Кроули очень слабо понимал человеческую речь.

И ничего удивительного, поскольку он — кот, да, пусть и беспородный, но обремененный интеллектом, слишком высоким для его когда-то спасенного с улицы хвостатого тельца. Черный, плотный и красивый, ну просто беспардонно ухоженный.

Ведь недаром одинокий призрак женщины, обитавший в этом заброшенном доме с выбитыми окнами и гоняющим по полу сухие комканные листья сквозняком, соблазнился запустить свои полупрозрачные фантомные пальцы в шерстку на кошачьей спинке, наглаживая и почесывая. Распушившийся Кроули щурился и лишь плотнее подбирал под себя лапы — холодно, но покидать дырявое кресло перед уже лет как десять погасшим камином он не собирался из принципа и от безнадежности.

И, откровенно признаться, скучал по человеческой речи, ведь его «хозяин» весьма не прочь был поболтать…

Тогда:

В обустроенном на отшибе от пригорода огромном особняке, огороженном высоким каменным забором, все время царили шум, гам и суета, ведь его владелец был крайне и до безобразия одинок. Парадокс?

Отнюдь. Некий социопат по имени Люцифер поселил в своем — как он считал, но вот Кроули был уверен, что это чушь собачья, — доме целую уйму разнообразного зверья, и нет, это не скрашивало его одиночества, хоть некоторые любопытные соседи могли бы так подумать.

Всё одновременно проще и сложнее: в подобие частного зоопарка, «к зверюшкам», очень часто просился погостить Джек — маленький сынишка Люцифера, живший с матерью где-то в совершенно другом месте, куда более спокойном и безопасном, наверное как раз потому безопасном, что отец семейства там отсутствовал.

Когда малыша запускали за высокие решетчатые ворота участка и оставляли в царстве звериной анархии, Люцифер становился неправдоподобно ласковым, ворковал над отпрыском и вообще вел себя, как примерный семьянин из ящика с движущимися картинками. Крохотный человечек еще не разбирался в переливах людской натуры, а вот питомцы-то знали, что все это радушие — напускное. Но не все догадывались пользоваться моментом.

Хитрый Кроули — успевал, а потому возвращал себе законный контроль над СВОИМ домом, что было хорошо и правильно, и Люцифер мог сколько угодно излучать злость, вскользь подхлёстывая многообещающими взглядами. В присутствии человеческого детеныша черный кот получал возможность сидеть в СВОЕМ шикарном вычурном кресле, которое почему-то так любил отнимать у него Люцифер, а еще валяться на самой мягкой подушке самой огромной кровати в доме, откуда Люцифер-одинокий вышвыривал Кроули рывком за шкирку. Скидывание кошачьей лапой с полок блестящих статуэток с крылышками и плоских рамок со стеклом вызывало детский смех, а Люцифер вызывал лишь горничных, чтобы убрали осколки и навели порядок. Носившиеся из псарни во двор и обратно гончие и доберманы не смели даже клык обнажить на кота, когда рядом с ним валялось на травке это махонькое и еще не утратившее младенческой пухловатости светлошерстное двуногое недоразумение, одновременно похожее на Люцифера и непохожее. О, крошка Джек являлся личным криптонитом своего папаши — Кроули видел такое по ящику, он знал, с чем сравнивал.

Иногда черный кот начинал вылизывать лохматую макушку смеявшегося ребенка, чтобы смыть с головы «свет» и убедить себя, что различий у сына с отцом на одно больше. Если сеанс «нежностей» случался в доме, то к ним с мелодичным мяуканьем спешила Лилит, похожая на белоснежное облачко, и пушистым боком оттесняла Кроули, принимаясь перевылизывать Джека, которого считала своим родным котенком. Но кошак в такие моменты не расстраивался и начинал вылизывать уже Лилит, отплевываясь от чересчур длинной шерсти. А мальчишка улыбался и заявлял, что они «любят» друг друга…

Сейчас:

К рассвету температура в низине, где располагалась заброшенная хижина, упала особенно сильно, и Кроули неохотно открыл глаза, вздрагивая. Дремать здесь после воспоминаний о теплом доме и пушистой подруге стало особенно невыносимо.

«Любят»…

По большей части человеческая речь напоминала поток птичьего и обезьяньего лепета, сметенный в единый мусорный совок. Набор звуков, похожий на «бла-бла-бла, вя-вя-вя, гу-гу-гу», и среди этой белиберды лишь изредка мелькали действительно важные и интересные слова или словосочетания, которые Кроули легко выучил и хорошо различал: «еда», «корм», «красивый», «тепло», «почесать», «погладить пузико» — и прочие.

