плавающие птицы и вены наполненные джемом

Цинсюань видел удивительный мир. Он видел зелёное солнце, которое мягко длинными лучами гладит розовые поля, словно мать ребёнка. Видел летающих синих рыб, с переливающими на свету чешуйками и кричащими слова на своём рыбьем языке (самом древнем). Видел плавающих на дне реки птиц с огромными острыми перьями, они резали воду словно ножницы бумагу и смеялись. Он видел звезды в букетах цветов, собранных на ощупь и искал следы домового на кухни.

Он видел намного больше, чем другие люди несмотря на то, что слеп.

Он чувствовал, удивлялся, смеялся, говорил все, что приходит на ум и рисовал бабочек засохшим фломастером, который каждую линию сопровождал ужасным скрипучим звуком, говоря: "они оживут, вот увидешь" на полу около кровати.

Фломастер, который не пишет и мальчик, который не видет.

Брат говорил, что его бабочки самые красивые, но Цинсюань знал, что они кривые и совсем неживые, потому что рисовал он их давно мёртвым фломастером. Бабочки, фломастеры - мертвы, как и он в скором времени.

Знать, что ты умрешь это одно, но ждать своей смерти в каждом дне, который разукрашен прекрасными красками - другое.

Но несмотря на это жизнь казалась куда ценнее. Хоть она и лишила его многового, но и подарила кое-что ужасно дорогое.

Это был хэ сюань. Он вошёл в его жизнь, когда солнце переливалось от золотого до голубого, а ветер пел песни о красоте, завывая в самое ухо.

Цинсюань увидел фиолетовое сияние с голубым ободком (может от солнца?) и почувствовал запах летающих птиц и отчаяния. От Хэ Сюаня пахло так же как и от родителей в больницах, в которые он ходил с братом за руку. Цинсюань не любил этот запах.

Хэ сюань был обычным парнем, видящий обычный мир и не принимающий его. Совсем.

Хэ сюань отвергал жизнь, а она отвергала его.

Это было похоже на Цинсюаня, но он все равно любил каждый день своей жизни.

Хэ Сюань дарил покой. Дарил тёплое прикосновение рук, которые со временем прожигали до костей, оставляя следы ожогов в виде цветов. Дарил тихие слова и громкие признания. Дарил то, что Цинсюань называл "понимание душ", а Сюань называл это "любовью".

Цинсюань кутался в одеяло, пил чай из пакетиков, жевал булочку и рассказывал о рыбах на небе и о красных гоблинах, которые воруют конфеты у домовых, а Хэ Сюань слушал, кивал и мягко поглаживал его руку.

"совсем как солнце" - думал цинсюань и улыбался, а внутри, помимо съедающей его болезни, росло счастье. Счастье как маленький ребёнок бегало, прыгал внутри него и оглушало ужасно громким смехом.

Он бледнел до цвета мела, худел до костей, но все равно улыбался и ловил звезды с лепестков ромашек и прятал их в кармашек, а потом ему снился плачь хэ сюаня, чьи слезы как камушки скатывались на пол и разбивались с громким гулом, который не обещал ничего хорошего и слова, произнесенные дрожащм голосом: "проживи ещё день, пожалуйста".

И Цинсюань жил. Жил ради рассвета, ради шелеста травы под ногами, ради песен ветра, ради тостов с джемом и ради Хэ Сюаня.

Впервые его душа нашла покой в другом человеке, а не в банках из под варенья и бабочек на полу.

В день, когда солнце пекло сильнее, а ветер пел о тоске, цинсюань несся по речке и ловил водоплавающих птиц, смеялся, падал, но солнце поднимало его своими руками и гладило по голове, а он нежился под лучами и резвился дальше. Как жаль, что он так быстро устаёт. Трава покрытая каплями воды весело приветствовал Цинсюаня и принимала его в свои объятия, когда он ложился на неё. Было очень хорошо, но так хотелось спать.

Ему снилось как Хэ Сюань летает в небе, хвастаясь своей чешуей, как держит его за руку, улыбаясь и забирает с собой в другое место. Туда, где ему никогда не захочется спать и где он никогда не устанет.

В день, когда небо спрятало облака Хэ Сюань нашёл свою любовь с улыбкой на бледном лице и без дыхания в зелёной траве.

Он отдал свою душу ему. Отдал себя, чтобы Цинсюаню не было страшно уходить одному, потому что он больше не может быть одним. Потому что даже в волшебном месте они должны оставаться рядом с друг другом.

В этом мире не нужно зрение, нет болезней, а есть только покой и переплетенные венами с малиновым джемом две души.