Год 616 от Воцарения
В тот день море само несло их домой. Белой пеной оно ластилось к покатому борту, — знай только выравнивай курс, — и над дымчатой границей с небом уже проступили знакомые скалы в низких куцых облаках. Ветер, верный подручный Хранителя, сегодня благоволил им. Никак ждал Харрета, поднимая его не по-рамейски рыжие волосы со вплетенными тяжёлыми бусинами, трепал ворот зелёного кафтана. Волны омывали бока корабля, поднимались объятием по деревянному платью Пенной Девы до вырезанного в ясене нагрудника и простертой вдаль руки, фонарь в которой рассеивал туман. Остров подпускал своих воинов: знал, что те возвращаются не с пустыми руками.
Корабль рассёк очередную волну, и взгляд Девы, устремлённый пред собой, нашёл пристань. Ударились о воду вёсла, помогая подойти к причалу. Харрет отпустил румпель, поставил ногу на борт, скользя взглядом по берегу, где среди редких сосен на голой серости скал поднимались дымные столбы, тянули сети рыбаки, а босые женщины полоскали бельё на прибрежной гальке. И выше, где, позолоченный солнцем, стоял ярлов дом.
Дева заскользила вдоль причала, и Харрет первым спрыгнул на крепкие просоленные доски. Вдохнул полной грудью, предвкушая вечер и праздник их победы. Без добычи ярл их не ждёт, благо, из этого набега они её привезли вдосталь.
— Да уж, хватит даже до жадности Кровозуба! — бросая вязать тугой узел, гаркнул над мешками и сундуками коренастый, точно цверг, светловолосый Игар, прозванный Китом за длинные усы и круглый живот. Крякнул, взвалив ящик на плечо. Ему ответили дружным гулом.
Харрет неволей улыбнулся тому, что старый друг прочитал его мысли. Вызнал уж его вдоль и поперёк, после всех их странствий и злоключений.
— Разгружай! — обернулся Харрет и пошёл помогать. — Живей, а то не управимся до темноты!
Команда скинула мостик на причал, тотчас просевший под весом катящихся бочонков и грузным шагом моряков. Мимо Харрета двое пронесли сундук, опоясанный железными цепями. Капитан пропустил Игара с полными клетками трепыхавшихся кур и старого Белугу с мешками зерна, спрыгнул на палубу сам, ухватил за обруч ближайшую бочку, подтаскивая к себе.
— Эк сколько ты нас водишь, а давно мы не находили такой жилы, — сказал долговязый Берсирет, поднимаясь со скамьи в ворохе чёрного рванья. Схватилящик длинными руками, глянул из-под смоляных волос светлым глазом. — Ярл не ошибся. Толковый из тебя капитан вышел, Денхаррет.
— А из тебя воин, Берси, — ответил Харрет, вытаскивая из-под его скамьи заныканный из сундуков нож с позолоченной рукояткой, не удержавшийся в чёрной мантии. Похвале от безбожника он не верил, а этакая мелочь всё расставила по местам.
— Да… Добра добыча, — согласился Торстейн, прожёвывая слоги беззубым ртом, из которого высовывался один наточенный точно колышек клык. Влёгкую взвалил на себя сундук весом с Игара. Харрет проводил его взглядом и усмехнулся простоте великана.
На берегу Торстейн скинул сундук на землю и пинком откинул крышку, перетряхнув звенящее содержимое. Запустил руку и вытащил, сверкая золотыми кольцами, перебирая толстыми пальцами на солнце.
— Будет тебе, — остудил его Харрет, ставя рядом свою ношу. — Сперва ярл пусть полюбуется.
После уж они поделят то, что останется.
— Ты ведь знаешь его. Ему всегда мало, — Торстейн сплюнул, но убрал руки от золота. Всем известно, что ярл не упустит случая оставить себе лучшие куски добычи, как всегда делал.
— Жадный старый хрыч, — пробормотал кто-то позади.
Харрет услышал, но промолчал. Он снова поднял взгляд на вершину скалы, на золотистый сруб длинного дома и, припоминая, что ему идти туда не на пир, но с новым докладом, вздохнул.
Рыбаки и все те, что были неподалеку от пирса, постепенно подтягивались к причалу, чтобы поприветствовать вернувшихся и поглазеть на добычу. Харрет улыбчиво кивал, делая вид, что не замечает крамольные шепотки.
— Хранитель тебя любит, — старый рыбак протянул к нему руку. — Отчего ты ещё не сидишь на месте ярла?
Толпа одобрительно загудела. Харрет, уже собиравшийся уходить, притормозил шаг и оглянулся на старика. Лицо капитана осталось спокойным, хоть по спине и пробежали мурашки от упоминания Гвенивель.
Взбираясь в гору первым, Харрет от дома к дому всё мрачнел. Мимо тянулись низкие, тёмные от вечной сырости постройки с полусгнившими соломенными крышами, перекошенные от времени и ветра. Дым из кострищ едва тянулся вверх, смешиваясь с запахом рыбы и влажного дерева.
Много воды утекло с тех пор, как ярл лично добывал славу в набегах на соседние острова, небось позабыл уже как меч держать, да и не влезет нынче ни в один из своих доспехов.
С самой стычки под Зубьями, что и принесла ему прозвище, ярл Кровозуб пытает остров, и преемничек его ничуть не лучше. Давно толкуют по харчевням и дворам, что власть должна перейтиотнюдь не беспечному отпрыску, к двадцати годам так и не завоевавшему народной любви, а к тому, кто своей боевой удачей озолотил всё ярлово семейство. Но Харрету не хотелось исполнять людской воли. Оттого и ходил в набеги, был в море больше времени, чем на земле, когда-то приютившей его.
Оглянувшись на процессию своих воинов, что перекликались с зеваками и хвастали награбленным, Харрет толкнул высокие двери, проходя в тёплый полумрак. Просторную залу озаряло пламя на дне глубоких медных чаш, бросая отсветы на деревянные колонны. Скрытые в тенях силуэты охраны расступились перед ним.
