Boda sangrienta

Чонгук поправляет полы тёмно-синего пиджака. Он не любит этот костюм и от того, что его надеть пришлось, весь кипит внутри. Но продолжает держать это в себе, иначе желание выпотрошить всех оставшихся людей в здании высотки до глубокой ночи воплотится в жизнь. Годовщина смерти папы. Мужчина любил его всем сердцем и, пожалуй, только ему было суждено сохранить покой, любовь к миру и доброту в сердце сына. Его нет уже десять лет, и он не справился, поселив в своём мальчике крупицу вечной скорби и злобы.

<i>Человек, что должен был весь мир любить, во мрак опустился, его возненавидев. </i>

Детская обида прошла, а ненависть нет. Она в нём с ранних лет поселилась и только о жестокости нашёптывает, рассказывает о пытках человеческих и как их правильно применять. Холодный и дьявольский владелец адского казино, в котором на обед, завтрак и ужин только первоклассный порошок подают. Чонгук не демон, точно нет, хоть и все, кто хоть раз бывали в этом заведении, его таковым считают.

Чон никогда с этим не согласится, искренне веря, что там, под землёй, пытки пострашнее будут и в тайне от самого себя к ним и готовится. Ему ли не знать, что он сделал и что ещё сделает.

— Господин, пора выезжать, — Чонгук опускает взгляд на rolex, смотря, сколько времени, и мельком замечает своё хмурое лицо в отражении стекла.

— Страшнее пытки только пытка временем, — тихо проговаривает он негромко фразу, которую любил повторять его отец, прежде чем начать измываться над сыном. Что-то проходит с годами, а что-то остаётся. Он очерствел почти ко всему.

Мужчина следует за своим секретарём-омегой, который провожает его до двери машины. Чонгук не знает, зачем Чимин это делает, но вопросов не задаёт и не задаст, пока это ему мешать не станет.

Машина останавливается возле огромного особняка, чью территорию гостям на автомобилях приходится пересекать. Его отец живёт с размахом, хотя подобные привилегии он никогда не понимал. Одежда Чонгука говорит о его положении, квартира только отчасти. Чон-старший уже переходит все дозволенные границы, и мужчина это вряд ли простит, если тот так и продолжит. Может быть и ему стоило бы прикупить какую-нибудь виллу, которая каждому бы показывала, насколько богат её хозяин, но Чонгук и без этого нолики на своём счету видит.

Массивная дверь открывается, впуская его в безжизненный дом, знакомый ему с самого детства. Он и его ненавидит, слишком много чувств и звуков хранят эти стены, на которых со временем стали появляться отвратительные чужие фотографии. Здесь он был счастлив, здесь он был влюблён, но от этого остались только воспоминания. Чонгук морщится, подходя к своей «семье» так, будто от них дурно пахнет.

— Сделай лицо попроще, — отец Чона, статный альфа в возрасте, у которого всегда острые скулы и такой же острый взгляд.

— Не получится. Это у нас семейное, — скалится Чонгук.

Он быстрым взглядом огибает второго мужа, Чон Дженука, и даже не удивляется броскому образу. Манерничать в духе этого омеги и не знай, кто он, мужчина точно бы перепутал его с местной шлюхой. Гук искренне радуется, что вкусами на омег не пошёл в отца.

Чонгук ходил между гостей, приветствуя некоторых своих партнёров и переговариваясь с ними о работе, пока в разговор не вклинился Дже.

— И ты тут, пёс, — хмыкает он на своего сводного брата, опираясь поясницей о край стола и вертя бокал с длинной ножкой. Наблюдает сквозь стекло, как плещется шампанское и лопаются пузырьки в напитке.

— Как всегда зацепить пытаешься? — молодой парень поправляет причёску.

Время идёт, а он остаётся таким же. Если убрать смазливую внешность братца, то от него ничего не остаётся, этим отец и пользуется периодически.

— Что ты, — улыбается. — Говорю правду. Не по твоей ли вине мне пришлось сюда тащиться? — Чон смотрит грозно в чужие глаза, нагоняя страх.

Подбородок опущен, а брови нахмурены, окружающим может привидеться галлюцинация, как из-за его спины крылья цвета бесконечной тьмы вырастают, а паркет трескается, освобождая всем подземным монстрам дорогу в мир людской.

— Сегодня же годовщина твоего папы, забыл? — храбрится, прямо в глаза смотрит.

— Хорошо, — уголок губ альфы приподнимается в ухмылке. — Будем играть по вашим правилам. Шампанское, кстати, дерьмо полное. Старик мог бы хоть немного раскошелиться.

Чонгук ставит фужер с недопитой жидкостью на стол, отталкивается и изящной походкой покидает недалёкого брата.

