Становясь скотом, он избавляет себя от боли человеческого существования. Д-р Джонсон.
♥♥♥
Где-то в районе Барсклоу, на краю пустыни, наркотики овладели нами.
Выжимая педаль в пол, по дороге, уходящей в небо, Ёсан сильно стискивал пальцами руль ярко-красного кабриолета. От зноя, казалось, плавилась дорога, а от кислоты — мозг. Сонхва на соседнем сидении лениво перевернул банку с пивом над дорогой, выливая последние капли, и отпустил её, бесцельно глядя в ту же точку, где только что в руке была жестяная ёмкость.
— Меня слегка накрыло. Давай ты поведешь? — произносит Кан, зажав в зубах сигарету, и дёргано озирается на Пака, что продолжает смотреть в одну точку.
Вдруг вокруг всё страшно зашумело, а небо заполонили огромные летучие мыши, которые визжали и носились вокруг машины. Вернее, так казалось только Ёсану, который нервно поправил ярко-жёлтые очки-авиаторы и пригнулся, глядя на небо.
— Боже правый, что за чёртовы зверюги?! — вскрикивает Кан и рукой начинает разгонять «мышей» над собой, отчего Импалу мотает из стороны в сторону. — Кыш!
— Ты что-то сказал? — Сонхва переводит расфокусированный взгляд на Ёсана, а после — снова на дорогу.
— Неважно. Твоя очередь вести, — Кан решает, что не стоит упоминать о летучих мышах, бедный ублюдок и сам их скоро увидит.
Ёсан резко тормозит, поднимая огромное облако пыли, и спешно выходит из машины, пригибаясь и агресивно продолжая отгонять мышей. Дойдя до багажника, он открывает его и сразу хватает мухобойку, начиная размахивать ей над головой в попытках отбиться от зверюг, а после снова заглядывает в багажник.
— Посмотрим, что у нас тут, — также в сигаретой в зубах бубнит Кан и поднимает на уровень с глазами пакет с травой, а после перебирает всё, что есть в чемодане. — У нас есть два мешка травы, семьдесят пять таблеток мескалина, пять банок мощнейшей кислоты, полсолонки кокаина и гора возбудителей, успокоительных и всего такого всех цветов, — он проходится по всему этому пальцами, внимательно вглядываясь. — А ещё литр текилы, литр рома, — Ёсан стучит ногтями по бутылкам, — ящик пива, пол-литра эфира, — который он сразу берёт и прячет себе в сумку. — И две дюжины амила. Кыш, убирайтесь, — снова кричит он и машет мухобойкой у себя над головой, так же на полусогнутых возвращаясь в машину уже на пассажирское.
Не то чтобы это всё действительно нужно было им в поездке, но раз уж начал коллекционировать наркоту, то идти в своём увлечении Ёсан решил до конца. Единственное, что действительно беспокоило Кана — это эфир: в мире нет никого более беспомощного, безответственного и безнравственного, чем человек в эфирном запое. И он знал, что они довольно скоро в это окунутся.
Пак трогается сразу, как Кан заваливается рядом, и также вдавливает педаль в пол. Ёсан недолго копается в своей сумке и достает оттуда косяк, что закуривает и медленно выдыхает. Он протягивает его Сонхва, который затягивается с его рук и сплёвывает на дорогу.
— Комиссия конгресса по здравоохранению сообщает, что в прошлом году запрещённые наркотики убили сто шестьдесят американских солдат, — женский голос на радио не иронично рассказывает о вреде наркотиков и статистике смертей. Пак морщится и переключает радио до тех пор, пока не останавливается на чистоте со знакомой песней. Он подпевает ей, и Ёсан, усмехаясь, косится на него, продолжая курить.
— Всего косячок, — Кан затягивается в очередной раз и снова оглядывается по сторонам на небо. — И ты увидишь этих долбаных мышей.
Примерно через четверть мили они проносятся мимо парня на обочине, который стоит, вытянув руку.
— Давай подбросим его? — Сонхва оборачивается и резко тормозит.
— Что? — Ёсан не сразу понимает, о чём речь, потому что был слишком увлечён травой, и не заметил того парня, пока тоже не посмотрел назад. — Нет! Не останавливайся, — вскрикивает он и привстаёт, а после тише продолжает, оглядываясь вокруг, — в стране летучих мышей.
Он заваливается обратно на сиденье, когда Пак сдаёт назад и судорожно прячет всё, что разбросано спереди из веществ в бардачок.
— Нифига себе, сроду в кабриолете не катался, — широко улыбаясь, блондин с обочины подбегает к ним и бросает сумки на заднее сидение, восхищённо оглядывая красную Импалу.
Кан испуганно оборачивается на парня, который на чистом корейском радовался их появлению. Какова вероятность встретить корейца посреди пустыни Мохаве в Америке? Впрочем, никого из присутствующих это не волновало.
