Трикси возвращалась домой после школы. Настроение ее было не самым радужным, день прошел как-то неудачно, да еще и подколки самого противного одноклассника — Баретта — ее достали. Она честно следовала совету матери держаться от них всех подальше, но, увы, это не всегда получалось.
Вот и сейчас, стоило ей только свернуть на пустынную улочку, как сразу же откуда ни возьмись выскочила всеми ненавидимая троица зачинщиков — Гордон, Баретт и Вильям. Вильям таскался за неразлучными приятелями только ради статуса, но ведь все равно делал всякие мерзости. К своим четырнадцати годам Трикси это поняла отлично.
— Хей, куда идешь, красотка? — наглый вид Баретта немного портил выскочивший на его лбу ярко-красный прыщ. Такой же мерзкий и противный, как и сам Баретт — полноватый, высокий, с нахальным взглядом, полным превосходства в синих глазах. Трикси ненавидела синий цвет…
— Не твое дело, отстань! — девушка подхватила свою болтающуюся сумочку и поспешила прочь. Увы, дорога обледенела, Трикси поскользнулась и шлепнулась на спину.
Раздался издевательский смех.
— Эй, да она же готовая! Ты пьяная, Трикси! Ты знаешь, что с пьяными девочками положено делать? Трикси-пикси, не стесняйся, скромняшка! — Гордон навис над барахтающейся девушкой, даже не думая помочь. Ему нравилось наблюдать беспомощность и страх другого человека. Того, кто не может дать отпор. Он с десяти лет ходил в качалку и спортзал, отрастил мускулы, которыми хвастался перед одноклассниками, и не стеснялся пускать в ход кулаки.
— Да у нее штанина порвалась! — отметил Вильям. Будучи самым низким и самым трусливым, он старался держаться в стороне, но неподалеку от друзей.
— А мы сейчас поможем снять, верно? — ухмылка Баретта не означала ничего хорошего.
Ушибленная Трикси с ужасом наблюдала, как он тянется своей клешней к ее одежде, как хватает за штанину и отрывает добрый шмат материи.
— Отпусти, ублюдок! — девушка засадила ему кулаком в нос, отчего Баретт озверел окончательно.
— Это ты здесь ублюдок, ясно? Ты, нагулянная не пойми с кем! У всех есть отцы, кроме тебя!
Постепенно подтягивались и другие школьники понаблюдать за расправой. Тихая ранее улочка загудела на разные голоса.
— Так ее!
— Бей шлюху!
— Синими трусы, пусть померзнет!
— Давай, давай, Баретт, покажи, что ты мужик!
Девичьих криков и шума школьников никто, кроме них, не слышал.
***
— Что смотришь? — Скалли пришла на работу вовремя, как всегда. А войдя в кабинет в уже почти родном подвале, застала Малдера, пересматривающего серию фотографий.
— Да вот думаю, не посетили ли пришельцы еще один городок, — улыбка напарника получилась на редкость мечтательной.
— И как? — Дана вернула ответную улыбку, прекрасно зная, что Малдер так шутит. Но в каждой шутке есть только доля шутки.
— Три смерти школьников, учащихся средней школы города Майнонт… Последняя произошла вчера, парень повесился на бельевой веревке за десять минут, пока мать отошла в дом… Все ребята из одной школы и даже из одного класса… — слайды сменялись один за другим, показывая фотографии тел. — Самый первый порезал вены, второй утопился в ванне. Всё произошло за какие-то несколько минут, пока родители или друзья отвлеклись. Никаких предпосылок к самоубийствам не было. Это были здоровые, нормальные дети. Если только…
— Что? — Скалли оторвала взгляд от слайдов. Самые обыкновенные самоубийства. Быть может, парням отказали девушки, несчастная любовь, все такое… Но все из одного класса… подозрительно.
— Месяц назад в этой же школе в том же классе была изнасиловала девушка… делу ход не дали, поскольку в этом был замешан сын шерифа. Его сперму нашли на месте преступления. Но поскольку он несовершеннолетний, то удалось все решить «мирным путем».
— Малдер, ты хочешь сказать, что их убила изнасилованная девочка? — Скалли поджала губы — вот уж чего она не ожидала.
— Я хочу сказать, что правосудие не осуществилось, Скалли, — Малдер махнул рукой в сторону папки с документами. — Изучишь по дороге, мы вылетаем в Майнот.
