Глава 1. Ночь перед дуэлью…
30 ноября.
Ночь… Тёмная ночь укрыла своим крылом город Нанси. Окутала, словно одеялом, лагерь.
Но мне в эту ночь не спалось. Причастившись и исповедавшись перед дуэлью с Филиппом де Селонже, я напрасно тешил себя надеждой, что снял камень с души.
Камень, отягощающий мою душу, казалось, всё сильнее придавливал меня к земле.
Завтра. Завтра произойдёт то, что возможно, навсегда изменит мою жизнь: оборвёт нить моей судьбы или мужчины, которого я люблю, который мне стал бесконечно дорог…
Господи, почему? Почему любовь Филиппа отдана этой законченной интриганке?! Чем она лучше меня?
Как же я ненавижу эту гадюку, эту распутницу… Вот было бы прекрасно, исчезни Фьора навсегда из жизни того, кого я люблю!
Как же я был бы счастлив, избавь меня провидение от моей бывшей любовницы, которая сама меня обольстила! Господи, если бы я только знал, что Фьора, с которой я проводил ночи, и ради которой бросил пост в Конфлане, жена Филиппа, я б к ней в жизни не притронулся…
Подумать только, эта маленькая дрянь встала между мной и моим любимым мужчиной!
Так она его любит, оказывается! Любит своего мужа, а со мной в целях шпионажа спать не стеснялась! Ненавижу её, из-за неё мне предстоит дуэль с Филиппом!
Стоит ли Фьора того, чтобы биться за неё? Стоит ли рисковать своими жизнями мне и Филиппу, сражаясь за женщину, от чести которой остались одни лохмотья обветшалого платья?
Как же я раньше не замечал той хитрости, коварства, лживости и того вероломства, скрытые под прекрасной оболочкой? Перед собой я видел юное и волнующее существо дивной красоты… Для меня Фьора была как подарок судьбы. Мне не верилось, что эта судьба оказалась ко мне столь милосердной, что столкнула меня с этой женщиной. Мне уже пятьдесят пять лет, Фьоре семнадцать. Я уже почти старик, а она с годами будет только хорошеть…
Я любил Фьору. Думал, что любил, пока не узнал о её лжи и не встретился с её мужем…
Тогда я и понял, что к Фьоре у меня было лишь желание, а Филиппа я люблю, люблю по-настоящему…
Но мне приходилось делать вид, что меня волнует только Фьора, что я готов драться за неё с Филиппом, чтобы навсегда заполучить в свою власть.
А это идея! Если Филипп потерпит поражение в завтрашней дуэли, Фьора окажется в моей власти! Тогда у меня будет много возможностей подстроить ей гибель, а несчастный случай всегда представится.
Нет! Филипп никогда мне этого не простит. Он любит эту флорентийскую ведьму, будь она трижды проклята!
Идея… Можно подослать к ней наёмного убийцу или подмешать яд в вино… Яд лучше. Фьора угаснет, как свечка, и никто не будет знать причину!
Филипп будет в трауре, хоть эта дрянь того не стоит. А тут у меня будет шанс стать для него тем человеком, который разделит его боль. Но Фьора непременно должна умереть. Если Филипп и будет всецело принадлежать кому-то из нас, этим кем-то буду я. Фьора третья лишняя, ей нет места рядом с Филиппом!
Глава 2. Дуэль.
Полночь. Господи, почему? Почему этот день настал?
Дуэль должна была состояться в саду, казавшемся пустым и безжизненным в это время года.
Среди присутствующих была и Фьора. Глаза б мои её не видели!
Одетые в одинаковые доспехи и одинаково вооружённые, без шлемов, я и мой противник стояли напротив Антуана Бургундского, ожидая от него сигнала к бою.
— Начинайте, господа, и пусть сам Господь решает, кто из вас прав!
Дрались я и Филипп не на жизнь, а насмерть. В его намерения не входило меня щадить. Пусть мой противник намного быстрее и гибче, моложе. Но у меня больше опыта, так как это дуэль в моей жизни не первая. Поэтому нельзя сказать с уверенностью, кто выйдет победителем.
Моё дыхание, как и дыхание Филиппа, стало короче и жарче. Казалось, что эта дуэль продолжается бесконечно, и шпаги весят в десять раз больше, изнуряя уставшие мускулы.
Вдруг, отклоняясь назад, чтобы избежать моего удара, Филипп поскользнулся и упал на спину.
У меня мгновенно созрел план… Фьора, так любящая Филиппа!..
Я набросился на мужчину, целя в голову, но в это время Фьора, панически вскрикнувшая, кинулась между мной и Филиппом, закрывая собой мужа, и оттолкнув меня.
Моя шпага опустилась ей на плечо, а рука, одетая в металлическую перчатку, ударила Фьору по голове.
Сдавленно всхлипнув, молодая женщина потеряла сознание.
— Тварь! — со всей силы, не сдерживая ненависти, Филипп ударил меня кулаком в челюсть.
Я с вскриком схватился за больное место.
— Фьора, родная, очнись! Не смей умирать, слышишь?! — с горькой мольбой в голосе кричал молодой человек, уложив Фьору спиной к себе на колени и хлопая её по пепельно-бледным щекам. — Фьора, пожалуйста… живи…
Отрывая от своей туники полосы ткани, Филипп пытался остановить кровь, сочащуюся ручьём из раны Фьоры.
