Половина состава разбредается из общежития по личным делам: на прогулку или в гости к родителям. Хонджун, например, вернётся только завтра, и Сонхва понимает, чем закончится его вечер. Большая удача, если во время промоушена выпадает день или вечер, когда они могут отдохнуть и перевести дух, так что, конечно, он проведёт свободное время с Ёсаном.
— Хё-ё-н, — тихо тянет Ёсан и обнимает Пака со спины прямо посреди кухни, пока тот домывает посуду. Он слабо трётся щекой о его плечо и продолжает: — Я соскучился.
— Я тоже, малыш, но мы всё ещё на общей кухне.
— Все ушли, — Кан влажно целует Сонхва в шею сзади и крепче сжимает в объятиях.
— Господи, Ёсан, — Пака пробирает мелкой дрожью, и он, наконец, выключает воду.
— Ну что?
— Отпусти меня, я ещё не был в душе. Зайдёшь через час?
— Нет. Через двадцать минут, — ещё несколько раз целует в то же место Кан и проводит языком.
— Что с тобой не так? Хотя бы сорок, — тихо смеётся Сонхва и пытается отстраниться.
— Полчаса, и точка, — Ёсан всё-таки его отпускает и быстро уходит к себе, чтобы Пак точно не продолжил торговаться.
♥♥♥
— И в итоге сам опоздал на шесть минут, — Сонхва смотрит на часы, уже сидя после душа у себя на кровати, и усмехается.
— Вот так и знал, что ты будешь считать минуты, — Кан медленно заходит и закрывает дверь на защёлку.
— Потому что зачем была нужна такая спешка?
— А что, кто-то куда-то спешит? — Ёсан также неторопливо подходит к Сонхва и становится коленями на кровать по обе стороны от его бёдер, после чего опускается к нему на колени. — Хён?
— Да? — Пак кладёт руки на талию Кана и с теплом смотрит в его лицо.
— Я так соскучился, хён, ты даже не представляешь, — Ёсан говорит слишком тихо, отчего его голос кажется совсем низким, и Сонхва уже не в порядке. Он приближается к чужим губам и медленно, с трепетом целует их, сразу же углубляя. Они целуются долго и лениво, пока Кан не прижимается плотнее и не отрывается от губ. — Хён, я ужасно соскучился, — Ёсан ещё несколько раз коротко и рвано целует Пака в губы и переходит на его шею, шёпотом продолжая повторять «хён».
— Кажется, сильнее обычного, — Сонхва откидывает голову, открывая шею, и тихо стонет, когда тот впивается в неё зубами. — Не оставляй следов, пожалуйста.
— Хён, меня так… Раздражает твоя шея, — судорожно и горячо выдыхает тот и покрывает её влажными поцелуями, часто прихватывая зубами кожу. — Она слишком красивая, а когда во время выступления или тренировки по ней текут капли пота, я ужасно негодую из-за того, что не могу собрать их языком. Я так часто думаю о тебе, хён. Нуждаюсь в твоих поцелуях, в твоём запахе, в твоих руках, в тебе.
Сонхва даже не знает, что ответить. Он прекрасно понимает, что Кан ведёт себя так откровенно и говорит подобные вещи, только если у него сильный недотрах. Пак только шумно выдыхает и прикрывает глаза, руками оглаживая бёдра и талию Ёсана, которого ведёт от любого прикосновения и вздоха.
— Мне кажется, я одержим тобой, — Кан начинает ёрзать и оттягивает край свитера Сонхва, продолжая покрывать кожу поцелуями и укусами. — Хён, ты слишком сексуален на сцене. В зале. Дома. Хён, почему ты такой?
— У меня к тебе тот же вопрос, ты непозволительно горяч, Ёсанни, — усмехается Сонхва и сжимает руки на бёдрах Кана. — Чуть не умер, когда на фансайне ты закатил рукава. Я для тебя какая-то шутка?