— Сукин сын, — шепчет младший ему в спину со всей злостью, на которую он только способен.

<i>Чонгук видит его в красном</i>.

Воплощение всего великолепного стоит в паре метров от него, свою ангельскую ауру излучая и мило разговаривая.

И мир, кажется, на пару минут вращаться перестал, стоило ему эту квадратную улыбку увидеть, а тонкие руки, что омега постоянно к лицу подносит, он зажатыми в своей ладони видит.

<i>Эстетически прекрасен.</i>

Почти как под гипнозом он подходит к компании, состоящей из какофонии ароматов, пытается из множества найти один-единственный, болеутоляющий, но услышать его не может.

Смотрит прямо в глаза, даже когда парень на него своё внимание обращает. От медовых глаз в восторге, запечатлеть в своём сознании этот взгляд на веки хочет.

— Чонгук, не пялься, это не прилично, — встревает в его мысленную тишину Джин, омега, с которым Чон знаком с самого детства.

— Всё, что не прилично, моя среда обитания, — скалится Гук, на секунду отводя взгляд от заинтересовавшего его объекта. — Представишь?

— Как будто тебе это надо, — фыркает омега. — Это Чон Чонгук, старший сын Дженука.

Омеги по очереди стали называть свои имена, но альфа концентрируется только на одном из них.

— Ким Тэхён, — повторяет он за омегой, чувствуя на кончике языка еле уловимую сладость, почти такую же сладкую, как и тягучий мёд в его глазах. — Прекрасное имя.

Чонгук говорит искренне и единственное не уточняет, что не имя красит омегу, а омега имя.

— Отстань от Тэхёни, зверь, знаю я тебя, — Джин шутливо бьёт кулачком альфу в плечо, на что альфа только улыбается.

Ким Сокджин хороший парень, и они всегда ладили, пару раз даже выручали друг друга. У них никогда не было сильной дружбы, но их хорошее отношение и взаимное уважение всегда спасали ситуацию. И иметь отношения на уровне — выгодная дружба, удобно обоим.

Джин из богатой семьи, у которой на сыне немного поехала крыша. Они стараются контролировать его во всём, принимать решение за него и в принципе уже выбрали ему будущего мужа, о котором омега узнал только недавно. Когда они ещё были детьми, Чон как-то спросил, каково это: быть омегой из богатой семьи, — и тогда Джин в красках описал, как это. Со временем становится хуже и отпустить его никто не отпустит, продолжают держать возле себя. Таких, как Джин, называют обречёнными.

<i>Обречёнными жить не свои жизни.</i>

Он влюблён в мужчину, в которого грех не влюбиться, и он точно знает, что отношения, которых нет, обречены на провал. От этого на сердце кошки скребутся, оставляя уродливые царапины, что со временем рубцами становятся.

— Не думал, что у семейства Ким есть сын-омега, — задумчиво произносит альфа, всеми силами пытаясь разговорить Тэхёна и услышать не только его бархатный смех, но и голос. Того небольшого кусочка, где он представлялся, явно мало, хочется больше.

— Я учился за границей, поэтому обо мне не часто говорят, — по Тэхёну видно — ему неловко. Руки нервно сжимаются в кулаки на грубой ткани пиджака. На него слишком сильно давит аура мужчины и его терпкий запах рома. В своей повседневной жизни в Америке он таких за тридевять земель обходил и старался особо не контактировать. И ведь получалось, а тут от одного сбежать не может.

— Я бы тоже на месте твоих родителей скрывал такую красоту, — Чоновы глаза потемнели, слегка пугая омегу.

По залу разнёсся противный звук бьющей ложечки о стекло, что заставило альфу поморщиться.

— Минуту внимания! — Чонгук оборачивается на голос и с усмешкой смотрит на то, как вся его семья расположилась на ступеньках лестницы, возвышаясь над гостями. Он видит взгляд Ука, который, видимо, всем своим видом пытается показать, что ему здесь не место. Было бы досадно, если бы Чона это хоть чуточку задевало, но скотское отношение в этой семье это норма.

— Все мы помним моего покинувшего этот мир супруга, — старший Чон проводит указательным пальцем под глазом, притворяясь, что стирает одинокую слезу скорби, а Чонгук невольно задаётся вопросом: когда этот мужчина вообще испытывал что-то настоящее? — Его уже нет с нами очень давно. Он бы не хотел, чтобы в этот день все грустили, и так получилось, что наш сын выходит замуж, и мы официально хотим вам об этом заявить.

Дженук улыбается, уже позабыв про папу Чонгука, и горделиво кладёт ладонь на плечо Ука, а второй рукой кого-то подзывает из толпы.

