— Только одно условие, Стайлз. — Глаза Питера смотрели спокойно, отстранённо, словно ему не интересно. Но Стайлза больше так легко не провести. Парень видел холодный свет, зарождающийся в глубине его зрачков. — Мы не возлюбленные. И никогда ими не будем. Просто незнакомцы с одинаковой потребностью.
Пусть это и не было озвучено, Стайлз прекрасно понимал, о какой потребности идёт речь. Для секса Питер мог найти кого угодно. Стилински, как девственник со стажем, прекрасно справлялся самостоятельно. Дело было в ином.
Парень не знал, в чем именно заключается проблема Хейла, но четко видел, что она есть. Это сквозило в нарочито сдержанных движениях, в едва слышном рокоте слов, в прорывающейся синеве глаз, когда оборотню казалось, что никто не смотрит. Замечал ли кто-то ещё? Стайлз не знал. Но им определённо стоило: безумие этого Хейла было сродни торнадо. Поэтому Питер мастерски его прятал за спокойным голосом и разумными речами. И в этом они тоже были похожи. Свои проблемы парень тоже предпочитал скрывать. Под мятой футболкой, под широкой улыбкой, под кружевом слов. Его ложь точно замечали. Но слишком боялись доломать. Поэтому молчали. Молча будили от кошмаров. Не спрашивали, почему бросил лакросс. Обеспокоенно встречали безразличный взгляд на новое дело. Тревожно слушали идеально выполненное домашнее задание. Не упоминали Эллисон. Словно не он убил её. Словно она просто уехала. Словно её никогда и не было.
Питер доломать не боялся. Он тоже видел. Но в отличие от остальных, понимал. Может даже чувствовал их общую потребность. Необходимость касаться. Позволить себе касаться кого-то. Притвориться, что достойны прощения. Что кто-то смог по-настоящему их простить. Что они сами смогли. Просто почувствовать наконец хоть что-нибудь, кроме вины и отчаяния. Невозможности исправить.
— Без проблем, — пожал тогда плечами Стайлз. Это соглашение его устраивало, хоть он и не до конца понимал, как они к этому пришли. Быть может просто слишком долго сторонились других, вот их и притянуло друг к другу.
Парень ждёт, что мужчина будет резким. Жадным. Питер же касается осторожно. Гладит по щеке, то ли примеряясь, то ли успокаивая. И целует нежно. Неторопливо. Словно у этого есть хоть какой-то смысл, кроме подтверждения странного договора.
Свою часть сделки Хейл выполняет исправно. Раз в неделю забирает его из дома с лёгким рюкзаком для «ночевки». Каждый раз помогает проснуться от очередного кошмара, кормит чем-то новым и даже умудряется интересоваться его жизнью. Для Стайлза это становится очередной проблемой. Он думал, с Питером будет проще. Потому что Питер такой же. Такой же испорченный. Ломающий всё, к чему прикасается. Он видит испорченность Стайлза насквозь. Видел с самого начала то, что Ногицунэ лишь вытащил наружу. Но в итоге он снова чувствует себя недостаточным. И парень вновь пытается дотянуться.
Стайлз учится готовить любимый кофе Хейла и изучает все книги в его квартире. Через два месяца этих странных отношений, парень вспоминает как это, спать без кошмаров. Те словно пугаются крепкой хватки Питера и его тлеющего в глубине глаз безумия.
Теперь уже Стилински учится просыпаться от легкой перемены дыхания, улавливая первые шаги страшных видений. Стайлз догадывается, что снится Питеру. Но так и не спрашивает. Они ведь лишь незнакомцы. Верно?
Питер спокойно смотрит на паутину, раскинувшуюся у Стайлза на спине. Трогает, будто это просто шрамы, а не клеймо. И на мгновение парню кажется, что так и есть.
Стайлз приходит в полнолуние, ничуть не пугаясь горящих синевой глаз и острых звериных когтей, оставляющих кровоточащие царапины на молочной коже.
Питер приходит на собрание стаи, хотя его никто не звал. В последнюю «ночевку» Стилински обмолвился о посетившем Бейкон Хиллс даппи, изводящего теперь полгорода.
Стайлз проводит бессонные ночи, изучая всё, что может найти о стикини. Оказывается, будь ты хоть трижды сверхъестественное существо, судить тебя будут по законам вполне человеческим. И Питер знает в этом толк, никогда не отказываясь от помощи.