Не менее важными являлись и совершенно неприятные слова, потоком лившиеся, в основном, из рта Люцифера: «нельзя», «пошел вон», «завязывай орать», «не мни о себе слишком много, мешок кишок» — и то лишь малая часть редко повторяющегося арсенала. Мужчина собирал из звуков такие словеса, какие Кроули не слыхал даже от ящика с картинками, когда дремал перед ним на подлокотнике теплого замшевого дивана с неистребимым пятном от гранатового сока, пролитого Джеком. После автоматной очереди ругани «хозяина» даже рокочущий лай бесновавшихся при виде любой белки доберманов воспринимался мурлыкающей музыкой для ушей.

Но соль таилась, конечно, не в самих словах, а в эмоциональном заряде, который вкладывался начинкой в звуковую оболочку, заворачивался и выстреливался по слушателю. Мастерски владевший инструментом интонирования Люцифер умудрялся даже безобидное воркование превращать в угрозу, а гневные крики в поощрение. Двуногие, чистившие лотки и добавлявшие корм в миски, перед мужчиной откровенно и потно трепетали, испытывая страх…

Именно о страхе кот раздумывал, пока рысил по песчано-пыльной обочине давно не обновлявшейся асфальтовой дороги. Дом с призрачной женщиной пришлось покинуть, чтобы греться теперь бегом и утренними, еще пока что совсем тусклыми солнечными лучами. Мимо сновали с завидной частотой шуршавшие вонючими шинами металлические монстры, но никто из них не спешил остановиться и выплюнуть человека, который забрал бы с холодной обочины в лучшую жизнь черного кота — известный символ несчастья и неудачи.

А разве Кроули виноват, что мать родила его с подобным цветом шерсти? Рыжая, надо сказать, мать, от которой кот унаследовал только еле заметный пламенный отлив меха и особый насмешливый прищур глаз, за который Люцифер обзывал его «хитровыкрученной мордой».

И не любил. Взаимно…

Новая остановка кота свершилась лишь перед «пятачком», состоявшим из маркета, заправки и закусочной. Здесь, несмотря на едкую бензиновую вонь заправочных автоматов, чувствовался еще и тонкий съедобный запах, кажется, от поджариваемых сосисок. Кроули постарался сесть в потоке вкусного воздуха, мастерски делая вид, будто бы никакого интереса к кормушке для двуногих не питает.

Из очередной с шорохом остановившейся груды рычащего металла на площадку выбрались два высоких человека и начали экспрессивно посылать друг друга в разные стороны. Мелькало слово «купи», но по-настоящему заинтересовался Кроули только после того, как из той же машины, скрипнув когтями о полироль, целеустремленно выпал через окошко задней дверцы средних размеров пес. То есть, он явно попытался выпрыгнуть, но стекло было открыто не полностью, и лохматый, запнувшись, красиво грюкнулся на асфальт. Успевшие отдалиться люди оглянулись на шум, и пес дернулся было поспешить за одним из мужчин, но тут выяснилось, что это четвероногое горе луковое зацепилось внутри поводком.

— Кас, сиди на месте! — тот человек низким голосом возмутился, должно быть, он очень дорожил своей железной тарантайкой, раз так резво побежал освобождать ее от поводка.

Но пес «Кас» все равно поднял хвостом ветер, хотя внимания ему уделили всего-ничего: проверка на травмы и невесомое поправление ошейника. Наблюдавший издалека Кроули презрительно дернул усами и хотел уже отвернуться — все псины одинаковые подлизы! Но тут фильм о чужой жизни захватил его новым эпизодом — ведь шагавший следом за человеком черно-белый пес в зубах тащил собственный поводок.

«Хороший мальчик».

Любопытно. Если коту еще не отказало его замечательное зрение, то двое мужчин из машины не выглядели приличными хозяевами для бордер-колли. Им не хватило толку научить зверя ждать внутри автомобиля, но вдруг снизошло озарение натренировать его таскать поводок в пасти? Нет, здесь крылась какая-то тайна. Вдруг эти двое на самом деле воры животных!

Стоило только пропахшим засиделыми джинсами путешественникам скрыться за стеклянными дверями маркета, как немедленно поднялся со своего места позабывший о голоде Кроули и продефилировал к машине. Грозный колесный монстр нависал сверху настоящим утесом, но кот ловко вспрыгнул на капот и на секунду зажмурился от удовольствия: разгоряченный долгой ездой металл приятно грел лапки, а чувство превосходства — немаленькое кошачье эго.

Минуты не прошло, как удобно грелось еще и кошачье пузо.

Тогда:

Удивительно, что в доме Люцифера умудрялись совершенно по-разному отапливаться этажи: на верхнем температура никогда не падала ниже двадцати пяти градусов по Цельсию, ниже держалась на уровне комфортных восемнадцати, и в подвале редко поднималась хотя бы до пятнадцати. Немалочисленное теплолюбивое зверье, конечно же, кочевало, если не сидело по террариумам, между вторым и первым этажами — и Кроули в том числе. Холод? Фу! Самым студёным, что касалось кота в летнее время года, были хозяйские пальцы, и Кроули справедливо ненавидел такие моменты. Не грех после них бегом бежать к террариумам, камину или даже на солнечный двор, чтобы отогреваться и отмываться скорее от фантомного касания…

Но случались периоды, когда черный кот с особым интересом захаживал на территорию подвала, где, как он знал, чаще всего прохлаждалась пушистая Лилит. Для ее прекрасной выставочной шерсти верхний этаж с жарой и солнечными окнами на пользу не шли. Зато вылизывать эту шерсть было занимательно, и выплевывать комки под хозяйскую кровать тоже.

