«Gallium & Yttrium» был переполнен людьми, и Эмма немного нервничала. Не из-за того, что предвидела много проблем, нет, ведь по словам Мулан публика собралась преимущественно милая и порядочная (за исключением одного парня, смахивающего на того, с которым пришлось повозиться в минувшую пятницу), а из-за того, что ей нужно было находиться в нескольких местах одновременно. Тинк сегодня не работала, её замещала некая Урсула, мечтавшая начать певческую карьеру и поэтому при любой возможности подрабатывшая в GaY вышибалой. Урсула оказалась славной девчонкой, не прочь поболтать, но ей больше нравилось торчать на входе, и Эмме, пришедшей в полночь, не оставалось ничего другого, кроме как совершать один обход за другим.
В какой-то момент с ней по рации связалась засевшая в лаунж-зоне Мулан и попросила ещё раз проверить подвальное помещение. Сегодня шоу ставил приглашённый диджей, и девчонок собралось — не продохнуть! Ещё в недалёком прошлом, до рождения сына, Эмма чувствовала бы себя здесь очень комфортно, но сейчас музыка казалась ей слишком громкой, толпа — непроходимой, а атмосфера — душной. Поэтому, убедившись, что никаких неприятностей не назревает, она поспешила с проверкой в бар. Покрутилась рядышком с четвёркой барменов, понаблюдала за внушительной очередью, а после решила заглянуть и на верхний этаж, чтобы посмотреть, чем там занимается Мулан.
Неделя выдалась скверная. Эмма здорово вымоталась, пока выслеживала одного придурка, совершившего наезд, но всё равно была рада выйти именно в ночную смену. Она не только провела немного времени с Генри, но и смогла уложить его спать. Заботливо подоткнула ему одеяло, прочитала парочку сказочных историй из чёртовой книги, подаренной Мэри-Маргарет и Дэвидом на Рождество, впрочем, если говорить совсем откровенно, Эмме изрядно поднадоело читать о Злой Королеве и её трагическом детстве, но… сын желал слушать только их. На этом плюсы ночной смены не заканчивались. Эмма скрестила пальцы на удачу. Если повезёт, если последние клиенты не решат кутить до победного конца, она вернётся домой до того, как Генри проснётся. А если нет, то за ним присмотрят Дороти и Тото, оставшиеся на ночь, поскольку Руби сегодня тоже работала.
Поднявшись наверх, Эмма невольно улыбнулась, отметив про себя, что её ожидания не оправдались. В лаунж-зоне было немноголюдно, из динамиков тихо играл мягкий джаз. Тем удивительнее было то, что Мулан вместо того, чтобы следить за порядком в подвале, безвылазно торчала здесь. По статистике лаунж-зона считалась практически беспроблемной, а тот инцидент с мутным чуваком и Реджиной (божественно красивой Реджиной), если верить Тинк, стал едва ли не единичным случаем за очень долгое время. Женщины постарше вели себя сдержанно, почти не нарывались на неприятности, чего не скажешь о маленьких лесбиянках.
Эмма так до конца и не оправилась после случившегося в прошлые выходные. Сотрясения мозга не было, припухлость почти полностью спала, но оставались ещё огромный пурпурный фингал под правым глазом (она всю неделю носила очки, чтобы не тревожить его лишний раз) и гематома поменьше на ноге. Эмма даже не сразу сообразила, что последняя возникла в результате того, что мудила засадил ей своим копытом, когда вырывался из захвата.
Каждый день малыш Генри, изображая из себя доктора, внимательно осматривал её глаз, отмечал все изменения касаемо цвета и размера. Это было невероятно трогательно, как и его прозвучавшая на прощание убийственно серьёзная просьба не возвращаться домой «побитой».
