Не как в сериалах

☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼

Всё у них как-то совсем не по-сериальному. Без долгих ухаживаний, без попыток разобраться со влечением и без долгих колебаний. Вместо "ты мне тоже нравишься" влажное прикосновение губ к уголку рта. Даже традиционных слов "будешь со мной встречаться?" и тех не было. Да и нужны ли они, когда всё ясно и так.

Чан тот ещё делец, он уламывает чужих родителей ещё быстрее, чем своих на такую ерунду, как совместная ночёвка. Конечно, Чан - отличник, староста курса, на стипендии, как такому отказать? Он же Капитан Америка во плоти. Да и собраться решили у Чана, где даже задумай они вечеринку, сердобольная соседушка Ча сдала бы их в два счёта. Но в планах, если честно, ничего такого и не было, только побыть наедине без лишних глаз и ушей.  В итоге родители оставляют их разбираться с пижамной вечеринкой самостоятельно, единственное, о чём просят - чтоб не напивались. 

- Мы? Да никогда!

- Ага, мы тоже были студентам первого и третьего курса, и тоже скучали по друзьям, с которыми давно не виделись, - смеётся мать Чана, а Сан кусает губы, выкручивая за своей спиной собственные пальцы, которые могут выдать волнение. - Ну, спокойной ночи. Если будете сидеть до утра, то не насильно шумите, чтобы соседи не жаловались. Вы же знаете госпожу Ча. 

- Хорошо вам погулять, мам. Пап, проследи за ней, такую красоту нужно охранять!

Мама Чана хохочет, папа усмехается, а у Сана сейчас сердце выскочит к чертям собачьим прямо в приоткрытое окно. Тепло Чана будто обволакивает и сводит с ума. Он вряд ли нормально соображает, настолько его трясёт от внутренней дрожи. Только закрывается дверь, как Чан вопит что-то в стиле "да начнётся пижамная вечеринка!" и поспешно стягивает с себя футболку, убегая в комнату переодеваться.

Сан тяжело сглатывает, провожая его взглядом. Такое ощущение, что Чан - сплошное и бесконечное испытание его выносливости и терпения. Потому что спустя мгновение из комнаты Чан выходит в его футболке и коротких джинсовых шортах, открывающих крепкие бёдра. Сан несколько секунд смотрит в потолок и думает, что это была плохая идея - соглашаться.

- Это не плохая идея, - захватывая в кольцо рук, шепчет Чан, почти касаяь своими губами его. 

- Читаешь мысли?

- На твоём лице всё написано. Но мне идёт, скажи?

- Ага. 

- Слишком неуверенное "ага". 

- Это потому что футболка тесновата.

- Зато она твоя. Чем займёмся?

- Поцелую тебя перед сном.

- И всё? А вообще? Кинцо под пивцо?

- Поцелую тебя сейчас, чтобы ты немного помолчал и дал мне собраться с мыслями. 

Чан наверняка хочет что-то пробубнеть в ответ, но просто приоткрывает губы, пока его руки нагло ползут ниже задних карманов джинсов. Жадный до прикосновений, как всегда. Сану кажется, что разреши он, то его задница будет использоваться вместо подушки. И это будет единственный способ уложить этого непоседу спать. Чан тычется носом в ключицы, влажными губами целует под ними, а Сану кажется, что поцелуй приходится в центр грохочущего сердца.

Ему вообще кажется,что он сейчас задохнётся, пока чужие губы рисуют на его коже какой-то витиеватый узор. На мгновение хочется, чтобы остался след. Чтобы на время, когда они будут порознь, осталось что-то сокровенное. Отпечаток мягких и полных губ, который каждый раз словно целует душу.

Шея у Сана чувствительная до чёртиков, и Чан это прекрасно знает, он без сомнений осознаёт, что сейчас делает, потому что Сан сам себе похож на комок оголённых проводов, который вовсю искрит. Вот-вот замкнёт, и пиши пропало. А Чану на электрика бы учиться, потому что он как ребёнок-экспериментатор, который суёт в розетку вилку, но только с резиновой ручкой, на всякий пожарный.

Потому что Чан приводит к короткому замыканию, когда подхватывает Сана под ягодицы, словно он пушинка, и тащит в сторону своей комнаты, где осторожно укладывает Сана на лопатки и приземляется сверху, не позволяя сдвинуться. Сан сходит с ума прямо сейчас, от каждого нежного и мягкого поцелуя и прикосновения. Сходит с ума и плавится. Даже выдыхать выходит через силу, до того, кажется, воздух сгустился. Потому что до этого были только поцелуи и объятия, переплетённые пальцы и красноречивые взгляды.