Но комков получалось не то что бы много, ведь через каждые пару дней двуногая прислуга бралась за умильную золоченую пуходерку и вычесывала Лилит. А вот Кроули с приятной процедурой и своей личной простой черной пуходеркой сталкивался пореже — каждые три дня, и ни разу не отказывался. Люди с пуходерками, шампунями, баночками корма в руках выполняли свою естественную функцию — холили и лелеяли кота, так с чего бы он должен избегать двойного удовольствия? Чтобы люцифероподобные возомнили о себе невесть что? Не дождутся такого праздника!..

К сожалению, всякая расчудесная жизнь приходит к концу, и в тот будничный вечер, когда Кроули снова подрался с Люцифером, у последнего совершенно замкнуло извилины в голове — по авторитетному мнению кота, — потому мужчина велел своему прислужнику выставить в прихожую ПЕРЕНОСКУ! Ох нет, кот уже знал коварство маленького домика с рукоятью на «крыше», захлапывавшегося и не выпускавшего вплоть до приезда в УЖАСНУЮ КОМНАТУ. Мерзкий режущий запах, унылые чахлые животные и выцветшие стены, пропитанные давящей атмосферой страха, которой невозможно было насладиться, ведь здесь не Кроули боялись, а как раз его-то уравнивали с хворым зверьем, тем самым больно задевая гордость. Унижение воспринималось куда острее уколов и горше отвратительных веществ, которые пихали в глотку прохладные скрипучие пальцы.

Зловеще предвкушающий взгляд Люцифера тоже не гарантировал ничего доброго коту, который расцарапал его руки по самые плечи, и когда вечером Кроули не получил персональной миски с едой, то понял — быть беде.

И он сбежал.

Сейчас:

Считается, что интуиция в мире животных более развита и активнее используется, в отличие от мира человеческого. Якобы из-за мельчайших намеков вселенной на неладное звери способны предугадывать надвигающиеся катаклизмы и бежать с опасных мест прочь.

Если бы это было правдой, в дом Люцифера черный кот не шагнул бы ни одной лапой, не так ли?.. Ладно, он вроде как любил тот дом, просто слишком ненавидел «хозяина».

— Что за черт? — вернувшийся водитель черного авто немедленно зацепился взглядом за постороннее хвостатое нечто, развалившееся на крышаке капота его машины. — Пшла вон, Луна, вместе со своими силами и призмами!

Второй человек, равнодушно обошедший машину дабы сгрузить пакеты на заднее сидение, поднял голову только после того, как услышал ругань. Его не настолько занимала сохранность транспорта, чтобы замечать на блестящей поверхности малейшие изменения.

— Дин, ты кого костеришь?.. — удивился он за миг до обнаружения Кроули. — Ага, классно.

— Классно ему, — проворчал водитель «Дин» и открыл дверь со своей стороны. — Сейчас еще лучше будет!

Кот заметил в его хмуром взгляде проблеск недружелюбного предвкушения, а потому морально приготовился к атаке. Та не заставила себя долго ждать — раздался сигнальный гудок, резанул по чувствительным ушам.

Даже не шевельнувшийся Кроули очень медленно, презрительно моргнул и широко зевнул, после чего вновь воззрился на «Дина», как на недалекого умом.

И не один он так смотрел, сидевшая на тротуаре собака тоже. Правда, с иным выражением-интонацией: на черно-белой морде пса и в его печальном разрезе глаз застыл вопрос, к чему же вся эта мелочная возня с внезапным котом. Почему Дин не избавится от маленького комка шерсти без долгих расшаркиваний и не откроет наконец ему, Касу, дверь, чтобы он забрался в автомобиль и занял свое место для дальнейшего путешествия, как приличный друг. Ведь Кас по-настоящему «хороший мальчик»: он даже не бросается с лаем на капот, не расцарапывает когтями полироль и не порывается растрепать кота в клочья, пачкая его внутренностями Импалу. Другие люди молились бы на такого разумного пса, но человек ему попался шибко уж упрямый в своих принципах.

Кас задумчиво пожевал поводок и хотел уж было вмешаться, когда люди с двух сторон окружили капот, стремясь скинуть орущего кота прочь или хотя бы схватить его и аккуратно снять. Именно в такой последовательности приоритетов.

— Я отвлекаю, ты хватай, Сэмми!

Черный взъерошенный гость скалил зубы в шипении и замахивался лапой то на одного, то на другого, пока «Сэмми» не исхитрился стиснуть его шиворот в жестких пальцах, а тельце прижать к себе. Но кошак так просто не сдавался, он вывернулся в суматохе и вцепился всеми когтями в куртку мужчины — если и отдирать, то разве что с мясом.

