Сделка с дьяволом

Это был обычный спокойный день. Лучи утреннего солнца освещали комнату Саймона Блэквилла. Внутри можно услышать, как высокий прокурор сопел, и никакие кошмары ему не снились. Вчера тоже был относительно обычный день - он работал и радовался жизни.

Всё началось со звонка. 

Саймон одной рукой достал телефон и принял звонок. Он хотел еще поспать, и ему было лень смотреть на экран.

- Мхм, алло, - хрипло ответил Саймон.

- Мистер Блэквилл, прошу прощения, но не могли бы вы сейчас приехать в больницу? - послышался голос - внезапно - Феникса Райта, босса Афины.

- Что? Зачем?

- Афина... Она...

Этого было достаточно, чтобы Саймон встал и за секунду оделся. Он надел брюки и рубашку с пиджаком. Свой дзинбаори он носил в торжественные моменты, но не в такие.

Он выбежал из дома. Перед ним стоял автобус. Без задней мысли он забежал в открытую дверь машины, и она тронулась, как в сказке про Золушку. Куда она ехала - Саймон не знал.

Вскоре она остановилась у входа в больницу, и прокурор выбежал оттуда, не оплатив проезд. 

Саймон забежал в лифт. Он не знал, где находится палата Афины. Он наугад нажал на номер этажа, и лифт тронулся без вибрации.

Когда лифт приехал и открылась дверь дверь, в коридоре были Феникс Райт и Аполло Джастис, которые смотрели вниз с грустным лицом. Саймон быстрым шагом подошел к старшему и спросил хриплым голосом:

- Как она?

Феникс вздохнул.

- Плохо. Она попросила меня, чтобы ты пришёл попрощаться с ней.

Как только Райт сказал это, сердце Блэквилла сжалось так сильно, словно его сердце взяли в кулак. Было больно до слёз.

Что вообще произошло с бедной Афиной?

Саймон открыл дверь в её комнату и вошел внутрь. Солнце светило ярко и освещало палату в оранжевый свет, как в его комнате минуты назад. Афина лежала, словно она спала. Никаких отклонений в её теле Саймон не заметил. Он спокойными тихими шагами подошёл к её кровати и сел на кресло.

Слёзы сами полились из глаз мужчины. Он понимал, что она сейчас умрёт, но почему - он не знал.

- Саймон, - Афина повернулась к нему со слабой улыбкой. Он посмотрел на неё - дыхание перехватилось.

- Почему? - лишь спросил прокурор.

- Я так хотела жить, как другие. Поэтому... я продала душу дьяволу. У меня больше не было выбора, - хрипло сказала Афина. - Аура больше ничем не смогла помочь. Зато я была рада увидеть тебя спустя такое долгое время, братик.

Саймон сжал кулаки от бессилия. То, что она назвала его "братиком" ранило его еще больнее.

- Прости, что я не был рядом с тобой. Афина...

- Как бы я хотела, чтобы ты обнял меня, как тогда, когда я была маленькой, но я уже... так слаба... - даже девушка начала плакать. - не вини себя в этом, пожалуйста, хорошо? Я люблю тебя, дядя Саймон...

Афина в последний раз заказала глаза. Саймон встал от ужаса и потянулся к своему дорогому человеку.

- Нет, АФИНА!--

Его рука коснулась жесткого ледяного пола. Он тяжело дышал. Блэквилл почти не упал на пол во сне.

-... так это... сон? - сказал он про себя. - слава богу.

Саймон приподнялся и сел на кровать, собирая воздух в лёгкие. Хоть жар и окутал его, но он еще мог чуять холодный ветер, который дул из окна.

Реальность снова ударила Саймона. Его жестокая реальность спасала от худших исходов. Тот сон - не исключение.

Его реальность была такой: он умрёт вместо Афины через пару месяцев, она будет жить и радоваться жизни, как она и хотела. Но его сердце сомневалось, что Афина сможет вести счастливую жизнь без него, учитывая её рвение "спасти" его. К тому же, Саймон до сих пор не знал всей правды о смерти Метис Сайкс. Он боялся, что это рвение покалечит Афину.

"...Лучше не думать об этом, а то снова наступит приступ психоза," - решил он для себя. Это было ужасным состоянием. Последний раз он испытывал психоз год назад, когда Эджворд дал ему надежду реабилитироваться. 

Давать надежду человеку, который смирился с несправедливостью ситуации, было очень рискованно.

Когда он увидел Афину в первый раз, ему хотелось бежать, если бы ему дали такое право. Он поддерживал зрительный контакт с другими на стороне защиты, но не на свою давнюю подругу. Даже после суда он избегал ее, объясняя, что "занят". 

На эту ночь было достаточно снов. В таком положении Саймон застыл до утра.