— Тэхён-а, ну же, не стесняйся, подойди сюда, — тот самый ангел подходит к семье Чон. Омега счастливым не выглядит, скорее всего это очередной фиктивный брак.

Парень становится возле своего будущего мужа и вздрагивает, когда тот ему на поясницу руку кладёт. В Чонгуке злость закипает, а Уку это, кажется, нравится. Зря. Он брата при желании в его же крови утопить без зазрения совести сможет.

По залу один за другим стали разноситься хлопки, хотя, кажется, это нервы альфы лопаются. Всюду эта семейка влезает, никакого спокойствия в криминальном деле Чонгука нет.

— Дорогая семья! — Чонгук двигается к ним, в который раз скалясь за этот вечер. — Вы, конечно, потрясающе всё сделали, но забыли одно «но». Меня.

Альфа подходит к ним вплотную и уже говорит не так громко, чтобы слышали его только члены семьи. Внимания он привлёк достаточно.

— <i>Я найду тысячу и одну причину, чтобы эта свадьба не состоялась.</i> А даже если и этого не хватит, — Чонгук щурит глаза и проводит языком по губам, смачивая их. — Убью вас всех без разбора.

— Ты угрожаешь мне, щенок? — мужчина скрипит зубами замахиваясь, чтобы дать пощёчину.

— Ну давай. Я не посмотрю на народ в этом помещении и сломаю тебе руку. Рискни здоровьем, — уголки губ опускаются.

Чонгук переводит взгляд на омегу, которого слегка потряхивает. Видно, испугался. Чону бы его сейчас к себе прижать, дать своё сердце послушать и этим же успокоить. Убедить, что оно живое и чувствовать может, на словах объяснить, что некоторые люди этого просто недостойны. Рассказать, что он для него опасности не несёт, а наоборот только холить и лелеять будет, если Тэхён его станет.

Дженук опускает руку, решая, что рука ему пока важна, а сын настроен серьёзно.

— Умница, — Чонгук засовывает руки в карманы брюк, вплотную подходя к омеге, наклоняется и шепчет, так, чтобы это доносилось только до его ушей: — Хочешь ты этого или нет, но ты в любом случае будешь моим. Не беги от меня, даже не пытайся.

Чон наконец-то вдыхает еле уловимый запах винограда, напоследок смотрит в до чёртиков испуганные карие глаза и удаляется из этого прогнившего до самого конца места.

Уже в машине он расслабляется, радуясь, что этот день скоро закончится. Сегодня последняя его цель это добраться до дома, принять душ и завалиться спать. Энергии у него вряд ли на что-то ещё хватит. Он будет ложиться спать с прекрасными мыслями об ангельском омеге, которого он сегодня встретил.

Впервые у него так хорошо сложился пазл. И омега во всём соответствующий его эстетическому вкусу, и отцу насолил. Теперь тот в проблемах повязнет, и появилась причина уничтожить его.

<i>Папа, видимо, с того света сделал ему подарок в лице прекрасного омеги, даже так умудряясь заботиться о своём любимом сыне.</i>

<center>***</center>

Тэхён проходит в свою комнату и слишком устало скидывает со своих хрупких плеч бордовый, как кровь, пиджак. Кажется, он сейчас весит целую тонну.

— Не надо было приезжать, — нервно выдыхает, вспоминая сегодняшний вечер. И в такую семью родители собрались его отдавать?

Тэхён учился и жил в Лос-Анджелесе, и ему правда было хорошо в этом приветливом и солнечном месте, но семья Ким со временем обанкротилась, и теперь это единственный выход. Омегу никто спрашивать не стал, за него так просто всё взяли и решили.

Ким заходит в просторную ванную комнату, вертит вентили и смотрит, как ванная начинает заполняться горячей водой. Пар максимально быстро заполняет комнату, а омега вместо пара туман видит и представляет, что этот туман из его сердца сбежал. Он не имеет и малейшего понятия, что думать про те слова Чонгука. Одно парень знает точно — это страшно, но и некий трепет внизу живота он отрицать не может. Будь рядом его друг, то точно бы в сотый раз стал рассказывать, что это звоночки о том, что мозг считает, того, кто этот трепет вызывает, опасным. Но Тэхён-то знает, что у этого всего иное начало.

Омега скидывает всю одежду, оставаясь голым, и аккуратно погружается в горячую воду. Парень постоянно мёрзнет, иногда ему начинает казаться, что этот холод исходит из его души, и поэтому он всё не может согреться.

— Ненормальный, — с улыбкой произносит, вспоминая взгляд Чона, но не того, что через несколько недель его мужем станет, а того, от которого при одном ответном взгляде огоньки в глубине глаз зажигаются, как адские костры.

