Porto San Giorgio

Золотой пляж, обжигающее солнце ласкает смуглую кожу. Солнце любит своих детей и не жалеет для них тепла, отдавая всё и даже больше. Рядом на столике стоит прохладный мохито. Омега протягивает руку к стакану, берёт в пальцы трубочку и не спеша помешивает содержимое. В стакане начинают кружиться льдинки вместе с дольками лайма. Юнги, весь такой ленивый, лежит на шезлонге, на лицо падает тень от большого пляжного зонта, потягивается, похожий на кошку после пробуждения.

Он обожает это течение жизни, такое неспешное, что свойственно только для их небольшого городка, что больше похож на район. У омеги здесь домик возле моря, самые лучшие виды и места на пляже.

Он жил здесь всю свою сознательную жизнь и ни за что бы не променял это место и свой любимый шезлонг на что-то другое. Юнги родился в Корее, затем его родители решили переехать и мальчик познакомился с Японией, но помнит он оттуда не очень много, ведь прожить ему довелось там до девяти лет, а потом, опять-таки, семья переехала, только уже более основательно – в один из городов Италии.

В Порте-Сан-Джорджио, относящемуся к провинции Фермо, жизнь течёт как никогда медленно. Юнги двадцать, и за все эти годы он понял, как сильно кайфует от этого слабого течения. Так получилось, что он владеет тремя языками, мог бы, конечно, только двумя, но его папе было принципиально, чтобы ребёнок знал их родной язык и умел на нём спокойно разговаривать.

Омега родился в богатой семье и с ранних лет не знал слова «нет», единственное, что он не мог оспаривать, это решения своих родителей. Но они у него тоже хорошие: за парня никогда ничего не решали и ничего ему не запрещали. Может, поэтому он вырос таким ленивым и большую часть подросткового максимализма пропустил мимо себя. В чём он точно был уверен, так это то, как сильно ему повезло с родными. Его отец скупил в этом курортном городишке пару домиков и теперь сдаёт их. Это приносит некий доход, но самый большой идёт от их отеля и продажи рыбы. Им хватает на то, чтобы жить, не парясь ни о чём и ни в чём себе не отказывать.

Юнги поднимается со своего места, решая вернуться домой, потому что на улице становится слишком жарко. Он поднимает с того же столика солнцезащитные очки и сразу надевает их на себя, забирает свой недопитый напиток и уходит в сторону дома со своего любимого пляжа, что каждый раз с радостью принимает омегу обратно. Здесь он пережил и первую любовь, и болезненное расставание, и даже лучшую в его жизни дружбу, которая, надеется омега, не закончится.

Улочки Порте-Сан-Джорджио похожи друг на друга, как и домá. Они здесь почти все с рыжими крышами и это, пожалуй, то немногое, что в этом городе омегу будоражит. Их дом слегка отличается от остальных, он в этажа три и на последнем есть некрытая терраса с бассейном. Здание такое светлое, что, когда смотришь на него, глаза начинают болеть. Юнги с самого детства казалось, что их дом самый лучший, и вот, ему уже не десять, а переубедить парня всё равно никто не может. Омега облачён в светлые джинсовые шорты, что открывают вид на стройные ноги, а сверху на голое тело накинута белоснежная рубашка с рукавом до локтя, она с глубоким вырезом, что обнажает его острые, как лезвия, ключицы.

Парень открывает калитку их забора, доходящую ему до груди. Во дворе стоит отец, поливающий цветы, обычно этим занимается садовник, но иногда, когда у альфы выдаётся свободная минутка, он всегда сам ухаживает за своими любимицами. Альфа Мин Соджун – высокий мужчина, и в глазах своего сына выглядит как само олицетворение стойкости и силы, а его папа Минсон сама грация и нежность, ровно до того момента, пока его не разозлишь. Хотя, даже когда тот злой, Соджун смотрит на него, как на божество. И повезло же такому мужчине найти себе пару, что с виду выглядит, как маленький нежный цветочек, который нужно защищать, а по итогу этот самый цветочек хранит внутри себя целый ураган. Юнги иногда думает, что это ненормально, но у всех свои тараканы. По крайней мере, у него есть планка любви, к которой он будет стремиться.