***
Дорога была отвратительной. Пару часов назад выпал свежий пласт снега, надежно прикрывший собой толстый слой льда, и автомобили ползли со скоростью черепахи. В последнее время на Соединенные Штаты надвинулся очередной холодный циклон, и погода была настолько отвратительна, насколько вообще могла быть зимой.
Скалли поглядывала в окно, пытаясь найти дом той самой миссис Тиботи, чья дочь, Трикси, пострадала. Родители умерших парней как один талдычили, что она ведьма и извела их невинных кровинушек. Они всего лишь развлекались, это всего лишь дети… На душе было откровенно мерзко.
— Кажется, это здесь, — Малдер аккуратно припарковал автомобиль и застегнул плащ.
— Жаль, что мы не взяли шапки, — невесело усмехнулась Скалли — небо над головой посерело и собиралось вот-вот высыпать на бедный город еще одну добрую порцию снега.
Дом миссис Мари Тиботи был серым и невзрачным. На фоне серого города и унылого пейзажа он мог бы сойти за очередную декорацию для фильма ужасов. Во всяком случае, серый дом выглядел намного более пугающим, чем черный. Ни клумб, ни украшений, ни садовых гномов — ничего. Пустота, тишина и серость.
Малдер постучался в дверь, загодя приготовив свое удостоверение. Через несколько минут дверь приоткрылась на цепочку и наружу выглянула чуть осунувшаяся женщина примерно сорока лет, одетая в теплый свитер, толстые спортивки и мягкие тапочки. Ее седеющие волосы еще отливали каштановым оттенком. На лице отразилось недоумение, а после — скрытая радость. Она разглядывала больше самих агентов, чем их удостоверения. Отчего-то ей показалось, что этим людям можно доверять. Высокий темноволосый мужчина со строгим выражением лица почему-то показался надежным. А вот женщина, ниже его на голову, рыжая и в теплой куртке, смотрела открыто и пытливо, будто с самого начала пыталась в чем-то разобраться.
— Я агент Малдер, это агент Скалли, мы из ФБР. Разрешите задать вам несколько вопросов?
— Заходите, — Тиботи открыла дверь полностью и впустила агентов. — Я заварю вам чай, по такой погоде вредно шататься, не выпив чаю.
— Да уж, — Дана прошлась по гостиной, посмотрела на две стоящие на полке фотографии. Миссис Тиботи и Трикси. Ничего более.
Малдер взялся рассматривать полку с книгами. Классика, фантастика, современное фэнтези.
— Что-то не похоже это на жилье ведьмы, — Скалли выглянула в окно — снег повалил как из мешка. Оставалось надеяться, что им не придется выкапывать арендованный автомобиль из сугробов.
— Присаживайтесь. Я рада, что наше дело дошло до ФБР, может, хотя бы вы восстановите справедливость, — Мари опустила перед агентами на стол парующие чашки.
— Вынужден вас разочаровать, мы по делу Вильяма Робертса, Джека Морриса и Била Тренси. Скажите, ваша дочь встречалась с ними в последнее время?
— Упаси боже! — миссис Тиботи всплеснула руками. — Моя дочь две недели провалялась в больнице после того, что сотворили эти ублюдки. А теперь она две недели не выходит из дома. Я договорилась со школой и согласилась оплачивать обучение на дому, поскольку вы бы видели, какие у нее истерики при попытке вывести ее на улицу.
— Миссис Тиботи, в вашем доме с того момента не происходит ничего странного? — Малдер задумчиво отпил горячий чай и посмотрел на сидящую перед ним усталую, измученную женщину.
— Странного? Да у нас полно странного. Мою дочь изнасиловали эти ублюдки, она назвала все имена в участке, с нее сняли побои, взяли сперму на анализ, следы из-под ногтей, всё, что нужно. Вот все копии материалов, — женщина подхватилась с места и выудила папку с документами. — Пожалуйста, посмотрите и сами скажите, что думаете об этом. — Она вручила папку Скалли и села обратно, вытащила из кармана носовой платок и вытерла выступившие слезы. — А потом внезапно оказывается, что материалы пропали, улик никаких нет, никто ничего не видел, шериф отпускает своего жирдяя и дальше насиловать детей. Эти документы сохранились только потому, что были здесь, в моем доме. И как только первый из этих обдолбышей самоубился, так сразу я становлюсь виноватой. Скажите, разве это не странно?
