Не знаю, что я здесь делаю,

Но знаю — дело труба.

Немного нервно «Гравитация»

Дело было плохо. Очень и очень плохо, просто откровенная дрянь.

То есть не то чтобы изначально всё шло замечательно, а потом вдруг испортилось, нет. От хорошей жизни вряд ли оказываются среди незнакомого леса почти ночью в одиночестве с рюкзаком за плечами и выключенным смартфоном, чтобы не отыскали по геолокации.

Или оказываются. Не то чтобы Дару очень много знал о хорошей жизни. Так, имел смутные излишне идеализированные представления.

Но в любом случае ночёвка в лесу в его планы не входила, как, собственно, и сам лес. Он, вообще-то, зашёл в знакомый лесопарк, надеясь срезать дорогу, пока ещё не слишком темно. К тому же людей там не было, а люди сейчас Дару крайне нервировали. Казалось, что любой из них может прочесть на его лице что-то такое и сообщить, куда следует.

Конечно, всё это было глупостью. Вряд ли его пропажу успели заметить, но… Паранойя, расшатанные нервы, ещё раз паранойя.

Правда, конкретно сейчас отсутствие людей нервировало больше, чем присутствие. Потому что всё это напоминало завязку дурацкого хоррора, а близость гипотетической развязки Дару несколько беспокоила.

«Несколько беспокоила» и застрявшая нога. Ещё сильнее его беспокоило то, что он не понимал, в чём она застряла.

Короче говоря да, всё было плохо изначально, но теперь-то, видимо, совсем конец.

Он отчаянно дёрнул ногу. Она оторвалась от земли на пару сантиметров, но тут же опустилась назад, словно примагнитилась.

«Вот как на самом деле выглядят магнитные почвы», — подумал Дару и снова дёрнул ногу.

Её будто что-то обвивало и стискивало, причём с каждой минутой всё сильнее. Становилось больно. Возможно, через час или меньше эта штука переломит ему кости. Медленно.

Дару сглотнул и в очередной раз пошарил руками по джинсовой ткани. Кроме неё он так ничего и не почувствовал. Может леска или тонкая проволока? В надвигающемся сумраке её точно не увидеть.

Кому вообще взбрело в голову ставить в лесу в черте города такие штуки?

Дару искренне надеялся, что он ещё в черте города. Хотя это точно был не лесопарк. Деревья слишком старые, раскидистые, будто им уже не одна сотня лет. Дорожек нет, везде тёмная трава, коряги, поваленные стволы. Солнце садилось, медленно таяло, словно это место поглощало его свет. И холодало. Как-то слишком стремительно для весны.

— Интересно, — раздалось протяжно и гулко откуда-то отовсюду.

Дару отшатнулся, но ногу всё ещё что-то держало, так что он повалился на землю, не потеряв равновесие.

— Что за птичка попала в мои сети? — Голос был странный не мужской и не женский, не молодой и не старый. Он сливался с шелестом вдруг налетевшего ветра, и звучал, звучал, и звучал, не замолкая, даже когда его невидимый обладатель переставал говорить. — Что же мне следует с ней сделать? Может, вывернуть ей крылья, чтобы не летала, где не следует?

В этот момент ногу сдавило сильнее, и Дару чуть не вскрикнул. Задёргался с новой силой, но стало лишь хуже.

— Может, ощипать и зажарить её? Нет, слишком много возни, да и я всё равно предпочитаю сырую кровь.

Невидимая леска врезалась в ногу так сильно, что Дару прикусил губу, чтобы не застонать. Голос кружил над ним, как стервятник над добычей. чувство было ужасное.

Дару был на грани нервного срыва последние лет десять, но вот так близко к краю он ещё не подходил.

Что стоило делать в такой ситуации? Читать молитвы? Он не вспомнил ни одной. Креститься? Руки тоже не слушались, будто и их теперь что-то держало.