— И это говорит мне человек, язык которого постоянно снаружи?! — Ёсан отстраняется и скептически вскидывает бровь. — Нет, не тебе упрекать меня за фансервис, — Кан впивается в губы Сонхва грубым поцелуем, отчего тот тихо стонет и только сильнее заводит Ёсана, который быстро отстраняется и поднимается с колен. — Хён, не мог бы ты лечь?
— Что ты хочешь? — щурится Пак, потому что абсолютно не понимает настроение Кана и что у того на уме.
— Хочу сесть на твои бёдра. Пожалуйста.
Ёсан довольно улыбается и усаживается Сонхва на бёдра, как только тот ложится.
— Хён? — он выставляет перед собой обе ладони и замирает. Пак не совсем понимает, что от него хотят, так что просто также зеркально поднимает свои руки. Ёсан мягко касается кончиками пальцев ладоней, медленно ведёт к запястьям и резко хватает их, подаваясь вперед. Он наваливается своим весом, вжимает руки Сонхва по обе стороны от его головы и широко улыбается, слыша под собой болезненный стон. — Значит, тебе нравятся мои руки?
— Сдурел, что ли? Отпусти, — хмурится Пак и даже не пытается освободить руки под таким напором. Кан сжимает до терпимой боли, вызывая негодование и смущение. — Мне потом что со следами от твоих пальцев делать?
— Что захочешь, хён. Ты же не против, если я сегодня побуду сверху? — улыбается своей самой милой улыбкой Ёсан, но его взгляд из-под ресниц настолько хищный, что даже Сонхва становится не по себе.
— Вообще-то, мне не особо нравится…
— Лжец.
— Что?
— Не получится сделать вид, что ты забыл тот раз.
— Я был пьян.
— Не настолько. Ты выстанывал моё имя и просил ещё. Сильнее и глубже, — закусывает губу Кан и улыбается шире, нависая сверху. — Ох, хён, ты так стонал, — Ёсан облизывается, и его самого ведёт от воспоминаний того единственного раза, когда Пак не просто позволил, а сам попросил побыть сверху. — Тебе понравилось, Сонхва-хён. Тебе и сейчас нравится быть вжатым в кровать, — на самом деле, в иных обстоятельствах Кан бы десять раз подумал и скорее всего не сказал подобных вещей, но сейчас он слишком одержим своим мужчиной.
Сонхва молчит. Он снова не знает, что ответить, ведь Ёсан прав.
— Тебе понравится снова, хён, — Кана забавляет растерянное лицо Пака и его несколько испуганный взгляд. Ведь пугает его не перспектива быть снизу, а то, что он застигнут врасплох такой правдой. — Сейчас я медленно отпущу твои руки, а ты оставишь их в том же положении. Хорошо? — Кан не дожидается ответа и очень плавно разжимает пальцы, после чего садится обратно на бёдра. Сонхва тяжело дышит, хмурится, но руками не шевелит. — Оказывается, мой хён такой послушный.
Ёсан не может налюбоваться дрожащими ресницами Пака, после того как тот отвёл смущённый взгляд. В груди возникает такая радость, что этого Сонхва больше никто не увидит.
Кан медленно лезет руками под верх Сонхва и оглаживает пальцами его живот и талию, сразу опускаясь ниже. Он кладёт руку на пах и мягко сжимает пальцами возбуждение через ткань.
— Такой твёрдый. Тебе нравится подчиняться? — Ёсан оттягивает резинку домашних штанов и достаёт член, головка которого поблёскивает от капли предэякулята.
— Я уже говорил, что скучал по тебе? — снова повторяет Кан, завороженно глядя на член, и сползает вниз. Он стягивает с Пака штаны и бросает их на пол, после чего достает его смазку и пристраивается между ног.
— Несколько раз, — выдыхает Сонхва и смотрит в сторону. Он не совсем понимает, что чувствует, но если его мальчику хочется, то пусть берёт.