— Ненормально, ненормально, ненормально, — шепчет и сам прекращать это всё не хочет, даже если это простая заинтересованность.

Тэхён понять не успел, как страх в заинтересованность перерос. Он встречал много альф, которым он с первого взгляда нравился, но впервые на него смотрели так открыто, с таким вожделением.

<i>Он сгорает, словно мотылёк, который летит к огню.</i>

<center>***</center>

— Полное досье мне на него и пришли на его адрес цветы, — Чон исподлобья смотрит на Чимина, который в спешке записывает что-то в своём небольшом блокнотике.

— Какие-нибудь особенные или это не важно?

— <i>Розы. Белые,</i> — альфа откидывается на спинку стула, поворачивая голову к панорамному окну.

Чимин под тихое тиканье часов покидает комнату. За окном темень кромешная, ему бы домой поехать, но ещё столько незаконченных дел. Он поднимается со своего кресла, одёргивая полы чёрного пиджака. Смотрит вдаль, но ничего не видит, и не из-за того, что вокруг темно, а из-за одного красивого омеги, что мысли Чонгука облюбовал и уже заселился там. Но Чон и не против своего ангела. А то, что тот Чонгуков, нет сомнений, альфа заметил, как в глубине карих глаз проблескнуло, помимо страха, ещё что-то очень сладкое тягучее.

<center>***</center>

Дружеская встреча с Намджуном его ни капельки не беспокоит. Они познакомились не так давно и особо острых эмоций друг к другу не испытывают. Мыслят они похоже, а цели у них разнятся. Это и помогает им всегда оставаться в дружеских отношениях.

Они решили организовать встречу в клубе Кима. Его сеть ночных клубов, она пользуется популярностью, и, кажется, даже персонал всё устраивает, и они охотно остаются на такой работе. Хотя некоторые стриптизёры приходят сюда, чтобы по-быстрому срубить бабок и уйти. <i>У каждого своя причина, но отмываются они потом от этих взглядов одинаково. </i>Намджун против проституции, хотя, казалось бы, этот альфа готов на всё ради денег. Он всегда отнекивался большой морокой, и Чонгук, чтобы не вдаваться в подробности и хотя бы банально не ковырять партнёру душу, притворяется великим слепым.

День течёт так быстро за бумажной работой, которой в большей части занимается Чимин, но бывает иногда случается и альфе приходится возиться с бумажками. Он это всё ненавидит, порвать готов и только успокаивает себя тем, что совсем скоро он устроит свой кровавый пир, на котором всему свету объявит о принадлежащем только ему омеге.

Чонгук поднимается со своего места, замечая, что время позднее, а ему надо успеть домой заехать, хотя он почти уверен, что не станет терять время на это. Альфа на пару секунд задумывается о возможной реакции омеги, который сегодня должен был получить огромный букет роз, но дальше этого думать себе запрещает. Чон теперь знает его адрес и боится, что сорвётся хотя бы на пару секунд омегу увидеть. Сделать этого никак нельзя.

<i>Пока нельзя.</i>

Чонгук садится за руль любимой машины и забивает на первоначальное желание заехать домой и направляется в клуб Neon.

Альфа мчится по трассе и чувствует себя душевнобольным. Окно слегка приоткрыто и запускает в салон машины свежие потоки ночного воздуха. А Чонгук средь них запах винограда чувствует, что сладкой негой опускается вниз живота и оставляет сладкий привкус.

<i>Мужчина никогда ценителем вина не был, но совсем скоро, кажется, им станет.</i>

Альфа доезжает до клуба в короткие сроки, выходит из машины и кликает кнопочкой на брелке, закрывая её.

Чонгук поднимается на второй этаж, где его уже поджидает Намджун. Сегодняшние образы их очень сильно различаются. Ким одет в свободную повседневную одежду, что если не знать, кем является владелец, можно спутать его с обычным посетителем. Чон же только из офиса и вид его слегка помятый, но даже это ему к лицу.

— Привет, — они обмениваются рукопожатиями и присаживаются за столик, на котором уже стоят два низких стакана с толстым донышком, а в янтарной жидкости неспешно тают кубики льда. — Давно не виделись.

— Ну да. Пару дней назад, когда ты припёрся ко мне пьяный и завалился спать, — усмехается Чон.

— Я почти ничего не помню, — шипит Нам, после улыбаясь, показывая ямочки на обоих щеках. — Ты хотел поговорить про мистера Чона.

— Этот старикан мешает мне заключать сделки, — морщится он, вспоминая неприятного ему человека.

— Слышал. Ты ещё что-то с омегой Кимов вычудил, — альфа залпом выпивает содержимое бокала.

— Слухи быстро разносятся.