— Чего возишься? Бросай это чудище, и поехали, — Дин, уже отряхивавший руки жестом «дело сделано» с удивлением воззрился на притихшего брата. Тот качнул головой и очень осторожно свободной рукой ощупал серебристый кошачий ошейник.

— Погоди, здесь есть жетон, — принимая во внимание предупредительное ворчание недружелюбного зверя, Сэм не торопился с манипуляциями. — Его кличка «Кроули»!.. Но адреса нет.

— Опять? — поразился водитель и оглянулся на пса, являвшегося образцом терпеливого ожидания, по сравнению с которым Хатико отдыхал. И, между прочим, тоже лишенного любых адресов да номеров телефона. — Владельцы нынче совсем за своё не держатся, что ли? Сперва Кас безадресный, теперь еще и этот унитазный ершик!

— Может, он супер-домашний, но потерялся? — вступился Сэм сразу и за кота, и за его неведомых хозяев.

— О нет, даже не намекай в эту сторону.

— Да брось, Дин. Мы почти не отклонимся с маршрута, если завернем к приюту…

Слишком много незнакомых слов, которые лились в треугольные уши водопадом, почти оглушая и сбивая с толку. Кроули понял, что окончательно теряет ниточку смысла в клокотании двух великанов, один из которых прижимал его к себе и уже не столько сдавливал шкирку в пальцах, сколько поглаживал шерсть загривка. В ответ кот тоже поубавил обороты и слегка ослабил когтистую хватку на куртке — все еще сложно оторвать, но уже не так напрягаются лапки. Равноценный обмен, так сказать.

Сложилась любопытная картина, при которой оба зверя очутились сидящими на заднем диване автомобиля, и обалделые их морды с округлившимися глазами людям, по крайней мере водителю, были хорошо различимы в салонное зеркало. Меж псом и котом возвышались пакеты с покупками, но ни тот, ни другой зверь не спешили интересоваться запечатанными в пластик и завернутыми в бумагу продуктами, настолько удивились соседству.

Однако Кроули оживился первым и принялся изучать салон машины, куда попал безо всяких ограничивающих переносок, и сидение, успевшее сильно провонять как человеческим духом, так и песьим. Кас повернулся в сторону кота с недоумением и неодобрением, подогревающими его желание понять, зачем людям сдался этот мешочек шерсти и когтей. То, как темный кошачий скандалист обнюхивает салон, даже привстав на задние лапы, выглянув в окошко и никоим образом не покосившись в сторону конкурента, лишь несколько минут спустя озарилось ясностью для пса — его просто нахально игнорировали. В грош не ставили.

Бордер медленно поднялся на ноги, и вот теперь кошак больше не мог картинно не замечать угрозу, отчего сразу же повернулся в его сторону и предупредительно вздыбил шерсть. Зашипел, когда Кастиэль угрюмо гавкнул.

— Ну-ка тихо там! — Дин повысил голос на обоих сразу.

Вот и познакомились.

Тогда:

Уживаться в доме-зверинце приходилось с божьими тварями всех мастей, и Кроули поднаторел в том, что у людей считалось чем-то вроде «толерантности». Проще говоря, научился относиться к существам иных видов со здравой долей снисходительности. Аквариум с меланхоличными рыбинами? Смотреть, но не кидаться на стекло. Клетки с попугаями, или даже выгуливающиеся свободно по комнатам попугаи? Смотреть, но не кидаться с когтями. Змеи? То же самое. И стеклянные ящики с тропическими тараканами, и черепашки, и палочники.

Кошачьего состава на всю территорию проживало раз, два и обчёлся: красотка-элита-Лилит, вынянченная Люцифером из котенка в полноценную взрослую особь, и подобранец с улицы кем-то из прислуги — Кроули, словно ее выгодная тень. В их одиночестве, на самом-то деле, имелось намного больше плюсов, чем минусов, ведь естественных конкурентов для кота поблизости не находилось, и он мог в полной мере ощущать себя хозяином этих обширных территорий — от перекрестка, до перекрестка. Единственное, что омрачало жизнь: собаки, обилие собак.

Кажется, у Люцифера имелся пунктик на покорность, поэтому абсолютно всего его псы проходили через жестких кинологов и в присутствии хозяина если не ходили по струнке, то извивались всем задом так, словно намеревались сиюминутно умереть от перелома позвоночника. За неуемным и иногда буквально писающимся восторгом псовых Кроули с пренебрежением следил с высоких безопасных точек, поскольку догадывался, что одно только слово человека может направить все эти истекающие слюнями пасти в его, кошачью, сторону.