— Так вот, я скучал, — Ёсан стягивает с себя верх, потому что становится слишком жарко, и шире разводит ноги Пака. Он неторопливо оглаживает колечко мышц и внимательно следит за реакцией. Вводит Кан первый палец также медленно и аккуратно, склоняясь к члену. Ёсан широко мажет языком по головке, слизывая выступившую смазку, и обхватывает её губами. Он с неприкрытым удовольствием посасывает и одновременно с тем растягивает, уже добавляя второй палец. Сонхва теряется от смешанных ощущений и протяжно, но негромко стонет. Ёсану действительно нравится отсасывать, и непонятно, кому это приносит больше удовольствия. Когда Кан начинает активнее насаживаться головой и слишком старательно сосать, Паку кажется, что он точно сойдёт с ума, ведь этот чертёнок слишком хорошо знает, как надо делать. Он зарывается пальцами Ёсану в волосы и оттягивает, чтобы не кончить раньше времени.
— Хё-ён, — расстроенно тянет Кан и тыльной стороной свободной руки вытирает слюну с губ. — Кончишь мне потом на лицо? — мягко улыбается Ёсан и вводит третий, заставляя Сонхва прогнуться с беззвучным стоном. Умеренная тянущая боль есть, но на самом деле Паку до одури нравится осознание, что внутри пальцы его Ёсана. Также новым является то, что сейчас он в трезвом уме ощущает потребность в члене Кана.
— Малыш, я готов, — на выдохе произносит Сонхва и закусывает губу.
— Уверен?
Пак кивает, и Ёсан вынимает пальцы. Он раздевается до конца, поднимается обратно выше и пристраивается между ног.
— Хён, только не забудь, что дома ещё Минги и Чонхо, ладно? Будь тише.
— Да вставь уже, — шипит Сонхва и до крови закусывает свою губу, когда Ёсан одним плавным толчком входит до середины. Он сводит брови, а глаза становятся мокрыми от появившихся слёз, и Кану кажется, что прекраснее на свете нет никого.
— Хён, в тебе так хорошо, — Ёсан неторопливо целует лицо и шею Сонхва, что укладывает свои руки ему на плечи, и начинает двигаться, после того как Пак привыкает и немного расслабляется. Кан при всём желании не удерживается и ставит несколько засосов на плечах, основании шеи и ключицах. Ёсану кажется, что ещё немного, и он сойдёт с ума от переполняющих его чувств к Сонхва, так что он вымещает их в полной мере и не заботится сейчас больше ни о чём. Его мир сузился до одного человека.
Постепенно дискомфорт отходит на второй план, так что Кан ускоряется и толкается всё глубже. Больших усилий стоит Паку не вскрикнуть, когда Ёсан попадает по простате.
— Блять, Ёсан… Сделай так ещё раз, — Сонхва выгибает, и он мертвой хваткой сжимает плечи Кана, отчего тот тихо стонет и начинает толкаться сильнее. — Господи… Я не… Я не понимаю, как ты, — Пак с трудом говорит между тяжёлыми выдохами и заламывает брови, снова кусая нижнюю губу из-за очередного попадания по комочку нервов, — как ты можешь сдерживать стоны, пока я тебя беру.
— Так же, как и ты сейчас, — улыбается Ёсан и поднимается. Он выпрямляется и окидывает глазами своего мужчину, задерживаясь взглядом внизу на том, как собственный член входит в Сонхва. Дальше он поднимается взглядом и на этот раз задерживается на шее. — И заметь, я пока что не вытрахиваю из тебя всю душу, как ты из меня.
— Пока что? — Пак, в отличие от некоторых, не собирается оставлять на Кане метки, поэтому он убирает руки с его плеч и сжимает в кулаках простынь, начиная подаваться навстречу. Боль немного притупляется, а за это ощущение приятной заполненности и чувства, когда Ёсан попадает куда надо, можно всё простить.
