Шэнь Вэй снова работал как придётся. Казалось бы, бушующая страсть и бесконечный восторг ответного чувства должны были уже улечься хоть немного, но после сегодняшней встречи в обед чувства Шэнь Вэя лишь обострились, лишь усилилось желание быть рядом, оберегать… Он понимал, как далеко уже они зашли, и не мог не признать, что их расставание, даже если оно случится через сотни лет, станет для него страшным ударом. Он весь оставшийся день думал об этом, и, возвращаясь вечером, поблагодарил богов, что они отвлекли Юньланя на посиделки с отделом, и тот не стал нарушать его уединения. В квартире ещё остался запах Цзышу, смятая постель, немытая посуда, но к этому не хотелось прикасаться, не хотелось трогать то, что напоминало о нём. Шэнь Вэй достал портрет, который забрал утром, прошёл в спальню и, не переодеваясь, лёг на кровать.

Записка, сформировавшаяся в воздухе была очень короткой, но Шэнь Вэй и не находил слов, чтобы сказать больше, он просто хотел, чтобы А-Шу знал, что он думает о нём.

«Доброй ночи, Цзышу»

Шэнь Вэй долго смотрел на то место, где записка исчезла, потом подтянул к себе вторую подушку, на которой обнаружил длинный тёмный волос Цзышу… подушка пахла травами. Он обнял её, прижался к ней носом и попытался уснуть.

Цзышу все еще был один в поместье и потому кивнул «посланнику» тот раскрылся в короткой записке.

«Доброй ночи, Цзышу»

И неярко вспыхнул.

Улыбнувшись от этих слов, Цзышу через несколько мгновений тяжело вздохнул… Хотелось бы, чтоб эта ночь была доброй…

Лао Вэнь вернулся через час после полуночи. От него разило кровью так, будто он в ней выкупался. Он не вошел в дом, стоял на пороге, и Цзышу неслышно, как он умел, подошел близко-близко к двери, но порог не переступил. Шиди постоял и побрел к дальним покоям.

На удивление, в обнимку с подушкой, на которой спал Цзышу, Шэнь Вэю удалось заснуть. И не впервые за свою долгую жизнь, но точно впервые за столетие, ему приснился сон.

________

Цзышу стоял среди полевых цветов, почти по пояс в высокой траве, колоски травы и соцветия касались его ханьфу, солнце ярко светило в безоблачном небе, а тёплый, почти горячий ветер заставлял его волосы взлетать и опускаться… Цзышу стоял полубоком, глядя на цветущие сливы на краю поля. Шэнь Вэй видел его, он был всего лишь в десяти шагах, но казалось — их разделяют не шаги, а сотни бесконечных ли. Едва Шэнь Вэй осознал, где находится, и что именно видит, сразу пошёл к Цзышу, однако яркий безоблачный мир Цзышу сильно разнился с тем, который был за спиной Шэнь Вэя. Там царила тьма, молнии беззвучно сверкали в тёмном небе, а трава и цветы в местах, куда он наступал, увядали и становились тёмными. Шэнь Вэй на мгновение замер, не решаясь разрушить уединение любимого, но желание коснуться его оказалось столь велико, что стоять на месте стало физически невозможно. Он пошёл дальше, и тьма последовала за ним. Оставалось всего несколько шагов… Цзышу не видел его и даже слегка отвернул голову в другую сторону, когда Шэнь Вэй, собираясь окликнуть его, наткнулся на невидимый барьер. Тьма, следующая за ним, наткнулась тоже. Барьер прозрачной стеной окутывал всё пространство поля дальше этого места и не позволял идти.

— А-Шу, — позвал Шэнь Вэй в надежде, что тот услышит и обернётся, потому что они были довольно близко друг к другу. Но барьер не позволил даже звуку пройти. — Цзышу… — повторил он, не желая доверять своим предчувствиям, хотя в голосе уже отчётливо скользнуло отчаяние.

Шэнь Вэй использовал свои силы и свою энергию, чтобы повлиять на барьер, но тот не только не поддавался, но ещё и сработал против него, отбросив его же тёмной энергией назад. Шэнь Вэй подошёл к барьеру снова…

Цзышу отвернулся и теперь стоял к нему спиной и казалось сиял в солнечном свете ещё ярче, ещё прекраснее.

Шэнь Вэй стукнул кулаком по барьеру, конечно, ничего этим не добившись.

— Цзышу! — крикнул он на этот раз громко, так чтобы его точно услышали, но ветер унёс его слова, не достигая стоявшего перед ним человека.

Казалось, ему стоит только протянуть руку, и он коснётся плеча Цзышу, но рука натыкалась на барьер… Шэнь Вэй стукнул по нему снова, на этот раз раскрытой ладонью и позвал ещё раз…

— Цзышу!

________

И проснулся, тяжело дыша сел на кровати, только спустя время понимая, что сказал его имя вслух. Сердце никак не желало успокаиваться, но Шэнь Вэй, не обращая на него внимания, раскрыл ладонь и создал небольшую записку.

«Доброе утро, А-Шу. Пусть твой день будет безоблачным и радостным. Скучаю…

Ш.В.»

Цзышу не спал этой ночью. Поздним утром он вышел в сад, где его дождался «посланник». Прочитав записку, он бледно улыбнулся. В его саду была яблоня с небольшими, но очень душистыми и сладкими яблочками. Цзышу набрал их в корзинку — пять штук всего уместилось — вернулся в свою комнату с травами и написал записку. 

«Люблю. Приду. Не знаю когда, но приду»

Корзинку получил в обед, прочёл записку и убрал её в книгу, снова не в силах избавиться от этого доказательства существования в его жизни Цзышу. Яблоки выложил в вазочку, убрался в квартире и вместо обеда отправился в Дисин, чтобы взять зачарованную бумагу для письма. Всё, что будет написано на этой бумаге, мог видеть только получатель, даже если бы кто-то другой в момент прочтения вырвал письмо у адресата из рук, то увидел бы чистый пергамент и ничего более. Ручку профессор не взял… лист взлетел над его ладонью и стал медленно проворачиваться, иероглифы линия за линией легли на бумагу.

«А-Шу, я до сих пор не могу поверить, что меня может любить настолько светлый человек, как ты, что любовь ко мне может родиться не из сочувствия или уважения, а потому что я — это я. Но чем выше моя любовь к тебе, чем глубже наши взаимные чувства, тем страшнее мне становится всё это потерять. Мой мир, этот город, всё вокруг с твоим приходом осветилось яркими лучами солнца, я словно пережил перерождение и обновление, я чувствую себя живым. В моём сердце больше нет места никому другому, ты заполнил его до краёв, ты стал его частью и его светом… я больше не отражаю свет, потому что мой свет — это ты, твоя любовь сияет во мне и, когда ты рядом, я больше не чувствую себя тёмным, я больше не чувствую себя тем, кто даже после падения всех вселенных останется жив, я чувствую себя человеком… я чувствую себя собой. Просто знай, что я думаю о тебе, я хочу быть с тобой, за тебя, для тебя до самого конца.

Ты небожитель, подаренный мне небом, ты всё… абсолютно. Я люблю тебя, сердце моё, душа моя, я чисто и искренне, до глубины своей тёмной души люблю тебя.»

Шэнь Вэй, не глядя, свернул пергамент в четверо и щёлкнул пальцами, отправляя письмо Цзышу.