Место, куда так неожиданно попала Гермиона, не было настоящим кабинетом директора в Хогвартсе, это вовсе и не было даже Хогвартсом. В момент падения всех надежд, а именно в день смерти Гарри Поттера, Дамблдор собрал тех, кого мог защитить сам, и тех, кто хотел быть защищённым, и создал укрытие, по типу Выручай-комнаты. Только в этом случае вместо комнаты был целый жилой комплекс, расположенный глубоко под деревней Хогсмид, постоянно перемещающийся и способный дать его обитателям всё, что они пожелают, кроме исключений по закону Гампа. Весь Орден Феникса, который и тут не изменял своему названию, был в полной боевой готовности, намереваясь стоять до самого конца, но время шло, минуты сменялись часами, дни — неделями, а Волдеморт медлил, не оповещая никого о своих намерениях. Вероятно Снейп и Лили были вне подозрений, потому как постоянно возвращались целыми и невредимыми, сообщая лишь, что Тёмный Лорд зол и молчалив. Дамблдор вовсе не появлялся с тех пор, как впервые встретился с Гермионой в своём кабинете, и только родители Драко чаще всех прочих навещали их уединённое заточение.

Как раз в этот момент Гермиона сидела на стуле, наблюдая за тем, как Малфой о чём то шепчется с родителями у входа. Здешний Малфой не казался таким заносчивым и высокомерным, он не испытывал к ней отвращения и не чувствовал себя хозяином положения, за всё время, что они вдвоём провели здесь, он ни разу не нарушил её личного пространства, ни разу не намекнул на что-то сверх того, что она позволяла. Да, они спали на одной кровати, но Драко, казалось, даже не думал о том, чтобы коснуться её без разрешения. Теперь Гермиона с благодарностью смотрела на него, ведь без оказанной им помощи её жизнь могла быть закончена уже давно. Драко неосознанно поправил рукой волосы и бросил взгляд в её сторону, вызвав чувство смятения. Тугой узел скрутился внизу живота, высвобождая странное томление и трепет. Это не могло быть то, о чём говорил её внутренний голос. Это просто не было возможным. Гермиона закрыла глаза, пытаясь представить Рона, и тот на мгновение возник перед ней, широко улыбаясь, но вскоре его волосы побелели, черты лица выпрямились, а голубые глаза стали серыми, с холодным металлическим блеском где-то в глубине.

— О чём вы задумались, леди? — спросил Малфой, прерывая её задумчивое молчание.

Оказывается пока она мечтала, он уже проводил родителей и забрал еду и напитки, которые они принесли с собой.

— Что? — эти серые глаза оказались перед ней и в реальности.

— О чём вы задумались, леди? — терпеливо повторил Малфой.

Гермиона покраснела.

— Да так… ни о чём… я просто… — она неуклюже повела рукой и смахнула на пол кружку, стоявшую на столике рядом.

Драко сразу наклонился, чтобы поднять её, а Гермиона сменила тему, ощутив неприятное чувство от официальности, с которой он к ней обращался.

— Пожалуйста, Малфой, давай без этого… — с присущей ей строгостью сказала она, — «моя госпожа», «леди»… хватит! Свою жену будешь так называть, а пока на её месте я, потому, будь добр, зови меня хотя бы по имени.

Драко улыбнулся.

— Хорошо, Гермиона, если ты так хочешь.

Он сел подле неё на стул и стал доставать содержимое бумажных пакетов, раскладывая всё на столе. Она смотрела на него, на уверенность, с которой он это делал, и вдруг сказала.

— Знаешь, тот Драко, которого я знала всю жизнь, никогда не был таким… — Гермиона замешкалась, подбирая слово.

— Каким? — поднял голову Малфой, встречаясь с ней взглядом.

— Таким… милым, наверное, — она смущённо улыбнулась.

Драко улыбнулся в ответ, откидываясь на спинку стула, но не отпуская её взгляд.

— Драко Малфой, который любит тебя с тех пор, как увидел?

Она широко открыла рот, потом закрыла, будто опомнившись.

— Нет, конечно! Нет! Ты всё неправильно понял! Он звал меня грязнокровкой! Его семья ненавидит маглов, а уж тем более маглорождённых волшебниц, — она даже рассмеялась, убеждая скорее себя, чем его. — Любит! Скажешь тоже!