— Обдолбышей? Вы считаете, эти подростки принимали наркотики? — Малдер протянул руку за папкой, желая и сам ознакомиться с заключением медика.
— А как еще я могу объяснить то, что мою девочку после них чистили, едва не удалили матку и наложили тринадцать швов сами знаете где?! — Мари вытирала бегущие слезы и припухший красный нос. — Простите меня, но если бы только я могла, я бы раздавила этих мерзавцев голыми руками, как тараканов… Неужели нормальные парни на такое способны в трезвом уме?
***
— Да уж, дело очень странное… — выходили оба агента из дома Тиботи в довольно скверном настроении. — Что думаешь? — Скалли с трудом открыла дверцу авто.
— Думаю, здесь очень и очень нечисто, — Малдер завел мотор. — Пожалуй, нужно узнать, что все-таки там произошло. И поскольку ты видела врачебную экспертизу, то изнасилование на самом деле было.
— Еще какое… ничего не напоминает?
— Хочешь сказать, что изнасилованная девочка мстит своим обидчикам? Как? Она не выходит из дома. А убить таких бугаев… — Малдер покосился на дело с фотографиями, которое Скалли держала на коленях. — Можно разве что психокинезом. Или гипнозом.
— Твои версии меня просто поражают, — злиться на напарника у Скалли не получалось.
***
Разговор с шерифом вышел непростым. Вначале их и вовсе едва не послали, мотивируя тем, что ФБР никто не вызывал, но были вынуждены подчиниться.
Шериф, такой же полный, высокий и в прошлом спортивный мужчина с копной черных волос и маленькими серыми глазками, ответил, что, дескать, что-то там было, но это все школьники и они сами разберутся. А их дело ловить настоящего преступника, который и убивает этих школьников.
— То есть, по-вашему, изнасилование четырнадцатилетней девочки не стоит внимания? — Скалли недоуменно уставилась на шерифа Брауни. Он же просто замалчивает факт преступления!
— По-моему, вы просто лезете не в то дело. Найдите лучше убийцу детей! — гаркнул Брауни, едва удержавшись от удара кулаком по столу.
— Потише, шериф, мы не ваши подчиненные… — Малдеру отчетливо стало казаться, что здесь действительно очень странное дело. — Тем более что все эти случаи — явные самоубийства.
— Хотите сказать, здоровые дети ни с того ни с сего взяли и наложили на себя руки? — лицо шерифа заметно покраснело, на висках вздулись жилы.
— Возможно, они испытывали чувство вины за совершенное преступление? — приподняла бровь Скалли, отмечая излишнюю нервозность полицейского. — Мы могли бы поговорить с вашим сыном, ведь он был там? — вопрос чисто риторический, судя по экспертизе, сын шерифа там не только был, но и непосредственно участвовал в произошедшем.
— Попробуйте, — хмыкнул Брауни и отвернулся. День определенно не задался.
***
Разговор с Бареттом Брауни был тяжелый. Парень все отрицал, был спокоен как слон и даже слова об экспертизе его не сильно впечатлили.
— Они ведьмы, агенты, — он нагло усмехнулся, как делал всегда, когда был не совсем в себе уверен, но хотел убедить оппонента в обратном. — Самые настоящие ведьмы. Слухи ходят уже давно. Что Мари Тиботи извела всех своих одноклассников, что мужа своего она сварила в котле, что дочь была не от него, а от дьявола… Люди все видят…
— Знаешь, Баретт, сколько я ни работаю, а вот настоящих ведьм еще не видел, — Малдер склонился над парнем, заглядывая ему в глаза. — А вот убийц, насильников и преступников навидался много.
— А вы сходите к Мари Тиботи и спросите, что за тайная комната у нее в подвале, — нагло ощерился парень.
— Обязательно, — Скалли отвлеклась на звонок телефона, а после разговора произнесла: — Пойдем, Малдер, предположительно, у нас еще одно самоубийство.