Эмма оглядела погружённый в полумрак зал в поисках Мулан, а когда увидела её — смутилась. Целое мгновение она нерешительно топталась на месте, не зная, подойти ей к подруге или всё-таки не надо. Мулан стояла, подперев бедром столик, и болтала с красивой женщиной. И не просто с красивой женщиной, а с той самой Мэриан! И кто же там хохлится за столиком, слегка раздражённая тем, что подруга заинтересована разговором с вышибалой больше, чем общением с ней?.. Реджина-мать-её-Миллс! Она не подурнела за последние семь дней с их последней встречи. Эмма провела много времени, намного больше, чем ей хотелось бы признавать, за размышлениями о Реджине Миллс, её выразительных карих глазах, мрачном выражении лица и яростной попытке убедить, что не нуждается ни в чьей помощи, не говоря уже о чертовски привлекательном теле в дурацком обтягивающем тёмно-бордовом платье.
Сегодня на ней было зелёное платье, и снова дурацкое, хотя, что скрывать, выглядела Реджина до-невероятного-просто-невозможного-трахательно.
Эмма проглотила подступивший к горлу комок, глубоко вздохнула. Она сможет. В конце концов, это же её работа. Она справится. Обязательно справится.
Эмма перебросила волосы через плечо (сегодня они были распущены, а не собраны в привычный конский хвост), решительно шагнула к столу и снова замерла. Она встретилась со взглядом пронзительных карих глаз прежде, чем Мулан и Мэриан заметили её присутствие, и на один короткий момент ей показалось, будто по красивому лицу промелькнула тень благодарности, но уже в следующий Реджина опустила голову.
— Привет, босс! — Эмма повисла у Мулан на плечах. — И тебе, Мэриан, — дружелюбно кивнув одной женщине, сидевшей за столом, она перевела взгляд на вторую: — Реджина.
Реджина скользнула по её лицу равнодушным взглядом.
— Здравствуйте, мисс Свон, — и, приподняв бокал, обхватила губами соломинку.
Мэриан потянулась, подцепила указательным пальцем очки.
— Боже! — и, округлив глаза, спросила: — Подарочек с прошлой недели?
Мулан кивнула.
— Эмме здорово тогда досталось. Повезло ещё, что обошлось без сотрясений, да?
— Без сотрясений, — подтвердила Эмма и поправила очки. Они так и норовили сползти, а всё из-за того, что с контактными линзами она совершенно разучилась их носить. — Как бы там ни было, чувак сам не на шутку нарывался. Вы, как, в порядке? — она обращалась в основном к Реджине, хотя и не была уверена, что хочет с ней общаться. Теперь все её мысли были заняты пухлыми губами, выкрашенными в опасный тёмно-красный цвет, а ещё тем, каково было бы впиться в них поцелуем.
Реджина расправила плечи.
— Да, спасибо, мисс Свон. Рэндольф не вернулся, чтобы попытаться ещё раз уложить меня в постель, стало быть, ваши старания не прошли даром.
Что-то подсказывало Эмме, что на лучшие извинения, чем те, что только что прозвучали, она может не рассчитывать, но почему-то ей было всё равно. Она ответила своей самой ослепительной улыбкой.
— Он просто мудак, которому нужно научиться уважать женщин, вот и всё.
— Да! — подхватила Мэриан. — Таких нужно учить! Бесит, что мужики приходят сюда, чтобы попытаться переспать с лесбиянками. Неужели кому-то перепадало?
Мулан покачала головой, а Эмма, пожав плечами, украдкой взглянула на Реджину, которая изящно потягивала через чёрную соломинку коктейль. Господи, эта женщина была безбожно красивой, и Эмма едва держала себя в руках.
— Итак, — протянула она, когда Мулан снова принялась болтать с Мэриан, к которой, судя по всему, питала подозрительно тёплые чувства. — Где ваши остальные подруги?
Реджина поставила бокал на столик и натянуто улыбнулась.
— Они редко бывают здесь. Натуралки.
— Даже так, — Эмма прислонилась к столу. — Приходят морально поддержать?
— Вроде того, — качнула головой Реджина. Затем сложила руки на коленях и окинула её фигуру цепким, оценивающим взглядом. — Ваша куртка пережила атаку Рафаэля? Какая жалость, — в карих глазах сверкало озорство.
