Маленький серебряный колокольчик звенит, когда открывают дверь, приветствуя посетителей.
— Добро пожаловать!
У самого порога разлёгся чёрный кот. Лениво моргая белёсыми глазами и помахивая хвостом, насторожил уши, втягивая воздух. Один знакомый и ещё трое новеньких.
Они перешагивают через кота и идут дальше, только девушка с упитанным хвостом ящерицы, вылезающим из-под полы плаща, ненадолго остановилась и наклонилась, чтобы почесать ему живот, который тот, на удивление, с удовольствием подставляет.
Пахнет сушёными и свежими травами, немного сырой землёй — недавно поливались цветы, что стоят у самых витрин, чтобы на них попадали солнечные лучи. Но сейчас уже поздний вечер, сквозь стекло не проходит свет, а само помещение было укутано полумраком; только впереди между стеллажей виднеется магический огонь, да на некоторых полках слабо светятся ночные цветы. Слышатся тихие переговоры, недовольное цыканье и слабое поскрипывание пера. В каком-то углу спрятался сверчок. Тут же оставшиеся разбредаются по лавке, осматривая товары, если их вообще можно было увидеть в потёмках. Все, кроме одного. Тот подходит прямо к хозяйке лавки.
— Вы поздновато, но двери лавки всегда открыты, — она будто чувствует его приближение, хотя даже не поднимала глаза от книги.
У неё чёрные ухоженные волосы, бледноватая кожа с лёгким румянцем на щеках. В тонких пальцах лежит узкая длинная трубка, вырезанная из чьей-то кости. На ней аккуратный узор, местами вставлены драгоценные камни, а из чаши идёт слабый сладковатый дымок, который всё же оставлял горькое послевкусие. Она поднимает свои ярко-синие глаза на посетителя, заглядывая к нему в душу. Под левым глазом у неё маленькая родинка в виде звёздочки.
— А, Курогири, — она улыбается и переводит взгляд на остальных. — Ты и своих друзей привёл?
Курогири слегка прикрывает глаза в знак согласия. Он чертовски устал.
— Нам бы переночевать, Харада.
— Да, конечно. Весенние ночи холодные, — она дотрагивается до плеча сидящей рядом рыжеволосой курносой девочки, чьё лицо усыпано веснушками. Та вздрагивает, от неожиданности капает чернилами на бумагу. — Пожалуйста, отведи их к Джине.
— Х-хорошо.
Она вскакивает, открывает соседнюю дверь и зовёт их пройти дальше. В комнате остаётся только Харада и Курогири.
— Тебе что-нибудь набрать из товаров? — из-под прикрытых век виден пытливый внимательный взгляд, оценивающий его, будто они встретились в первый раз.
В первый раз здесь было мрачно. Пахло как-то удушливо, сковывающе, запах разнообразных трав кружил голову, ноги и руки непривычно имели слабость. В нос ударил запах крови. Знакомый. Заставляющий внутри сжаться.
— Проходите, проходите, не стесняйтесь, — слышится милый женский голос.
Если бы не советы Кагеро, он был тут же ушёл отсюда.
— Я сейчас занимаюсь созданием зелья на основе крови феникса.
Курогири подходит и видит молодую девушку, что возится с несколькими скляночками, в которых находится жидкость красно-оранжевого цвета, а рядом в пепле, перьях и помятой ткани — птенец феникса. Девушка бросает на него мимолётный оценивающий взгляд. Мужчина, она не может оценить его возраст из-за того что нет лица — оно, как и руки («Как и всё тело» — предполагает она) чёрно-фиолетовый дым. Там, где должно находиться лицо, видны лишь два узких жёлтых глаза. Сам мужчина в чёрном камзоле и в белоснежной рубашке с накрахмаленным воротником. Примечательным было то, что вокруг его шеи были странные металлические пластины. Она улыбается:
— Касуми Харада, — вытирает о белый кусок ткани, что лежал рядом с ней, одну из рук и протягивает её для рукопожатия, будто она мужчина. — Что будете покупать?
— Да, мне как обычно, — Курогири знает, что она уже давно заучила его список покупок. Бросает взгляд на большую золотую клетку. В ней теперь не маленький птенчик, а большая огненная, будто расплавленное золото, птица.