Ярла уж оповестили обо всём. Вальрак ждал его, умостив грузное тело на резном троне, раскинув толстые руки по массивным поручням. Следил из-под густых седеющих бровей тяжёлым взглядом чёрных глаз, что вспыхнули, стоило Торстейну и Финдару внести первый сундук. Из-под крышки при ударе о двери посыпались на истоптанный ковёр монеты.
Харрет отвесил низкий поклон, придержав волосы, жёсткие от нескольких дней в море, и от того вьющиеся сильнее прежнего.
— Встречай, господарь, своих добытчиков, — проговорил он, шире отворяя двери, проливая в залу свет полудня и открывая вид на свою процессию.
Вальрак поднялся с трона и, раскинув руки в расшитых алым рукавах, пошёл навстречу, посмеиваясь в редкую бороду. С размаху ударил Харрета по предплечью, до которого только и доставал.
— О, мои храбрые воины! — воскликнул ярл, окинув взглядом капитана и остальных, но глаза его уже блуждали за их спинами, высматривая сундуки и мешки с добычей. — Я вижу, вы славно потрудились. — Он нетерпеливо хлопнул в ладоши. — Ну, что же вы там толкаетесь в дверях, как неродные? Показывайте, что принесли!
Харрет сделал шаг в сторону, пропуская своих людей.
— А ну, распахните сундуки! Мало что так радует душу, как блеск добычи после долгого пути. И если сокровища такие, как говорят, — почти с отцовской лаской проворковал ярл, — то и вас награда не обойдёт!
С грохотом и скрипом досок Торстейн и Финдар водрузили на стол свою ношу, остальные вытряхнули из мешков соболиные и лисьи шкурки, рассыпали жемчужные нити, чеканное золото с континента, что со звоном покатилось на пол. Толстые пальцы ярла заскользили по инкрустированным камнями чашам, серебряным блюдам и украшениям, очевидно выбирая, что из этого забрать себе, а что, так и быть, оставить для других.
— Денхаррет, — начал Вальрак, не отрывая взгляда от поданного ему кубка, — ты же знаешь, каких усилий мне стоит убеждать Гвенивель, что ты принесёшь острову больше пользы… в нынешнем состоянии, а не в качестве его очередной оболочки.
Харрет, стоя напротив, сдержанно поклонился.
— Конечно, господарь. Я ценю это.
— Хорошо, что ты это понимаешь, Денхаррет. Мы все знаем, что море щедро на золото, но я не привык размениваться на мелочи. У нас есть планы, есть цели, и они требуют большего. Ты ведь не собираешься остановиться на достигнутом, не так ли?
Харрет кивнул.
— Помни, что каждый новый выход в море должен приносить ещё больше. Я ожидаю, что вы будете стараться изо всех сил. Не заставляй меня пожалеть, что я не отдаю тебя Гвенивель.
— Я понял, господарь. Мы не разочаруем вас.
Харрет смерил его тяжёлым взглядом, памятуя о давнем шторме, и о том, что именно его рука не позволила Вальраку раньше времени кануть в Бездну. Теперь же Кровозуб торговался за его жизнь как мелочный старьёвщик.
Ярлов сын вышел из тени, похожий на отца пока что только лицом, а не обхватом живота. Видят боги, он готов был плюнуть на ковёр у ног Харрета: при взгляде на того черты его исказило отвращение. Он подошёл к столу, на котором громоздились драгоценности, и небрежно подцепил пальцем золотую цепь, словно изучая её вес.
— Отец, — заговорил Валгар медленно, с тенью усмешки на губах, — вот уж поистине великое возвращение. Снова Харрет приволок сокровища, поставил соседнего ярла на место, и вновь мы можем спать спокойно... Пока он жив, конечно. — Он бросил взгляд на капитана, улыбка его стала шире. — Но ведь море беспощадно. Кто знает, когда в одном из набегов ему не повезёт? А если уж так случится, то только Гвенивель и расстроится, коли ему не достанется твоя шкура. И кто знает, чем обернётся для нас гнев Хранителя острова.
Он обвёл взглядом людей Харрета, те смотрели на него с презрительным прищуром, но молчали, словно ожидая разрешения высказаться. Сам капитан, сложив руки на груди, стоял неподвижно и невозмутимо, как будто слова Валгара были не более чем шум ветра.
— Так-то оно, море, жестокая вещь, — ответил Харрет, не отводя взгляда от сундуков, словно блеск монет заворожил и его. — Но пока ярл меня посылает, я вернусь с тем, что нужно. А там уж кто знает, кому чего достанется.
Его голос оставался спокойным, но напряжение, повисшее в воздухе, стало ощутимым. Валгар усмехнулся, бросая цепь обратно на стол.
— Господарь! — донеслось из-за спин собравшихся. — Там… Змеиное племя на поклон пришло.
Харрет сдвинул брови: беднейший и презираемый народ острова, предпочитавший скрываться во мраке своих нор, и вдруг приходит на ковёр к ярлу. Видимо, была причина тому, чтобы появиться сейчас, когда правая рука Кровозуба вернулся с добычей: Хранителя нет рядом, а разум правителя затуманен видом богатств.
Но Вальрак тут же помрачнел, сжал в ладони горсть золотых монет и махнул уносить сундуки прочь.
— Что им надобно? — прогудел он. — Если пришли требовать себе место на острове, пускай сразу выметаются.
— У них и так есть место, да под островом, — заметил Харрет.
— Под землёй? Вот пусть там и остаются, — отрезал ярлов сын.
— Они идут с дарами, — раздался тот же голос.
Ярл тут же приказал впустить. Воины расступились, и на пороге возникла тонкая согбенная фигура, закутанная с головой в серые лохмотья. Поклонилась в пол, достала порог длинной рукой, будто вовсе не имела в теле костей. Харрет затруднился бы даже сказать, мужчина это или женщина, как она заговорила надтреснутым, хриплым голосом с шипящими нотками, обращаясь к ярлу.