«Рафаэль? Что за?.. Кто?!» — Эмма моргнула. — Ну… Да? — до неё не сразу дошло, что Реджина говорит о том говнюке, а когда это произошло, она окончательно растерялась. Разве его звали не Рэндольфом?
Реджина тоже выглядела смущённой, впрочем, всего секунду.
— Я не думала, что в наши дни кто-то может купить красную кожанку, — взгляд карих глаз снова скользнул по её лицу, и Эмма почувствовала, как оно вспыхнуло, а в животе всё скрутилось в тугой узел. Пусть Реджине не пришлась по душе её куртка, но вела она себя довольно дружелюбно. Может быть, даже… кокетливо? Эмма мотнула головой. Да нет, ерунда какая-то, наверное, она что-то неправильно поняла. Не могла эта женщина, вся такая крутая, красивая и образованная, заинтересоваться кем-то вроде неё. Они играют в разных лигах.
— Не наезжайте на мою куртку, ладно? Просто не надо, — заулыбалась Эмма, хотя и считала, что ничего из этого не выгорит. Но очарованию Реджины было невозможно сопротивляться. И она, сама того не желая, скользнула взглядом по плечам Реджины, ненадолго задержавшись на декольте, а потом ниже, по ногам, облачённым в элегантные колготки, пока не остановилась на высоких чёрных каблуках.
Проклятье, подумала Эмма, машинально облизывая губы, да эта женщина — ходячий секс.
Реджина изогнула бровь, словно бросая молчаливый вызов, а глаза искрились таким довольным блеском, что Эмме снова захотелось схватить её за плечи, притянуть к себе и поцеловать.
— Должно быть, вы очень привязаны к своей куртке.
Эмма согласно промычала.
— Мы с ней пережили много дерьма, — и наклонилась ближе. В глубине сознания, где-то очень-очень глубоко, промелькнула мысль, что они с Мулан должны работать. Не дело это, когда две из трёх работающих сегодня вышибал зависают в самом малолюдном месте. — Итак, — она кивнула на Мэриан и Мулан, которые настолько увлеклись разговором, что, казалось, не замечали никого и ничего вокруг. — Кажется, наши подруги могут закончить своё знакомство в одной постели.
Реджина сдержанно кивнула и провела пальцем по столешнице. Её ногти были выкрашены в тёмно-серый цвет.
— Да, похоже на то. Надеюсь, Мулан настроена серьёзно? Мэриан хотела бы встретить кого-то стоящего, — прошептала она и добавила: — У неё есть сын.
Совсем не эти слова Эмма ожидала услышать от Реджины, но они её порадовали. И даже больше. Потому что Мулан была настроена серьёзно. Она была убийственно серьёзна по жизни. Больше всего на свете она хотела встретить хорошую девушку, создать семью и тем самым оправдать родительские ожидания. И ребёнок Мэриан — не помеха, напротив, потому что Мулан обожала детишек. Она с лёту нашла общий язык с Генри.
— Раз так, то их союз, по-видимому, заключён ещё на небесах, — улыбнулась Эмма, но в голосе её не было ни намёка на шутливые нотки.
Реджина осталась довольна её ответом. По крайней мере, её лицо озарила искренняя улыбка, и Эмма была готова поклясться, что никогда не видела ничего прекраснее. Проклятье, эти губы крепко и надолго запали ей в память.
Из рации, висевшей на поясе Мулан, донёсся шум помех и потрескивания. Вышло громко и неприятно. Эмма, обрадованная тем, что додумалась убавить звук в собственной, отошла в сторону и нажала кнопку приёма.
— Урсула? — спросила она, а сама не сводила глаз с Реджины. Если Урсуле понадобилась помощь, придётся распрощаться с разговором, но от одной только мысли об этом ей почему-то становилось невыносимо грустно. Эмма мысленно отмахнулась. Не стоит, наверное, слишком зацикливаться на причинах.
В голосе ответившей Урсулы звучали раздражённые нотки:
— Где вас черти носят, а? Мне нужно в туалет и сигаретку.