— Я говорю именно потому, что всё видел и понял правильно.

— Нет же, нет! — она перестала смеяться, — Мы враги, и он абсолютно точно меня ненавидит!

— Не отрицай. Я могу поверить, что ты можешь этого не знать, но я точно не могу ошибаться. Кто знает Драко Малфоя лучше, чем сам Драко Малфой?

Гермиона склонила голову.

— Хм, да, в этом есть логика…

— Вообще-то, мне не сложно понять его, — продолжил Малфой, — Я долгое время общался с маленькой девочкой, которая издевалась надо мной, с подростком, которая была мне кем-то вроде подруги, с девушкой, в которую я был влюблён… с тобой же я понял, что всё это время я общался с Тёмной Леди, но никогда с Гермионой.

Она поджала губы, не зная, что сказать на это. Наступило молчание, прерывающееся лишь тиканьем часов. Они смотрели друг на друга, не отрываясь, и в какой-то момент потянулись друг к другу, ещё миг, и их губы встретились бы в мягком всепрощающем поцелуе, но ничего не случилось. Промелькнувший момент был разрушен. В центре комнаты полыхнуло алым, и Альбус Дамблдор появился из воздуха вместе с Фоуксом, восседающим на его плече.

— Мисс Грейнджер, — начал он, не поздоровавшись, что говорило о крайней важности его прихода, — я так долго выяснял эти обстоятельства, и вот, наконец… Времени в обрез, вы должны вернуться!

— Вернуться? — не поняла Гермиона. Сердце вздрогнуло в страшном предположении, что её отправят к Волдеморту.

— В мире существуют лишь несколько древних мест, магия которых настолько сильна, что объединяет реальности в одну, закидывая туда людей, выбранных случайным образом. Где это случилось с вами? Египет? Рим? Греция?

— Г-Греция… — всё ещё не понимая, ответила она.

— Реальность, из которой вы ушли, теперь остановилась, ожидая вас, и как только вы вернётесь всё пойдёт с той секунды, в которую всё случилось, однако это ещё не всё. В момент возвращения вы должны быть в том же месте, в котором и появились, и… — Альбус мучался отдышкой, потому что, вероятно, он очень спешил к ним.

— Что? — поторопила его Гермиона.

Он устало опустился на стул и провёл ладонью по лицу.

— Если вы погибнете или опоздаете, то разрушите свою реальность и навсегда закрепите эту, как единственно существующую.

— Не может быть? Но как я попаду в Грецию?

— Уже всё решено. Мы организовали точки аппарации и защиту этих точек. С каждой пройденной точки к вам будут присоединяться люди, и мы все последуем за вами, чтобы защищать до конца. Надежды на победу у нас нет, а близких давно не вернуть, но вы и ваша реальность — шанс для всего мира.

— Вы хотите жертвовать собой?! Тогда я не готова. Это исключено!

— Мистер Малфой, — игнорируя её возражения, сказал Дамблдор, — вам придётся следовать за ней и защищать её, как вы и обещали.

— И я это сделаю, Дамблдор.

Тот одарил их короткой доброй улыбкой.

— На каждой точке аппарации вы будете узнавать следующую. Ближайшая — Лондон. Там вас встретят ваши родители, Драко. Пожалуйста не ругайте их, что часом ранее не сообщили вам подробностей, я сам только что посвятил их в суть дела… Так, что же ещё? Ах, да. Через пролив придётся лететь на мётлах.

Гермиона скрестила руки на груди и насупилась, но Малфой, словно привык всегда следовать таким приказам, стал собираться, попутно слушая продолжение ценных указаний Дамблдора.

— Медлить нельзя. Я вернусь на рассвете того дня, когда вы достигнете Оракула. Если же нет — будьте сильными!

Феникс снова взлетел, начиная кружить под потолком.

— И последнее, — вновь сказал Дамблдор, поднимаясь на ноги, — мисс Грейнджер, у меня к вам одна просьба.

— Да? — она посмотрела на него исподлобья, но встретив взгляд этих голубых глаз за стёклами очков-половинок, смягчилась.

Альбус Дамблдор схватил хвост подлетевшей птицы, и его слова разлетелись эхом по комнате, за секунду до того, как он исчез.

— Постарайтесь не умереть.