Питер слушает. Почему Звездные войны лучше Звездного пути. Как холестерин скоро убьёт шерифа. Что Перриш ни черта не понимает в Лидии. А Скотту следует пройти курсы хорошего Альфы. Иногда Стайлзу нужно просто говорить. Вывалить на кого-то тонну странных фактов и бессмысленный слов. И Питер ему это позволяет.
Стайлз молчит. Иногда Питер забирает Стайлза в условленный день просто потому, что таков договор. Но сам не хочет не то, что тащить парня в спальню, он даже дышать не хочет. Поэтому Стайлз молчит. Готовит какао с зефирками вместо горько-солёного кофе. Включает погромче глупую комедию, что будет зудеть где-то на краю сознания и раздражать, но не позволит закостенеть в вымораживающем равнодушии. Сам же Стайлз продолжает молчать. Они ведь просто незнакомцы. Что он может сказать кому-то, кого не знает?
Питер видит все его шрамы, даже если они спрятаны глубоко внутри. Он впервые за десять лет отводит Стайлза к могиле матери. Каждый день говорит о том, как шериф ценит сына. Едва слышно ворчит, что Скотт не достоин такого друга. Что Лидия влюбляется не в тех. Что Элиссон гордилась таким другом. И если есть загробный мир, она по-прежнему гордится.
Стайлзу требуется долгих полгода, чтобы разглядеть шрамы Питера. Он пишет Коре и та каждый месяц присылает Питеру открытки. Так старомодно и, по мнению Стилински, слишком отстранённо. Но лазурное безумие слегка утихает и Стайлз готов лично оплатить каждую чертову записку. Вместо этого он покупает пробковую доску для них и вешает в гостиной. Пару раз за год там появляются куцые открытки Дерека. Кора умеет уговаривать.
Питер поздравляет Стайлза с днём рождения. Копирует свой бестриарий и несколько магических книг на флешку и преподносит её с насмешливо большим и ярким бантом.
Стайлзу приходится залезть в личное дело Питера и сделать копию ключа от квартиры. Малия выглядит неуверенно и вместе с тем воинственно, заходя на новую для неё территорию. Подарочная коробка в её руках почти превратилась в лохмотья. Питер приходит поздно вечером, на мгновение замирая на пороге. Он выглядит насмешливым и равнодушным, пока Малия пытается нападать, боясь быть не принятой. И Стайлз подумал бы, что его план провалился. Но в глазах Питера сверкают осколки льда, когда грубо вырезанный волк Малии наконец попадает ему в руки. И Стайлз знает, что по своей воле Питер не снимет этот кулон всю следующую вечность.
В какой момент эта сделка превращается в подобие соревнования никто не из них так и не замечает. Но все вокруг определённо замечают, что... они почти в порядке.
Ноа улыбается, замечая блестящий ищущий взгляд сына, вылавливающий крохи информации из стащенного украдкой дела. Забрать его из загребущих рук Стайлза можно будет и потом.
В какой-то момент кажется, что ещё немного и у Скотта счастье польётся из ушей. Он улыбается ослепительно широко, ярко сверкая глазами. Был бы хвост - замахал им. Вместо этого Маккол тащит друга к тренеру, как на буксире, словно опасаясь, что он передумает.
Лидия прячет улыбку за яркими волосами, слушая возмущения учителя. Сообщение о Луизианской покупке стихийно превратилось в рассуждения о том, какие криптиды, вероятно, обитают в Мексике.
Малия кривится. Ей не нравится запах Питера на Стайлзе. Но он определённо лучше.
Стайлз не знает, как Хейлы считывают состояние Питера, но, очевидно, они это делают. Дерек присылает лаконичное сообщение из двух слов. «Береги его.» Кора куда более развёрнута. Просит не обманываться излишним добродушием Питера и не горячиться от его мудачества. «Он хуже, чем мог бы быть. Но лучше, чем может показаться.»
У Стайлза лава кипит где-то в кишках и сердце пытается пробить рёбра. Если вы незнакомцы, его семья не будет говорить с тобой в таком тоне. Кажется, их соглашение немного вышло за рамки их общей потребности.