— Такие ли уж это слухи? — под нос говорит себе Нам. — Так что ты хочешь сделать со стариком?

— Что хочу, то лучше не знать, — говорит Чонгук, а перед глазами картина, как он ненавистного родственника убивает. Пока это его воображение, всё в порядке. Повторять бы он это всё равно не стал. Может быть. — Подставлю его. Посадят, и можно будет выдохнуть.

— Мне кажется, ты иногда забываешь, что он тоже при деньгах.

— Мне кажется, ты иногда забываешь, насколько я упёртый. Если я захочу, он не выйдет, — страшный оскал озаряет его лицо, пугая этим проходящего официанта. — Если всё пойдёт не по плану, то он случайно попадёт в автокатастрофу.

— Понял, — Нам кивает, уже понимая, что к чему, и просит принести ещё виски.

— Одним словом, Нам, что бы я ни сделал, ты должен будешь прикрыть меня. Я в долгу не останусь, сам знаешь, — его партнёр и друг кивает.

Давно знают друг друга, вытянут вместе.

Вип зал почти всегда пустует. Может это из-за того, что всё самое интересное происходит на первом этаже, а может потому, что альфа сам хочет, чтобы он пустовал.

<center>***</center>

Намджун не может выкинуть из головы тот сладкий аромат лилий. Он просто вышел из машины покурить, а уловил это нечто. Сначала альфа подумал, что где-то расположился магазин цветов. Такие, какие он любит, небольшие, в которых часть цветов стоит не в холодильнике. Это его маленькая тайна, он приходит в такие места, смотрит на всю эту цветную красоту и уходит к себе домой, в котором никогда не было цветов. Цветочных магазинов поблизости не оказалось, и тогда он подумал, что у кого-то природный запах лилий, но сколько бы он ни внюхивался, у кого этот потрясающий аромат, что будоражит в нём кровь, понять не смог.

Это слегка грустно, но не настолько, чтобы убиваться.

<center>***</center>

Тэхён просыпается часов в десять, сегодня он немного заспался, но отдыхать иногда дольше, чем надо, полезно. Он выползает из своей комнаты, сонно потирая ещё влажное лицо от воды и спускается на первый этаж в одном не сильно длинном белом полупрозрачном халате. Омега старается пригладить топорщившиеся в разные стороны блондинистые локоны, пока здоровается с прислугой. Заходит на кухню и видит большой букет белых роз. Цветы уже поставили в вазу, еле найдя такую, что по размеру бы подходила. Ваза стоит на полу, потому что на столе бы он смотрелась несуразно.

— Кому цветы? — Тэхён подходит к ним, ласково проводя пальцами по открывшимся бутонам, и наклоняется, вдыхая их аромат.

— Вам, господин, — отвечает омега средних лет, в спешке готовя завтрак для Кима.

— Мне? От Ука наверное, — сам себе говорит.

Тэхён удивляется и, честно признаться, сам не верит в то, что это может быть Ук, ведь за всё время их знакомства альфа никогда не спрашивал и уж тем более не дарил цветы. А Тэхён и не настаивал, всё-таки это фиктивный брак и как в каких-нибудь романтичных фильмах они не влюбятся по щелчку пальцев и не станут считать это подарком судьбы.

<i>Реальный мир не так приятен.</i>

Парень замечает карточку, на которой красивым каллиграфичнным шрифтом напечатано: «Я одарю тебя цветами, ангел души моей».

И невольно в сознании омеги всплывают те горящие обсидиановые глаза. Тэхён думает, что сошёл с ума, раз воспринимает слова того альфы всерьёз, и удивляется, когда ему приходит предложение от Чонгука поужинать. Этого стоило ожидать, но Ким до последнего отказывался верить в то, что их встреча состоится.

<center>***</center>

Сокджин лежит на кровати, шоколадные локоны разбросаны по подушке. Его лицо подсвечивается в темноте ярким экраном телефона, у которого свет он итак поставил на минимум.

На экране видео в истории с тем, кого на самом деле без остатка любит Джин. Он любит его так по-ненормальному сильно, словно весь мир это несчастная пылинка по сравнению с его чувствами. Он до сих пор удивляется, как они помещаются в таком маленьком тельце, ведь уверен — освободи он их, и они заполнят всю Вселенную и даже тогда им места будет мало. Омега любовно оглядывает светлые волосы, тёмные глаза, пухлые губы.

<i>Он такой нереально красивый и не его.</i>

Джину грустно, ему весь мир в слезах утопить хочется, потому что в этих наверняка горячих руках никогда не окажется, не поцелует в уголок губ и в живую потрясающие ямочки не увидит. Ему грустно от того, что кто-то другой станет причиной быстрого приезда домой после работы. Ему грустно даже за не родившегося их ребёнка. И плевать, что альфа его, если даже слышал о нём, то в лицо никогда не видел. Плевать даже и на то, что Джин детей особо не принимает. Если бы альфа захотел, то омега бы и на это пошёл.