Из дома слышится звонкий голос Минсона, орущего что-то на чистом итальянском. За столько лет жизни в этом прекрасном городке он даже научился говорить с диалектом, в отличие от остальных членов своей семьи, и, если бы не внешность корейца, можно было бы подумать, что он точно чистокровный итальянец. Юнги смотрит на своего отца, мысленно спрашивая у него, что там происходит, на что мужчина только пожимает плечами и направляет струю из шланга прямо на него. Это чтобы ему жизнь мёдом не казалась, ну и просто подурачиться. Омега всё-таки на пляж ходил, а пришёл сухой, как пустыня Сахара.

Соджун смеётся, Юнги фыркает, снимая с себя очки, и хмурится, а потом сам смеётся со смеха своего отца. Ну вот как на такого обижаться? Они любят дурачиться вместе, пока им папа обоим по жопе не даст. С первых дней жизни Юнги, альфа был в восторге от своего первого и последнего сына. Он был так счастлив, и между ними тут же образовался контакт. Соджун за своё чадо готов не только горы свернуть, но и шеи.

— У нас новые постояльцы? — омега зачёсывает свои мокрые светлые локоны, что от воды потемнели, назад.

— Постоялец, — исправляет он омегу. — Сегодня только заезжает.

У них договор дома, между собой, разговаривать только на корейском, потому что так всем комфортней, и у их любимого чада не появится даже причины забыть родной язык.

Альфа поворачивается в ту сторону, в которую смотрит его сын, и через невысокий забор наблюдает, как во двор соседнего домика, что тоже принадлежит им, заезжает чёрная машина. Юнги в марках не разбирается, но чуйка ему подсказывает, что постоялец достаточно богат. Эти два дома как бы вливаются друг в друга, но двери между ними нет и отделяются они только небольшим беленьким забором в цвет домов, таким же, как и при входе в их обитель. Раньше это всё был один дом, но родители его полностью переделали под себя, оказалось, что им такое большое пространство не нужно, и уже спустя годик после переделки они решили пускать туда постояльцев.

Из машины выходит двое альф в чёрных костюмах, и не жарко же им. Омега опирается на заборчик, продолжая наблюдать за тем, как эти двое альф носятся, занося немногочисленные вещи, и только потом уже подъезжает другая машина, из которой выходит, кажется, Бог, что-то богическое в этом человеке явно было. Ноги альфы затянуты в слегка укороченные брюки из лёгкой ткани бежевого цвета, в них заправлена свободного кроя белоснежная рубашка. Альфа закатал рукава и расстегнул несколько верхних пуговиц, волосы чёрные и зачёсаны назад, на глазах очки, и он о чём-то разговаривает по телефону, при этом часто облизывая губы.

Да, вот такие мужчины омеге очень нравятся, парень жадно наблюдает за действиями незнакомца, думая о всяких непристойностях, но при этом никак себя не выдавая. Юнги понимает, что мужчина кореец, из диалога, как только слышит речь на знакомом ему языке.

— Может, пригласим его на ужин? — омега поворачивает голову в сторону закручивающего вентиль отца.

— Звучит неплохо. Я, в принципе, с ним уже общался, неплохой парень, но ты об этом со своим папой договаривайся. Сам знаешь, какой он у нас.

— Значит, пригласим. Извините, — омега громко говорит, при этом улыбаясь, тот альфа оборачивается и приспускает очки, всем своим образом говоря, что он весь во внимании. — Не хотите зайти сегодня к нам на ужин?

Альфа кивает головой в согласии, он зайдёт, ему не сложно, только главное сейчас, чтобы его от важного диалога не отвлекали.

— Отлично, тогда увидимся в семь часов.

Омега отходит от забора, уже не видя, как альфа залипает на его округлости, затянутые в жёсткую обтягивающую ткань шорт, и на его чудесные ноги.

— Мин Юнги! Ты почему заставляешь своего любимого папочку переживать? — Минсон хватается за сердце, изображая инфаркт, и уже вот-вот готов упасть, только то, что он одним глазком посматривает на реакцию сына, его выдаёт.

— Тебя бы в актёры, papà<footnote>papà[papà] - папа</footnote>, — омега достаёт из холодильника бутылку прохладной воды. — Ты же знаешь, что я был у Тэхёна, и я тебя об этом ещё вчера вечером предупредил.