***
— Я всего лишь вышла поговорить по телефону, а она… — мать Лулу Торвик, одноклассницы Трикси, заламывала руки, загораживая проход. Полицейские толпились у входа в квартиру высотки, снаружи медики грузили выпавшее тело, фотограф снимал всё на пленку, один из полицейских сунул миссис Торвик стакан с водой. — Спасибо, и-и-и… — женщина зашлась в слезах.
— Итак… Лулу Торвик выпрыгнула из окна девятого этажа и разбилась насмерть. Неплохо для четырнадцатилетней девушки… увлекающейся роком и татуировками, — Малдер осмотрел фотографии, наклеенные на обои в комнате Лулу. — Типичное самоубийство.
— Хочешь сказать, она чересчур увлеклась чем-то… дьявольским? — Скалли рассматривала плакат с изображением известной рок-группы в масках и с бензопилой в руках у вокалиста.
— Нет, знаешь… я хочу сказать, что каким-то образом миссис Тиботи добилась справедливости. Заметь, погибают те, кто был там, Скалли. Те, кто или участвовал в изнасиловании, или смотрел. Думаю, этот полароид нам даст кое-какие ответы. — Малдер прихватил небольшой фотоаппарат со столика в комнате. Скалли приоткрыла тумбочку.
— Малдер, смотри сюда, — в тумбочке лежали фотографии — документальные свидетельства изнасилования Трикси.
Скалли отвернулась, не желая разглядывать окровавленное девичье тело, вокруг которого столпились подростки. Судя по фото, на заднем плане виднелся Баретт, застегивающий ширинку.
— Вот тебе и дети, цветы жизни, — пробормотал Малдер, пряча фотографии в пакет. — Думаю, этого будет достаточно, чтобы привлечь их всех как соучастников преступления.
***
— Мы нашли доказательства изнасилования вашей дочери, миссис Тиботи, — Скалли прошла в дом гостеприимной хозяйки. Чай уже ждал на столе. Две чашки. Откуда бы этой женщине знать, что Скалли приедет одна, пока Малдер будет наводить порядки в полицейском отделе?
— И что же это? Спрятанные улики, которые наверняка зарыл Брауни, верно? — Мари смотрела на Дану ожидающе и как-то доброжелательно.
— Нет, это фотографии всего произошедшего, найденные у еще одной самоубийцы. Миссис Тиботи, я могу поговорить с вашей дочерью? — Скалли отпила сладкий чай, подумав, что здесь что-то уж совсем дурное происходит.
— Конечно, вы можете попробовать. Хорошо, что пришли вы, а не ваш напарник. Трикси теперь боится мужчин и… вряд ли бы нормально отреагировала, — Мари провела Скалли на второй этаж и постучалась в ближайшую комнату: — Трикси, детка, с тобой хочет поговорить агент ФБР. Это женщина. Не бойся, Трикси…
Ответа не последовало. Мари всхлипнула.
— Она месяц не разговаривает, — прошептала женщина, толкнув дверь.
Внутри было просторно и чисто. Узкая односпальная кровать, полка с книгами, письменный стол у окна с подпертым стулом. И сидящая на полу девушка, рисующая что-то на альбомном листе.
— Психолог сказала, что ей теперь нужно больше рисовать. Она и раньше хорошо рисовала, вот, взгляните, — Мари вытащила из стола папку с рисунками. Пейзажи, пара портретов, несколько фантастических существ… — Это из книги, она читала фантастику. И сейчас читает. А это дракон… самый лучший, на мой взгляд, рисунок…
Скалли внимательно перелистала рисунки, а после склонилась над Трикси. На бумаге у той были лишь неразборчивые линии и штрихи.
— Я планировала отдать ее в художественную школу, но не вышло из-за Саймона. Он ушел от нас пять лет назад. Пришлось сильно урезать семейный бюджет и оставить Трикси в обычной школе… — тихонько всхлипывала Тиботи, разглядывая рисунки.
— Трикси, ты не хочешь поговорить о случившемся? — Скалли склонилась над девушкой. Та на бумаге вывела четкое: «Нет». — Ладно, тогда скажи, тебе хотелось бы отомстить за произошедшее? Убить своих врагов? Как-то навредить им?
— Агент Скалли, зачем вы ее об этом спрашиваете? Конечно же, ей очень хочется им отомстить, но она не может этого сделать, — Мари задумчиво смотрела на слова, появляющиеся из-под карандаша дочери: «Не мне их судить».