Он ещё раз пересматривает историю, любовно очерчивая черты лица, которые он уже выучил наизусть, еле ощутимо проводит пальцами по экрану смартфона.

— Спокойной ночи, любовь моя.

«Любовь моя» — звучит так просто, и он много раз слышал и читал, как к другим так обращаются. Но Джин каждый раз, произнося это вслух шёпотом, вкладывает в них что-то своё, необъяснимое. Он вкладывает в них всё и ничего одновременно.

<center>***</center>

Тэхён стоит перед зеркалом, оглядывает себя с ног до головы и пытается угомонить свою трепещущую от сильного альфы сущность. Он долгое время не мог разобраться в том, что он чувствует к этому посланию из букета. Долгое время отговаривал себя идти, но сейчас стоит, только на пальцы сильнее натягивает коричневый кардиган и ждёт встречи.

— Можно считать, это простая дружеская или семейная встреча, — отражение обманывает, а себя не получается.

Время летит незаметно, стоит выйти за ворота, как его уже ждёт машина. Может быть, она везёт до самой преисподней, жаль только, Ким жару плохо переносит.

Вертит кольцо, которое его будущий жених запретил снимать. Тэхён не то что бы послушный и не то что бы ему очень нравится колечко, но просьбу, если её так можно назвать, выполняет.

Машина останавливается возле ресторана. Тэхён заходит в помещение, заведение полностью пустое, и только за одним столиком сидит <i>он</i>. Чонгук в чёрном костюме сидит нога на ногу, а рука на спинке нежно-голубого диванчика, альфа неспешно пьёт вино и смотрит в огромные окна до пола.

Омега оглядывается, интерьер минималистичный, в том углу, где сидит Чон, расположены наверняка удобные диванчики с множеством подушек, небольшой столик и над головами зеркальный потолок.

Тэхён нервно проводит рукой по волосам, резко поняв, что всего его лёгкие забивает терпкий запах альфы. Ему и плохо, и хорошо одновременно. Омега проходит дальше по залу и присаживается напротив Чонгука, чей взгляд устремлён только на него с того момента, как он зашёл.

— Голоден? — Чонгук отставляет бокал в сторону, всё равно это вино не сравнится с тем, что напротив.

— Нет, я сюда не для этого пришёл, — голос омеги слегка подрагивает.

— А для чего же? — Чонгук щурит глаза.

Ему нравится, чертовски нравится. На том вечере Ким был светской львицей, всех альф в округе заставлял падать на колени и молиться, чтобы его образ пришёл во снах. А сейчас сидит милый такой, взрослого омегу из себя строить пытается, но на деле всего лишь плюшевый мишка. И всё это Чонгуково, он разрешения не спрашивал, просто когда увидел, сразу решил, если этот ангел не будет принадлежать ему, то никому больше он принадлежать не будет.

— Не надо отправлять мне цветы, просить меня о встречи, не надо мне говорить такие вещи на виду у моего будущего мужа, — Тэхён чем больше говорит, тем сильнее мрачнеет взгляд Чона. Ему совсем капельку страшно.

— <i>Я хочу тебя, и ты будешь моим,</i> — Чонгук смотрит в глаза, а Тэхён ёжится от непонятно откуда взявшегося в помещении холода.

— Я не вещь, чтобы…

Альфа встаёт со своего места, заставляя омегу чувствовать себя совсем крошечным. Он подходит к Тэхёну, одной рукой опирается на спинку синего дивана, а другой берёт парня за подбородок.

— Чтобы что, Тэхён? — говорит почти в самые губы, а от того, как он имя произнёс, колени сами непроизвольно начали дрожать.

— Я…

Ким не может смотреть ни на что, кроме его губ. Они гипнотически одновременно и притягивают, и отталкивают.

— Я так не могу, — смелеет Тэхён и поднимает взор своих медовых глаз в чужие. Зря, там на дне костры огромные жгутся, и парень видит, как в одном из них он сам же и горит.

<i>Чувствует предстоящую боль плотью и, кажется, ощущает аромат горелого.</i>

— Давай просто поужинаем, — Чон резко отстраняется от Тэхёна и садится обратно на своё место, а омега выглядит так разочарованно от таких перемен. Это альфу только забавит, и ещё больше пыл подогревает.

<i>Себя мучает, но и чужими мучениями упивается.</i>

— Узнаем друг друга чуть лучше. Мы ведь совсем скоро родственниками станем, — альфа языком по зубам проводит и подхватывает рукой меню. В том, что они родственниками станут в другом ключе, не признаётся, ему это пока без надобности. — Здесь хорошо готовят, тебе стоит попробовать.