— Да, твоя кровь, она польётся из разорванных жил, будет течь и течь пока наконец ты совсем не перестанешь сопротивляться, не отчаешься, не поймёшь, что никто тебя не спасёт.

Голос будто стал гуще, насыщенней, перестал быть везде и всем. Дару тут же повернул голову туда, откуда он шёл. Между деревьями показался чей-то силуэт, он будто соткался прямо там в тенях и из них только и состоял. Шагов было неслышно. Ветра тоже.

Наступившее безмолвие пугало даже больше. Никогда ещё Дару не чувствовал тишину так остро. Ему казалось, что даже собственное сердце перестало биться.

— Ну это же классический приём саспенса. Старый, как мир. Избитый до смерти. Господи, этим реально кого-то ещё можно напугать?

Голос вдруг стал совсем нормальным, не слишком низким, но и не высоким. Приобрёл материальную определённость. Его обладатель тоже.

Человек — человек, что б его! — оказался не слишком высокого роста. Джинсы с накладными карманами и объёмная толстовка, капюшон которой он натянул на голову так низко, что не было видно лица, делали его фигуру несколько размытой. Двигался он нарочито небрежно, будто лениво, но довольно легко и ловко.

В общем, тому, кто напугал Дару чуть ли не до сердечного приступа, вряд ли было больше шестнадцати-семнадцати лет.

Он вскочил на ствол поваленного дерева, даже не вытащив руки из карманов для баланса, и оглядел Дару. Глаз его всё ещё было не видно, но вот сам взгляд чувствовался отлично. И он был, честно говоря, не очень приятным.

— Помоги мне, — попросил Дару и снова беспомощно дёрнул ногой.

— Эй, полегче на поворотах, пару минут назад ты был готов святым знамением от меня отгораживаться, а сейчас «помоги». Быстро ты переобулся.

Парень подался вперёд, и Дару показалось, что он просто не удержал равновесие и сейчас свалится со своего бревна. Но он ловко выставил ногу и приземлился на землю почти бесшумно. Даже толстая подошва его кроссовок не могла так глушить звуки.

— Я не проходил курсы экзорцизма, — огрызнулся Дару.

— А стоило бы, — хмыкнул парень, он теперь был совсем близко, почти нависал над Дару, но неестественно чёрная тень всё ещё скрывала его лицо под капюшоном. — Может, тогда не попал бы в капкан.

Слово «капкан» Дару не понравилось. Как и то, что ногу уже довольно сильно ломило. То, что на него смотрели сверху вниз, тоже раздражало.

Но прежде, чем он нашёл в себе силы встать, странноватый парень опустился рядом с ним на корточки. Его руки, тонкие белые, выскользнули из карманов толстовки, прислонились к ноге Дару тыльной стороной ладоней и начали медленно расходиться в стороны, словно он действительно разжимал створки невидимого капкана.

Боль и давление уменьшались.

— А теперь вытаскивай ногу, только аккура…

Дару резко дёрнул колено на себя, отполз, собрался вскочить и бежать. Ему вдруг стало невероятно хорошо, легко. Он подумал, что вот сейчас выберется из этого странного места, а дальше… дальше…

Его скрутило такой болью, что он всё же застонал. Заскулил, сдавленно и жалобно, как сбитая машиной собака, издыхающая на обочине.

— Ну да, или можно так, чтобы окончательно всё расхерить.

Голос тонул в волнах боли. Дару казалось, что кто-то располосовал ему всю ногу острыми когтями.

— Ты либо тупой, либо шуганный, либо и то, и другое сразу.

Узкая прохладная ладонь легла ему на глаза, закрывая веки.

«Как мёртвому», — подумал Дару.

Боль потихоньку начала отступать. Может, он действительно умирал.

— Встать сможешь?

— Нет, — честно ответил Дару.

— А сесть?

Он попробовал. Осторожно приподнялся на локтях, выпрямил спину. Вроде ничего.

