Last Christmas

Намджун стоит на морозе, ждёт такси и совсем скоро отправится к будущей невестке.

Мужчине двадцать восемь и, пожалуй, только сам Бог знает, как он не доволен своим существованием. Он, кажется, никогда не чувствовал радости в жизни, и ему вовсе не хочется дальше её проживать. Потому что устал, нет удовлетворённости и оттого стимула — что-то делать. Намджун уже достиг своего предела, просто скользит по накатанной дороге.

— Курить хочется. — Негромко говорит сам с собой, и пока слова вылетают из его рта, зубы постукивают друг об друга. Надо было одеваться теплее.

Мужчина в коричневом пальто, бежевом свитере и на пару оттенков темнее клетчатых штанах. Он поднимает руку, смотрит на часы. Такси опаздывает, хлопает себя по карманам и понимает, что сигареты, которые он сейчас не то что бы рад найти, он жаждет — пачки нет, это опредёленно расстраивает.

Намджун смотрит по сторонам и видит возле торгового центра курящего парня. Мимо раздвижных дверей проходит молодая пара с ребёнком. Милая девочка в ярко-розовой шапке с бубоном больше её головы смотрит сначала на молодого человека, а затем на своих родителей и задаёт по-детски наивный вопрос:

— А эйфы у Шанты тоже курят? — звучит из беззубого рта.

Родители с неловкостью смотрят сначала на ребёнка, а потом на стоящего в стороне улыбающегося и явно довольного парня. Они смотрят на него так, будто он должен им помочь объяснить ребёнку, и при этом не разрушить юную веру в Шанта Клауса. Дальнейший их разговор был уже не слышен, слишком далеко отошли. Намджун наблюдал за этой картиной и как будто только сейчас обратил своё внимание на курящего эльфа. Пепельные волосы, пухлые губы, прижимающиеся к сигарете, наверняка горькие, рождественский костюм слишком сильно выделяет парня среди толпы. Ким обычно неразговорчивый, смурной, не лезет на рожон, мало заговаривает с незнакомыми людьми и не поддаётся безрассудным поступкам.

Намджун ещё несколько секунд смотрит на парня и, сжав всю свою волю в кулак, подходит к аниматору торгового центра.

— Сигареты не найдётся? — вылетает из его рта почти легко. Он смотрит, как парень опускает руку в карман своих длинных шорт помощника Клауса и достаёт пачку сигарет.

Намджун получает свою никотиновую палочку, и настроение немного поднимается. Он берёт кончик в рот, и парень подносит зажигалку с горящим огоньком, опаливая табак. Струйка дыма неспешным полётом застремилась к небу, а Намджун с искренней благодарностью выдыхает ещё больший клуб дыма. И вот настал момент, пора бы уже уйти, но мужчина об этом даже не думает. Надеется только, что не помешал чужому гордому одиночеству.

— Офисный клерк?

— Стоматолог.

— Может, тогда можно и представиться друг другу? — говорит Намджун после недолгого молчания.

— Чимин, если сильно надо. — Пухлые губы растягиваются в саркастичной улыбке.

— Намджун, несильно.

— Но надо же. — У Чимина остаётся меньше половины сигареты, и он замёрз в этом тонком костюмчике. — Я обычно так не делаю, да и мы незнакомы. Знаешь, у меня смена заканчивается через полчаса, и я пиздец как чувствую себя одиноко. Может, ты позволишь мне угостить тебя несильно дорогим кофе?

У Намджуна через пять минут такси, через двадцать — знакомство с будущей женой и всего лишь один шанс изменить свою жизнь хоть как-то. Пусть даже это закончится плохо, он лишится своей единственной стабильности, Нам будет рад даже мимолётным оттенкам, главное, чтобы они отличались от основного сгустка серой массы его жизни.

— У меня запланирована встреча. — Он затягивается. — Но я пиздец как сильно не хочу там присутствовать. Думаю, я подожду тебя после работы.

Чимин благодарно кивает, тушит бычок об мусорку, выкидывает и идёт к раздвижным дверям, потирая ладони друг об друга. Намджун следит за худой фигурой до тех пор, пока та не исчезает в дверях. Его самого передёргивает от холода, и он делает предпоследние затяжки, а затем уходит вслед за парнем. Нечего на морозе стоять, тем более так долго. Он садится в кофейне за столиком и заказывает себе зелёный чай.