— Правда? Что же, тогда, думаю, ты готов, — Ёсан снова закуривает обычную сигарету и широко улыбается незнакомцу.
— Мы друзья, — Сонхва усмехается и откидывает волосы назад. — Не похожи на других.
— Молчи! — Кан не даёт Паку договорить и резко оборачивается к нему. — А то посажу на тебя хренову кровопийцу, — угрожающе шипит Ёсан и пристально смотрит на Сонхва.
Улыбка с лица парня медленно исчезает, потому что он абсолютно не понимает, что не так и о чём вообще говорят незнакомцы. Ему кажется, что не стоит садиться в машину к двум слишком странным парням в ярких гавайских рубашках, но посреди пустыни вариантов не так много.
— Залезай, — Кан снова поворачивается к нему с самой своей милой улыбкой и затягивается сигаретой.
Педаль бедной Импалы снова упирается в пол, и путь уже продолжают втроем.
— Интересно, сколько мы продержимся? Как скоро мы начнём нести бред этому парню? — Ёсан поправляет зеркало заднего вида и смотрит на их нового попутчика, который, кажется, побледнел от быстрой езды Сонхва. — Что он тогда подумает? Именно эта пустыня стала последним известным домом семьи Мэнсона. Он увидит зловещую связь, когда Сонхва заорёт, что летучие мыши и огромные скаты нападают на машину, — Кан пристально смотрит на незнакомца, который, видя его взгляд, начинает неловко и слегка испуганно улыбаться. — Тогда, что же, придётся отрезать ему голову и закопать где-нибудь. Понятно, что отпустить мы его не можем, а то он стуканёт местным полицейским, и те нас будут гнать, словно бешеных собак, — Ёсан всматривается пристальнее и замечает, как парень ёжится и смотрит на него глазами, полными ужаса. Он вскидывает брови и понимает, что, кажется, думал не про себя. — Я что, это вслух сказал? Или только подумал? — Кан переводит взгляд на Сонхва, который поправляет зеркало заднего вида обратно для обзора дороги и непонимающе хлопает ресницами. — Я говорил? Они меня слышат?
— Всё в порядке, — смеётся Пак и заводит руку назад, предлагая парню сзади косяк. Второй за последние полчаса. — Ему форма твоего черепа нравится.
— Нет, спасибо, у меня астма, — громко произносит тот и отрицательно машет руками.
«Может, лучше поговорить с этим парнем? — уже точно про себя думает Ёсан и снова оглядывается назад. — Возможно, если я ему всё объясню, он расслабится?»
— Ладно, как тебя зовут? — Кан подносит к губам открытое пиво и делает пару глотков, после снова зажимая зубами сигарету.
— Уён, — неуверенно отвечает тот.
— Тебе, парень, нужно кое-что понять. Слышишь меня? — повышает голос Ёсан и одобрительно хмыкает, когда Уён кивает. — Тогда слушай историю вопроса.
Кан просто поднимается и перелезает на заднее сидение так, словно не они сейчас гонят по пустой прямой дороге на огромной скорости. Он падает рядом с Чоном и закидывает тому руку на плечо.
— Речь идет об ужасном договоре, в котором заключена ужасная опасность. Я доктор журналистики, — Ёсан выжидательно смотрит на парня и несколько раз бьёт банкой по изголовью переднего сиденья, отчего дергается Сонхва, и Импала снова виляет. — Это важно, чёрт возьми, ради долбаной правды!
Наверное, у Уёна сердце в пятки уходит, потому что он абсолютно не может понять, о чём речь и что от него хотят. А когда машину начинает водить из стороны в сторону, и Пак нервно поворачивается к ним, не глядя на дорогу и убирая руки с руля, Чон вообще начинает мысленно проклинать тот день, когда решил автостопом проехать всю Америку. Он дёргается в сторону от Ёсана, который хватает его за плечо и возвращает обратно.
— Срань господня, не делай так, — возмущённо кричит Сонхва и бросает злой взгляд на Кана, который этого даже не замечает, после чего обратно возвращается к дороге.
Флюиды вокруг нас сгущались. А почему? Разве в машине нет места для общения? Неужели мы опустились до уровня тупых скотов?
— Теперь уясни, что чувак за рулём, — это мой адвокат. И это не просто бандит с большой дороги. Он здесь чужестранец, — Ёсан впивается в Уёна серьёзным взглядом, который даже не понимает, как отреагировать на эти слова, ведь они все втроём здесь чужестранцы, притом одной расы. Кан берёт лицо Чона за подбородок и приближается совсем в упор. — Но у тебя ведь нет предубеждений?
— Это уж точно, — нервно улыбается Чон и старается аккуратно отдалиться от Кана.