Papà – это единственное итальянское слово, которое присутствует при диалоге с семьёй. Парень просто привык обращаться к Минсону на итальянском, а старшего омегу это только забавит и умиляет. Ему нравится, когда сын к нему так обращается. Младший Мин не обращает внимания на актёрскую игру своего горячо любимого папы. Тот, скорее всего, просто прослушал, когда Юнги об этом говорил, а сейчас устраивает сцены. Но хорошо, что и первый, и второй прекрасно понимают, что это такая своего рода шутка, а не серьёзная предъява.

— К нам сегодня зайдёт на ужин один гость, ты не против? — Юнги открывает бутылку, делая пару больших глотков.

— Не против. Это альфа? — парень кивает. — Красивый? Ты его давно знаешь? А сколько ему лет? Где он работает?

— Это наш новый постоялец, — проходит мимо Соджун, воруя с блюдца, наполненного фруктами, яблоко и дарит своему любимому мужу поцелуй в щёку, тем самым прерывая его череду вопросов.

— Всего лишь, — грустно выдыхает омега, а Юнги прыскает в кулак.

У него замечательные родители, и самое прекрасное, что они друг друга дополняют. Ну, по крайней мере, с ними не соскучишься. Юнги готов благодарить генетику вечно за то, что он пошёл больше в своего спокойного отца, нежели в папу, у которого что не день, то новое приключение.

<center>***</center>

— Я последний раз спрашиваю, где товар? — альфа с силой сжимает рукоятку пистолета, при этом пытаясь сохранить хоть какую-нибудь каплю спокойствия.

— Я честно не знаю, меня ограбили! — у мужчина глаза красные, из носа ужасно течёт, и выглядит он просто мерзко.

Тяжело быть Чимином, хотя бы потому, что каждый день ему приходится иметь дело с вот такими червями.

— Ну тогда прости, друг. Нет товара – нет жизни, — пожимает плечами альфа, выстреливая сидящему на коленях бете прямо в лоб. Тело падает в неестественную позу, по лицу трупа разбрызгана кровь с небольшими кусочками мозга.

Чимин наркобарон, сидящий на своём титуле уже четвёртый год, и не сказать, что ему нравится то, чем он занимается, но, по крайней мере, альфа это умеет делать. Он не убивает направо и налево, в своём мире его наоборот прозвали пацифистом, что берётся за оружие только в крайнем случае. А этот уже пересёк все дозволенные границы, какие только мог. Именно когда его отправляли, пропадал товар, можно было подумать, что это кто-то другой замышляет что-то против Пака и всеми силами пытается ему насолить, но потом истина всплыла и оказалась намного проще, чем представлялось. Этот бета просто перепродавал товар другой группировке за бóльшую цену, чем Чимин на своих рынках. Вот и всё. Таким крысам в их группировке делать нечего. Тот думал, что ему вечно такое с рук сходить будет, но не учёл, что Чимин не всепрощающий.

Отец Чимина был прошлым главой, и вот, четыре года назад скончался, передавая своё место, наследие и проклятие своему сыну. Папа у альфы умер, когда тому было четыре, и отец до конца своих дней так и не рассказал, что же на самом деле тогда случилось с его супругом. Чимин думает, что папа умер из-за него, и поэтому старик не хотел ему ничего рассказывать, боясь, что единственный сын его возненавидит. Не сказать, что они были в хороших отношениях, особенно, когда тебя с малых лет готовят к тому, что ты станешь следующим главой мафии.

Чимин выходит из подвала, останавливается, достаёт сигарету, закуривает, к нему присоединяется Чонгук, его правая рука, верный друг и помошник. Ночь, прекрасная ночь, только альфа лучше бы это время поспал, а не вот этим всем занимался.

— Тяжёлый день? — Чонгук тоже закуривает.

— Безумно, — Чимин на секунду прикрывает глаза, давая своему мозгу мизерные секунды отдыха. — Мда, эта крыса так и не призналась.

— Я бы тоже не признался, если бы такое натворил.

— В отпуск, что ли, уйти. Устал, не могу. Может, даже в какую-нибудь тёплую страну съездить на недельку.