— Что бы это могло значить, миссис Тиботи? — Дана повернулась к матери девочки. Та судорожно сжала папку с рисунками.
— Знаете, агент Скалли, пойдемте, я вам кое-что расскажу. Не хочу нервировать бедную Трикси, ей и так хватает проблем.
Мари отвела Скалли обратно в гостиную и только теперь взялась за свой остывший чай.
— Понимаете, я тоже пережила травлю в школе. Да, обошлось без изнасилований, но мне было очень тяжело. День за днем видеть ненавистные лица и знать, что они живут и радуются, в то время как я едва удерживаюсь от выхода в окно. Мы тогда всей семьей жили в многоэтажке. Одной из причин покупки вот этого дома стало то, что я хотела быть подальше от того района и всей той мерзости. Вы понимаете меня… Я знаю, что Трикси сейчас в тысячи раз хуже, чем мне. Я понимаю, что она чувствует. И вы представить не можете, каково это — жить и знать, что ты ничего не можешь сделать. Не поможешь собственному ребенку, потому что есть власть, закон, шериф, который отмазывает своего сыночка, и все те, кому выгодно, чтобы все и дальше шло этим чередом. Вы не поверите, но мне нечем защитить свою дочь. У меня нет оружия и права на его ношение из-за зрения, у меня нет власти, нет денег, чтобы нанять киллера и перестрелять этих мразей. Ничего нет. От бессилия я схожу с ума, как и моя девочка.
— Миссис Тиботи, Баретт Брауни сказал, что ваших одноклассников больше нет в живых, это правда?
— О, я никогда не интересовалась ими. Стоило мне получить аттестат, как я вычеркнула этих людей из своей жизни. И ни разу не жалею об этом. Даже если они и умерли, то такова у них судьба, ничего не поделаешь.
— Хорошо. Еще он сказал, что в вашем подвале есть тайная комната для ритуалов… — Скалли чувствовала себя глупо, задавая подобные вопросы, но не спросить было нельзя.
— Ах, это… пойдемте, я покажу… — Мари поднялась с места, бросив на столе свой скомканный платок, и повела агента Скалли в подвал.
— У меня были тяжелые периоды в жизни, — проговорила она, отпирая массивную дверь. — И мой психолог посоветовала мне давать мозгам разгрузку. Здесь я могу читать, бить дешевую посуду, рвать подушки, давать себе волю и покричать, когда уже на душе накипело. Сюда я вожу Трикси, она рисует… вот эти мерзкие рожи, — Тиботи указала на рисунки на стенах, изображавших каких-то уродцев с клыками и длинными ушами. — Ума не приложу, куда пропал ее талант, но после такого потрясения она рисует или черные каляки, или эти рожи. Надо будет их смыть.
Скалли осматривала пустой подвал. На полу валялись разорванные подушки, в углу стояла стопка посуды для битья, в центре висела боксерская груша.
— Это груша Саймона. Когда он уехал, то забыл ее забрать. А теперь… думаю, она нам пригодится. Будем вместе с дочерью учиться постоять за себя.
— И никаких ритуалов, — улыбнулась Скалли. Впервые ей довелось увидеть такой хорошо освещенный теплый подвал.
— Уверяю вас, единственный ритуал, который я люблю, это чайный ритуал. Вся наша семья обожает чай, — раздавшийся звонок телефона Скалли прервал речь Мари.
— Извините, — Дана отошла ответить.
***
— Итак, мы имеем шерифа, отстраненного от дела, его арестованного сына и целую кучу то ли свидетелей, то ли соучастников. И все благодаря развитию технологий, — Малдер помахал в воздухе пакетом с фотографиями.
— Я этого так не оставлю! Вы не посмеете трогать моего сына! — Брауни ругался и грозил кулаком на ступеньках полицейского участка. Внезапно он пошатнулся и свалился вниз, поскользнувшись на льду. Крик боли заставил Малдера и Скалли обернуться.
— Кажется, нужно вызывать скорую… — Дана привычно набрала номер.
***
— Значит, у шерифа перелом крестца? Он упал с четвертой ступеньки, как такое может быть? — Скалли разговаривала с дежурным врачом городской больницы, стоя у палаты, куда положили старшего Брауни.
— Гололед, скользко, а он мужчина грузный, имеет лишний вес. Ничего удивительного… Извините, — врач развел руками и поспешил к зовущей его медсестре.