— Я так и думал, — Ёсан сам отпускает его подбородок и хлопает по плечу. — Потому что я его очень ценю, какого бы он не был рода и племени. Ох, чёрт. Забыл про пиво. Глотнёшь? — он приподнимает банку в руках и вопросительно смотрит на Уёна.
— Нет, — робко произносит тот.
— Может, эфира?
— Что?
— Неважно, — Кан переводит взгляд на пустыню и неторопливо продолжает. — Давай лучше заглянем в суть. Всего сутки назад мы сидели в «Поло Ланж», отель в Беверли Хилз, на террасе, конечно. Пили коктейль «сингапурский свинг» с мескалином и прятались от грубой реальности.
Ёсан зачёсывает волосы назад и прикуривает сигарету, когда к ним подходит официант с телефоном на подносе, учтиво кланяется и произносит: — Возможно, это звонок, который вы всё время ждете, сэр.
— Оу… Возможно, — Кан осматривает телефон и отвечает. — Да? М-м, — тянет он и задумчиво смотрит в небо, игнорируя вопросительный взгляд Сонхва. — Правда, да? Почему нет? Ладно, пока.
Он кладет обратно трубку и только собирается начать пересказ сути Паку, как понимает, что официант ещё не ушёл. Кан недовольно смотрит в глаза официанту и бросает рядом несколько чаевых на пол, наконец избавляясь от того.
— Это руководство, и им нужно, чтобы я встретился в Лас-Вегасе с португальским фотографом Лоссердо. Детали у него. Я поселюсь в номере, а он сам меня найдет. Что скажешь?
— Скажу, что у тебя проблемы. Тебе понадобится куча советов по пути, и как твой адвокат, советую взять в аренду быстрый кабриолет.
— Так, — Кан кивает и внимательно смотрит на Сонхва.
— Загрузить в него кокаин, магнитофон, чтобы слушать музыку, рубашки поярче. И отправиться в Вегас. Выходные мои накрылись, — устало вздыхает Пак и поднимается из-за стола.
— Почему?
— Я естественно поеду с тобой, а ещё нам придётся вооружиться до зубов.
— Что ж, почему нет? — Ёсан поднимается следом, забирая со стола свой коктейль. — Это Американская мечта в действии. Мы будем дураками, если не пройдем весь путь до конца. Руководство сообщило, что там будет Минт400. Самая крутая гонка за всю историю мотоциклов и вездеходов за всю историю спорта. Невероятное представление в честь владельца одноименного отеля. Собственно, я поселюсь в отеле как журналист и буду писать статью об этих событиях.
Они покидают ресторан, не расплатившись, и уезжают раньше, чем за ними выбегает тот самый официант со счётом.
Добыть наркоту и рубашки не составило труда, но машину и магнитофон найти в Голливуде в пятницу вечером не так-то просто. Сонхва позвонил владельцу местного музыкального магазина, и он пообещал, что задержится после закрытия, если мы поторопимся. Мы задержались, потому что тачка перед нами сбила пешеходов и создала пробку. Магнитофон мы купить всё равно смогли. Следующая задержка произошла в прокате автомобилей. Нам пришлось заверить менеджера, что мы не употребляли и что мы ответственные люди. Правда, кажется, мы не заплатили. Когда мы всё загрузили, то закусили мескалином и остаток ночи провели, занимаясь сексом на пляже на заднем сидении. Если тебе было интересно, зачем мы взяли кабриолет, то вот за этим. Удобнее. Всю душу из меня вытрахал, ей-богу.
Нас ждал необычный поход. Он должен был стать утверждением правильного и надежного в нашем национальном характере. Физическим приветствием фантастических возможностей в этой стране. Но только для упорных людей.
— А мы ужасно упорные, парень, — Ёсан снова приближает лицо Уёна ближе к себе и произносит это с широким оскалом.
— Это верно, — соглашается Сонхва.
— Мой адвокат это осознаёт, вопреки расовой преграде, а ты? — Кан внимательно смотрит на Чона, который всё ещё напряжённо смеётся и кивает просто чтобы кивнуть, абсолютно не понимая о какой «расовой преграде» идёт речь. Ёсан думает про себя, что тот вроде осознает, но по глазам видит, что нет. — Ты солгал мне, — тихо шипит Кан и
переводит взгляд на Пака, который снова довольно резко тормозит и съезжает на обочину.
— Твою мать, и где оно?! — произносит Сонхва, пока судорожно шарит рукой по сидению и бардачку.