Эмма повернулась к Мулан, а в ответ получила умоляющий взгляд, противиться которому было невозможно. Она всё понимала без слов. Хорошая коллега и подруга должна взять это на себя, позволив Мулан продолжить сближаться с Мэриан, а она — хорошая. Чувствуя, как бешено бьётся о рёбра сердце, она покосилась на Реджину, которая ответила ей спокойным взглядом. Эмма со вздохом нажала кнопку.
— Иду, — а потом подарила Реджине ещё одну улыбку. — Ещё увидимся?
Реджина поднесла к губам бокал и вздёрнула бровь.
— Возможно, если буду благосклонна, — ответила она, но Эмма могла поклясться, что разглядела благодарность, похороненную в глубине карих глаз.
[X]
Само собой, у Эммы не нашлось времени, чтобы вернуться и поговорить с Реджиной до её ухода из бара. И, конечно же, сама она освободилась только около восьми утра из-за парочки упёртых клиентов, наотрез отказывавшихся покидать танцпол в подвале. А это, в свою очередь, значило, что Генри уже проснулся и с нетерпением дожидался её возвращения. Распрощавшись с Дороти и Тото, спешившими вернуться домой, Эмма решила отвести сына куда-нибудь позавтракать.
Было у неё предчувствие, если придерживаться такого распорядка всё время, может получиться прекрасная воскресная традиция. Кто знает, может, это пойдёт на пользу им обоим? И потом, после завтрака они могли бы отправиться в ближайший парк, где Генри хорошенько выбесится, да так, что по возвращению домой его не хватит ни на что другое, кроме просмотра фильма или возни с какой-нибудь книжкой. Она тем временем могла бы немного поспать. Гениальный план.
Сегодня у Эммы не было сил развлекать Генри, но в то же время ей хотелось, чтобы подруги отдохнули от неё и мелкого. Поэтому она решила не идти в закусочную Бабули (хотя они всей душой любили именно это место), а позавтракать в небольшом кафе возле входа в парк Роджерса, оснащённого детской площадкой, на которой Генри смог бы вдоволь поиграть со сверстниками.
Всю неделю Эмма думала о разговоре с Дороти. Умом, конечно, понимала, что подруги всегда придут ей на помощь, стоит только попросить, но в сердце прочно поселилась вина из-за того, что повесила на окружающих своего ребёнка.
Расправившись с блинчиками, обильно политыми сиропом, Эмма в один присест выпила огромную кружку чёрного кофе с запредельным количеством сахара, пока Генри маленькими глоточками потягивал горячий шоколад с корицей и взбитыми сливками. Он продолжал грузить рассказами об увиденном ночью сне; долбанная Злая Королева стала мачехой Белоснежки (у неё в голове не укладывалось, какому больному ублюдку пришло в голову, настолько извращать старые добрые сказки), после чего наложила проклятие на целое королевство.
В парке Генри сломя голову понёсся на площадку, а Эмма, кутаясь в куртку и пушистый шарф, уселась на одну из скамеек, сжимая в ладонях стакан кофе на вынос. Некоторое время она наблюдала за детьми. Замотанный в шарф по уши, в тёплых перчатках и ненавистной шапке, её сын резко выделялся на фоне остальных, но ей не хотелось, чтобы он совсем разболелся. Пока это были просто сопли, но из-за заложенного носа Генри никак не мог заснуть и пропустил несколько дней школы.
При воспоминании о подругах, которые и на этот раз выручили, согласившись присмотреть за ребёнком, её снова охватило чувство вины. Из груди вырвался тяжёлый вздох. Она действительно слишком злоупотребляет добротой друзей. Может, ей почаще обращаться за помощью к Мэри-Маргарет и Дэвиду? Они — прекрасные люди, не раз подчёркивали, что хотели бы участвовать в воспитании Генри, а сам пацан называл их не иначе как «бабушкой» и «дедушкой». Но всё упиралось в то, что они жили дальше, чем подруги, и Эмма, которая попала в чудесную семью уже взрослой девчонкой, при всём желании не могла увидеть в них родителей. Мэри-Маргарет и Дэвид очень много для неё сделали, она ценила это и хотела бы быть более открытой в общении с ними, но не получалось. К счастью, её сынишка знаком с ними с рождения, стало быть, в его детстве есть хоть какое-то подобие семьи.