— Великий господарь Вальрак, — прошептала она точно хрустел старый пергамент. — Да не оскудеет казна ваша, да не иссякнут реки золота, что омывают Акулий остров… Простите нашу дерзость, мы не вправе были скрывать все эти годы наше сокровище… Но время пришло, способности его открылись нам. Я, старейшина Яшмовая, хочу преподнести вам дар. Позвольте, господарь…
Старейшина попятилась в сторону, и за ней, отвешивая такие же низкие поклоны, один за другим, словно льдистый селевой поток из нечеловечески подвижных тел, хлынули в двери ещё с десяток людей змеиного племени. Их тихий говор, вежливо-учтивый, обращённый, казалось, ко всем присутствующим, слился в единое шипение. Харрет передёрнул плечами, отводя взгляд.
Он помнил, что, несмотря на свой убогий облик, это были весьма опасные существа. Теперь же, пусть они и заступили за порог длинного дома незваными, но, случись ярлу бросить на них стражу, змеи постоят за себя.
Кровозуб же, верно, и не чаявший опасности в их тонких, безоружных фигурах, весь подался во внимание, нервно пробарабанил пальцами по опустевшему столу.
— Сокровище? — переспросил Вальрак, облизывая губы. — Э, Денхаррет, я верно расслышал эту старуху?
— Да, мой господарь, — кивнул тот, с осторожностью поглядывая на змей.
Исполнив нечто наподобие танца, они выстроились в нестройный полукруг. Воины длинного дома и люди Харрета отошли от них подальше, боясь задеть убогих. Как и многим рамейцам, им была неприятна кожа, что оголялась иногда под лохмотьями, покрытая мягкой чешуёй.
— Великий господарь, — снова заговорила Яшмовая, выходя вперёд. — В крови нашей закрытой общины уж выродился дар провидения, так мы думали. Но появился единственный провидец на острове, что ценен своей связью с мирами живых и мёртвых и может видеть за многие земли. В знак преданности, великий господарь, мы отдаём его вам. Имя его Ангор.
Из-за её спины вышел невысокий юноша в тех же бесцветных обносках. Рука Яшмовой стянула с его головы шерстяной капюшон, он замер, не смея поднять взгляда. Грязные, отросшие до плеч светло-серые волосы тяжёлыми от соли прядями закрывали худое лицо. Ярл нахмурился. Видимо, ждал кого-то под стать званию сокровища, а не заморенного юнца.
— Врёшь ты, старая, — процедил ярл. — Чем докажешь, что даришь мне провидца, а не сбываешь парня мне в уплату? Отчего раньше не сказали, что среди вас есть одарённый?
— Мы не могли отдать вам ребёнка, а потому ждали, пока сила провидения в полной мере не открылась в нём, — продолжила Яшмовая, длинной рукой подталкивая Ангора подойти ближе.
Тот несмело шагнул вперёд, едва не оступившись на мягком ковре, поджимая носки пыльных, истоптанных ботинок, ему не по размеру. Харрет пригляделся к этому провидцу: ещё чего доброго, утаит под мешковатыми лохмотьями оружие. Но такие тонкие руки едва ли удержат нож.
— Змеям настолько некуда девать своих отпрысков… — пренебрежительно хмыкнул Валгар. — Неужто вы ждёте, что ваш мерзкий род найдёт кров в нашем доме?
— То лишь дар, без умысла мы преподносим его господарю, — голос Яшмовой просачивался сиропом в уши, и ярлов сын недоумённо помотал головой, прогоняя наваждение. — Рассудила я, что провидец будет вам полезен.
— Провидец, стало быть, — повторил Вальрак. — Что он может? Покажи, старая, почему я должен взять его к себе?
— Пожалуйста, смотрите! — с охотой подобралась она к Ангору и вынула из-под мантии глиняный горшочек, обвязанный просмоленной тряпицей, сдёрнула кожаный ремешок, сунув ему под нос.
Юноша отшатнулся, но руки старой змеи ловко схватили его за волосы, поднося снадобье к лицу. Ангор сжал зубы, сквозь всхлип поборол отвращение, вдыхая запах, что дошёл и до людей, отступивших на ещё шаг. А как бросил попытки бороться со старухой, схватил горшочек и приложился губами к кромке, опрокидывая в себя. Яшмовая растянула тонкие губы в улыбке, удержав юношу, как он медленно опустился на колени. Подняла его голову, являя людям побелевшее лицо с закатившимися, широко распахнутыми глазами.
— Спрашивай, господарь, — прошипела она. — И да будет тебе ответ.
От такого зрелища Вальрак отступил за Харрета, но недолго думая вернулся на трон и, крутя в пальцах золотую монету, произнёс:
— Где враг мой, ярл Трогвар, свою казну хранит, отвечай!
— Вижу, — произнёс Ангор точно потускневшим голосом, чертя перед собой руками на узорах ковра. — Вижу пристань меж скал… одинокую лодку на берегу, двух сторожей над пещерой… В ночь те сторожа сменяют друг друга, за лодкой их можно проследить. В пещере вижу ступени, золото блестит во мраке… Сундук закрыт на ключ, да замок ржавый, топор такой откроет…
— Где те скалы?! — выкрикнул Вальрак, подаваясь вперед на троне.
— Вели Хранителю развеять туманы, с башни видно ту скалу… Вершина точно нож, а пещера с севера… Ищи водоворот, где корабль не пройдёт, одна Дева лишь. Дева… Она…
Ангор вскрикнул, хватаясь за голову, и скорчился на полу. Его вздрагивающую от рвотных позывов спину накрыли руки Яшмовой, но старушечий шёпот потонул в людском гуле. Ярл вскочил, вцепившись взглядом в Харрета.
— Ты слышал, — яростно махнул он рукой, точно загребая воздух. — Ночью же выходи! Ещё чего перепрячет сукин сын!..
— Да, мой господарь, — кивнул Харрет, отступая к выходу.
Но следил, как юношу потряхивает от нахлынувшей с реальностью боли, как тело его мучительно отторгает яд видения. Харрет знал, что уж не отпустит ярл этого провидца, что будет пытать до последнего, до того как сам не захлебнётся в золоте. И не пристать Деве надолго к Акульему острову, пока провидец не умрёт. Видят боги, то наступит очень скоро.