<center>***</center>

— Чонгук! И куда ты меня привёз? — Тэхён улыбается, смотря на бескрайние голубые воды с неким благоговением.

Над головами кружат чайки, то и дело ныряют в воду в поисках добычи. Океан шумный, докричаться наверное пытается, но его как назло не слушают. Близ берега много камней, как больших, так и не очень, о них разбиваются солёные капли. Небо над их головами тёмное, грозовое, но всё равно очень красивое.

— Здесь очень красиво, — шёпотом говорит омега, зарываясь в тёплые объятия Чона.

Он каждый Божий день напоминает себе: то, что он чувствует, это не правильно, то, что он делает, подавно. Напоминает, а отказаться не может, теперь у него другой Бог. И этот отнюдь не сидит в небе, он вполне себе живой человек, ходит среди таких же смертных, но как Всевышний отбирает чужие жизни.

<i>С таким встретившись, кошмары до последних дней замучают.</i>

— Я знал, что тебе понравится, — альфа парня разворачивает, пальцами в талию впивается, к себе ближе тянет. Он врезается губами в чужие, винные, кусает их, а потом со всей лаской, что у него есть, зализывает, но позже опять те же действия повторяет.

Их поцелуи похожи на страстный пленительный сон, и омега в этом сне утопает. На какое-то время забывает, чей он будущий муж, и льнёт к горячему телу, с той же остервенелой нежностью отвечая на поцелуй.

— Я выхожу завтра замуж, Чонгук, — чуть отстранившись, шепчет и коготками по прессу через тонкую футболку проводит.

— Я знаю, — губы альфы растягиваются в хищной улыбке. Он толкается бёдрами вперёд. Заставляет омегу ощущать, как сильно он его хочет, а в ответ слышит только тихий скулёж, пропадающий в звуках от глубоких морских вод. — <i>Ты ангел души моей.</i>

Чонгук берёт ладонь с аккуратными длинными пальчиками и кладёт себе на грудь в той области, где по идее должно быть сердце. Это стало так привычно, прошло так мало времени, а он уже смирился с тем, как Чон его называет, ему это даже нравится. Он чувствует себя особенным в Чоновых руках, и ему это ужасно нравится. Ожидания Тэхёна не оправдались в тот момент, когда вместо Кена на розовой машинке он встретил Чонгука на Rolls-Royce, а вместо маленькой собачки пистолет в бардачке, но это его сильно не расстраивает.

— Бьётся, — в какой-то момент Ким не хочет думать о том, что Чонгук живой человек.

Ему больше нравится, когда он Бог, непобедимый и всевластный. Таким его видит Тэхён, и таким он его чувствует, хоть и понимает, что и у такого мужчины есть слабости.

<i>Сейчас первая и последняя стоит перед ним</i>.

— Рядом с тобой.

Чонгук обратно своего омегу притягивает, целоваться с ним не устаёт и пытается каждую клеточку своего организма сладким ароматом лучшего вина наполнить. Поглядывает на хмурое небо и отчего-то думается ему, что оно просто в курсе его планов по похищению <i>ангела, что блистает своим светом не хуже молнии</i>.

<center>***</center>

Тэхёну в день свадьбы плакать хочется. Несколько дней назад всё это не казалось для него столь мучительной пыткой и не вызывало рвотных позывов.

<i>Когда в твоём сердце чужие демоны селятся, всё становится невыносимым.</i>

Он смотрит на себя в зеркало, пока его красят и укладывают волосы, на нём белоснежный костюм, вызывающий в нём безграничный траур. Костюм-то красивый: воротник вышит переливающимися на свету драгоценными камнями, эти тряпки идеально сидят на нём, подчёркивая все прекрасные изгибы омежьего тела. Его будущий жених долго настаивал на том, чтобы у Тэхёна был красный костюм, но родители решили сделать всё в традиционном стиле. Поэтому он в белом, хотя подошёл бы черный.

Старается дышать, не выходит. Словно в лёгкие вместо кислорода жгучая магма попадает. Слёз своих не показывает, не имеет права, его осудят и даже не станут выслушивать то, насколько сильно он влюблён. Это никому, кроме него и Чонгука, не понять. Если бы только Тэхён в тот момент, как прочитал надпись на карточке, её выкинул, не было бы так горько. Только вот наивная ангельская душа совсем не понимает, что альфа бы при любом раскладе его в покое не оставил бы и всё равно бы себе забрал, пусть даже, если бы это было с приминением насилия. От него бы он убежать не смог.