Медленно пьёт приятный напиток, согревающий всё нутро, и смотрит на милую улыбку, адресованную детям. Чимин берёт детишек за руки и по очереди подводит их к Санте. Он хорошо выполняет свою роль гнома, а Намджуну весело за всем этим наблюдать. Мимолётом он думает, каким бы этот парень был отцом. Мысль эта ни к чему не относилась, а просто пришла на ум, ему просто стало интересно. У Намджуна иногда такое бывает, он любит наблюдать за людьми, придумывая им всякие истории, которые наверняка не совпадают с настоящей жизнью этих людей, но мужчине это не мешает. Он подносит аккуратную белого цвета кружечку и делает глоток чая. За мыслями незаметно, как летит время, телефон начал бесконечно трезвонить, его всё потеряли. И немудрено, Намджун сам себя потерял.

Везде горят огни, каждое заведение в торговом центре украшено к Рождеству. И насколько Намджун помнит, праздник именно сегодня.

К нему подходит Чимин.

— Дай мне пять минут, я переоденусь.

— Да, конечно.

Ким не засекал, но через какое-то время к нему выходит всё тот же парень, только от недавней, видимо, рабочей улыбки не осталось и следа. Он изучает его одежду взглядом: джинсы, чёрная толстовка, пуховик еле прикрывает попу, на носу очки в чёрной оправе.

— Проблемы со зрением или у тебя стиль такой?

— Первое. Идём? — парень нервно кладёт руку в карман своей куртки.

Намджун оплачивает свой заказ и потихоньку начинает думать, что это всё же плохая идея. Господи, что он делает? Его жизнь уже распланирована, ему даже париться не надо, чтобы себя устроить, но сейчас Нам просто гадит себе же. А ради чего?

— Почему ты чувствуешь себя одиноким?

Морозный ветер вновь обдувает щёки, неприятно. Погода не располагает к прогулке, и настроение так себе. Кажется, парень в костюме гнома был намного увереннее в себе, нежели сейчас.

— Сложно объяснить.

— Ну, нам же надо о чём-то разговаривать, раз ты меня пригласил.

— Фух, на самом деле я сделал это импульсивно и почти не думая. Понимаешь, сейчас, спустя время мне это кажется глупо, я ведь почти тебя не знаю…— Чимин, наконец, выдыхает, видимо, это то самое, что не давало юноше вести себя уверенно. — Сказал, аж на душе полегчало.

— На самом деле я тоже думаю, что это очень глупо. И при обычных обстоятельствах я ни за что бы не согласился на это, но… Сегодня я должен был познакомиться со своей будущей женой, у нас вряд ли есть что-то общее и, кроме как на фотографиях, я её никогда не видел. И с этим человеком я должен буду прожить остаток жизни. Тогда мой мозг, не раздумывая, выбрал тебя.

— Звучит как признание в любви! — весело усмехается Чимин.

— Если бы. — Отвечает зеркальной улыбкой.

— Значит, ты у нас ранимый верзила, которых хочет только по любви?

Намджун опускает взгляд на Чимина, и, кажется, только сейчас понимает, что тот ему чуть выше плеча.

— А ты разве не хочешь?

— А у меня кот есть.

— И что с того?

— Ну, мне есть кого любить.

— Кажется, я понимаю, почему ты одинокий…

— Это больно, Намджун. — Прозвучало слишком обиженно. — Последние мои отношения были года два назад, и с того момента я больше никого не могу к себе подпустить.

— Почему вы расстались?

Намджун любит слушать, и Чимина он слушает взахлёб. Ловит эти странные вайбы отношений, когда вы ничем друг другу не обязаны. Да и возможно больше никогда не встретитесь, если сами не проявите инициативу продолжить общение.

Они незнакомцы и могут рассказать друг другу то, чем не могут поделиться с самыми близкими людьми. Потому что они друг другу никто. Это очень необычно и будоражит Намджуна.

— Я любил, а мой парень меня использовал. Банально? Да, но, к сожалению, так оно и было.

— Воу, ты гей?

— Имеешь что-то против? — с опаской посмотрел Чимин. Время такое, не знаешь, от кого и что ожидать.

— Нет, вовсе нет. Просто до этого с этим не сталкивался… — прозвучало миролюбиво.

— Это хорошо. Мы дошли.

Перед ними каток, а на улице стало темнеть. Время ранее, но на дворе зима всё-таки. Загорелись огни, на льду много народу, маленькие, большие, кто-то катается змейкой, кто-то падает, а Намджуну неловко. Он никогда не катался на коньках, и ему так не хочется падать в грязь лицом, хотя в данном случае уместнее мордой в лёд.

— Мы будем кататься?

— Да.

— Ты уверен, что стоит?