Ладонь с его глаз поднялась выше, скользнула по лбу, словно проверяя температуру, прошлась по волосам, стряхивая приставший сор и исчезла.

— Ты типичный объект жалости. Очень избитый приём, как одноногая собачка. Может, ты чёрным пуделем умеешь оборачиваться? — сказал этот странный парень, вычерчивая в воздухе над ногой Дару неведомые символы. В зависимости от его движений боль то вспыхивала, то утихала.

— Не чёрным, а каштановым.

Парень усмехнулся.

— Действительно.

Раньше Дару очень раздражало, что его называют пуделем. А его так называли из-за непослушных объёмных кудрей, вечно лезших ему в глаза. Правда, потом он узнал про чёрного пуделя из «Фауста» и кличка приобрела несколько другой оттенок.

Парень тем временем продолжал колдовать над его ногой. Именно колдовать. Другого слова Дару подобрать не мог.

Он что-то шептал, неслышно, неразборчиво, вычерчивал символы. Иногда его пальцы будто подхватывали что-то и тянули, больно и неприятно, как выводят иглу из вены. Он выдергивал это нечто, обрывал как нить, неожиданно длинными и на вид довольно острыми ногтями. От его действий Дару было не по себе.

Его отец всегда говорил, что любая магия — она от дьявола. А тот, кто ей занимается непременно умрёт страшной смертью и попадёт в ад. Туда им, ведьмам и колдунам, собственно, и дорога. Впрочем, Дару не особо-то верил в то, что магия в принципе существует.

Но что это сейчас было, если не она? Гипноз? Самовнушение?

Иногда под пальцами странного человека — человека же? — сидящего рядом с ним, вспыхивали белёсые искры. Как разряды тока. Они повисли в воздухе и таяли оболочками туманного света.

Если это была не магия, то Дару точно сошёл с ума.

— Что ты делаешь? Что вообще всё это было? — наконец решился спросить он.

— Ты попал в мой магический капкан. Обычно людей он просто отпугивает, но, видимо, какой-то сбой. Тебя им немножко повредило. Точнее не тебя, а твоё ментальное поле.

Дару подумал, что этот парень — маг? — будет фыркать и злиться на то, что ему нужно объяснять какие-то глупости, но он говорил вполне спокойно. Поэтому Дару спросил:

— А у меня есть ментальное поле?

— Оно у всех есть, просто разное.

Он вытащил из ноги Дару очередную «иглу» и боль прошла почти совсем. Но вот онемение и слабость только усилились.

— И насколько немножко меня повредило?

— Тебе перебило пару каналов, по которым течёт энергия, — сказал он, но словно почувствовав непонимающий взгляд Дару продолжил: — Ну-у-у, как бы тебе объяснить… Тебе типа как несколько артерий перерезало. И ты истекаешь ментальной кровищей.

— Это ты называешь «немножко повредило»?

— Не придирайся к словам, — фыркнул парень, — к тому же, я тебя почти залатал. Ну то есть я тебе что-то вроде жгута наложил. До дома хватит. Потом он пропадёт, ты поваляешься пару-тройку дней в кровати, проспишься, восстановишь энергию и нормально.

— А совсем вылечить нельзя?

— Можно, наверно, но я честно такой себе хиллер.

— Тогда, может, сделать так, чтобы этот «жгут» не исчезал?

— Что случиться если с обычной перетянутой раны не убрать жгут?

— Отмирание тканей.

— Ты ответил на свой вопрос.

Дару задумался. Его вроде как спасли, но ситуация не слишком улучшилась. В конце концов это грозило обернуться самым бессмысленным и странным побегом в истории.

— Мне нельзя домой. Прямо совсем нельзя, — честно сказал Дару.

— Что, родители наругают за общение с подозрительными личностями? — Ядовитой иронией в его голосе можно было крыс травить.

— Хуже, намного хуже.

Белые руки сделали жест, будто действительно что-то затягивали на ноге Дару. Но не жгут, а скорее уж петлю.