В отсутствие же мужчины смурные собаки и сами изредка пытались напугать или куснуть кота, который не нравился их господину, но Кроули без боя ни разу не давался. Он не боялся ни доберманов, ни гончих, ни питбуля, ни уж тем более той-терьеров с мопсами. Все собаки, связывавшиеся с Кроули, носили следы его когтей и зубов, как он носил следы их укусов. Кот хорошо знал, когда можно драться, а когда следует уносить ноги, поэтому умел исчезать с поля боя стремительно, будто по волшебству, даже если спровоцировал свару сам.

Возможно, поставь Люцифер цель сдружить своих питомцев — у него бы получилось, но человек преследовал иные идеи. Животным оставалось расхлебывать соседство. Собаки ненавидели огненный прищур Кроули, а он презирал пятьдесят оттенков их карих глаз.

Но чтобы на собачьей морде светилась вдумчивая синева?.. Такого кот не припоминал.

Сейчас:

Кот восседал на спинке заднего сидения и сквозь запылившееся стекло с хмурой неприязнью наблюдал за происходящим по ту сторону. Надо признаться, когда посреди довольно пустой трассы черная машина сначала притормозила, потом и вовсе остановилась, а Дин открыл заднюю дверь, Кроули на какой-то момент с удивленной растущей надеждой подумал, что пса решили выкинуть.

Но… нет, конечно. Кастиэля всего-навсего выпустили размяться, и вот уже который километр он бежал за не слишком быстро ехавшей «Импалой», неутомимо перебирая лапами песчаную обочину. Развевалась шерсть, на морде сияло выражение сосредоточенности напополам со смутным счастьем, которое лишь крепло, когда удавалось поймать кусочек угощения, брошенный человеком из окна машины. Учитывая встречный ветер и скорость, ловить что-нибудь челюстями в прыжке — задача не из легких. Кроули не понимал такой «радости».

На брезгливое кошачье «лицо» в косом заднем окне пес не обращал никакого внимания, поэтому вскоре Кроули переключился на людей, а именно — запрыгнул на подголовник пассажирского сидения и принялся изучать длинные волосы одного из мужчин. Тот постарался отстраниться, насколько позволяло кресло, но кот оказался неумолим и вступил передними лапами на его плечо.

— Наконец-то ты обзавелся подружкой, Сэмми, — брат пострадавшего немедленно отреагировал на творящееся. — Теперь я могу умереть спокойно.

— Это самец, — напомнил Сэм, поморщившись от щекотки кошачьими усами и деликатно отодвигая кота рукой. — Странно, что ты сразу не заметил по форме морды.

— Кошки с такими отожратыми харями тоже бывают, — возразил Дин. — Так что я бы больше поверил в голубой ошейник, как символ «мужественности».

— Но ошейник серый, — теперь мужчина озадачился и снял кота с плеча, помешав тому с заведомо гиблой идеей вылизать чужую шевелюру, очевидно, понравившуюся. В отместку хвост Кроули принялся мерно постукивать по затянутому потертой джинсой бедру, на которое кошака и усадили. — Ок, он какой-то переливающийся, пластиковый и антиблошиный… Но эй, старик, что за стереотипы? Если бы ты увидел явного кота в розовом ошейнике, то поверил бы ошейнику?

Дин лишь закатил глаза на секунду и сразу же выискал впереди на дороге удобное расширение, чтобы притормозить.

— Пф, когда обзаведусь привычкой во время променада заглядывать под кошачьи хвосты, ты первым об этом узнаешь.

Остановить автомобиль пришлось затем, чтобы запустить обратно внутрь набегавшегося пса, чей розовый язык удовлетворенно трепетал. Было заметно, как первым делом Кастиэль оценил произошедшие в салоне изменения, и хвост его, скупо покачивавшийся в дружелюбном настроении, пораженно замер. Пес вспомнил, что он теперь не единственный четвероногий на этой «территории», и то, как новообразовавшийся конкурент уже успел занять человеческие теплые коленки, казалось возмутительным. Противоестественно нянчить бродячую мышеловку, когда есть куда более проверенный Кас, который способен выполнять задачи, непосильные толстому котяре.

Все собачьи думы отражались в поведении, как в зеркале, и это было даже в какой-то степени забавно. Чтобы окончательно нагнать пасмурности на пёсий лик, Кроули устроился поудобнее на не самом устойчивом насесте и принялся облизывать лапу, которой потом умывал свою мордашку. В общем-то, как у себя дома. Хотелось бы еще, чтобы люди погладили, и посмотреть, как у Каса треснут извилины, но кот не был дураком и потому понимал, что эти мужчины его просто так гладить не станут.

Возможно, они своими пропахшими порохом и бензином руками вообще ничего годного делать не умели.