Но людям предвкушение скорой наживы было в радость. Голоса возносились к высоким сводам. И среди их гула, только Харрету, кажется, было жаль этого юнца.
Найти ту скалу и пещеру было просто. Да только мрачным взглядом следил Харрет за тем, как топор разламывает ржавый замок, как полные золота сундуки грузят на борт. Они не сильно таились. Трогвар ожидаемо услышал, увидел с одной из своих башен, как вышли из-за скалы.
На воде они дали бой, и с неясной тревогой Харрет следил за тем, как тонут золотые доли опрокинутого сундука и расплывается по воде багровое пятно. Знал, что жадность Кровозуба не утихнет, что прольётся ещё много крови от слов провидца. Двоих людей он сегодня отдал Бездне, и возвращался без единого слова. Только тяжесть лежала на душе. Даже Игар помалкивал, подозревая неладное в думах капитана. Лишь у самого берега друг бросил осторожно, что не к добру змеиный дар.
— Это только начало, Игар, — проговорил Харрет, кивая на вершину скалы.
Да только что они могли с тем поделать…
В длинном доме Харрет задержался, выслушивая ярловы похвальбы и дальнейшие планы. Но даже Вальрак не смог не согласиться с тем, что воинам был нужен отдых.
Уже уходя, Харрет заприметил провидца, не сразу его признав. Парня одели в тёплую красную мантию, и только серые отпущенные до плеч волосы выдавали змеиную кровь. Тот сидел за одним из столов, и Харрет подошёл, стараясь не спугнуть. Перед парнем стояла полная кружка, и он дышал горячим паром.
— Ярл ведь не на ковре тебе приказал обживаться, — хмыкнул Харрет, не зная даже, как подступиться. Юнец вздрогнул, оторвался от сцепленных на столе рук. — Э, да ты тут гимель глушишь что-ли?
Провидец смерил Харрета странным взглядом, видимо, размышляя, что тот имел в виду.
— Ярл поселил меня в длинный дом к слугам, — медленно ответил он. — А гимель мне нужна для облегчения перехода между зельями, а после них даже спирт не крепкий.
— Умучает он тебя, — глухо произнёс Харрет, глядя на тёмные круги под большими глазами с серебряной радужкой и вертикальным широким зрачком. — Пошли. Отведу на свежий воздух. Вальрак не обидится, — предупредил он встревоженный порыв Ангора к бегству. — Чего толку, если его провидец видит только стены…
Солнечный свет заставил Ангора прищуриться, накинуть красный капюшон. Спустившись к подножию холма, они вышли в город.Витая улочка уходила к подножию скалы, теряясь за двускатными крышами. И только башня Хранителя высилась над домами. Не хотелось бы попадаться на глаза богу и его верной пастве, тем более сейчас, когда потоком ярловых богатств руководит не Харрет, а воля провидца. Потому капитан Девы не нашёл ничего лучше, как отвести Ангора к торгу, где змеиный народ, должно быть, нечасто появлялся. Да и что там делать без хотя бы медной доли в кармане.
Для того выбрал обходной путь подворьями, дабы ничьи глаза с башни не заметили его рыжей головы. Но Ангору городские закрома, кажется, были только в радость. Со временем он даже скинул капюшон, или же змеиные глаза, привыкшие к мраку, наконец признали дневной свет.
Проходя мимо плетней и стен, они вышли к торговой площади. Здесь круглый год пестрели палатки, покуда остров полнился товаром, а уж под летним солнышком тем более. Блестели бока кринок, полоскались на ветру яркие расшитые ткани, сверкал металл…
Харрет остановился у одного из прилавков, к которому подошёл Ангор, наверняка в своих норах не видевший подобного. На широких деревянных полках, заботливо прикрытых от солнца и ветра парусиной, лежали товары: широкие пояса с искусно вытесненными узорами, сумки, бурдюки и кошельки, подвешенные на тонких ремешках.
На дальней части прилавка стояли крепкие дорожные сапоги, у которых кожа блестела, словно их только что смазали жиром. Кожевник — немолодой мужчина с грубыми, потрескавшимися руками, старательно натирал ремень воском, одновременно посматривая на покупателей.
Харрет покосился на ботинки, которые откровенно болтались на ногах у Ангора.
— Не удивлюсь, если натёрли тебе до кровавых мозолей, — бросил капитан, опираясь на прилавок.
Ангор смущённо переступил с ноги на ногу.
— Это всё, что для меня нашли, — пробормотал он.
Харрет коротко хмыкнул и постучал пальцем по доске, привлекая внимание кожевника.
— Эй, мастер, не найдётся каких-нибудь сапог для этого юнца? По размеру.
Кожевник оглядел Ангора с ног до головы, задерживаясь на его лице. Затем, с тяжёлым вздохом, нагнулся под прилавок и вытащил оттуда пару.
— Пусть сначала примерит эти, а там посмотрим.
Ангор робко взял сапоги и стал разуваться. Харрет оглядел улицу, на которой отчего-то поубавилось народу.
Всё же кто-то из прислужников их выследил: среди редких посетителей рынка Харрет издали заметил людей в чёрных одеждах паствы. Не мог предугадать он одного. Среди своих слуг шёл сам Хранитель, направляясь к нему, уже вцепившись взглядом в рыжую голову. Он неволей отступил на шаг, задел Ангора, и тот, вздрогнув, нырнул ему за спину.
Хранитель приблизился, склонив голову набок, словно изучая лицо Харрета, обветренное морскими ветрами. Его фигура в чёрной, отливающей серебром грозовых облаков мантии казалась одновременно эфемерной и зловещей. И без того всегда замотанный с головы до ног, Гвенивель сегодня еще сильнее кутался в ткани, стараясь защитить хрупкую человеческую кожу. Паства зашептала, услужливо напоминая то, что Харрет и так прекрасно знал. С первого дня у ярла на ковре ему в подробностях объяснили, какие почести полагаются Гвенивель, Хранителю Акульего острова. Как его следовало величать, как склонять голову, чтобы не оскорбить божество. Однако все эти почести Харрет воздавать не планировал. Его взгляд, тяжёлый и упрямый, скользнул вниз, встречаясь с глазами Хранителя, чьи черты оставались сокрытыми за завесой ткани и тени.