— Мне не нравится это дело. Баретт запел как соловей… — хмыкнул подошедший Малдер, заглядывая Скалли через плечо. Та сунула ему в руки медкарту шерифа. Малдер ее перелистал и вернул на место.
— Ты сказал пел? — Дана повернулась к напарнику, и они поспешили на выход.
— Да. Только что мне позвонили из участка… Баретта сунули в общую камеру к остальным подозреваемым, где его изнасиловали и убили, — Малдер поморщился.
— Что? — Скалли чувствовала, что все происходящее в городе похоже на эпидемию убийств.
— По странному стечению обстоятельств в той камере оказались бывалые головорезы, которые очень сильно не любят насильников, Скалли. Опытные старожилы тюрем…
Раздавшийся телефонный звонок отвлек Скалли от мыслей о творящемся в городе безобразии.
— Пожалуйста, будьте аккуратны на дороге. Сегодня ужасный гололед, возможны дорожные происшествия, — голос Тиботи был спокойно-равнодушным, но все же в нем проскальзывали нотки заботы.
— Миссис Тиботи, что вы хотите сказать? — Дана стиснула трубку, силясь понять происходящее.
— Я хочу сказать, что сегодня очень сильный гололед. Вероятность аварии вашего и любого другого автомобиля очень высока. Проверьте тормозные колодки и что там еще… не знаю, я не сильна в технике… будьте осторожны.
В телефоне раздались гудки. Малдер обошел их автомобиль и даже заглянул под днище.
— Она что-то знает, Скалли. Что-то такое, чего не знаем мы.
— Нам нужно съездить узнать результаты вскрытия Баретта… — Дана на всякий случай заглянула под капот. Естественно, ничего там не обнаружила и разочаровалась.
— Думаю, вскрытие покажет все то же самое, что и раньше. Изнасилование и убийство. Те парни знали свое дело.
— Все равно мы должны узнать, что здесь происходит! Мы здесь колесим уже четвертый день, а все, что имеем — куча самоубийств и убийство.
— И изнасилование. Кажется, Баретта настигла карма, — подметил Малдер, садясь за руль и растирая замерзшие руки. — Ну и зима у нас разыгралась, просто жуть как холодно.
— Не то слово. Обещай мне, что следующее дело ты найдешь в более теплом месте…
Малдер старался вести авто очень аккуратно. Предупреждение Тиботи не выходило у него из головы. На повороте у светофора он притормозил, пропуская снегоочиститель.
— Здесь недалеко вчера была крупная авария, судя по новостям, — он включил радио, вслушался в незамысловатую мелодию. — Возможно, поэтому Тиботи и сказала об аккурат… Черт!
Грузовик выскочил как будто из ниоткуда. Малдер со страхом наблюдал, как его руль выворачивается, а послушная машина быстро съезжает в кювет, пропуская летящую махину.
— Говоришь, высокая вероятность дорожных происшествий? А какова вероятность того, что мой руль будет крутиться без меня? — Малдер вытер выступивший на лбу пот. Скалли рядом дышала на счет, пытаясь успокоиться.
— А какова вероятность того, что четверо матерых головорезов окажутся в один день в одной камере вместе с сынком шерифа? — Скалли задумчиво выглянула в окно — летящий грузовик уже скрылся за поворотом.
— И какова вероятность, что часть одноклассников Трикси начнет устраивать самоубийства? — Малдер вывернул руль и с большим трудом вывел авто на трассу.
— После вскрытия сразу едем к Тиботи… пусть расскажет все, что знает.
***
— Как обычно, ничего. Ни токсинов, ни ядов, ни наркотиков. Чисто, — Скалли задумчиво смотрела на еще одного одноклассника Трикси, доставленного в морг почти сразу по их приезде. Парень порезал вены в ванной, пока родители уехали за покупками.
— И ничьих отпечатков пальцев, кроме самого Мартина. Меня это уже начинает пугать, — Малдер смотрел на бледный бескровный труп, по грудь прикрытый простыней. Типичный нескладный подросток с курчавыми вихрами и прыщами на лице.
— Он был на фотографиях из полароида, — Скалли сняла перчатки и достала папку с делом. Вот он, Мартин Шимер, — ее палец застыл напротив парня, яростно сжимающего кулаки на фото.