Альфа задумчиво потирает подбородок, эта мысль его часто посещала, но он никогда всерьёз над ней не задумывался, как сейчас. Он не смотрит на то, как глаза Чонгука с каждым словом всё больше и больше расширяются.

— Побудешь заместителем, пока меня нет, — не спрашивает, а даёт поручение мужчина.

— Хорошо, — альфа расстроено докуривает сигарету, предвкушая тот огромный объём работы, что ему предстоит. И обижаться на Чимина он не может, потому что знает, как за эти четыре года его друг упахался в этих тёмных делишках.

Чимин пока не чувствует радости предстоящего отдыха, но это только потому, что он немного забыл, что такое отдыхать.

<center>***</center>

Чимин решил поехать в Италию, он когда-то был здесь с отцом, но полностью насладиться поездкой у него не получилось. Альфа не помнит, чтоб его отец хоть когда-нибудь отдыхал, а вместе с ним, соответственно, и не отдыхал парень. Для мужчины такой темп жизни был нормален, но никак не для подростка.

Чимин приезжает к домику, что арендовал Чонгук, домик симпатичный, альфе нравится.

Ещё в машине звонит телефон, и он не может не ответить, но отвечать заранее не хочется.

— Да, — альфа выходит из машины. — Ты что, издеваешься? Это не настолько важно, чтобы мне звонить.

Чимина кто-то окликает и он поворачивается, видя, кажется, ангела, спустившегося с небес, омега говорит ему что-то, и он машинально кивает. Тявкает на Чона, чтобы тот больше его от отдыха не отвлекал, и только после этого думает о том, что услышал. Его пригласили на ужин. Альфа поправляет волосы и заходит в дом, чтобы отдохнуть до вечера.

<center>***</center>

Альфа переодевает только рубашку, решая оставить брюки те же. Он выходит из своего временного дома, открывает калитку, что соединяет два участка, стучится в дверь, долго времени ждать не пришлось, сразу открыл тот самый омега, что днём его пригласил на ужин. Тот будто специально ждал всё то время, когда придёт мужчина.

— Вы вовремя, — омега улыбается, встречая его, кажется, в одной футболке, и только потом он замечает очертание коротких шорт под белой тканью. Если бы его каждый день встречали в таком виде, то его счастью не было бы придела. — На стол почти накрыли. Мы утром не успели нормально познакомиться. Я Юнги.

Омега протягивает свою ладонь для пожатия. Чимин аккуратно берёт худенькую и одновременно изящную ладонь в свою, которая такими качествами похвастаться не может, подносит её к своим пухлым губам и оставляет на ней лёгкий чмок. Юнги с него взгляд не сводит, присматривается, как эти губы будут смотреться на другом месте, закусывает нижнюю губу, а руку отнять от чужого лица так и не может. Губы этого мужчины такие мягкие, горячие и до дури приятные. О, да, он точно бы хотел, чтобы эти губы оказались на совсем другом месте.

— Чимин, — альфа усмехается, замечая, как парень с жадностью на него смотрит.

Чимина хотели многие, да что уж там, у него прекрасная внешность, и было бы странно, если бы его с таким лицом да ещё и не хотели. На него похожим образом смотрят не впервые, но впервые с таким явным желаниям.

Он проходят в просторную гостиную, видит стол, который уставлен разными блюдами, от корейских до итальянских. К нему подходят альфа с омегой, и он предполагает, что альфа – это тот, с кем договаривался Чонгук о съёме дома, а второй – его муж.

— Привет, я Минсон, но ты можешь… — первый с ним заговаривает омега и, не договорив предложение, кусает себя за язык, ведь он только что чуть не ляпнул «но ты можешь звать меня папа». Его муж смотрит на него с усмешкой, мол, договаривай. — Но ты можешь меня называть просто Сон.

— Соджун, — альфа улыбается, протягивая руку для пожатия гостю, и Чимин охотно её пожимает.

— Чимин.

— Так, значит, я не с тобой договаривался… — задумчиво проговаривает Соджун, не узнав голос.

— Это был мой помощник.

— Понятно. С моим сыном, я думаю, ты уже познакомился.