— Ты меняешься, Денхаррет, — с долей неудовольствия произнёс Гвенивель, поджимая тонкие губы. — Пока что битвы тебя берегут, но ваше людское время… Его даже я не смогу вернуть,точно как и слова…
— Успею я к тебе, — хмыкнул Харрет, отворачиваясь к прилавку и собираясь достать кошель. — До того соскучился, что вышел под солнце?
— Часто сбегаешь в море, — протянул Хранитель с кошачьим прищуром, подходя ближе. Харрет напрягся, неволей остановил руку. — От меня ты не сбежишь ни на каких течениях, покуда над тобою мои грозы… и шторма.
— Гвенни, да не боись ты! — прогудел Харрет и обнял бога за плечи, притянул к себе. Тот оторопел, паства его и вовсе задохнулась. — Разве ж так много времени прошло с моего обещания? Приду, дай только службу ярлу сослужить. Знаю, как тебе меня надо…
— Отпусти, — шикнул тот и выпрямился, разглаживая одежды. — Не смей называть меня… Я был наставником первого ярла, я пал с самих небес, и для тебя я…
— Да не гневайся ты, Гвенни, — оправил его мантию Харрет. — Я обещания держу.
— Службу, значит… — прошипел бог, кидая взгляд капитану за спину. Тот понял по шороху шмыгнувшей под пол мыши, что Ангор шугнулся бога, а по оттянутому его рукой ремню — что Харрета побоялся бросить. Гвенивель с отвращением проследил за ним, свысока корча рот. — Что за служба, выгуливать это отребье… Неужто Вальрак пригрел у себя змею колдовскую, а тебе наказал смотреть?
— Ещё б Кровозуб наказал о слугах заботиться, — процедил он и, как услышал топот убегающих ног, схватил за собой воздух. Ангор исчез.
Гвенивель скрестил на груди руки, растягивая холодную улыбку. Ох, ему-то каждая оплошность Харрета что ступень к его храму.
— Юнец не древняя мумия, чтоб сидеть взаперти, — фыркнул Харрет, оборачиваясь на звук и рыская взглядом по округе. Старые ботинки остались стоять у прилавка. За забором мелькнула красная мантия. — Бывай, Хранитель.
Не слыша шипения в спину, Харрет рванул к подворотне. Сбежал с кособоких ступеней, чуть не подворачивая ноги и едва протискиваясь в щель забора. Ангор будто знал этот путь по мосткам над овражками и бережками сточным канав, где капитан и не подозревал, что можно пройти. У самого берега, где у рыбацких хижин уже плескались волны на мокрых камнях, краешек его мантии мелькнул за просоленной скалой, и Харрет, хватаясь за камни, нырнул следом.
Над ним сомкнулся каменный потолок. Он оказался на глинистом склоне, который потащил его вниз, в темноту. Дневной свет быстро исчез за поворотом мокрого грота. Харрет хватался за стены, недостаточно ловкий для голых камней, что поздно, уж в самом мраке, сменились дощатым настилом. Остановившись отдышаться, вконец потеряв беглеца, он обнаружил себя в просторной пещере.
Воздух был солёным от близкой воды, на стенах блестели кристаллы, звонким эхом отдавалась капель. У стен стояли хижины, дальше во мраке пещеры притаились и каменные дома. Харрет начал понимать, где он оказался, когда различил у нескольких людей здесь блеск чешуи на коже. Раньше он никогда не был в змеиных норах, не знал путей сюда, людям недоступных. Закономерно, что Ангор считал свой прежний дом безопасным местом.
Харрет прошёл по каменной набережной пещеры под настороженными взглядами змеиного народа. К покатому берегу ниже гранитных перил, усыпанных устрицами, пристали хлипкие лодочки. Бедняцкие постройки стояли вплотную, проходы меж ними были перетянуты тканью. Где искать Ангора, он даже не подозревал.
Но дальше на набережной он заслышал голоса, а ускорив шаг, высмотрел у перил алую мантию. Напротив Ангора стоял рослый парень, что с явным намерением ударить, занёс кулак.
Харрет уже было приготовился, что от удара провидец упадёт, как тот увернулся с прыткостью рыбки, схватил парня под рёбра и перекинул через перила одним движением. Тот с плеском грохнулся в воду. Харрет замер, но сам Ангор обернулся на него, смотря исподлобья.
Змеиный народ собрался на зрелище, но, он подозревал, не столько драки, сколько его самого. Капитан Пенной Девы, спустившийся в нору, ещё и с их соплеменником…
— Пойдём, — кивнул он, протягивая руку.
Ангор склонил голову под взглядами и последовал за ним. По пути через пещеру он только поджимал губы, зато в змеиных шепотках Харрет различил много интересного. Похоже, сплетни поползут далеко после его прихода.
— Что он тебя хотел ударить-то? — спросил, когда они уже вышли на солнце, но Ангор продолжал смотреть в зев пещеры.
— Потому что я больше не их, — глухо ответил тот. — Я теперь ярлу принадлежу. И не должен был сюда возвращаться.
— Отчего ж вернулся?
Тот нахмурился, будто прислушивался к чему-то.
— Господарь Гвенивель, я увидел в его глазах вас… Вашу… кожу, которая стала его кожей. Я испугался, когда он посмотрел и на меня.
— Ясно, что он жуткий тип, как и все боги, — хмыкнул Харрет, а сам представил то же и поёжился.
— Почему тогда он говорил, что вы станете… его?..
— Я пообещал ему, что отдам своё тело после того, как удача оставит меня, а до тех пор сохраню его в целости. Ну, или пока Вальрак сам не отдаст меня ему.Остальное сам прознаешь, если впрямь в глазах мысли видишь.
— Иногда, — шепнул тот. Харрет оглянулся, но больше до самой вершины скалы не слышал от него ни слова.