Генри неуклюже карабкался по железным лесенкам и заливисто хохотал. Он легче находил общий язык со взрослыми, но, к счастью, не унаследовал материнской нелюдимости. Одиноким волчонком его точно не назовёшь. Вот и сегодня он успел обзавестись парочкой друзей. Мальчишка и девчонка с густыми копнами непослушных рыжих волос, гогоча и улюлюкая, носились вместе с ним по площадке. Кажется, они играли в догонялки.
Забравшись на самую высокую башенку, Генри радостно помахал ей и тут же поправил ненавистную шапку, постоянно сползавшую на глаза, а уже в следующую секунду сделал рывок вправо, повис на перекладине и принялся раскачиваться взад-вперёд. Его смех был настоящей усладой для ушей, Эмма почувствовала, как грудь распирает от счастья и ошеломительного чувства любви к ребёнку, ставшему её благословением. Генри помог стать ей лучше, сподвиг меняться не только ради него, но и ради себя, и она понятия не имела, как сложилась бы её жизнь, если бы не этот пацан.
— Ма! Ма! Посмотри на меня! Посмотри! — Генри сменял перекладины на турнике, с завидной лёгкостью перемещая свой вес вперёд, но рыжая девчонка не уступала ему в ловкости.
— Генри! — крикнула она сквозь смех. — Я тебя сейчас поймаю!
— Вижу, малыш! — Эмма сделала глоточек кофе. — Ты большой молодец! — и это было чистой правдой. Она говорила это не только из-за того, что была его матерью, просто Генри действительно был чертовски хорош, а ещё сообразителен не по годам, значит, сможет правильно растолковать её слова.
Неожиданно в кармане завибрировал сотовый. Эмма вытащила его и увидела сообщение от Мэри-Маргарет. Мельком взглянув на Генри, который теперь гонялся за мальчишкой, она вдумчиво перечитала короткий текст. Мэри-Маргарет предлагала ей и Генри поужинать вместе, «где-нибудь на неделе». Что ж, похоже, они с Дэвидом действительно «очень сильно соскучились». Эмма же почувствовала новый укол вины — приёмная дочка из неё тоже никакая. Закусив губу, она попыталась прикинуть, какой из дней недели ей подходит больше всего. Решив, что среда или четверг будут как нельзя лучше, быстро набрала ответ и собиралась отправить, но в этот самый момент с детской плошадки донёсся душераздирающий вопль.
Эмма вскинула голову, увидела, что её Генри, скривившись от боли, лежит на земле, а его новые друзья наперебой зовут мать. Они были в полном отчаянии. Эмма, сунув телефон в карман, швырнула стакан прямо на скамейку и опрометью бросилась на площадку. Две женщины, очевидно, матери рыжиков, оказались быстрее.
Эмма собственным глазам не поверила, когда увидела, что Генри, вцепившись ручонками в одну из незнакомок, зарылся лицом в её дутую куртку.
Что за хрень?!..
— Генри… — Эмма рухнула на колени рядом с ними. Сын чуть отстранился, поднял на неё заплаканное личико. — Малыш, мама с тобой, слышишь? Что случилось?
Генри протянул ручки, чтобы обнять её за шею, и всхлипнул.
— Я упал с лестницы, мамочка, — горячее дыхание обожгло ей щёку. — Эннистон ловила меня и толкнула, — он часто моргал влажными ресницами. — Но Реджина обняла меня хорошо, — добавил, окончательно перебравшись к ней на руки.
Эмма поцеловала его в лоб.