— Ты чего? Никогда не катался что ли? — Чимин смотрит на красивое лицо, и его глаза выкатываются сами собой от лёгкого качания головой, означающее «нет». — Серьёзно что ли? Сколько ты всего в своей жизни упустил! Не бойся, я научу.

Чимин бережно помогает Намджуну с коньками, помогает встать взрослому дяде-стоматологу на лёд. Мужчина смотрит на вытянутые ладони в его сторону, ему надо к ним прикоснуться, и от этого появляется лёгкое волнение с небольшой толикой возбуждения. Он кладёт свои ладони поверх маленьких, и у Чимина они такие тёплые, а сам парень радуется тому, что Намджуну удалось проехать немного, так, словно его родной ребёнок встал на ноги. Такая яркая улыбка, она сильно отличается от той, что он видел во время работы, и чувства от неё совсем другие. Становится приятно, что Чимин ему так улыбается. Намджун никогда не верил в любовь с первого взгляда, он это всё отрицает и сейчас, и чувства, просыпающиеся в нём, это явно не то, но что-то в этом всё же есть.

— А теперь давай сам.

— А, что? Нет, нет!

Чимин отталкивает от себя Нама, и тот, не двигаясь, едет. Понимает, что у него вроде получается.

— Чимин, у меня, кажется, получается! — мужчина оборачивается назад, сообщая радостную новость, и чувствует под ладонями лёд.

Намджун ума приложить не может, как за секунду его конечности смогли запутаться друг об друга. Он смотрит впервые снизу вверх на Чимина глазами обиженного ребёнка, а тот заливисто смеётся. Ким делает выводы, что лёд —это слишком опасное место.

Они катались ещё с час. Ну, как катались, Чимин просто везде возил взрослого дядю-стоматолога за ручку. И Намджун, кажется, чувствовал себя счастливым.

Крупными хлопьями стал валить снег, создавая своим природным явлением настоящую сказку. Щёки у обоих раскраснелись, носы замёрзли. Они стоит у бортика, смотря на лёд, где парни ранее уже были, и в руках у них по стаканчику с кофе. Чимин же обещал.

Намджун в кофе не разбирается, его ипостась — чай. Он долго стоит возле прилавка, святящегося разноцветными огоньками, и Чимин как-то робко хватается кончиками указательного и большого пальцев за ткань пальто рукава с тихим:

— Бери латте.

Ким так и поступил, правда, как оказалось, ему это невкусно, но он не хочет расстраивать паренька, поэтому периодически прикасается к пластиковой крышке губами.

— Что бы ты хотел увидеть под ёлкой? — Чимин ведёт непринужденную беседу, и это чертовски сильно расслабляет Намджуна.

— В детстве мне очень хотелось собаку. Я тогда ещё посмотрел мультик, «Леди и бродяга» называется. И в начале фильма Леди достали из коробки. Мне хотелось так же — спуститься утром к ёлке, развязать ленту, и чтоб оттуда выпрыгнул щенок.

— Ого, у тебя есть собака?

— Нет.

— Думаешь, это разочарование детства? — Чимин внимательно наблюдает за мужчиной. Как он хмурит брови, когда что-то рассказывает или как дёргается уголок рта.

— Думаю, да. А у тебя было такое?

— Не настолько жёстко, конечно, как у тебя, но в детстве я очень хотел гитару. Мои родители боялись, что я пойду по тропе художника тире музыканта и стану нищим. Видишь здесь логику? Я тоже — нет. — Нам смеётся.

— И ты больше никогда не задумывался об этом?

— Ещё чего. У меня дома две акустических, одна укулеле и даже флейта имеется. Правда, семьи теперь нет, но это мелочи.

— Я бы хотел послушать, как ты играешь.

— Я бы мог как-нибудь тебе сыграть.

Парни решили пройтись по парку, и тут же оказались по уши в снегу, но это выглядело даже мило.

— Совсем скоро начнётся новогодняя ярмарка, если её можно таковой назвать. Хочешь остаться?

— Хочу.

Они пришли в центр, где стояла огромная ель, украшенная гигантскими шарами, которые то и дело красиво сияли под уличными фонарями. По улице развешены гирлянды, они светят простым жёлтым цветом, но это очень атмосферно. Намджун пытается вспомнить, когда в последний раз бывал на подобных мероприятиях и не может вспомнить, что он на них вообще был.