На склоне холма, в тени длинного дома стоял ещё один, где ярл поселил его, когда выделил среди простых моряков после того шторма. И где по прибытии Харрета всегда горел жаркий очаг. Моряки и простые люди сновали у огней, занятые со скотом в загонах у входа, у котла на кухне и на соломенных тюфяках за деревянными ширмами. Каменная жаровня бросала его длинную тень на колонны и подсвечивала резкие черты на хмуром лице.
Сидя на грубой скамье, Харрет опустил взгляд на ладони, на крепкие, затёртые канатами пальцы, на которых ещё помнил капли чужой крови. Голоса вокруг него гасли, как сквозь толщу воды. Раньше он хорошо представлял себе, как всё будет. Что однажды сбежит от Гвенивель, взяв судьбу в свои руки, найдёт золотую жилу и хорошую землю, что так и продолжит ходить по морю, покуда не позовёт Бездна. Но теперь, с приходом провидца, Дева станет не единственной боевой ладьёй Вальрака, и ярл вспомнит о данном Гвенивель обещании. Плевать, как успешен воин, если он идёт по известной тропе.
Когда они вернулись в тот раз, Валгар, верно, уже всё понял. Харрет помнил, как в усмешке кривился его рот. “Отец уж стар, Денхаррет. Не думай, что мне ты будешь важнее милости Хранителя”.
Харрет поднял взгляд от марева над углями, замечая на противоположной скамье друга. Игар Кит прикуривал трубку, скрестив на широкой груди руки, и дым курился над очагом.
Вот только как скоро жадность Кровозуба погубит мальчишку? Случится ли это до того, как десятки кораблей Вальрака пойдут ко дну, а Акулий остров станет могилой? Харрет поморщится, проводя по лицу рукой, словно пытаясь смахнуть снедавшее его чувство жалости. Не этот ярл, так другие захотят воспользоваться силой провидца — нельзя оставлять Ангора на острове.
— Собери людей. Будьте готовы к отплытию, — произнёс он и потянулся за своими топорами у скамьи. Поднялся, вложив оба в скобы на поясе.
— Что ты задумал? — обронил Игар ему в спину, и Харрет на мгновение задержался.
— Сыграть в благородство.
Он вышел в ночь, направляясь к вершине холма. Возле длинного дома горели огни. У дверей стояли двое стражей, но Харретпошёл в обход со стороны, где ночевали слуги.Он пробрался в полумрак, осторожно ступая по соломе. В темноте за стогами сена и одеялами мелькнули блестящие искры глаз. Но те, чей сон он потревожил, ни остановили, ни выдали. Да и не было среди них провидца. Только одна рука поднялась и указала на далёкий свет в доме. Вскоре Харрет различил и голос ярла.
Отчего-то тот не спал. Положив руку на обух топора, что позвякивал на скобе от его шагов, Харрет прокрался мимо потухших жаровен, в тени резных колонн притаился за пирамидой бочек.
Ярл замахнулся и опустил кулак — пророк растянулся на ковре перед единственной горящей жаровней. За пятном алой мантии мелькнули серые волосы, и Вальрак наклонился поднять парня за них, чтобы вздёрнуть на ноги перед светом огня.
— …выпьешь, и всё мне скажешь! Скажешь мне всё… — судя по голосу, Вальрак крепко приложился к гимели.
Вскоре Харрет заметил и то, почему Ангор не сопротивлялся: на ковре валялось несколько пустых бутылей, которые змеи использовали для зелий, а в бельмах глаз пророка не было зрачков. Вальрак схватил ещё одну бутыль, повалил Ангора навзничь и, откупорив зубами, сунул горлышко в рот. Зажал нос, и тело парня выгнулось дугой в жалкой попытке сопротивления. Он засучил ногами и через мучительно долгое мгновение зашёлся в приступе кашля.
— Про Арфина! Про Торда! Говори! — выкрикнул Вальрак, потрясая Ангора за грудки. — Что они замышляют?!
Провидец едва мог говорить, откашливая ядовитое зелье, но что-то прорвалось вопреки удушью и агонии. Харрет вздрогнул, услышав ответ.
— …цирюльник напишет слово, что повторят многие… четыре крыла за спиной… со смертью… окончится сечь… было украдено… вылито…
— Ублюдок! — Кулак Вальрака поднялся над ним и спикировал в лицо.
Харрет выхватил топор и метнул его плашмя, прекрасно понимая, что иначе не успеет. У него не было времени целиться, и тот лишь ударил рукояткой по предплечью Вальрака, заставив его вскрикнуть и, опешив, уронить провидца. Со вторым наперевес Харрет вышел из укрытия.
— …трое… сталь души… — Ангор запрокинул голову, слова с трудом вырывались из его глотки, тело заходилось в судороге. Харрет переступил через него, отводя взгляд.
— Что… что ты творишь?! — вскрикнул ярл, не отрывая взгляда от топора в его руке, на лезвии которого алым играл огонь.
— Что ты творишь? — процедил он, надвигаясь на Вальрака.
— Я пытаюсь вырвать из стервеца сведения! — ощерил тот бороду, пятясь и озираясь в поисках защиты. — Дряной мальчишка намеренно несёт ахинею!
— Сколько можно, Вальрак? — Харрет перехватил рукоять топора. — Ты убьёшь его, а затем и нас всех. Только ради золота.
— И поделом… — пробормотал тот, кидаясь к висящему на стене круглому щиту, обитому металлом. Пьяный блеск сверкал в его глазах, и, видимо, поэтому он ещё не позвал стражей. А может, те всё слышали и так. — Поделом вам ублюдкам… Это ваша доля. Хоть все сдохните. Зато я буду знать! Провидец — мой! И золото — моё! Всё — моё!
Вальрак замахнулся щитом, но это прежнего его прозвали Кровозубом. Сейчас и силы, и сноровки у него явно поубавилось, и некогда мощные плечи обрюзгли в широких рукавах. Верно, гимель помешала ему здраво оценить противника.
Харрет выбил щит из рук обухом топора — от удара Вальрак потерял равновесие и повалился на ковёр. Харрет застыл над ним грозовой тучей. Это должно было произойти.