— Ты из детдома что ли сбежал?

— Нет.

— Нет — не из детдома или нет — не сбежал?

Его ногу оставили в покое, теперь этот парень просто сидел рядом и смотрел. Очень внимательно, пристально, изучающе. Дару напрягало, что он не видит его глаз.

— Не из детдома.

Парень многозначительно хмыкнул. Это его хмыканье могло означать как «вставай и иди за мной», так и «ну и проваливай туда, откуда взялся».

Он чуть отклонился назад, собираясь вскочить на ноги. Но тут Дару сделал странное — сдёрнул с него капюшон.

Вообще-то, это было грубейшее нарушение личных границ. Дару ненавидел, когда другие так делали, и сам уж точно никогда не вёл себя подобным образом. Но тут был исключительный случай. Ведь прочитанные ещё в детстве сказки в один голос твердили ему — если встречаешь незнакомца в тёмном лесу, для начала убедись, человек ли он. Вот Дару и убедился.

Существо, сидящее перед ним, человеком не было.

— Можешь заорать, я не обижусь, — щедро разрешили ему, — судя по выражению лица, ты хочешь.

— Не хочу, — пробормотал Дару, подавляя желание отползти немного назад.

Но орать-то, собственно, действительно было не с чего.

Лицо оказалось почти человеческим, только очень, нет даже не «очень», а «смертельно» бледным. Сероватые синяки под глазами тоже живости образу не добавляли. Зато сами глаза были яркими светло-голубыми, сияющими странным холодным светом.

Рыжие брови были нахмурены, бледные губы недовольно поджаты. Но уголки их почему-то всё равно оставались приподнятыми, словно вот-вот собирались обратно растянуться в лукавую улыбку.

Но самым странным, конечно, были уши. Втянутые вверх и немного назад, с заострёнными кончиками. На одном из них висела массивная серёжка в форме могильного креста. На другом несколько простых чëрных колечек.

— Тогда буду считать, что ты поражён моей неземной красотой. — Сказано это было саркастично и недовольно.

Юноша рассеянным жестом отвёл назад волосы, падавшие на лицо. Они оказались довольно длинными, чуть ниже плеч, немного вьющимися, золотисто-рыжими. Правда, от кончиков несколько сантиметров вверх почему-то были чёрными. Часть он собрал в пучок, а часть свободно обрамляла лицо.

— Ты что… кто… — пробормотал Дару, пытаясь собрать мысли в кучу. Не выходило. К встрече с не людьми он был не готов даже после сеанса магии.

— А на кого похож? — спросил нелюдь со сдержанным интересом. Он, кажется, всё ещё немного злился из-за сдёрнутого капюшона, но наблюдать за реакцией Дару было, видимо, веселее, чем дуться.

— На эльфа.

— Лестно.

— Только на мёртвого.

— Я бы на тебя посмотрел, если бы ты несколько месяцев из дома не выходил. Спорим, тоже бы не особо живым выглядел?

Он снова недовольно нахмурился и всё-таки вскочил на ноги одним плавным пружинистым движением. Руки его снова скрылись в карманах толстовки.

— Чтобы ты знал, я бессмертное дитя луны и ночи, несокрушимое и ужасное. Я вечность скитаюсь во тьме в поисках жертвы, чтобы утолить свой бесконечный голод. Я…

«Выпендрёжник ты», — подумал Дару, но вслух сказал:

— Ты вампир, что ли?

Светло-голубые глаза посмотрели на Дару очень внимательно, брови удивлённо приподнялись.

— Ты только что дал очков сто форы Белле Свон. Это уже в целом неплохо.

Дару кое-как сдержался, чтобы не скривиться. Было несколько обидно, что до этого его уравнивали с Беллой.

— Ты не похож на вампира, — заявил Дару максимально значительным тоном. В нём поднялось странное мстительное желание хоть как-то уязвить этого парня в ответ.

