такой любящий и заботливый, как же мне повезло с ним.
Хван беззастенчиво начинает двигать бёдрами навстречу приятному давлению, его дыхание постепенно сбивается, он старается не стонать в голос от необходимого сейчас трения.
Джисон резко тянет его на себя так, что Хёнджин чуть не врезается в него лбом, успев опереться на руки по обе стороны от парня, и сразу проникает своим языком в чужой рот, чувствуя отголоски собственного вкуса. От этого ощущения буквально сносит крышу, и яркий стон, словно молния, посылает вибрацию между двумя парнями. Они прижимаются теснее и ближе, пока Джисон расправляется с пуговицей и молнией джинс, выпуская из белья напряжённый и почти текущий член Хёнджина.
Хван задыхается, стоит Хану с нажатием провести по щели красной сочащейся предъэякулятом головки. Он лбом прислоняется к слегка потной, сладко пахнущей коже чужого плеча, прикрывая глаза от удовольствия. У Джисона очень умелые слегка мозолистые пальцы, и Хёнджин каждый раз оказывается на седьмом небе, когда эти самые руки медленно растягивают его, уверенно трахают, точно вжимаясь в простату или, как сейчас, дразняще кружат, сжимая и потирая нежную кожу.
Джисон активно кружит основанием ладони по головке и Хван крупно трясётся, сжимая зубы. Как же сильно хочется, чтобы Хан просто жёстко и быстро отдрочил ему и перестал издеваться, перед глазами уже темнеет от сдерживаемого удовольствия.
Это он пришёл сюда, чтобы немного помучить своего парня в этот одинокий холодный вечер, переходящий в ночь, и в каком он теперь положении!
Джисон целует его куда-то в ухо и висок, похлопывает по плечу и шепчет:
— Я на секундочку.
Ловко выныривает из-под рук Хёнджина и идёт в другой конец небольшой комнаты за чем-то (Хван правда не понимает, почему его безжалостно оставили в такой момент). Блондин не скрывает неудовлетворённого раздражения в своём стоне, что заставляет Хана тихонько рассмеяться из угла. Раздаётся два щелчка пластиковой крышки, и, через считанные секунды, член Хёнджина обхватывает покрытая смазкой ладонь, заставляя парня сжаться и задрожать, начав слегка подмахивать бёдрами в скользкое кольцо пальцев.
Джисон наваливается на него сзади, одной рукой обнимая за талию под футболкой, активно надрачивая второй, вылизывая и покусывая Хёнджина за загривок. Хвану приходится упираться в стену лбом и локтями, удерживая вес их обоих, правда с каждой парой безжалостных движений ладони Хана вверх-вниз по его члену, конечности начинают дрожать и покалывать всё сильнее, а колени подгибаться. Он наклоняет голову слишком низко и взглядом цепляется за то, как налитая кровью головка ритмично появляется и исчезает в ладони Джисона.
Пару раз рука исчезает из его итак небольшого угла обзора, чтобы, о боги, почти невесомыми касаниями пройтись по напряжённым яичкам.
И это чувствуется как последняя каплей.
Крепко зажмурив глаза, он мелко трясёт головой, стараясь отогнать столь возбуждающую картину и не позволять своим бёдрам слишком активно подаваться навстречу. Ноги немного съезжаются, пальцы рук впиваются в стену, когда он еле слышно выстанывает:
— Мхх… Хан, Хан-и, подожди, стой…ах…
Джисон почти сразу останавливается, давая понять, что слушает и Хёнджин ему благодарен, но не от всего сердца, потому что он правда был очень близок. Секунд десять он переводит дыхание и, шумно сглатывая чуть не упавшую из уголка рта каплю слюны, произносит, почти хнычет:
— Не хочу так, Хан-и. Устал держаться… Хочу видеть тебя…
Джисон делает шаг назад, теперь уже двумя руками удерживая Хвана за талию, разворачивает его и прижимает к стене, поддерживая за поясницу. Хёнджин откидывает голову, упираясь в прохладную стену и опуская ноющие руки, и пару раз глубоко вдыхает и выдыхает, слегка прогоняя возбуждение.
Хан же, пока Хёнджин приходит в себя, расцеловывает его шею, слегка покусывая за кадык, и Хван может только поставляться под ласкающие прикосновения. Когда руки снова готовы служить своему хозяину, блондин сразу вплетает их в волосы Джисона, притягивает к себе и глубоко целует, не торопясь, по-новой изучая рот, который он целовал уже ни одну и не две сотни раз.
Теперь, когда они находятся так близко друг к другу, рука Хана спокойно обхватывает оба члена, начиная неспешно набирать ритм. Хёнджин почти сразу чувствует, что даже великолепных пальцев его парня сейчас будет недостаточно, поэтому тоже обхватывает их начавшие истекать предъэякулятом члены с другой стороны, сразу ускоряя темп Джисона и выбивая почти совместный стон.