Ковёр под ярлом собрался в складку. Кровозуб застыл с удивлением на лице, и в глазах его промелькнуло осознание. Харрет прокрутил топор, замахнулся, берясь обеими руками. А затем опустил его со всей силы в грудь ярла, как на сруб. Дрова он рубил неплохо. Раздался треск, топорврезался в половицы, и Харрет выдернул лезвие, отступил от брызнувшей крови. Именно этого ждал Акулий остров.
Ангор тяжело дышал, порываясь подняться на дрожащих руках. Вытерев оружие о занавеску, Харрет присел рядом, взял его голову и сунул в рот пальцы, на корень языка. Юноша содрогнулся от прошедшей по телу волны.
Харрет встал, озираясь в поисках воды, но нашёл только гимель. Ангор мучительно откашлялся, отирая губы, а когда ему протянули бутыль, то сразу опрокинул в себя, прополоскал горло и сплюнул, зажмурившись.
— Ты как? — осторожно спросил Харрет.
Провидец опустил взгляд на тело ярла, что растянулось на пороге тьмы и света, заливая кровью пол.
— Хорошо, — ответил он, делая ещё глоток.
— Надо убираться. — Харрет поднял второй топор и нашарил в карманах ярла ключ от сундука. Прихватил из кучи сокровищ, что они же и привезли, мешок белоглазого золота. Не уходить же с пустыми руками. — Бежать с острова. Дева готова. Ты идёшь со мной.
— Правда?.. Я…
— Не оставишь свой народ, ну конечно. Тебя здесь не ждёт ничего кроме…
— Это то, чего я всегда хотел, — Ангор поднялся на слабых ногах, кутаясь в алую мантию и делая шаг к нему. — Покинуть остров, отправиться… за ними.
Харрет кинул топоры в скобы на поясе и остановился, склонил голову, ожидая, что провидец объяснит свои слова.
— За кем? — всё же не выдержал он.
— Харрет, я вижу… — Ангор замялся, стиснул рукав. — Кошмары.
— Все мы видим кошмары, — процедил тот, оглядываясь на двери. Стража не спешила, хоть и ожидаемо всё слышала. Или сразу побежали к Хранителю?
— Не такие. Я вижу распятых людей, которые говорят со мной. Я знаю, что они… мертвы, давно… очень давно. Но я всё равно слышу их крики боли… до сих пор… иногда, в тишине…
Харрет поёжился. Почему-то всё, что говорил этот провидец неясными жуткими образами возникало перед глазами и тотчас таяло, оставляя железный привкус на языке.
— Мало ли чем ты там страдаешь, я не оставлю тебя этим людям. Валгару и… — он скривился при мысли, что Хранитель может воспользоваться провидцем. Пусть боги и презирают змеиный народ, в беспринципности Гвенивель он не сомневался.
— Они зовут меня, за море, они называют это место “Край”, — проговорил Ангор, спеша и теряясь в словах, после чего умолк, потупив взгляд. — Прошу, отвези меня туда.
Харрет вымученно вздохнул, протянув руку.
— Пошли. Доберёмся до Девы и попытаемся сбежать с острова.
Ангор взял его ладонь, ещё слабый от зелий, с вымокшей в поту и рвоте мантии, с липнувшими к лицу прядями волос, и Харрет притянул его к себе, перекинул через плечо. Пусть это расценят как то, что он украл провидца.
Они пересекли город, держась в тени, окольными путями пробрались к причалу, где Дева уже поднимала парус. Харрет надеялся, что им удалось пройти незамеченными. Когда он взбежал на мостик и скинул с себя Ангора, Игар только поднял брови. Будто и ожидал чего-то подобного.
— Вёсла на воду, — выдохнул Харрет. — Живей. Надо убраться, пока Хранителю не донесли.
— Кровь на тебе, — кивнул Берсирет на его кафтан, занимая место на скамье. — Кровозуб сдох?
— Сдох, — усмехнулся Харрет, обвёл взглядом команду. — Лопнул как жирный хряк.
По палубе прокатился вздох облегчения, последовавший за ним смех, а затем моряки ударили вёслами о воду, погнали Деву прочь в открытое море. И ветер пока что ластился к парусу, а туман, в который Гвенивель вечно укутывал берег, расступился довольно скоро, выпустив их на простор.
Харрет прошёл по скамьям к румпелю, выискал в звёздной ночи Ангора, который сидел у сетки с припасами.
— Мы выправим на восток, к Континенту, — проговорил он. Юноша отвёл взгляд, кивая. — Знаешь хоть, где этот твой “Край”?
— Думаю, да. Они только звали меня, не говоря направления, но здесь, в море, их голоса станут громче.
Харрет с опаской глянул на чёрную воду. Близость мира мёртвых, Бездны, вот что он имел в виду. Однако слышать мертвецов и понимать, что те могут достать тебя рукой из воды — разные вещи. Моряков, что ходили над Бездной, почитали как храбрецов, но ему самому не нужно было лишний раз напоминать о близости мёртвых.
Монотонный скрип вёсел отдавался в ушах. Харрет почти ласково провел ладонью по шершавому борту, словно прося Деву уберечь их от божественного гнева. Суша уже вот-вот была готова скрыться за горизонтом, а ветер всё дул в противоположную от острова сторону. Значит ли это, что Хранителю ещё не доложили об их побеге? Так или иначе, то — лишь вопрос времени. До этого момента нужно успеть уйти как можно дальше. Быть может их и вовсе потеряют из виду. Харрет не знал, как далеко простирается сила Гвенивель, но догадывался, что та была конечной.
Вдруг парус опустел, повиснув безвольным полотнищем. Началось.
Проглоченная тучами луна погасла. Небо, и без того тёмное, как выжженная зола, с каждым мгновением наливалось всё более глубокой чернотой.Воздух затрещал от напряжения. Волны, прежде качавшие Деву как люльку с младенцем, теперь ударялись в ее деревянные бока резко, словно пытаясь опрокинуть. C остервенелой яростью набрасывались, хлеща борта, вздымая к небу пенные гребни. Шквалистый ветер, налетевший предвестник шторма, ясно давал понять, что Гвенивель их почуял. Он рвал спешно убранный парус, дёргал за канаты, плевал в лицо солёными каплями. Первая молния расчертила тучи белой полосой, вспорола мягкое брюхо — небесный рокот заставил море вздрогнуть.