— Это был всего лишь несчастный случай, да, малой? Несчастные случаи иногда случаются, — сказала она и оглянулась в попытке разобраться в произошедшем. Теперь, когда Генри прижимался к ней, Эмма чувствовала себя спокойнее. Жаль, совсем недолго, потому что сидевшая напротив Реджина-мать её-Миллс смотрела на неё широко распахнутыми глазами, а с ней — рыжеволосая бестия из GaY… Зелина? Сорванцы-рыжики могли быть только её детьми. У них троих было одинаковое выражение лица, да и непослушные огненно-рыжие шевелюры были слишком похожи, чтобы списать это сходство на что-то другое, кроме чёртовой генетики.
— Ты — мать Генри? — выдохнула Реджина.
Происходящее не на шутку взволновало Эмму. Откуда, чёрт возьми, Реджина знает Генри? Но во взгляде карих глаз читались забота и обожание, каких Эмма никогда прежде за ней не замечала, и ей пришлось напомнить себе, что не мешало бы для начала ответить на прозвучавший вопрос.
— Да, — она шумно сглотнула. — Откуда ты его знаешь?
Реджина взглянула на свернувшегося калачиком Генри.
— Мулан привела его в среду в Хиллс, — выпалила на одном дыхании. — Я бываю там каждую неделю. Я… — она прикусила нижнюю губу, помолчала. — Я вовлечена во многие проекты. Пока Мулан проводила презентацию, я присматривала за Генри, читала ему.
— О, — только и смогла произнести Эмма.
Повисла странная, но очень уютная тишина, которую нарушил насмешливый голос Зелины.
— Миленькое воссоединение, но разве вам, дети, нечего сказать Генри? — она окинула взглядом расстроенных рыжиков. — Эннистон? Монтгомери? Что надо сказать?
Эннистон? Монтгомери? Да кто вообще в современном мире даёт детям такие имена?
Эмма прикусила губу в попытке сдержать смешок, но что-то ей подсказывало, что Реджина прекрасно знает, какие мысли сейчас витают в её голове.
— Мы сожалеем, Генри, — в один голос пропели Эннистон и Монтгомери.
— Я просто хотела тебя поймать, — добавила девочка и, потянувшись, легонько похлопала Генри по ноге.
Генри вздёрнул подбородок.
— Всё нормально, — заявил он храбро, чуть дёрнувшись, когда Эмма быстро вытерла его мокрые от слёз щёки.
— Не думаю, что у тебя что-то сломано, ты согласен, Генри? — улыбка Реджины была просто очаровательной. Такой нежной и заботливой, от неё волны тепла расплывались по телу Эммы, недавно считавшей, что красные губы Реджины не могут быть ещё красивее. Но нет, она превзошла себя, когда улыбнулась Генри. И где справедливость?
Генри помотал головой.
— Нет, Реджина, ты хорошо меня обняла.
Эмма нахмурилась. По какой-то удивительной причине сын чувствовал себя в полной безопасности рядом с Реджиной. Интересно, сколько времени они провели вместе в среду? Кажется, Мулан придётся ей многое объяснить…
Эмма ещё раз поцеловала его в лоб.
— Что надо сказать, малой?
— Спасибо, Реджина, — протянул Генри, ослабив хватку, и вывернулся в её объятиях.
Улыбка Реджины стала шире.
— На здоровье, Генри.
Зелина закатила глаза.
— Ладно, детишки, может быть, ещё немного поиграете? — она встала, кудрявые рыжие волосы развивались на ветру. — Я за кофе? — последний вопрос был адресован Реджине, и Эмма предположила, что Зелина делает это специально.
— Ты в порядке? Поиграешь? — спросила Эмма у сына. Попытка Зелины сплавить детей пришлась как нельзя кстати. Она не могла вернуться домой, не получив маломальски вразумительного объяснения произошедшему сегодня.
Генри кивнул.
— Да! — прежде чем кто-то опомнился — ударил Монтгомери в плечо со словами: — Ты водишь! — и, расхохотавшись, побежал в сторону киосков.
Эннистон рванула следом, а Монтгомери понадобилась целая секунда, чтобы сообразить, что произошло.