— Ох, — Ёсан сначала смотрит вопросительным взглядом, а после понимает, что он ищет, и спешно достаёт из кармана два маленьких свертка. Он разрывает один пополам и немного трясущимися пальцами высыпает себе на запястье кокаин, протягивая Сонхва, который сразу его снюхивает и откидывается на своё сиденье. — Не волнуйся, у него бывают приступы… Больное сердце. Но у нас есть лекарства, — комментирует Кан и смотрит на второй свёрток. — Теперь врачу, — он разрывает и его и вдыхает белый порошок сам. Почти повторяя действия Пака, он возвращает сигарету в зубы, а руку на плечо Уёна и также чуть съезжает по сидению вниз, поднимая взгляд в небо.
В такую жару, кажется, Уён слился с цветом своих почти белых волос, потому что всё происходящее пугало его до ужаса. Его едва ли не парализовало от страха и неприязни к своей временной компании.
— Чего мы ловим тут, нахрен, посреди пустыни? — тихо произносит Сонхва, глядя расфокусированным взглядом в небо, а после истерично смеётся и поворачивается к ним. Кажется, это напрягает Ёсана, потому что он берёт в руки мухобойку и пристально смотрит на Пака. — Вспомнил правду.
— Правду? — переспрашивает Кан.
— Мы едем в Вегас убить наркоборона по имени Севедж Генри, потому что я знал его много лет, а он нас кинул.
— А тебе ясно, что это значит? — смотрит на Уёна Ёсан.
— Понял, что это значит? — повторяет Пак.
— Нет, — робко машет головой Уён и в ужасе смотрит, как Сонхва достает револьвер.
— Что Генри Севедж накрылся, — Пак направляет револьвер вверх и нажимает на спусковой крючок, и повторяет несколько раз, когда не слышит выстрела, после чего начинает внимательно осматривать оружие. — Мы вырвем его легкие.
— И сожрём их, ублюдку просто так не отделаться, — кивает Ёсан, говоря всё это обыденным тоном. — Что вообще происходит в этой стране, если любой может легко и непринуждённо кинуть журналиста? — Кан убирает руку от Чона, начиная возмущённо жестикулировать.
— Спасибо, ребят, вы мне нравитесь, правда, не волнуйтесь за меня, мне пора, — как только Уён перестает чувствовать чужую руку на своём плече, он хватает свои сумки и резво выскакивает из машины, в ужасе сбегая в противоположную от дороги сторону.
— Эй! — Ёсан старается ударить мухобойкой удирающего и приподнимается, глядя тому вслед. — Да погоди ты, — он возмущённо вскидывает руки. — Пивка хоть возьми! Чёрт… Я буду… Скучать по нему, — Кан смотрит на Пака, который сдвигается на соседнее сидение и, кажется, ловит приход.
— Видел его глаза? — смеётся Сонхва.
— Валим из Калифорнии, пока малыш не нашёл копов, — Ёсан снова садится за руль и, оглядываясь на убегающего, заводит Импалу.
— Ну и придурка мы подобрали, — Пак откидывает волосы с лица и снова заливается смехом, когда Кан в очередной раз вдавливает педаль газа в пол.
Нам надо было добраться до отеля Минт прежде, чем закончится регистрация прессы, иначе придётся самим платить за номер.
Спустя каких-то пять миль Ёсан переводит взгляд на Сонхва, что несколько минут копался в чемодане и достал оттуда солонку с кокаином. Он с ужасно важным лицом пытается её раскрутить. Когда у него наконец получается, Пак старается насыпать себе немного на запястье, но рассыпает его, и часть вообще уносит ветром. Ёсан болезненно морщится и издаёт невнятный звук, в то время как Сонхва с абсолютно непроницаемым лицом произносит: — Ух, ты видел, какой знак нам Господь послал?
— Так и знал, что ты служишь в бюро по борьбе с наркотой, — Кан хватает свою мухобойку и несколько раз бьёт ею Пака по плечу.
— Ну ладно тебе, — Сонхва достаёт крупную марку и осматривает ее. — Угощайся, твоя доля кислоты, — но когда Ёсан хочет её взять, Пак кладёт её себе на язык и тянется к Кану. И неважно, что тот за рулём. Он впивается в чужие губы, в поцелуе передавая марку, и довольно облизывается, как только отстраняется.
— Скоро заберёт? — выдыхает Ёсан и прикуривает новую сигарету.
— Как твой адвокат, — Сонхва возвращается на место и начинает слизывать кончиком языка со своих пальцев и крышки чемодана остатки кокаина, который только что рассыпал, — советую тебе гнать по полной, нам повезёт, если мы доберёмся прежде, чем ты превратишься в животное.
Кан снова морщится и ещё несколько раз бьёт мухобойкой Пака, занятого остатками порошка.
— Твоя голова достаточно прокисла, чтобы под липовым именем зарегистрироваться в отеле и провернуть грандиозную аферу? Надеюсь, что да, — Сонхва убирает чемодан с веществами под сидение, а револьвер — в бардачок.