Харрет ухватил Ангора за плечо, удерживая того от качки на скользкой палубе.
— Обвяжись! — прокричал он сквозь рев ветра. — Если волной накроет, останешься на борту.
Ангор судорожно кивнул, хватаясь за Харрета в ответ. Тот поднял толстую, пропитанную морской солью верёвку.
— Встань ближе, — капитан подтолкнул его к мачте. — Держи и обвяжи вокруг пояса! Быстрее, парень!
Молния осветила небо, на миг выхватив их фигуры из темноты. Пока Ангор дрожащими руками цеплялся за мокрую верёвку, Харрет умело завязал узел.
— Не суйся к борту! — крикнул капитан, когда очередной удар сбоку сотряс Деву, заставив её взвыть натужным скрипом досок. Вода хлынула на палубу, ледяной плетью хлестнув по ногам. Харрет бросил взгляд на темный горизонт, где вспыхивали всё новые молнии.
— Шторм только начинается. Гвенивель не даст нам уйти, — пробормотал он под нос, проверяя, крепко ли привязал себя. Потом хлопнул Ангора по плечу. Шквал ветра заглушил его последние слова, и Харрет, стиснув зубы, обернулся к бушующему морю.
Корабль карабкался по пенистому склону, рассекал носом ревущий гребень, а затем резко соскальзывал вниз. От шторма нельзя уклониться, его нельзя переждать — можно только постараться сбежать туда, где силы Гвенивель будет недостаточно, чтобы потопить их. В каждом раскате грома Харрет слышал гневный голос Хранителя, напоминающий о данном обещании. Волны снова и снова вскидывали Деву к небу, сбрасывали в морскую пучину, поднимая воду стеной.
Каждый надрывал голос от счёта и налегал на вёсла с яростью, зная, что от этого зависит его жизнь.
Всё произошло в одно мгновение, когда очередная волна хлынула на палубу, накрывая их с головой.
— Белуга! — закричал кто-то из гребцов, но его голос тут же утонул в завывании ветра.
— Верёвка! — рявкнул Харрет, подбегая к борту, где пена ещё не осела. Он схватился за канат, обмотал его вокруг локтя и наклонился, вглядываясь в бушующую воду.
На миг он подумал, что старик канул в Бездну. Но вдруг между гребнями волн мелькнула седая голова.
— Тяните! — скомандовал Харрет, напрягая все силы, чтобы удержать верёвку. К нему тут же подскочили ещё двое, и начали тащить Белугу обратно на борт. Это было похоже на борьбу с самим морем. Волны с яростью пытались вырвать старика из их рук, каждый рывок давался с огромным трудом.
Наконец, тот перевалился через борт и рухнул на палубу, мокрый, кашляющий, но живой. Харрет хлопнул его по плечу, не скрывая облегчения.
— Ещё раз выкинет – сам полезешь обратно.
Старик кивнул, тяжело поднимаясь, пока Харрет снова обернулся к команде, готовый к следующему удару. Шторм не унимался, но они ещё держались. Небо, израненное молниями, прорезала ещё одна вспышка, осветив впереди длинный гребень очередной волны.
— Ещё немного! — выкрикнул Харрет так, словно одно его слово могло обуздать море.
Гребцы вновь налегли на вёсла с усталыми упрямством вытащить корабль из когтей бури. Вода обрушилась со страшной силой. Палубу затопило, людей почти смывало с лавок, но Дева вынырнула из пены, покачиваясь как раненый зверь.
"Ещё немного, ещё чуть-чуть", — повторял Харрет про себя, будто мог на самом деле приблизить конец этого кошмара.
И всё замерло.
Ветер исчез, оставив после себя странное, гулкое молчание. Волны, прежде вздымающиеся горными хребтами, распластались, словно утомились от собственной ярости. Над головой осталась только бескрайняя чернота.
Харрет огляделся, не веря, что всё кончилось. Корабль едва покачивался на гладкой поверхности воды, будто ничего и не было.
— Мы выбрались? — с надеждой спросил Ангор, по-прежнему держась за веревку на поясе.
Харрет не ответил сразу. Он стоял, всматриваясь в горизонт, где небо сливалось с водой. Наконец он выдохнул:
— Похоже, что да.
Кто-то нервно рассмеялся, кто-то возвел руки в молитвенном жесте, а кто-то просто рухнул на палубу, словно ноги больше не держали его.
Харрет не верил, что им удалось. Он опустился на скамью, чувствуя себя выжатым хуже камышового каната, глядя в тихую ночь и слыша приглушённый грохот бури за спиной. Гвенивель не добрался, Дева выдюжила. Сейчас они вне досягаемости его сил, по крайней мере, пока.
И видимо, почувствовав дух спокойствия ввоздухе, ещё сохранившем запах грозы, Ангор упал на лавку напротив и, укутавшись в промокшую мантию, уснул. Такие ужасы были не для него. Чудо, что он вообще смог сохранить ясную голову.
Харрет слушал неспешную возню на Деве, тихую ругань команды, погрузившись в свои мысли. Когда он чуть придёт в себя, то направит корабль к Оскаленному Берегу. К той суше, что не во власти Гвенивель.
Но среди ночной тишины он расслышал несвязный шёпот, не сразу поняв, что тот принадлежит Ангору. Юноша сжался на скамье, но глаза под его веками бегали, сбивчивое дыхание вырывалось со словами. Харрет прислушался, подавшись вперёд, как с новым словом по руке взбежала стайка мурашек.
— …утопили нас в нашей крови, — голос был хриплым, точно не принадлежащим провидцу, но губы Ангора шевелились и едва дрожали, ресницы намокли, руки вцепились в ворот добела. —Твари, падшие с разверзшихся небес распяли нас досуха… Забрали силу, пленили истинного бога… Пообещай нам… расплату. Иди на север. Край… За Краем кровь… наша кровь… станет твоей…
— Матерь Бездны, — прошептал Харрет, отступая с народившейся внутренней дрожью.
Во что же он ввязался и кого взял на борт…