— Догонялки, — пробубнил он и присоединился к остальным.
Реджина посмотрела на Эмму.
— Кофе? — её карие глаза сияли.
Эмма кивнула, вспомнив брошенный на скамейке кофе, который даже распробовать толком не успела.
— Было бы неплохо, — она поднялась и отряхнула с колен налипшую землю.
— Таксики, я за кофе, а вы пока болтайте, — развернувшись на каблуках, Зелина зашагала прочь, а Эмма, проводив её взглядом, украдкой посмотрела на Реджину. На пухлых губах, окрашенных в красный цвет на тон нежнее, чем обычно, играла почти застенчивая улыбка. Пусть на Реджине было не платье, а чёрная куртка, серая шапочка, ботинки на каблуке и кожаные перчатки, выглядела она так же прекрасно, как и всегда, и Эмме пришлось очень постараться, чтобы сдержать порыв накрыть её губы поцелуем.
— Присядем? — выдохнула Эмма.
Реджина проводила её к ближайшей от площадки скамейке, на которой валялись скомканные пледы и стояла корзина с закусками. Всё продумано и очень по-домашнему. Именно так поступают ответственные взрослые.
Эмма, плюхнувшись на скамейку, уставилась на детишек, радостно играющих поодаль. Реджина проследила за её взглядом.
— С Генри всё будет в порядке? — спросила она.
Эмма пожала плечами.
— Наверное. Он же крутой пацан. Да и Монтгомери с Эннистон извинились, нет? Несчастные случаи иногда случаются.
Реджина фыркнула.
— Не ведись на миловидность моей сестрицы. С тем же успехом её дети могли толкнуть Генри. У неё коварные дети, — она многозначительно изогнула бровь. — Ей под стать.
Эмма не знала, что на это ответить, но и промолчать не могла, поэтому решила по возможности обойти опасную тему, прикинувшись совсем дурочкой.
— Подожди-ка, — она вскинула руку. — Зелина — твоя сестра?
С губ Реджины слетел хриплый смешок. Но удивлённой она не выглядела, вероятно, привыкла к такой реакции окружающих на новость о своём родстве с Зелиной.
— Одна мать, разные отцы, — пояснила она. Её щёки порозовели, ветер трепал выбившиеся из-под шапки пряди иссиня-чёрных волос. — У Зелены — рыжий британец, а у меня — невысокий пуэрториканец.
Эмма снова кивнула.
— Генетика — стрёмная штука.
— Не говори, — согласилась Реджина. — Зелина жила с отцом в Лондоне. Мы с ней и не общались толком, пока она не вышла замуж за Уолша и не перебралась сюда.
Снова воцарилась тишина. Эмма нетерпеливо поёрзала. Куда запропастилась Зелина? Молчание затягивалось, и она решила, что надо чем-то заполнить тишину, но самой безопасной темой сейчас казалась только одна. Генри.
— Итак. Ты и пацан?
Реджина улыбнулась.
— Поверить не могу, что Генри — твой сын. Мир тесен… — она замолчала. Несколько мгновений смотрела на Генри, который, забравшись на самую высокую горку, приценивался, как бы эффектнее спуститься вниз. — Знаешь, может это тебе покажется странным, но я почувствовала особую связь между нами. Мы читали сказки о Злой Королеве. Меняли голоса.
Эмма не осмелилась задавать встречные вопросы. Ей и так было невыносимо видеть смущённый румянец на щеках Реджины.
— Ничего странного. Генри всегда ладил со взрослыми. он… особенный ребёнок, — прошептала она почти с благоговением. — Иногда я смотрю на него и не верю, что родила его.
-Вероятно, ты была совсем юной, когда забеременела, — Реджина не сводила взгляда с её лица.
— Мне было семнадцать, — без тени улыбки ответила Эмма. — Я была очень испорченной, но Генри помог мне исправиться, — и, откинув волосы со лба, поправила шарф: — помог стать лучше. Мы с ним были бы совсем одни, но, к счастью, нам повезло. У меня отличные друзья, но ты это и без меня знаешь.