— Кстати, смотри какое платье, — Харада неспеша встаёт из-за стола.
Тёмно-синее платье, чуть ниже колен, подол расшит серебряными нитками. Чёрный поясок, большой вырез, открывающий вид на грудь и маленькое серебряное ожерелье. На ногах чёрные чулки и того же цвета кожаные сапожки. Такое носит даже далеко не каждый во дворе короля.
— Слишком дорого, — но красиво.
Харада в ответ смеётся, приподнимает подол, кружится. Курогири замечает на правой ноге ремешок — небольшой кинжал прикреплён к нему. Какого же было его удивление, когда он ещё давно узнал, что она умела сражаться. И сражалась она не хуже потомственных микаев.
— Курогири, можешь помочь мне? — она, как и всегда, мило улыбается, складывает руки в простом молящем жесте.
Он безоговорочно соглашается. Всё же из-за этого ему делали неплохую скидку, да иногда перепадало ему чего-нибудь с лихвой. А ей его способность к телепортации была куда выгоднее и быстрее, чем обычные поездки на лошадях.
Это был тёплый сентябрьский вечер. В эти дни доцветали последние травы, которые Харада обычно собирает для своих зелий и обычных настоек. Она шагает по поляне в травах ей по пояс и собирает, что ей нужно. Выщипывает травки по одной, складывает их в корзину. Курогири же стоит на краю поляны, оперевшись на ствол дерева, и смотрит за этим делом, странно поглядывая за её телом. Зря. Очень зря.
Он не заметил, как к нему подкрался хищник, а затем напрыгнул, утробно рыча, впиваясь в плечо и раздирая когтями одежду, кожу.
Стоит хищнику раскрыть пасть, чтобы потом вновь сомкнуть и сломать кости, Курогири телепортируется, но из-за раны и, он будет честен, из-за страха не слишком далеко. Буквально два прыжка и животное рядом. Ещё один прыжок и оно разорвёт его…
Она выскочила, будто из ниоткуда, перепрыгивая через него. В руке виднеется маленький кинжал. Казалось, что он не сможет нанести никакого вреда. Харада лишь усмехается и буквально сама в два прыжка оказывается уже за спиной испуганного хищника. Удар. Ещё один. Быстрый замах и на шее появляется глубокая рана, из которой тут же начинает течь густая кровь. Харада лишь улыбается, вытирает с щеки кровь.
— Сильно покусала? Не двигайся, сейчас помогу.
Касуми неспеша подходит к выходу, достаёт из маленького мешочка, что висел у неё на поясе, ключ, закрывает дверь и переворачивает табличку. «Закрыто». Из рук она всё ещё не выпускала курительную трубку.
— И что, по-твоему, девушки не могут курить? — она фыркает и один раз коротко затягивается. — Тем более, мне эти травы привезли из Заморья, а ты предлагаешь мне их взять и просто выбросить? Обойдёшься!
Курогири осторожно отодвигает стул, на котором обычно сидит она, и садится сам. Устало потягивается, хрустит шеей, от чего, как заметил он сам, Харада вздрогнула. Наблюдает за Касуми. За её хлопотами всегда было приятно наблюдать. Она зашторила витрины с входной дверью тёмной тяжёлой тканью, по ощущениям похожую на бархат. Пододвигает небольшую лестницу, чтобы достать до верхних полок. Полумрак успокаивал, преумножал его усталость. Лениво смотрит, как Харада собирает всё необходимое в общую кучу на столе.
— Я закончила, — рядом с ним появляется та самая рыжеволосая девочка и, потупив глаза, разглядывала пол.
Харада смотрит на неё, затем подходит, пытается стереть с щеки девочки чернила. Кожа краснеет, а девочка смущается и дуется.
— Хорошо, можешь быть свободна. Не забывай, что завтра с утра лавка на тебе. И не засиживайся с книгой.
— Да, хорошо…
Харада улыбается и смотрит ей вслед и за тем:
— Она такая способна…
— Да, она уже много чего знает. Что и требовалось ожидать от твоей ученицы.