— Много ли ты знаешь о вампирах, Ван Хельсинг?

— Кроме того, что вас не должно существовать?

«Вампир» проигнорировал вопрос и продолжил с праздным интересом наблюдать за тем, как Дару пытается встать. Аккуратно, медленно, перенося вес тела на руки и здоровую ногу. Та, что угодила в «капкан», всё ещё плохо слушалась и нормально не сгибалась.

— Вроде не болит, — отметил вслух Дару, наступая на ногу.

— Она болит, — возразил вампир, — просто ты не чувствуешь. Впрочем, существует ли боль, если её никто не чувствует? Короче, я притупил восприятие. Ты от этого, возможно, станешь чуть медленнее соображать, но не думаю, что это сильно страшно.

— Ты специально пытаешься меня поддеть? — недовольно спросил Дару. Такая манера общения ему определённо не нравилась, но не в его положении было привередничать.

— Нет, само как-то выходит. — Вампир пожал плечами, круто развернулся и махнул рукой, показывая Дару следовать за ним.

И они пошли. Несмотря на то, что Дару шёл значительно медленнее, чем обычно, почти волоча за собой ногу, его ждали. Хотя создавалось впечатление, что вполне в духе этого парня было унестись вперёд и бросить его в незнакомом лесу.

— Раз ты пошёл за вампиром вглубь тёмного леса, ты либо очень отчаянный, либо очень тупой, — сообщил вампир весёлым тоном.

— Я отчаявшийся, — ответил Дару.

В ответ снова донеслось многозначительное хмыканье.

— И ты всё-таки не очень похож на вампира.

Парень развернулся, всё так же не переставая идти, приподнял уголок рта и продемонстрировал клык. Не такой большой, как обычно показывают в фильмах, но на вид довольно острый. На ощупь Дару надеялся не проверять.

— Ну допустим, — согласился он.

Вампир снова отвернулся. За то время пока он шёл спиной вперёд, он каким-то образом смог обогнуть несколько деревьев и перескочить через толстую корягу.

— Где мы вообще? — задал Дару очередной вопрос. Здешняя тишина его нервировала.

— Ну как где? Земную жизнь пройдя до середины, ты очутился в сумрачном лесу и всё такое, — короткий оценивающий взгляд через плечо, — Впрочем, что-то ты рановато.

Лес действительно был сумрачный, и с каждой минутой становился всё темнее. Дару уже с трудом видел, куда ступает, и очень надеялся не повредить себе и здоровую ногу.

— Прости, конечно, но на Вергилия ты не тянешь.

— Катану дома забыл, — усмехнулся вампир, — да и ты, честно говоря, не Данте. Ни меча, ни пистолетов, ни плаща даже.

— Я не понимаю, — вздохнул Дару, — к чему ты отсылаешься, к «Божественной комедии» или к «Devil may cry».

— Знаешь, — снова короткий взгляд через плечо на этот раз довольно веселый, — ты начинаешь мне нравится, не буду пока тебя убивать.

Дару почему-то искренне сомневался, что он и раньше это планировал. Хотя, кто знает, что там в его голове творится. Ну кроме адской мешанины из классической и массовой культуры.

— Так как тебя зовут? — Дару было несколько некомфортно говорить с тем, чьего имени он не знает. Пусть даже и с вампиром.

— Влад, — бросил он, даже не обернувшись.

— Нет, серьёзно, как?

— Я вполне серьёзен. — По его слегка насмешливому тону сложно было определить, врёт он или нет. Казалось, так же насмешливо он может рассказывать, например, о гравитации.

— Да тебя просто не могут звать Влад, это слишком банально! — Дару всё ещё немного злился после комментариев по поводу его умственных способностей, и его грызло мстительное желание докопаться.

— А мои родители конформисты и чтят традиции. У нас всех семье зовут Влад. Даже мать у меня Влад.

— Может, «Влада»? — переспросил Дару.