Реджина кивнула.
— Да, Мулан, а ещё та девушка, которая забирала его в среду?..
— Руби.
— Руби, точно, — губы Реджины искривились в слабой улыбке. — И ты работаешь вышибалой в лесбийском баре.
Эмма при всём желании не могла сказать, спрашивала Реджина или просто констатировала факт. Иногда её было очень сложно прочитать. Эмма сдержанно кивнула. Попытка одновременно следить за сыном и общаться с красивой женщиной не увенчалась успехом. А жаль — ей хотелось и то и другое.
— Вообще-то, — заговорила она, решив прояснить момент, который, по её мнению, интересовал Реджину больше всего. — Я — налоговый поручитель и лесбиянка. Когда Мулан предложила мне возможность подзаработать… — она пожала плечами.
В глазах Реджины промелькнуло что-то похожее на облегчение.
— Логично, — сказала она коротко и…
Эмма растерянно нахмурилась. Неужели Реджина ухмыльнулась? Или показалось? Разобраться не успела. Неожиданно из ниоткуда появилась Зелина.
— Эй, лесбияночки, о чём шепчемся? — усевшись слева от Реджины, она вручила им стаканы кофе на вынос. — Простите, пришлось поторчать в очереди, — совершенно по-детски хихикнула она, но Эмма ей ни на йоту не поверила.
Реджина закатила глаза. Сделала глоточек кофе, выдала многозначительное:
— Кто бы сомневался, — и уставилась на Генри.
— Спасибо, — пробормотала Эмма и, устроившись поудобнее, проследила за взглядом Реджины.
— Оооо, — Зелина не скрывала раздражения. — Не обращайте на меня внимания, продолжайте флиртовать! Нет? Ладно, пойду проверю детей…
Эмма не сдержала улыбку, но честно попыталась спрятать её за стаканом кофе.
— Думаю, нам с Генри лучше вернуться домой, — она подавила зевок, — я ещё не ложилась.
Реджина в ужасе воззрилась на неё.
— Ты не спала?! Как ты вообще держишься? Надеюсь, ты не на машине? — она не имела никакого права устраивать допросы с пристрастием, но Эмма не возражала, хотя и находила её волнение удивительным. Должно быть, она переживала в основном из-за Генри, по какой-то причине запавшего ей в душу (не то чтобы это казалось Эмме странным, её сынишка — само очарование), но можно же надеяться, что причина и в ней тоже. Надежда умирает последней.
— Не переживай, всё в порядке, — Эмма подмигнула ей и, вскочив со скамейки, повернулась к сёстрам. — Что ж, было… приятно поболтать?
— Не совсем ужасно, — пробормотала Реджина.
Эмма подавила смешок.
— Может, ещё увидимся? В Хиллс или в баре? — она не хотела показаться нетерпеливой, но ей очень хотелось увидеть Реджину, желательно, как можно скорее. Было бы очень здорово.
— Может, — подтвердила Реджина, даже взглянув на Эмму, а потом и вовсе вытащила сотовый и уткнулась в экран.
Зелина закатила глаза.
Эмма вздохнула.
— Ладно, Реджина, береги себя.
Реджина пробубнила что-то неразборчивое.
— Я тоже буду беречь себя, — развеселилась Зелина, — большое спасибо.
Эмма, развернувшись, зашагала на детскую площадку.
— Собирайся, пацан! — крикнула она. — Пора домой!
Генри почти не спорил с ней, разве что совсем чуть-чуть, для порядка. Выглядел он абсолютно вымотанным. Эмма разрешила ему попрощаться с Реджиной. Они обнялись, и она сказала ему на прощание несколько слов, но Эмма, находившаяся на порядочном расстоянии, не расслышала ни одного. Генри вприпрыжку вернулся к ней, послушно вложил ладошку ей в руку и потянул за собой. Эмма шла, не оборачиваясь, но что-то ей подсказывало, что Реджина не сводила с них взгляда.