Хёнджин невольно залипает на движения почти полностью расстёгнутой рубашки на плечах Хана; мышцы на них выгодно выделяются в слегка приглушённом освещении студии. Пальцами свободной руки он с нажимом проводит по выемкам над ключицами.
— Хан-и… Так люблю твои мышцы, Хан-и, мхх…
Джисон хрипит. Их дыхание постепенно начинает сбиваться, а темп увеличиваться.
— Кто бы говорил, детка, ах, ты на себя давно в зеркало смотрел?
Он приваливается лбом к плечу Хвана, и, как будто в качестве весомого аргумента своих слов, свободной, почти не трясущейся рукой хватается за край белой футболки и тянет наверх, оголяя стройный торс с аккуратно очерченным прессом, впиваясь в него голодным взглядом.
— Серьёзно, агх, ты в-выглядишь как чёртов Аполлон, Джинни! Особенно, когда ты, мгх, да, вот так, когда ты танц-уешь… Я словно, мхах, вижу, как божество с-сходит на землю каждый раз, когда см-мотрю твои фанкамы…
Хёнджину кажется, что в комнате кто-то включил обогреватель, иначе как объяснить такой резкий прилив тепла ко всему телу, особенно к лицу. Тёплая волна облизывает его где-то изнутри и он чувствует, что скоро точно кончит (спасибо хвалебным словам Хана). Поэтому Хван перехватывает его за шею, мокро целуя в приоткрытые губы, не сдерживая вырывающихся стонов, а потом прижимается к уже вспотевшему лбу парня своим и шепчет, не в силах открыть глаза, медленно, но верно начиная наблюдать звёзды под зажмуренными веками.
— Хан-и, Хан-и, я, мгх, сейчас… уже почти…
Кажется, только эта обрывистая фраза подталкивает Джисона к грани. Он как в бреду просит почти скулящим голосом:
— Детка, с-соски…
Хёнджину не нужно повторять дважды. Он перестаёт надрачивать их члены, полностью передавая контроль над их оргазмами буквально в руки младшего, тянется ладонями к тяжело вздымающейся груди и, не глядя, безошибочно находит две крупные горошины сосков, ощутимо сжимая, перекатывая их между пальцев и чуть оттягивая.
Джисон крупно вздрагивает от резкой боли, граничащей с удовольствием, издаёт низкий задушенный стон и кончает, не прекращая двигать ладонью.
Хёнджин вовремя открывает глаза, чтобы увидеть и особенно почувствовать, как горячая сперма размазывается, покрывая чувствительные головки и пальцы Джисона, который продолжает неумолимо двигаться, доводя себя до сверхстимуляции, показывая своему парню, как ему сейчас хорошо, и как он хочет, чтобы Хёнджин увидел хоть частичку того, как он рад доставлять им обоим удовольствие.
Сложившаяся картина безжалостно выталкивает Хвана за край, но прежде, чем он успевает сообразить, чувство горячей влажности вокруг чувствительной головки заставляет его высоко простонать, жалобно всхлипнув и цепляясь дрожащей ладонью за волосы Джисона. Тот активно двигает головой, всасывая щёки, выдавливая из Хёнджина всё до последней капли. Стоит ему через пару мгновений отстранится, как блондин тут же опускается за ним на колени, почти повисая всем еле слушающимся телом, и затягивает в грязный поцелуй, не позволяя проглотить всё самому.
Вкус собственной солоноватой спермы затуманивает разум, и Хван отдалённо думает о том, как бы ему хотелось долго и с наслаждением трахать рот Джисона, пока тот сам пытается насадиться на растягивающие его пальцы.
Воздух резко заканчивается, и они вынуждены отстраниться, всё ещё пребывая в послеоргазменной неге, поэтому могут только привалиться к стене, утопая в жарких объятиях друг друга. Хёнджин укладывает голову Джисона себе на плечо и мягко целует в макушку, неожиданно для себя задавая вопрос:
— Хан-и, зачем ты-
— Чтобы меньше убираться, дорогой. Ну и люблю смотреть на тебя снизу вверх, знаешь, привычная позиция дарит некий комфорт.
На последних словах он не удерживает смешка, а Хёнджину сейчас слишком хорошо, чтобы не подхватить абсурдность их разговора.
Скоро они остынут, будет липко, мокро, прохладно из-за до сих пор работающего кондиционера, но пока они могу обнимать друг друга, быть поддержкой и просто находиться рядом, всё остальное сможет отойти на второй или даже на третий план.
— Детка, кажется, я нашёл пару первых строчек для текста!
Они уже убрались, перекусили завалявшимися в рюкзаке Хана закусками, и теперь Джисон действительно выглядит счастливым и расслабленным, как собственно и сам Хёнджин. Это не может не отзываться ноющей от любви тяжестью на сердце.
Но сейчас лучше не сбивать рабочий настрой, они уже итак успели наласкаться.
Пока его милый Джисон-и не взял в руки карандаш и не превратился в серьёзного J.One из 3RACHA, Хван подъезжает к нему на точно таком же кресле и обнимает за шею, шепча в поцелуй:
— Всегда пожалуйста, моё вдохновение.