— Ой, да брось ты! — она смущается и слегка краснеет, глупо улыбаясь. — Кстати, — говорит Харада уже совершенно другим голосом, — у меня свежий сбор весенних полевых цветов. Тебе заготовить? В следующий раз заберёшь.
Курогири ненадолго задумывается.
— А напомни, для чего они? — он всё ещё не до конца помнил все травы с зельями и их предназначениями. У него бездонная прекрасная память, но названия трав со своими свойствами до сих пор одерживают победу, задавливая его количеством и нюансами. Хотя, с его профессией это не надо было запоминать.
— Хороши против простудных заболеваний, — последнее слово она чуть-чуть тянет, прикрывает глаза и растягивает губы в милой улыбке, будто отвечает своему нерадивому ученику.
— Да, можно немного.
Харада кивает и делает карандашом заметку в своих листах. Удивительно, как она в них вообще разбирается. С помощью счётов подсчитывает итоговую сумму:
— С тебя сто тридцать четыре медянника.
Курогири бросает взгляд на всё, что собрала Касуми, опускает туда руку, а затем, порывшись в этой куче вещей некоторое время, вытаскивает маленькую скляночку, размером не больше двух её фаланг мизинца, с розоватой жидкостью.
— Что это?
Это риторический вопрос, это знает и он, и она, но Харада лишь улыбается, хитро сузив глаза.
— Это любовное зелье.
— Харада, — Курогири мысленно закатывает глаза, — оно стоит тридцать медянников, за эти деньги можно снять двух-трёх гулящих дам и эффект будет тот же, это раз. А во-вторых, я даже никогда не брал его у тебя, — зато приходилось постоянно выкладывать из своих товаров.
— Ну ладно тебе, — Касуми садится на краешек стола и аккуратно, будто подбирает ракурс, слегка наклоняется. Кокетничает. Впрочем, это привлекало. — Ты же знаешь, сколько я времени потратила на это дело.
А вот это ему вспоминать вовсе не хотелось. Благо, что его подсознание того же мнения.
— У хорошего мужчины должна быть, хотя бы одну ночь, хорошая женщина, это стоит куда больше тридцати медянников. Я делаю тебе скидку.
Курогири беззлобно выдыхает: такое случалось каждый божий раз, когда он у неё что-то покупал. Вначале это был ненавязчивый вопрос, затем навязчивое утверждение, когда после озвучивания списка она добавляла: «И любовное зелье». После Харада просто стала совать в общую кучу без его разрешения, а Курогири его благополучно вытаскивал из этой кучи. Навязывание своих дорогих товаров не добавляло ей каких-либо очков, но и не уменьшало — Курогири смирился с этим, как с данностью, а в душе ему это даже… Нравилось?
— Эй, Харада, это же зелье воздушного применения?
— Да, но если тебе это не подходит, то всегда можно подобрать что-нибудь ещё. Я подбирала тебе из собственных соображений, думала, что тебе так будет удобнее, ты же, как ты сам говорил, чаи ни с кем не распиваешь. Но всегда можно… — пока она, оживившись, увлечённо перечисляла все вариации этого зелья, Курогири осторожно открыл колбу. Вначале он удивился, не подав виду, что ему это удалось без лишней возни, но потом вспомнил, что Харада даже баночками под это зелье мучилась несколько недель.
Резким движением выливает всё зелье на грудь Хараде.
— Что ты творишь?!
Жидкость даже особо долетать не успевала, не то, что растечься по её коже: растворялась в воздухе, оставляя после себя запах вишни, смешанный с далёкими пряностями Заморья, что оставляли после себя что-то необычно-приятное. Сама Харада, об этом было непривычно даже говорить, не то, что видеть, покрылась достаточно густым румянцем и пыталась это скрыть своими ладонями.
Курогири легонько хмыкает и привстаёт, очерчивая своими горячими пальцами её острые коленные чашечки.
— Как ты сама говорила, хорошему мужчине — хорошая женщина, — пальцами он уже под складками её платья. Она улыбается своей хитрой фирменной улыбкой и обхватывает его шею. — Проведёшь со мной ночь?
— Спрашиваешь?
И только Касуми знает, что на неё это зелье не действует. Курогири стоило внимательнее слушать её. Впрочем, уже не важно.