Стайлз понимает, что проиграл. Питер смотрит холодно, требовательно протягивая руку. Ключ от квартиры прожигает кожу сквозь слои одежды. Стайлз знает, что Питер услышит, поймёт. Но всё равно врёт, что потерял. Хейл улыбается и парень почти ожидает, что увидит кровь на его клыках.
— Стайлз.
— Я потерял.
— У нас был договор.
— Год назад.
— И он всё ещё в силе.
— Почему?
— Потому что мы его не меняли.
Питер не вздрагивает. Его дыхание не сбивается. Глаза не бегают, пытаясь скрыться от Стайлза, и синева не вспыхивает в их глубине. Питер даже не медлит с ответом. Словно ему всё равно. Но Стилински слышит ложь в каждом звуке. Видит её в холодном спокойствии, совсем Хейлу не свойственном.
Они изменили договор в тот день, когда Стайлз позвонил в три часа ночи, а Питер ответил. Позволил полчаса просто слушать его дыхание, шорох кофе, звуки закипающей воды. В тот день, когда Стайлз постучался в не обговорённый день и Питер открыл. Они изменили договор в тот день, когда Питер рассказал, почему иногда не хочет дышать. В тот день, когда Питер позволил Стайлзу сделать копию ключа от его квартиры, притворившись, что не заметил.
Поэтому Стайлз не верит ни единой букве, произнесённой сейчас.
— Неправда.
— Стайлз...
— Питер. Почему?
Тень неуверенности скользит по лицу и улыбка наконец покидает его.
— Ты знаешь. Я уже сказал.
Стайлз знает. Знает, что Питер испорченный. Разрушенный до основания. Что он ломает всё, к чему прикасается. Стайлз такой же. Созданный, чтобы ломать. И он не знает как так вышло, что они смогли заново отстроить друг друга. Стайлз знает: Питер боится. Снова всё уничтожить. Снова оказаться ненужным. Стайлз боится тоже. Возможно, они могли бы бояться вместе.
На мгновение кажется, что ключ сейчас расплавит ему кожу. Прожжет мясо до самой кости. Стайлз к нему привык. Даже брелок прицепил. Большой и яркий. Логотип корпорации Амбрелла. Питер говорил, что играл в юношестве на консоли с Лорой. Это первый раз, когда он вспоминает о ней. За этот самый брелок Стайлз сейчас и держит злосчастный ключ.
— Хочешь его назад? Назови другую причину.
Мужчина закатывает глаза.
— Стайлз...
— Питер. Я не отдам его тебе только потому, что ты испугался. Ты знаешь. Скажи это.
Питер знает. Знает, какое наказание самое страшное. Равнодушие. Поэтому он такой. Такой насмешливый, раздраженный, заскучавший. Такой заинтересованный, внимательный, заботливый. Такой мстительный. Такой прощающий. Такой искренний. Такой лживый. Какой угодно, но не равнодушный. Питеру нужны три слова, запутавшиеся в напряжении, повисшем между ними. Мне. Всё. Равно. И Стайлз сам выкинет эти чертовы ключи в помойку. Привяжет к булыжнику и сбросит в реку. Расплавит в лаборатории Харрисона всеми кислотами, что найдёт. Уничтожит, чтобы он никогда больше не напоминал об очередной провале. Об очередном «не достаточно», очевидном, но так и не прозвучавшем.
Но Питер так никогда не скажет. Нельзя сказать такое человеку, которого относил с дивана на кровать. Которому помогал справляться с паническими атаками. Которому выделил несколько полок в шкафу. Ради которого выкинул всё красное из квартиры.
Поэтому Питер молчит. Сверлит тяжелым взглядом и Стайлз видит тлеющую в глубине его зрачков лазурь. Их потребность давно увела их от статуса незнакомцев.
— Ну?
Питер вздыхает, выглядя усталым. И в это мгновение Стайлз понимает, что победил.
— Ты пожалеешь.
— Уже, — охотно соглашается парень.
— Я пожалею? — Полувопросительно, с насмешкой вскидывая брови.
— Определённо.
Стайлз улыбается. Убирает ключ, который теперь приятной тяжестью оттягивает карман.
— Пойдем домой?
Слово срывается легко, словно только и ждало своего часа. Питер улыбается.
— Пойдём. Но только не на джипе.
— Знаешь, что? Кажется, я передумал.
— Так быстро?
— Ну ты же не ждал, что я буду торчать здесь целый день?
— Не смей использовать Гарри Поттера так.