Иммунитет

Каждая женщина с возрастом старается выглядеть младше, многие используют тонну косметики и уколы ботокса. По моему мнению, погоня за молодостью бессмысленна, но не мне судить.

Потому что я как раз и стала младше.

Всего на три года правда. Мне было шестнадцать и стало тринадцать.

Как же, черт возьми, я попала в ситуацию, где мне тринадцать, я сирота в дерьмовом приюте и женская версия персонажа сенэн манги?

Начну по порядку.

Жила я себе спокойно в России, училась в школе и особой тяжести в жизни не испытывала, разве что безотцовщина и достаток семьи ниже среднего; умерла от того, что подавилась косточкой от мяса в супе. Глупо, несомненно глупо.

И очнулась в теле малолетней суицидницы, которую спасла приютская медсестра. Пигалица перерезала себе вены, отчего останется огромный шрам, и не то, чтобы он единственный: девчонка резала себя и по рукам, и по ногам, и куда только можно... Короче, депрессивный подросток, сразу видно.

Когда я внезапно из Динары превратилась в Шинсо Хитоми, то была в, мягко говоря, полнейшем ахуе и особо ярко не реагировала на шпыняющую меня медсестру.

Я прошла все стадии принятия: отрицание, гнев, торг, депрессия и смирение пока лежала в медицинском кабинете на, позвольте заметить, ужасно жесткой кушетке. Да и вся комната обшарпанная какая-то, будто ремонт делали еще при Сталине. И медичка эта, видимо его ровесница...

Я сначала удивилась, что на японском балакаю как на своем, но потом отложила этот вопрос в сторону — в конце концов, я стала фем-версией персонажа манги, знание языка по сравнению с этим не такая уж и удивительная информация.

Так вот, я стала женской версией Шинсо Хитоши из небызвестной манги «Моя геройская академия». По моему скромному мнению, комикс довольно средний и персонаж тоже... Нет, я Хитоши не ненавижу, он просто появился на пару минут в одной арке, а потом на пару секунд во время подготовки к битве с Все-За-Одного. Непримечательный, короче говоря.

Ни подробной предыстории, ни как такового развития и участия в сюжете.

А стала-то я тринадцатилетняя, об этом возрасте у Хитоши не было упоминаний и подавно. То есть Хитоми?(меня так все называла медичка) Шинсо, короче.

И вот Хитоми откинула коньки во время акта самоубийства и я, что получается, заняла ее место. Интересно, конечно, интересно.

***

После сравнительного выздоровления меня, что называется, медичка выпнула из кабинета и отправила восвояси.

Еще бы знать где эти «свояси»...

Меня спасла(сарказм) женщина, схватившая за здоровую часть руки крепко-накрепко и потащила в сторону лестницы.

— Тетя, полегче можно? — буркнула я и вырвалась из жесткой хватки.

— Ты кого тут тетей назвала?! — взвизгнула она, но потащила уже за рукав толстовки. — Тебя директриса звала, дура!

Тут же женщина изменилась в лице, ойкнула и заткнула мне рот. Пиздец, что за нападения на больную?! Я укусила ту за ладонь и уставилась широченными глазами.

— Не говори со мной, отродье! Молчи! — гаркнула неизвестная, вежливо постучала в директрисову(была табличка с надписью «директриса Ватанабэ») дверь и буквально вытолкнула в кабинет, что я споткнулась и чуть не упала. И все это произошло за пять секунд!

Словно из манги, — ха-ха, смешная шутка, молодец — за столом сидела крупная женщина с блестящими очками и стопкой бумаг в руке. Ну бизнесвумен детдомовского разлива! Ватанабэ зыркнула из-под толстенных очков недовольным взглядом и поджала узкие губы отвратильно розового цвета.

— Ты понимаешь что сделала?! — взорвалась она и тут же шикнула на меня, уже было раскрывшую рот: — Нет, не отвечай! Не разрешала! Если б ты подохла, то подставила бы весь детдом! Хочешь вены резать — режь, но не на территории детдома! Мне все равно что будет, но не здесь, паршивка эдакая!

Она встала, что называется, над моей душой и сверху вниз презрительно глянула:

— Прощаю на первый раз. Еще раз выкинешь — будешь даже мочиться под наблюдением воспитателей! Пошла вон отсюда, злодейка недоделанная!

...И буквально вышвырнула(?!) меня в коридор и громко захлопнула дверь так, что с потолка посыпалось? Ладно.

Интересный тут персонал, своеобразный такой. Есть на что посмотреть, но знакомиться не советую.

Неприятная женщина, эта Ватанабэ: нет чтобы побеспокоиться за бедную девочку, так нет же, будем шпынять и говорить повторить действия, но только не в детдоме! Фу, противная. Еще больше мне не понравилось, что слова были направлены на меня, а не кого-то другого — попадать под раздачу за вещи, которые не совершала тоже не находилось в моем списке приятностей.

Я подошла к зажатой девчонке, что горбилась и со страхом смотрела по сторонам:

— Где моя комната?

Ее глаза тут же выпучились и наполнились слезами; она задрожала. Бля. Кхм, неловко получилось, но она единственная в округе, а ходить как топографический кретин не хотелось.

— Н-не захватывай р-разум! Пожалуйста! Я о-отвечу! — пискнула девочка лет двенадцати и зажмурила глаза. — Т-тебе на второй эт-таж, в к-конец правого крыл-ла!

И даже без вопросов почему я, блин, не знала нахождение собственной комнаты. Нехило я тут всех пугала, конечно. Аж тряслись передо мной и беспрекословно что-то делали, лишь бы я не тронула.

Моя голова разболелась снова и я почувствовала пот по всему телу. Это чувство часто появлялось когда я лежала в кабинете, но медсестра постоянно давала то ли успокоительные, то ли еще что-то, поэтому мне становилось лучше.

Я еле доковыляла до комнатушки: это оказалась чуть ли не каморочка метр на метр, специально только для меня, какая же я привилегированная; здесь такие же обшарпанные стены как и во всем здании, скрипучий холодный пол и жесткий матрац с тонким одеялом. Я плюхнулась на кровать и головой под подушкой почувствовала что-то твердое.

Пошарилась, пощупала пакетик, посмотрела — две таблетки.

Пиздец.

Спасибо за подарок, Шинсо Хитоми.