- Дыши, - между поцелуями шепчет Чан, оглаживая его щёки, на секунды касаясь напряжённых боков, и возвращая пальцы к шее и лицу. Они так естественно ощущаются в волосах, что Сан ощущает себя котом. Он готов ластиться к чужим рукам, пытаясь не разорваться от ощущений. 

Голова идёт кругом, его буквально распирает от переполняющих чувств, может, потому он и удерживает голову Чана обеими руками, впивается в его мягкие губы и упивается тем, какой сладостью отзывается чужой отклик. И он понимает, что любит. Остро. До остановки сердца. Пожалуй так, как бывает впервые.

Футболка задирается выше. Нежные прикосновения чуть огрубевших от игры на гитаре пальцев по рёбрам, осторожные поцелуи по ним же вызывают аритмию. Кожа покрывается мурашками, а с губ срывается стон. Сан натурально колотит, он горит и плавится, и вряд ли толком соображает, потому что в голове будто колокол, сердце сбоит, срывая дыхание. Он так близок к грани, как никогда прежде. Потому что ощущает, что его хотят не меньше, чем он.

Чан снова целует шею и линию челюсти, ведёт пальцами по груди, животу, задевая пах, но тут же замирает, когда Сан напряжённо выдыхает, закрывая глаза. Ему так позорно хочется разревётся прямо сейчас, когда разрядка так близка. 

- Я сделал что-то не так?

- Нет.

- Мне остановиться?

- Нет. 

- Тогда что?

- Ты правда хочешь быть со мной? Не из-за какого-нибудь спора, о котором я не знаю? Не ради эксперимента? Не потому что неважно с кем?

- Сан, - Чан тяжело выдыхает и скатывается с него, усаживаясь рядом. - Я с тобой не из-за спора. Не из-за любопытства. Не ради секса и эксперимента. Мне стоило сказать это давно, но мне с тобой так хорошо, что я забываю о том, что слова тоже нужны и что мы с тобой не всю жизнь вместе. Ты мне нравишься, Сан. Очень сильно нравишься. Порой мне кажется, что это неправильно - так хотеть тебя себе. Но… но я хочу быть с тобой и дальше. Как можно дольше, насколько это будет возможно. Я уже не подросток с бурей гормонов, научился отличать влечение от физиологической необходимости, если ты об этом. Я хочу быть с тобой. Быть с тобой так, как тебе бы хотелось, как ты позволишь, как ты захочешь. У меня чувств так много, что не знаю, как вложить их в слова. Наверное, это и есть любовь?

Сан смотрит во все глаза на ставшего слишком серьёзным Чана, на его красные уши и шею, на его подрагивающие пальцы и губы. Сан тонет в его глазах, погружаясь так глубоко, будто чужие зрачки - Марианская впадина. Скулы и горло сводит, и на глаза наворачиваются слёзы, тонкой плёнкой, которая уходит после нескольких попыток сморгнуть.

- Правда?

- Да. Откуда столько неуверенности? Тебе так много лгали?

- Просто иди ко мне.

И Чан идёт к нему. Целует кончики пальцев, которых Сан так стесняется, целует поджавшийся живот под задравшейся футболкой, целует центр груди, где неистово колотится сердце, целует шею, вызывая новые волны мурашек, целует приоткрытые жаждущие губы. И только потом говорит:

- Я люблю тебя, Чхве Сан.

И в довершение слов сжимает пальцы в паху, прямо через ткань джинсов. У Сана перед глазами взрываются фейерверки, но сорвавшийся с губ стон тонет в глубоком поцелуе, от которого в голове становится пусто, а в сердце горячо-горячо. За волной ощущений Сан упускает момент, когда Чан тяжело наваливается сверху, протяжно выдыхая ему в шею. Он так и лежит, тяжело дыша, а Сан вплетает в его кудряшки пальцы и медленно перебирает, глядя в чужой потолок. 

Он не замечает, когда Чан умудряется задремать, так и не слезая с него, он просто лежит, придавленный приятной тяжестью и трогает упругие кудри, думая, что вот это и есть счастье - никуда не спешить, ни от кого не скрываться, любить и быть любимым.  Чан начинает ворочаться, что-то довольно бормочет, ощупывая его, и снова целует в шею, и лишь потом скатывается с него, сонно приоткрывая глаза и глядя на него с улыбкой. 

- Прости, пару ночей не спал из-за контрольных.

- Не страшно. Только теперь точно потребуется пижама и стиралка, - краснея, говорит Сан. 

- Без проблем. А потом я хочу тебя целовать целую вечность.

- А я и не против.