Учитывая то, что не додумались хотя бы кусочек котлетки из покупок отдать коту, обнаруженному рядом с закусочной и наверняка голодному. Дебилы…

Тогда:

С концепцией одиночества Кроули познакомился еще в сопливые месяцы, едва только слез с молока на «подножный» корм. Его матушка — источник тепла, пищи, болезненных укусов и беспощадно шершавого языка — пропала неизвестно куда. Черный кот смутно помнил, как днями напролет сидел в холодной подворотне один — маленький комочек, чуть ли не с воробья размером, — и сипло мяукал, призывая родительницу вернуться. Она не появлялась, лишь огромные ноги и еще более огромные колеса с гулким рокотом проносились мимо по растрескавшейся тротуарной плитке. И когда какой-то трюхавший по своим помойным делам шелудивый пес обратил внимание на Кроули, тот выдержал столкновение с неожиданной для голодного продрогшего зверька свирепостью. И после сотни прошаркавших мимо ног, рядом вдруг остановились две, которые спугнули шавку. И дотянувшаяся до земли рука забрала Кроули из его персонального одиночества…

В доме Люцифера самым неприкаянным существом оставался все еще его хозяин. По маленькой плоской пародии на ящик с картинками этот человек часто разговаривал с чужими голосами, и девяносто девять процентов таких разговоров заканчивались полными ярости криками. Один процент — швырянием голосистой коробочки о стену, после чего приобреталась новая коробочка. Общения становилось все меньше, но облегчения человеку это почему-то не приносило.

За годы жизни в огороженном особняке Кроули понял, что Люцифер так разговаривал со своим родителем, который не исчез совсем, подобно кошке, но никто от этого счастливее почему-то не стал. Иногда голоса принадлежали другим членам семейства, братьям Люцифера, и вот здесь Кроули уже не испытывал никакого подобия сочувствия. Он у матери родился единственным в том помете котенком и просто не представлял, как ему родительницу пришлось бы делить с кем-то…

В большой ящик с картинками тоже часто летели предметы, когда в ток-шоу и новостях возникал определенный человек со знакомым голосом. Как это называлось, «медийная личность»? Доступный для всех, кроме своего отпрыска? Во время очередных шумов из хозяйского кабинета Кроули нередко раздумывал о том, что Люцифер жаждал напрудить в ботинки своему сбежавшему родичу и столкнуть на пол все бутылочки с трибуны, что возвышалась тому чуть ли не до подбородка.

И он был бы прав, пожалуй. Свою мать Кроули тоже оттаскал бы зубами за глотку, узнай он ее хоть…

Сейчас:

Так вышло, что из всего животного разнообразия этой страны в машине одновременно с черным котом находился не попугайчик и не хомячок, а килограмм двадцать отборной собачатины. Бордеры считались умной породой, и, скорее всего, именно по причине отменной соображалки пес все еще не попытался вытряхнуть кошачью душу. На виду у людей, по крайней мере, заметно же было, что от нового соседа он не в восторге. Кроули был готов следовать за мужчинами, лишь бы не оставаться наедине с кобелем и опасной лотереей «кто кого раздерёт на клочки». В собачьем пристальном взгляде он замечал непримиримую суровость, такую льдистую, что годилось бы ее в стакан с жгуче-горькой вонючей жидкостью кинуть.

Интересно было бы познакомиться с «Кастиэлем» поближе, чтобы узнать, могла ли его ревность народиться из чувства одиночества? Осознаёт ли дрессированный умник такие понятия, как «любовь» или «ненависть», и не из-за них ли вместо теплой квартиры или, на крайняк, конуры, собачий хвост просиживает кресла в дребезжащем авто? Кроули желал в ближайшее время обзавестись представлением о том, с чем имеет дело. А для этого следовало нырнуть в гущу событий.

Под недовольное «эй-эй!» человека кот перебрался с теплых коленей снова на спинку кресла и, деловито хлопнув Сэма хвостом по голове напоследок, перепрыгнул на заднее сидение.

— Вот и вся благодарность от блохастых, — не удержался и хохотнул Дин. — Прав был я, когда сказал, что шерстяным с нами не по пути. Едем до питомника, братец, и точка.

— Погоди, «шерстяным» во множественном числе? Ты опять намерен сдавать Каса? — поднял бровь Сэм, краем глаза замечая, как насторожился пес, до этого с упоением следивший за котом. — В прошлый раз не получилось, старик, а ты вторично на те же грабли.

— Вторично-логично, — огрызнулся водитель. — Это для их же блага.

А что еще оставалось? Сэм верно говорил: первая и последняя попытка сдать пса в приют для животных обернулась постыдным крахом, потому что, едва завидев рядом с небольшим светлым зданием питомника машину отлова, Кастиэль поджал хвост и рванулся прочь с такой силой, что Дин чуть не упал да еще и упустил из руки поводок. Несколько минут братья вяло погонялись за псом, но потом сели в тачку и поехали прочь… чтобы заметить в зеркало заднего вида, как упрямый мерзавец от них не отстает, трепеща розовым языком на бегу.

— Он же спас тебя, забыл? — миролюбиво напомнил Сэм.

— Ага, такое забудешь, — в ворчании старшего Винчестера мелькнула все же нотка признания. — Отпечаток собачьих челюстей на плече — получите, распишитесь! Но это не значит, что я визжу в экстазе от шерсти по всему салону Детки.

