Треск костра мерно отдается в полуночной тишине, даря хоть какое-то тепло осенней ночи. Вой ветра гулом проходит меж голых стен вместе с незримыми черными тенями. Это здание давно не слышало человечьего голоса, отличающего от хрипа, крика или испуганного шепота. Серый гигант обветшал и оброс, стоя как непоколебимое напоминание о том, что когда-то этот мир ещё дышал, но сейчас...
Сейчас единственные признаки жизни теплились у огонька, прячась в брошенных коридорах от чужого внимания, от холода и жестокой улицы, от запаха гнили и смерти.
Усянь нетерпеливо грел руки, ёжась от воя где-то вдали. Чёртов страх из далёкого детства был сейчас крайне не кстати, в частности из-за того, что проклятые всеми богами псы без человеческого контроля плодились ещё обильнее зомбарей, дичая без воспитания и питаясь падалью. Если до катастрофы он ещё мог как-то жить, то сейчас ситуация абсолютно не радовала.
Чужая ладонь легла на макушку и отрывисто погладила черные взлохмаченные космы, отросшие без нормальной стрижки. Юноша чуть даже улыбнулся, отдаваясь под прикосновение. Лань Чжань всегда замечал, когда Вэй Ин о чём-то беспокоился.
Они остались одни, возможно даже на всём белом свете. Неизвестная зараза появилась из неоткуда и ушла в никуда, утащив в это же направление людской род. Страны перекидывали ответственность, как дети мячик во время игры, но точно ясно было лишь одно - человечество победить уже не сможет.
Вэй Усянь встретил этот кошмар семнадцатилетним выпускником и почти сразу потерял приёмную мать. Госпожа-офицер пала в одной из первых волн оживших трупов и чуть сама к ним не присоединилась. После, в бесконечном трауре, скончалась сестрица, заразилась в несчастном случае и свела счёты с жизнью. Это стало первым ударом. После ушел приемный отец - пожертвовал собой, защищая Вэй Ина и его братца, что, впрочем, тоже недолго продержался - погиб под пулей мародёров. Он потерял всех буквально за полгода, похоронив вместе с ними и все мечты, свои и чужие. Не будет свадьбы и милого племянника. Не будет дома у озера, запрятанного где-то в глубине леса. Ничего не будет.
Воспоминания давили неизмеримым грузом сожаления. И брюнет нёс его с собой вот уже...Боги, а сколько лет прошло? Сколько зим он уже видел. Память услужливо подкинула образы. Четыре. Близится пятая.
Усянь тихо хмыкнул. Стоит радоваться, что он ещё помнит это. Образы смешиваются в единую массу, а время теряет ход, когда всё вокруг вдруг теряет цвет и смысл.
Объятия сомкнулись сбоку стальной холодной хваткой, отчего юноша даже вздрогнул и перевел взгляд от грязного пола на лицо. Рот и нос скрыты черным платком, но в блекловатых светлых глазах, кажется, блеснуло беспокойство.
Вэй Ин слабо улыбнулся и приобнял партнера за плечи.
- Со мной всё в порядке, честно-честно, просто задумался.
Вопрос не звучал, но брюнет понимал Ванцзи без слов. Их маленькая особенность ещё со старших классов. Усянь упорно считал его лучшим другом ещё с тех лет. О, чудовища тогда ещё не выбрались из-под кровати, мир цвёл и благоухал, а сам Вэй Ин был тем самым отпетым двоечником, так любившим доставать примерного старосту класса, который на все выходки либо гневно пыхтел, либо пачками писал докладные их классному руководителю, либо (в очень редких случаях) сам пытался проводить профилактические беседы. Получалось плохо, но эти воспоминания грели душу парня и заставляли его бессвязно улыбаться в пустоту.
В конце концов, он ведь оказался прав насчёт дружбы.
Ванцзы был одним из немногих, кто протянул руку помощи. Усянь как сейчас помнил: промёрзлый январь, трясущуюся машину и тёплую армейскую куртку с чужого плеча, хозяин которой строго смотрел на Вэй Ина и упорно впихивал в его руки ещё теплый термос с чаем. Сидящий тогда в прострации юноша не мог оценить всей широты души одноклассника, кадры с телом, изрешечённом пулями, ещё стояли перед глазами, но ныне брюнет как никто был благодарен. Собственно, только благодаря Лань Чжаню он ещё здесь.