— Да уж. Не хочу показаться еще более странным, но в деле явно попахивает чертовщинкой. И эти вероятности… Какова вероятность того, что Баретт был прав и Тиботи ведьма?
— Малдер, мы были в ее доме три раза. Я ходила вместе с ней в подвал. Там ничего нет. Ни пентаграмм, ни зарезанных младенцев, ни черных свечей, ни головы козла и какая там еще нужна атрибутика. Есть две женщины, которым нужна помощь психолога, и они, кстати говоря, регулярно его посещают.
— Но ты все же уверена, что с ними что-то не так? Иначе с чего бы пошли эти слухи?
— Ну, слухи на то и слухи. Мы нашли бывшего мужа Тиботи, он живет с новой женой в Техасе и ждет рождения сына. Она уж точно не сварила его в котле.
— Вот уж веселое дельце нам досталось… — Малдер извлек из кармана брюк пачку семечек и протянул Скалли: — Будешь? Здесь есть, над чем подумать…
***
— Вы пришли узнать о вероятностях, верно? — Тиботи слабо улыбалась, впуская агентов в дом. — Я была очень обеспокоена тем, что происходит в городе. Аварии, убийства, самоубийства… Тем более вы разворошили осиное гнездо шерифа…
— Что именно вы знаете о шерифе? — Малдер устроился на стареньком, но не менее уютном диване. Скалли присела рядом. Их ждали три чашки с горячим, вкусно пахнущим чаем.
— Что он сволочь. Вы думаете, одной Трикси так «повезло»? Нет, я специально спрашивала людей, хотела вам помочь… Так вот прошлым летом было изнасиловано трое девочек, чуть младше, чем Трикси. Расследования прекратились якобы за недостатком улик, хотя девочки описывали лица насильников. Их матерям потом пришли письма с угрозами. До того, как вы взялись за это всерьез, меня не трогали, но когда вы арестовали Баретта, мне пришло такое письмо, — Тиботи вынула из ящика комода простенький конверт без обратного адреса.
— Могу вам сказать только одно, — Малдер развернул письмо и прочел: «Прекрати лаять, сука, иначе мы порвем тебе пасть. И твоей младшей сучке тоже», — Баретт был изнасилован и убит в тюрьме. Большая часть его сообщников уже мертва. О самоубийствах вы знаете…
— После ваших слов я поверила в бога. Или в то, что я вижу… — слезы снова показались в уголках глаз Мари.
— Что вы видите, миссис Тиботи?
— О, это довольно странно. Вы сочтете меня сумасшедшей, агент Малдер, ну и поделом мне. Я уже говорила, как мечтала отомстить своим обидчикам и обидчикам дочери… и говорила, что у меня нет средств и возможностей этого сделать. Но порой, когда мне совсем тяжело, я представляю себе колесо судьбы. Знаете, большое такое колесо, похожее на штурвал корабля. Если чего-то очень сильно пожелать и повернуть ручку, возможно, оно сбудется. Иногда это колесо мне снится, как сегодня. Я повернула ручку назад, а после пробуждения позвонила вам. Простите… это домыслы и мои фантазии, попытки показать себе, что я управляю событиями.
— Нет-нет, продолжайте, — в то время как Скалли скептически выгнула бровь, Малдер внимательно слушал признание миссис Тиботи.
— Это колесо я представляю с самого детства. Тогда еще я была маленькой и забитой, но оно мне помогало чувствовать себя увереннее. Я верила, что когда мои одноклассники болели ветрянкой или ломали ноги, то это проделки колеса. Глупости, конечно, я ведь тоже болела ветрянкой и сломала левую руку, лазая по заброшенному дому. Но я верила. Постепенно мысленно крутить колесо стало для меня привычкой. Просто успокоением нервов, эдакой медитацией. Чем-то простым и безобидным, сродни вязанию или вышивке… А когда я увидела приползшую домой Трикси, я… не сдержалась, простите. Я мысленно так рванула это колесо, что оно затрещало.
Тиботи дрожащими руками придерживала чашку с чаем. Малдер задумчиво смотрел на женщину, которая делилась самым сокровенным. Для нее это было важно.