— Да что вы застыли, помогите же! — выкрикнул он в гневном отчаянии.
***
Вскоре Фьору унесли в её покои, приставив к ней личного врача Карла Смелого, Маттео де Клеричи.
С опухшими глазами, не находя себе места, Филипп нервно мерил шагами коридор, часто бросая взгляды на дверь покоев Фьоры.
Но, увидев меня, идущего в его сторону, он побледнел, а глаза пылали гневом.
— Тебе что здесь надо?! — Филипп не утруждал себя лишними приветствиями, вынимая шпагу из ножен.
— Я могу хоть что-то для неё сделать? — спросил я у Филиппа, испытывая перед ним чувство вины…
Мой план казался мне таким хорошим. Я думал, что убив Фьору, избавлюсь от своей соперницы навсегда, но ошибался…
Я хотел сделать вид, что хочу убить Филиппа. Фьора, как и следовало ожидать, закрыла собой своего супруга. Я-то надеялся, что лезвие моего оружия пронзит её чёрное и лживое сердце; изъеденная пороками душа отправится в Ад.
Но промахнулся. Фьора всего лишь получила ранение. Боже, пусть оно станет смертельным для неё!
— Всё, что мог, ты для неё сделал, — бросил Филипп мне в лицо эти слова с холодной презрительностью, всё равно не скрывающей его ненависти. — Иди прочь с глаз моих…
Грубо толкнув меня в плечо, Филипп открыл дверь и переступил порог комнаты Фьоры. Дверь прикрыть за собой не забыл.
Спустя не столь уж долгое время из покоев донеслось облегчённое:
— Слава богу, значит, она скоро поправится… Сеньор де Клеричи, спасибо, вы совершили чудо! — горячо благодарил Филипп личного врача Карла Бургундского.
— Чудом сохранилось её плечо, граф де Селонже. Платье и накидка смягчили удар, да и лезвие было не настолько уж острым. Донна Фьора потеряла много крови, ей нужен отдых.
— Можно мне с ней побыть? Обещаю, я её не растревожу.
Чуть приоткрыв дверь, я смотрел на того, чей образ не выжечь ничем из сердца…
Безмолвно опустившись на колени, Филипп взял в свои руки худую и бледную правую руку Фьоры, с виноватой нежностью чуть касаясь губами.
Он гладил её длинные и тонкие пальцы, ладонь…
А я смотрел на него и моё сердце мучительно сжималось от горечи и боли, бессильного гнева и переполнявших меня любви и нежности к прекрасному рыцарю, палачу моей и без того истерзанной души…
Никогда мне не быть с Филиппом, все его помыслы всегда будут заняты этой проклятой ведьмой, Фьорой… Он любит только её и, что бы она ни сделала, он всегда будет с ней. У него не хватит духу отвергнуть её, как и не хватит духу мне его разлюбить.
Филипп отравлен этой любовью к Фьоре, он ею заражён, этот яд стал его частью и течёт по венам вместе с кровью. Филиппу, всё равно что умирающему от чахотки, уже поздно лечиться. Ничто не спасёт. Он обречён вечно любить эту девку сомнительного поведения. Её, а не меня! Вот что несправедливо!
Как и жена Цезаря, Фьора всегда будет непогрешима в глазах своего мужа, способного простить ей любое преступление: обман, воровство, шпионаж, измена и предательство, убийство…
Он всеми возможными и невозможными способами будет её защищать, всячески покрывая…
Ей он отдаёт всю ту любовь, которая никогда не коснётся своей благодатью меня…
Кто я для него? Презренный иностранец, к которому у Филиппа доверия нет, и недавний любовник его жены, претендующий на неё, как он считает…
Филипп ненавидит меня!
И есть Фьора, прекрасная черноволосая колдунья с огромными серыми глазами, подобно зимнему небу, которое заволокли тучи.
Филипп гладил по щеке ещё не пришедшую в себя Фьору, пропускал сквозь пальцы её тяжёлые и густые чёрные волосы.
На её губах мелькала робкая, но счастливая улыбка.
Дабы не травить себе душу, я прикрыл дверь и ушёл, чувствуя себя не только третьим лишним, но и лишним в этом мире…
Умри я сейчас на глазах Филиппа, он лишь вздохнёт с облегчением и вскользь пожалеет о том, что сам меня не убил.
Фьоре он готов простить супружескую неверность, но то, что я и Фьора были даже слишком близки, Филипп мне не простит никогда…
А последствия этой дуэли тем более…
Господи, я бы всё на свете отдал, чтобы в моей жизни никогда не было всех тех событий в Тионвиле и замке Пьерфор! Лучше бы я никогда не знал Фьору!
Я никак не мог уснуть, находясь в своих покоях, лёжа на кровати и глядя в потолок.
Мои мысли унеслись в те покои, где выхаживали Фьору.
Но перед глазами стоял светлый образ Филиппа де Селонже, проводящего эту ночь в неустанных бдениях у постели этой распутной интриганки Фьоры, недостойной быть женой того, кого мне никогда не удастся выкинуть из своего сердца…