Мужчина кивает в сторону омеги, что уже успел завязать волосы в небольшой пучок и усесться за стол. Сейчас он пролистывает ленту instagram, находясь в ожидании, когда все перезнакомятся и наконец-то сядут трапезничать.

Эта семья создавала такой своеобразный уют и, честно признаться, Чимину это всё очень нравилось. Как таковой семьи у него не было, и они с отцом никогда не собирались так за ужином. Он больше отдавал предпочтение своей родной кухне. Они сидели, разговаривали, альфа ел и периодически участвовал в диалоге.

Чимин почувствовал, как его ноги что-то коснулось, мужчина не предал этому особого значения, мало ли кто случайно задел его ногу под столом, но, когда это что-то поползло вверх, не обращать на это внимания стало невозможно. Юнги сидел напротив, максимально стараясь делать вид, что он тут не причём, но скачущие огоньки озорства в его глазах то и дело выдавали его. Омега ведёт ногой вверх, доходит ступнёй до паха, аккуратно его поглаживая.

Чимин шумно выдыхает, прикрывая глаза на секунду, чувствует, как начинает возбуждаться от ласк, и старается максимально незаметно опустить руку под стол. Касается мягкой кожи, поглаживая её в ответ, он бы мог возмутиться, что до него так беспардонно домогаются, но тогда омеге придётся это всё прекратить, а тут уже сам альфа против.

— Вам плохо? — интересуется Минсон, который заметил, что альфа стал тяжелее дышать и совсем перестал есть.

— Нет, всё хорошо, просто у вас тут немного душно, — альфа удерживает ногу парня на месте, не давая тому двигаться. К нему всё-таки приходят здравые мысли, ну и как минимум выходить из-за стола со стояком как-то не очень хочется. Родители омеги его неправильно поймут. Эти люди такие милые, ему просто будет жаль прекращать их общение на такой ноте.

— Может, включить кондиционер?

— Да, пожалуйста.

Соджун включает кондиционер, а Минсон посматривает на своего сына, что по-странному притих. Кажется, Чимину всё-таки придётся называть его папой, у омеги чуйка на любовные дела. Они общаются ещё какое-то время. Чимин не отпускает ногу парня, в какой-то момент вообще забыв, что он её держит, а вот поглаживать её не перестаёт.

Совсем скоро они решают расходиться, ведь стрелка часов перевалила за полночь, Пак встаёт из-за стола, взглядом прося у омеги прощения за то, что держал его бедную ножку в своём плену.

— Юнги, проводи Чимина, пожалуйста.

Юнги повинуется, вставая со своего места, провожая гостя аж до калитки, и, когда альфа останавливается по другую сторону, он встаёт на цыпочки, чмокая мужчину в губы, о которых он мечтал весь вечер.

— Увидимся завтра? Я пляж покажу, — отстраняясь, говорит омега, не акцентируя внимания на своих вечерних выходках. — Он очень красивый. Выходи в десять.

Омега отходит первый, на прощание отправляя воздушный поцелуй, а альфе так и хочется ответить «не красивее тебя».

— Я даже не ответил, — громко говорит в след Чимин.

— У тебя нет другого выбора, кроме как согласиться.

Омега даже не оборачивается, чтобы не было соблазна вернуться. Покачивает своими шикарными бёдрами, вызывая у Чимина желание догнать его, закинуть к себе на плечо и уволочь в дом, желательно навечно. И ведь Пак пойдёт смотреть с ним пляж, как сказал омега, у него нет другого выбора.

<center>***</center>

Омега встречает его возле заборчика, сразу вручает сумку с покрывалом и их будущим перекусом.

— Папа без еды не захотел отпускать, — омега двигается по дороге, которую за столько лет изучил, что сейчас кажется, он её узнает с закрытыми глазами просто по запаху.

До пляжа они дошли быстро, разговаривали о всякой ерунде. Омега рассказывал, как итальянцы отдыхают и как проводят большую часть времени.

— Это частный пляж? Почему тут никого нет? — задаёт интересующий его вопрос Чимин, поглядывая на то, как красная лёгкая рубашка сползает с плеча омеги. Есть желание коснуться, но только не для того, чтобы поправить, а наоборот, чтобы снять.

— Эту часть пляжа выкупил мой отец, — улыбается омега, раскладывая покрывало.