Его подготовили к свадьбе, всего такого красивого, но отчего-то омега видит галлюцинацию, как зеркало трескается пополам, разоблачая его реальные эмоции. Душа чернеет на ходу. Садят в машину, и он отъезжает от родного дома, в который точно больше никогда не вернётся. Он бы скучал, если мог. Он бы скучал, если бы чувствовал себя в этой бетонной коробке как дома. Никто будто бы и не хочет видеть, как плохо чувствует себя омега. Им весело так, будто это не у Тэхёна свадьба через полчаса, а у них.

Свадьбу решили провести в церкви, отчего-то решив, что это самое лучшее место для бракосочетания. Рядом с ним становится отец, который должен будет отвести его к алтарю, а в руку пихают букет из белых роз, и от этого Тэхёну ещё паршивее становится. Сразу накрывают воспоминания о любимом человеке, что за это время превратил комнату омеги в палисадник, состоящий только из этих цветов. Он-то знает, что Чонгука на свадьбу даже и не думали приглашать, поэтому в последний раз он не увидит того, без которого его сердце не бьётся. И в какой-то степени он этому даже рад. Тогда его любовь не будет видеть, как он сыпется на маленькие кусочки, словно разбитая маленькими детьми ваза.

Распахиваются двери, альфа средних лет тянет сына вперёд и сам делает неспешные шаги под красивую свадебную музыку. Со всех сторон можно услышать тихие возгласы о том, как прекрасен омега, но только этот омега готов сейчас всё отдать, лишь бы в родных руках оказаться. Ни красота не нужна, ни тело, оставьте только душу. Она другому принадлежит. Он доходит до алтаря, в глаза жениху не смотрит. Слушает поверхностно то, о чём говорит заключающий их брак человек, и стоит ему закончить свои слова, как за большими дверьми разносится жуткий грохот и выстрелы. Омега их никогда в живую не слышал, но почти уверен, что это были именно они.

Двери открываются, и во всём чёрном к нему идёт Чонгук по выстеленной красной дорожке, за его спиной убивают всех поголовно люди в чёрном с такими же чёрными масками на лицах, как и их души. Сквозь цветные витражи плохо пробирается свет и в довесок ко всему как назло тучи заволакивают небо. Альфа, как всегда, красив, игрив и весел, не обращает внимание на то, что чужие жизни забирает. Достаёт из-за спины кольт и приставляет дуло ко лбу своего брата.

— Ну и кто кого теперь, братишка? — от звука выстрела у омеги начинают трястись руки, и он выпускает небольшой букетик из своих рук.

Тэхён смотрит на своего любимого, у которого на лице хищная улыбка расползается и на дне глаз видно, как он всем этим зрелищем наслаждается.

— Ангел души моей, я тебя напугал? — он переводит блестящий взгляд. На одной стороне щеки у него красное пятнышко, а он и бровью не ведёт, обхватывает чужие дрожащие руки и подносит их к своим губам. — Никогда в жизни тебе больше пугать не буду, — обещает.

Шум потихоньку умолкает, последние гости издают прощальный выдох. Много крови, она повсюду: на стенах, скамейках, украшениях, буквально на всём, кроме Тэхёна.

— У меня для тебя подарок, — альфа улыбается, в спешке кого-то подзывает и к нему подбегает один из подчинённых с огромным букетом. — Сегодня всё-таки твоя свадьба.

Альфа стоит возле него, заглядывает в самую душу и, как у рыбы при разделке, кости пинцетом вынимает.

— Для тебя только, белый ангел души моей. Другие цвета твоему божественному началу не подходят, — мужчина протягивает ему букет с красиво раскрывшимися бутонами белых роз. Каждый из цветов у него личный отбор прошёл. — Мне так хочется, чтоб стал ты моим.

Чонгук готов мурчать от удовольствия, его ангел с ним, враги повержены, а он на вершине и носит корону.

— Ты безумен, — шепчет Тэхён, сжимая букет в руках.

<i>— И в безумии моём мы будем тонуть вместе,</i>— Чонгук наклоняется и напористо целует Тэхёна. Омега не знает, куда себя деть, он хочет ответить на поцелуй, но понимает, что это неправильно, так нельзя. На его глазах буквально убили множество людей, и всё это сделал тот, в кого влюблён до беспамятства. Ким, не успев обрести мужа, уже его потерял.

Он легонько приоткрывает рот, позволяя чужому языку блуждать в его рту. Мотыльки в огне сгорают, но он же ангел, ему это не грозит.

<i>— Я буду пачкать свои крылья в безумии твоём, — </i>шепчет, как молитву, получая на это довольную улыбку.

Безумный Чонгук выбрал себе такого же безумного, но до боли прекрасного омегу.