Больше не желая спорить, младший брат все же остался с некоторыми собственными убеждениями насчет страстной тяги Дина избавиться от лишних пассажиров. Деятельность обоих Винчестеров всегда балансировала на тонкой грани опасности, и обоим было попросту не с руки возить с собой дополнительный балласт, могущий сотворить помехи к бегству, например. А если животные перепугаются от звука выстрелов или вовсе поранятся — что тогда, носиться под носом у копов в поисках подпольных ветеринаров?..

Делившие задний диван четвероногие «находки» старательно занимались своими делами — держали каждый свою территорию и бросали периодически один на другого изучающие взгляды. Никто не собирался первым переступать негласные границы, так что неизвестно, сколько бы времени продержался нейтралитет, но тут новые шумы снаружи привлекли внимание зверья. Чтобы глянуть в окно, Кастиэль просто поднял голову, а вот коту пришлось вскочить на спинку сидения.

Длинная и потрескавшаяся асфальтом дорога скользкой змеей уходила в плавном повороте сквозь лесную зону, но к этой змее тут и там прирастали «поперечины»: грунтовые выезды из лесу, откровенные звериные тропы — с соответствующим знаком «Осторожно, животные!», а еще просеки. Вот именно на стыке дороги с просекой сотворилось нечто, вынудившее двуногих заволноваться. Кот и пес в окно видели пару полицейских машин, пестревших проблесковыми маячками, и распахнувшую двери карету скорой помощи. В ту как раз загружался черный продолговатый пакет, и носильщики его не скрывали сумрачного утомления на лицах. Рутина, неприятная и неизбежная…

Очевидно, охотники через лобовое видели все это тоже. А еще они видели, что суматоха снаружи вызвана вовсе не аварией, ведь цепочка из работников порядка терялась где-то в лесу. Без особой спешки Дин и Сэм открыли бардачок, и оглянувшийся на шорохи кот заметил, как люди вооружились плоскими книжечками, которые через открывшееся окно показали подошедшему шерифу. Завязался разговор, который показался очень интересным Кастиэлю, и тот высунул синеглазую башку меж кресел, воззрившись на поблескивавшего звездочкой-значком шерифа.

— Ищейка бы нам здесь не помешала, — примолкнув на секунду, одобрительно проговорил человек.

— О, это? Нет, эм… — младший из лже-агентов пихнул пса обратно в салон.

— Пёсель моей прабабки, — объяснил Дин. — Вот, некому стало присматривать, как раз забрали, чтобы передать дальше по списку бесконечной череды родственников…

Из того, до чего же полный скепсиса и осуждения взгляд на Дина бросил его младший брат, с враньем охотник на этот раз перегнул как-то особенно болезненно. Остававшийся незамеченным Кроули про себя сделал вывод, что у мужчин нет «бесконечной череды родственников», да и, высока вероятность, что вообще никого нет. Иначе почему бы они, братья, продолжали существовать вместе?

Люцифер слово «брат» всегда использовал исключительно с негативными интонациями — уничтожительными, едкими или откровенно болезненными, какой бы голос ему ни звонил по коробочке. Так что, привыкнув к потоку желчи, Кроули теперь с удивлением узнавал, что «брат», оказывается, может быть достоин иного обращения, причем всякого разного. У Винчестеров интонации относительно друг друга менялись так часто, что только успевай ловить.

Кстати, о ловле. Совершенно наглым и непростительным образом Кроули оказался вытащен из теплой машины на холодную обочину. Он честно сопротивлялся, но под Диново суровое и искреннее «Обивку попортишь — шкуру сниму» цепляться за диван когтями откровенно расхотелось.

Немедленно обернув лапки хвостом, кот воззрился на мужчин с нескрываемым осуждением. Вот ведь охота им, щупая под подолами курток сунутые за ремни на задах железные громыхалки, перед самой непогодой лезть в какие-то кусты, откуда ранее люди в фургон с крестом затаскивали большие слабошуршащие пакеты. Что там, в этом лесу, может обнаружиться, хорошие новости? Нет, конечно, только грязь, которой мужчины провоняют. И пес туда же!..

Хотя нет, опустивший нос к земле бордер направился в сторону от охотников и скрылся в разросшейся траве. Кроули недовольно вздохнул, попробовал захотеть усесться снова на теплый капот, но удобного для жизни кошачьего желания не возникло. Стремления путаться под ногами людей тоже, впрочем, не обнаружилось, так что кот сперва шагом, а после рысцой принялся догонять Кастиэля.

Щурясь и раздвигая носом жесткие травяные стебли он спешил по откровенному пёсьему запаху, даже мяукнул один раз, мол, подожди меня! И Кас, что удивительно, услышал и действительно встретил кота под соснами, хоть белая морда его и выражала нетерпение.

А дальше они отправились вместе.