— Может, я лучше знаю, как зовут мою мать? — язвительно и холодно ответил вампир. — Не докапывайся до семейных традиций, а то я оскорблюсь.

— Оскорбляйся. Но я всё равно не верю.

— Хорошо. — Вампир круто развернулся на пятках. Вид у него был недовольный — губы поджаты, брови нахмурены, а руки скрещены на груди. Ради этого он даже вытащил их из карманов: — Моё настоящее имя Носферату. Надеюсь, ты доволен.

— Да, если скажешь, что мама ласково зовёт тебя «Носфик».

— А что, ты тоже хочешь ласково меня звать? — Его губы мгновенно растянулись в широкой улыбке.

— Ну Влад, так Влад, — пожал плечами Дару.

Влад разочарованно фыркнул и отвернулся.

— Самого-то как зовут?

— Дару, — не подумав ответил он. Наверно, тоже стоило что-то такое выдумать. Это было бы справедливо. Но, честно говоря, Дару был не слишком хорош во вранье. Стоило тогда хотя бы паспортное имя назвать, а не это.

— «Дарованный», да? Забавное имя для того, кто свалился мне на голову, как кирпич.

Вскоре Дару окончательно перестал видеть, куда ступает. Он старался ступать след в след за Владом, но это оказалось довольно сложно. Тому, видимо, было скучно идти так медленно, поэтому он забирал то вправо, то влево, специально перепрыгивал через коряги и пинал мелкие ветки.

Дару его расслабленного настроения не разделял. Ему казалось, что из глубины леса, из густой черноты на него кто-то смотрит. Что кто-то крадётся за его спиной. И этот кто-то, возможно, был гораздо страшнее Влада.

— Долго нам ещё идти? Здесь точно безопасно?

Влад бросил на него такой взгляд, что сразу стало понятно — он презирает понятие безопасности.

— Идя долиной смертной тени, не убоись ты зла, ведь я с тобой, ибо я и есть самое страшное зло этого леса, — самодовольно заявил он.

— Тебе вообще нормально цитаты из Библии вставлять?

— Нет, конечно, мой язык покрывается язвами и осыпается пеплом.

— А если серьёзно?

— А если серьёзно, то вполне нормально. У меня даже печатное издание дома есть. Первое и с автографом автора. Дойдём — покажу.

***

Когда они наконец дошли, Дару испытал просто огромное облегчение. Он уже не чувствовал ни ног, ни рук, вообще ничего, ему хотелось просто сесть, а лучше лечь и заснуть. Он прекрасно знал, что засыпать в странном мрачном особняке посреди леса — очень плохая идея.

Но ему было уже глубоко плевать.

Жилище Влада действительно оказалось странным особняком посреди леса. Но вот мрачным его можно было назвать с натяжкой. Даже залитый тусклым лунным светом, наполовину укрытый глубокими тенями, он выглядел довольно безобидным и ухоженным. Даже новеньким. Будто его только-только построенный перенесли сюда из девятнадцатого века.

А ещё в окне второго этажа, подсвеченном изнутри неоново-фиолетовым Дару разглядел кактус. Как вообще можно всерьёз бояться дома с кактусами на окнах?

Влад взбежал по ступенькам крыльца и, распахнув дверь, картинно поклонился:

— Welcome to hell.

Дару поднял взгляд, прямо над дверью висело два распятия — одно прямое, другое перевёрнутое. Он тяжело вздохнул.

— Да ладно тебе, мило же, — улыбнулся Влад.

У Дару в понятие «милого» это несколько не укладывалось.

Что ж, он ведь хотел оказаться как можно дальше от дома. Желание сбылось. Ещё дальше он забраться вряд ли бы смог. Разве что на тот свет. Если он, конечно, ещё не.

— Господи боже мой, не стой ты столбом!

И Влад буквально затолкал Дару внутрь дома. Смотря на закрывающиеся дверные створки, Дару подумал, что он очень и очень крупно влип.