— Я никогда не думала, что все это правда. Теперь это колесо крутится почти само по себе у меня перед глазами. Я не могу управлять им. Могу только догадываться, что это привело к чему-то ужасному, к кошмарным стечениям обстоятельств, которые происходят в нашем городе.
— Миссис Тиботи, при всем уважении, но ваши медитации никак не объясняют самоубийства подростков и происшествие в тюремной камере, — Скалли слушала это все с изрядной долей скептицизма.
— Тогда скажите мне, что еще могло навести здесь справедливость? — женщина устало склонила голову. — Я готова понести любое наказание, лишь бы только вы защитили мою дочь.
— Миссис Тиботи, вы можете остановить это колесо? Или хотя бы сдержать его? — Малдер протянул руку и ободряюще сжал худощавое женское плечо. Толстый теплый свитер приятно грел кожу.
— Я могу попробовать, но… мне страшно. Что если я разрушу что-то еще? Или кого-то убью?
— Не думаю, мне кажется, вы сильная женщина и справитесь со своим колесом.
Тиботи закивала, положила руки на колени как заправская ученица и прикрыла глаза. Она представляла то самое колесо, напоминающее огромный морской штурвал. Ее рука попыталась зацепиться за ручку, но колесо завращалось с бешеной скоростью, снося всё на своем пути. Женщина сцепила зубы и ухватилась за саму ось, рискуя нырнуть в эту круговерть с головой. Ее зубы скрипнули от напряжения.
Малдер удивленно смотрел на капающую из носа женщины кровь. Скалли метнулась за кухонным полотенцем, а после зарылась в холодильнике в поисках льда.
— Вот, сейчас должно стать легче, — она протянула лед и, взглянув в окно, обмерла — по дороге мчался все тот же грузовик, он летел так быстро, что казалось, будто его колеса не касаются дороги.
— Малдер, ты только посмотри, он же сейчас въедет в дом!
Тиботи с нечеловеческим усилием тормозила свое колесо. От напряжения у нее разболелась голова, но все же женщине удалось сделать все возможное. Колесо повернулось еще пару раз и остановилось, как бы приглашая вновь коснуться резных деревянных ручек и сделать что-то еще.
Грузовик пролетел мимо, в последний момент вписавшись в поворот.
***
Дело об изнасиловании Трикси Тиботи снова было открыто. Благодаря помощи опытных специалистов девушку удалось разговорить и взять ее показания. Дела о самоубийствах ее одноклассников причислили к этому делу — было решено, что подростки полностью осознали содеянное и не смогли этого пережить. Прочие одноклассники Трикси, которые стали свидетелями и подстрекателями, отделались болезнями, переломами и финансовыми проблемами. Заключенных, которые убили Баретта, осудили по всей строгости закона. Шериф Брауни после длительного лечения был отстранен от должности.
***
— Как думаешь, Малдер, она и правда могла увеличивать вероятность смертельного исхода, крутя свое колесо? — Скалли скептически воспринимала это все, до сих пор считая происходящее сплошными совпадениями.
— Думаю, время покажет, — Малдер смотрел на очередное дело, получившее гриф «Секретно». — Если ты не слышала, то миссис Тиботи пропала из своего дома вместе с дочерью. Все в городе считают, что они тайно уехали, чтобы скрыться от позора…
— А ты как думаешь? — Скалли покосилась на напарника, доставшего сэндвич.
— А я думаю, что в наш отчет кто-то там наверху поверил. И забрал эту женщину. Бери, — сэндвич лег на стол. — Опять будут разрабатывать суперсолдат, чтоб им…
***
Трикси Тиботи сидела в темном кабинете с прикрученными к подлокотникам руками, а стоящий перед ней человек в белом халате смотрел и ждал. Девушка закрыла глаза. Она выполнит все, что требуют эти люди, поскольку иначе отсюда не выберется. Вздохнув, она мысленно представила большую рулетку и бросила шар. Несколько мгновений рулетка крутилась без ее вмешательства, после затормозила. Шар упал на черное. В кабинете зажглась лампочка.
— Поразительно, просто замечательно, — проговорил мужчина. — А теперь попробуй что-то сложнее.
Трикси улыбнулась кровожадной улыбкой. О, да, она попробует. Чтобы вырваться отсюда, она попробует. Как и ее мать. Мать и дочь, сидящие в разных кабинетах, синхронно улыбнулись.