Странный запах влек всё глубже в чащу, хотя Кроули пару раз останавливался, ощущая предостерегающе дыбившуюся шерсть на спине. Не нравилось ему топать в неизвестность, к пункту назначения, откуда веяло невнятной опасностью. Что там могло быть такого — не до конца понятно, ибо запах подобный Кроули никогда раньше не встречал. Он бы свернул с прямой, как стрела, траектории и обошел неведомое посолонь, но Кас отказывался пользоваться маневром. Странно и слишком самоуверенно.

Разгадка запаха крылась в небольшом овраге, засыпанном ветровалом почти наполовину. Осклизлые скаты пестрели глубокими следами и вонючей глиной, по которой самовольные ищейки съехали, как по горке… И когда Кроули понял, на кого же они с длинноносым товарищем наткнулись, то непроизвольно распушился весь. Шерсть встопорщилась почти болезненно, и ее можно было понять.

Чертов вепрь.

Подраненный и истекающий кровью, взвинченный, одинокий кабан явно надеялся отлежаться под пнями и корягами, образовавшими естественную берлогу. Но пришельцы потревожили его покой, а когда превратившийся в натянутую струнку и оскалившийся Кас хрипло гавкнул, то вепрь, у которого был очень трудный день, вылетел из своего укрытия, чтобы сорвать злость и страх на этом псе. На опережение, атаковать, чтобы не оказаться атакованным.

Сипло взвизгнувший кот спасся на ближайшем вертикальном стволе дерева, которому не дали упасть зажимающие со всех сторон вывернутые пни. Выпученными глазами он уставился сверху на разворачивающееся действо: Кастиэль как-то успел увернуться от первого свиного тарана, и теперь с рычанием наскакивал на лесного жителя то с одной стороны, то с другой, явно загоняя в третью. Пес припадал к земле и метил укусить кабана за ноги. Маневренностью травмированный вепрь не отличался, и с высоты отлично виднелась мясная корка раны — огромный рваный не то укус, не то удар когтистой лапой, который просто снес животному холку. Какой хищник мог сотворить такое? Уж не тот ли, что рыскал сейчас вокруг полицейских и Винчестеров?..

Пастушьи инстинкты колли определенно подводили пса к опасной грани. Как успел решить Кроули, его синеглазый товарищ намеревался направить свою находку с пятачком сразу и прямиком к Импале, чтобы Дин и Сэм заценили неожиданного «свидетеля преступления» — о, им бы понравились эти борозды от когтей-зубов. Но пес очень сильно рисковал собой, поскольку не был физически приспособлен к большой охоте — не та порода. Всего за две минуты кабан успел зацепить противника своими кривыми клыками, и Кроули решил: нет уж, он не хочет видеть, как человеколюбивый доверчивый балда гибнет.

А в следующий миг кабан выяснил, что никогда не хотел видеть, как обрушивается на него яростно орущий хвостатый черный ком. Изогнутые когти кота вцепились в веки и чувствительный пятак, всего на несколько секунд, прежде чем Кроули мешком слетел с кабаньей морды, но этого хватило. Кот понесся меж деревьев прочь, а взбешенная дикая и почти ослепленная свинья с треском валежника и рыком паровоза устремилась за ним.

Неожиданная передышка дала насторожившему уши Кастиэлю время устояться на ногах и зализать, в буквальном смысле, раны. Без конца вскидывая голову и прислушиваясь, он все же вычистил языком рваные кровавые полосы на шкуре, прежде чем поспешить следом за остальной «колонной». От прорывавшегося в лес ветра сильно пахло тяжелой сыростью — стремительно надвигался очередной холодный шторм.

Рысить пришлось кривыми дорожками редких кровавых капель, след петлял и иногда поднимался на деревья, очевидно, в попытках кота запутать преследователя. А заканчивалась тропка неожиданно и страшно — резко обрезанная кромка чащи упиралась в очередное шоссе, где по асфальту и оказался раскатан кабан. Два помятых автомобиля мигали стоп-сигналами рядом, и замерший было от запаха смерти пес запоздало заметил: в лесу по ту сторону трассы тоже мигали огненные «фары», разве что кошачьи. Черный кот оказался везунчиком и благополучно прошмыгнул под колесами двухстороннего потока.

Движение машин замедлилось на аварийном участке, так что прихрамывающему псу не грозила участь кабана. Кас преодолел асфальт без происшествий и остановился перед котом, рассматривая того взволновано и вопросительно. Кот таращился в ответ круглыми от пережитого шока глазами, покуда не вспомнил, что, вообще-то он не имеет права ронять авторитет, и сразу же подбоченился, возвращая себе привычную ироничную усмешку. Поднял было лапу, чтобы со снисходительным видом «мне всё нипочём» умыться, но тут с неба грянули крупные холодные капли. Синхронно вздрогнув, два домашних зверя непроизвольно сели ближе друг к другу.

А трасса, кажется, была вовсе не той, на которой остановилась теплая и уютная машина Винчестеров…