Они решили расположиться поближе к воде. Альфа понимающе кивает, и, если бы омега сказал ему, что он был куплен только для него, Чимин бы понял отца парня. Для такого и целые города покупать не жалко. Омега снимает широкие белые штаны, оставаясь только в купальных трусиках и той самой красной рубашке на голое тело. Юнги подползает ближе к Чимину, забираясь на альфьи колени, кладёт ладони на щёки мужчины, наклоняется, целует нежно, но с напором, заставляя руки Чимина сильнее сжиматься на его талии.

— Ты так вкусно пахнешь миндалём, — омега наклоняется к плечу альфы, вдыхая аромат его кожи. — У меня мозг плывёт от этого запаха.

Чимин ближе омегу за поясницу притягивает, под рубашку забирается, прекрасные бока поглаживает.

— Знаешь, мы с тобой как шоколадный панфорте<footnote>Панфорте (Panforte) – десерт с цукатами и орехами. С этим десертом итальянцы встречают Рождество.</footnote>. Обожаю этот десерт, — в сердцах признаётся омега, но на деле просто не может заткнуться. Этот альфа действует на него, как кошачья мята на кота.

Альфа отвлекает омегу от своей шеи, опрокидывает его на покрывало, с жадностью припадая к губам такого сладкого шоколадного мальчика. Они целуются и, кажется, продолжали бы это делать целый день, если бы омега не выбрался и не побежал в сторону моря, заходя в воду по колено. Он зовёт за собой альфу, как сирена.

Чимин идёт за ним, немного раздражённый, что его интересное занятие прервали, и теперь сквозь очертание шорт видно его возбуждение. Мысленно благодарит, что это закрытый пляж и вероятность того, что его кто-то увидит, равна нулю. Тёплая вода приятно омывает щиколотки Чимина, этот отдых ему уже начинает нравиться. Они играют в воде в догонялки, от них во все стороны летят брызги, и чувствуют они себя как никогда хорошо. Как дети малые, единственным отличием будет, что, если Чимин омегу поймает, а он обязательно поймает, он его съест.

Они проводят время на пляже с самого утра и сейчас, вдоволь наигравшиеся и наплескавшиеся в солёной воде, провожают последние лучи солнечного света. Небо окрасилось в рыжие оттенки, даже этим напоминая о тепле, в котором они живут. Юнги смотрит на закат, думая о том, что это зрелище ему никогда не надоест, а Чимин смотрит на него, хотя стоило бы всё-таки посмотреть на закат. Времени отдыха у него не так много, и в следующий раз отпуск наступит явно не скоро.

Чимин кладёт руку на колено Юнги, ведя выше, напоминая о том, что у них утром завершить не получилось из-за причуд омеги.

— Чимин… — парень останавливает руку альфы и закусывает губу. — Твой запах сводит меня с ума. Я буквально слетаю с катушек.

— Ну так это же хорошо, — Пак кладёт свободную руку на щёку Юнги, поглаживая её большим пальцем.

— Безусловно.

Омега подползает ближе и целует Чимина, давая ему зелёный свет.

Альфа проталкивает свой язык, обводит нёбо и играется с чужим языком. Юнги умудряется во время поцелуя покусывать такие большие и аппетитные губы. В заднем проходе начинает зудеть и обильно выделяться смазка. Желание заполнить чем-нибудь пустоту метается по всему омежьему телу. Он пересаживается на крепкие бёдра альфы. Тот оставляет его без рубашки и с жадностью припадает к возбуждённым соскам, облизывая и покусывая каждый.

— Ты такой горячий и одновременно стеснительный, — омега закидывает голову, шипя на очередной укус и потираясь мокрым местом о крепкое бедро.

— Детка, я из мафии. Ты даже и представить себе не можешь, что я творил с такими, как ты, — голос альфы хрипит.

— Ты из мафии? — альфа мычит в согласии. — Скажу папочке, и он тебя выгонит.

— На сегодняшний вечер я твой папочка.

Альфа шлёпает омегу, и тот мычит от удовольствии. Парень пролезает рукой в шорты альфы, освобождая налитый кровью член.