— Могу ли я, — Кан запинается и шумно выдыхает, останавливаясь. Его взгляд прикован к шее Сонхва, и кажется, что на данный момент ничего важнее в мире нет. — Могу я прикоснуться к твоей шее?
— Ёсан, не стоит, — Пак с ужасом смотрит на руки, которые медленно к нему тянутся, и не знает, куда от них деться. — Нет-нет-нет, не вздумай.
— Хён, прости, — Кан невесомо касается кончиками пальцев шеи Сонхва и продолжает толкаться внутрь.
В момент, когда Пак пробует перехватить запястья Ёсана, тот резко вцепляется в чужую шею и начинает очень медленно сжимать пальцы, одновременно с тем наращивая темп. Сонхва пытается отодрать от себя руки Кана, но тот только сильнее сдавливает его шею. Паку больно, ведь руки Ёсана довольно сильные, и сжимает он сейчас так, что в Сонхва возникает острый страх.
Хотя длится это недолго. Пак в какой-то момент перестаёт понимать, кто он и где. Из-за нехватки воздуха сознание начинает рассыпаться, словно песок сквозь пальцы. Слёзы неконтролируемо льются вместе с хриплыми стонами. Он перестаёт сопротивляться, а запястья Ёсана сжимает уже скорее рефлективно, пока тот со всей силы втрахивает его в матрас.
Кончает Сонхва первым, с белыми вспышками перед глазами. Наверное, это самый яркий оргазм во всей его жизни, но сейчас Пак не осознаёт даже то, что начинает отключаться. Ёсан отпускает его шею за несколько секунд до отключки, и с глубоким сиплым вдохом Сонхва сильно выгибается. Лёгкие словно покалывает изнутри из-за резкого прилива кислорода, а в голове абсолютная пустота, и темнота перед глазами. Кан толкается последние несколько раз, выходит и кончает Сонхва на живот, пока тот пытается отдышаться и прийти в себя.
Ёсан падает рядом и судорожно выдыхает, утыкаясь носом в плечо Пака. Только сейчас, выплеснув часть своих чувств, он понимает, насколько переборщил и, возможно, сделал больно. Он в ужасе осознаёт, каких пиздюлей может получить вполне заслуженно, и осторожно поднимает взгляд на лицо Сонхва, что без каких-либо эмоций уже вполне осознанно просто смотрит в потолок.
— Я люблю тебя, — робко произносит Кан и весь съёживается, когда Пак медленно переводит на него ничего не выражающий взгляд.
Они молчат, наверное, с минуту, глядя друг другу в глаза.
— Ты страшный человек, — наконец, хрипло произносит Сонхва и искренне не понимает, как Ёсан, который его только что чуть не придушил, сейчас дрожит и готов едва ли не расплакаться. — Нет, мне, конечно, понравилось, но если у меня на шее останутся следы или что-то случится с голосом, мы оба не жильцы.
— Понравилось? — Кан чуть приподнимается и хмурится, глядя на появляющиеся мелкие кровоподтеки от давления пальцев, засосы и укусы. Он поднимает виноватый взгляд на Сонхва и надеется, что снаружи не видно той паники, что у Ёсана сейчас внутри.— Следы, говоришь…
— Я такой же отбитый извращенец, как и ты, конечно, мне понравилось. Но я убью тебя, если ещё раз сделаешь что-то подобное, если я говорю тебе «нет», — шипит Сонхва и приподнимается на локтях, сразу же падая обратно на подушку и морщась от боли в пояснице и шее. — Если ты меня раньше не убьёшь.
— Просто я слишком соскучился и так нуждаюсь в тебе, хён, — в очередной раз повторяет Ёсан и тоскливо шмыгает носом. — Но я сейчас же схожу за чем-то холодным. Только не смотри в зеркало, пожалуйста.
преисполнась