Улыбающееся личико уткнулось в плечо, чувствуя небольшой неприятный запах, с лихвой перебиваемый ощущением мягкости. Та самая армейская куртка, всё ещё впору. Ладонь с небольшим замедлением возвращается на брюнетистую макушку, рывками гладя. Кажется, это всё, что сейчас нужно было Вэй Ину. Поглаживания стали частью их негласных ритуалов в такие вечера, тем, что помогало не сойти с ума в этом непроглядном аду.
Спокойствие захлестнуло душу. Пока они вдвоем, всё по плечу, всё решаемо и поправимо. Пока они есть у друг друга, ничто не страшно. Даже вынужденный уход с базы кажется чем-то совсем не важным.
Ванцзи тихонько отстранился, Вэй Ин же прикрыл глаза. На предплечье ощутилось мягкое касание холодных губ через ткань платка, потом на шее, на щеке. Тихая дрожь проходила по телу, ожидание отдавалось в душе чем-то нетерпеливым и смутным.
Но вот снова открылись серые глаза. На губах ещё играла улыбка эйфории.
Обладатель блеклых в стороне расправлял одинокий спальник.
- Что? Уже спать? Ну Лань Чжааань,- протянул брюнет, будто малое дитя, что не получило конфеты.
Парень обернулся к нему и снова глянул на него непроницаемым взглядом, издав неясный звук.
- Ну вечно ты так...- насупился юноша, обиженно сложив руки на груди. Ванцзи же лишь потушил костер и снова красноречиво взглянул в глаза брюнета, неохотно-таки пошедшего к спальнику. Звякнула молния, чёрный охотничий плащ брошен на землю рядом со спальным мешком, в который с кошачьей грацией юркнул Вэй Усянь, наблюдая за силуэтом партнера в свете луны. Медленно и неловко пальцы смогли расстегнуть и сбросить куртку.
Пара минут - Вэй Ин прижался к холодному телу, снова утыкаясь носом в плечо. Сквозь водолазку запах шёл гораздо более сильно. Мерзотный сладковатый аромат смерти и разлагающейся плоти. Усянь улыбался, прикрывая глаза и нежась в сильных объятиях.
Вина сжирала его не хуже любого живого мертвеца, но эйфория перекрыла её попытки дозваться до разума. Он уже своё отплакал.
Первые ночи после смерти Лань Чжаня прошли сначала в неверящем ступоре, а потом - самоубийственной истерике. Кто же знал, что тихий праведный староста кинется своей грудью защищать нерадивого мальчишку. Вэй Усянь ничего не мог сделать, лишь беспомощно наблюдать, как гнилые зубы оставили на шее явные следы укуса, как Ванцзи поморщился, из последних сил выстрелив в слабую точку мертвеца. Он не смог бы при всём желании ничего сделать с проклятой болезнью. Он не смог даже сжечь тело того, с кем провел последние три года. Не смог бы смотреть, как сгорает то лицо, за улыбку которого Вэй Ин готов был продать душу. Просто не смог.
Сколько он винил себя, сколько колотил стены и разбивал в кровь костяшки, сколько беспомощно выл....
Он вернулся на седьмую ночь. Весь в земле, холодный и бледный, но...
Но кажется помнящий.
Лань Чжань был слишком спокоен для мертвеца. Не кидался, не рычал, лишь держал окоченевшими пальцами теплую руку, смотря в шокированные серые глаза. В тот момент внезапная мысль пронзила голову.
“Второй шанс”
Их общий второй шанс, что парень уже ни за что не упустит.
Плевать, что холоден.
Плевать, что бледен.
Плевать, что не говорит.
Плевать на запах.
Плевать на всё, что может им помешать.
Ванцзи ведь всё помнил. Ванцзи защищал и не бросался на людей. Ванцзи всё ещё по-своему бурчал и гладил его по голове. Нужно ли что-то ещё?
Этот мертвец ещё вполне контролировал себя, а значит всё было абсолютно неважно, и даже если однажды он сорвётся...
Вэй Ин не станет мешать и сопротивляться. Это ведь рано или поздно должно случиться. Юноша и так чувствовал, что эта зима станет его последней, так что такая участь не казалась ему чем-то страшным.
В конце концов, неживой жених должен заполучить свою мёртвую невесту.