— Размерчиком ты, конечно, вышел, — омега облизывается, стягивая с себя трусики, подставляет крупную головку к колечку мышц, от чего из него с ещё большей силой полилась смазка, стекающая по внутренней стороне бедра. Опускается до самого основания. Альфа подхватывает Юнги под бёдра, помогая ему двигаться, и целует татуировку омеги, набитую на рёбрах под сердцем. Это была простая надпись «You never be alone».

Омега скачет на его члене с таким желанием и удовольствием, что его глаза чуть ли не закатываются, а из горла рвутся немые вскрики. Хоть что-то заставляет омегу помолчать.

Чимин опрокидывает парня на покрывало, срываясь на бешеный ритм. Его руки с силой сжимают тонкую талию омеги, оставляя на ней небольшие синие пятна, но это, кажется, никого не смущает.

Юнги тянется к своему члену, пару раз проводя по нему, и с протяжным стоном кончает себе на живот. Пак выходит из разнеженного и уставшего тела, доводя себя рукой и тоже кончая.

Мин тянется к своей пляжной сумке, доставая из неё пачку салфеток и вытирая белёсую жидкость. Затем он поднимается, натягивая свою одежду, чувствуя в ней небывалую нужду, наклоняется к Чимину, целуя.

— Это было классно. Повторим как-нибудь? — парень стал собирать их вещи.

— Безусловно.

— Когда ты уезжаешь?

— Мы только что занялись сексом. Ты уверен, что это тот вопрос, который стоит задавать?

— Мы же взрослые люди, и оба понимаем, что ты скоро уедешь, а я не побегу за тобой в другую страну, и неважно, насколько сильно ты вскружил мне голову, — омега хмурится, поглядывая на тёмное безоблачное небо, полное ярких звёзд.

— Через пару дней, — улыбается альфа. — Тебе улыбка идёт больше, не хмурься.

— Да мне, в принципе, всё идёт. Особенно твой член, — омега оборачивается к Чимину, когда настаёт время прощаться и расходиться по разным домам.

— Зайдёшь в гости?

— А ты приглашаешь?

— Ну, как видишь.

— И чем же мы займёмся?

— Всем, что твоя душа пожелает, — говорит Чимин, и они оба идут в его домик.

<center>***</center>

Ночь сменяет день, неизбежно наступая на пятки, встречая парней на белоснежных простынях.

Чимин садится на постели, прикрытый небольшим клочком лёгкого покрывала, в то время как Юнги под ткань чуть ли с головой не ушёл. Альфа наклоняется, освобождая щёчку из плена ткани, получая на это милое недовольное фыркание, и оставляет на бархатной коже лёгкий поцелуй.

Вчерашнюю ночь они просто проговорили, у обоих возникло такое сильное желание узнать друг друга получше. А бутылочка белого полусладкого помогла им развязать языки.

Чимин приходит на кухню, выпивает стакан воды, слышит звон телефона где-то и идёт на его поиски.

Находит он его в гостиной, отвечает на телефонный звонок и выходит на улицу курить.

— Я же говорил, чтобы во время отдыха мне не звонили.

— Да, но тут случилась облава. Тебе срочно нужно приехать, — у Чонгука голос встревожен, а Чимин проклинает этот звонок и то, насколько не вовремя пришли проблемы.

— Блять, ладно, я приеду к вечеру.

Чимин тушит сигарету, заходит в дом, направляясь к комнате со спящим омегой.

Присаживается на постель, поглаживая Юнги по плечу, будя его.

— Детка, от этого ответа зависит вся моя последующая жизнь.

— А? Ты о чём? — Мин сонно потирает глаза, не понимая, что от него хотят с утра пораньше.

— Мне сейчас срочно нужно улетать в Корею. Я помню, что мы должны разойтись, как в море корабли, с воспоминаниями друг о друге, но я не могу тебе это не предложить. Поедешь со мной?

— Поеду, но только давай после обеда, — Юнги морщится, падая обратно на подушки и бубня на то, что его отвлекли ото сна из-за такой ерунды.

— Мой шоколадный мальчик, — улыбается Чимин, падая на омегу сверху и обнимая его. Кажется, впервые за столько лет сильно радуясь чему-то.

— Фу, лучше уж тогда называй меня деткой.

— Как скажешь.