Дети закружились в дружном хороводе, а Чимин, недолго думая, хватает Нама за руку и приобщает их к детскому занятию, некоторые взрослые делают так же скорее из любви к своим детям. Намдужуну сейчас очень тепло от небольшой ладони парня, весёлого смеха, большой ёлки и ощущения, что он попал в сказку. Они веселились, принимали любые предложения своих маленьких друзей, будь то снежки или простая лепка снеговика.

На часах время близится к десяти вечера. День заканчивается рожденственскими песнями, из которых Намджун дай Бог знает две, но всё равно старается подпевать, и в какой-то момент он смотрит на Чимина. Волосы растрёпаны от активных игр, в светлых прядях путаются снежинки, красный нос и такие же губы.

— Можно я тебя поцелую? — Ким сам не понимает, как эти слова вылетают из его рта. Он сам пугается, что невольно озвучил свои мысли, и его сердце бухается в пятки. Это слишком для незнакомцев, он не должен был этого делать.

Чимин смотрит на него несколько секунд, а затем легко улыбается и, положив холодную ладонь на шею Намджуна, притягивает этого верзилу к себе слабо, можно сказать, даже вяло, касаясь шершавой нижней губы. Это было приятно, Пак бы повторил ещё раз и надеется, что у него предоставится ещё такая возможность. Целоваться в толпе необычно, слишком будоражит, для Чимина же это что-то слишком личное, слишком смущает. Всё происходящее — просто слишком.

Он не хочет отталкивать Намджуна, потому что те несколько часов были лучшими за последнюю неделю, если не за месяцы, а то и годы. Парень смотрит на Кима смущённо, а после озирается по сторонам, смотрит ли на них кто-то во время невинного поцелуя.

— Извини, давай не тут.

У Намджуна сердце в пляс уходит, ему сейчас так хочется смотреть только на Чимина и ни на кого больше. Хочется отодвинуть всех на задний план. Мужчина до сих пор чувствует на своей шее прикосновения холодных пальцев, они приятно холодят кожу, и не возникает желания вздрогнуть. У Чимина губы влажные и очень приятные, хочется ещё. Хочется просто стоять, целуясь под снегом, пока местный хор поёт про колокольчики. Чимин не так робко берёт ладонь Кима в свою и продолжает подпевать, хорошо, в это мгновение мужчина как очнувшийся ото сна отводит взгляд чуть сильнее, сжимая ладонь. Берёт пример с Чимина. Какое же это прекрасное чувство — взаимность. Намджун никогда его не испытывал в полной мере, а сейчас, кажется, тает как мороженое на солнце, и совсем плевать, что на улице минус десять.

У Кима были подруги, с которыми он не только за ручку ходил, но это и вровень не стоит с тем, что он испытывает сейчас. Нам был скучным подростоком, у него не было тех самых болезненных отношений, которые закончились расставанием, не было таких чувств. Он не может уверять, что и это волшебство не закончится на второй день, но этот момент Намджун запомнит именно таким. Необременённым и радостным.

Хор разошёлся, и парни остались в частичном одиночестве. И им тоже пора расходиться, их наверняка родичи уже потеряли.

— Это, наверное, будет странно, но может быть ты хочешь послушать, как я играю с бокалом белого полусладкого и кусочком пиццы?

— Ты приглашаешь меня к себе домой?

— Типа да. Я пойму, если нет, сегодня всё-таки Рождество…

— Я уже отказался от встречи с семьёй.

— Ну, мало ли.

— Знаешь, твоя идея звучит очень неплохо, мне даже отказываться не хочется. — На милом личике сияет улыбка.

— Да? Я рад. Обещаешь не убивать?

— В плане?

— Ну, мы всё ещё незнакомцы.

— А... — Намджун запнулся, — тогда ладно, обещаю.

— Звучит ненадёжно…

Путь до дома парня занимает минут тридцать на общественном транспорте. Они поднимаются на третий этаж, Чимин проворачивает ключ дважды, и они попадают в квартиру-студию, достаточно светлую и просторную. К двери бежит белый кот, упитанный такой. Он приветствует жильца квартиры, ну, и заодно Намджуна.

— Какой милый котик, глядя на тебя не подумаешь, что у тебя есть животное… — Намджун, скинувший со своих плеч пальто и разувшийся, опускается на корточки и аккуратно чешет пушистого за ушком.

— Гандон ебучий… — бурчит Чимин, стягивая с себя обувь. — Это сестры. Она уехала в отпуск и просила приглядеть за ним недельку. Мы не ладим, но уживаемся в одном помещении.

— Хах, понятно. Однажды он сходил в твой тапок, и вы друг друга не взлюбили?

— Что-то похожее.

Они проходят внутрь, Намджун устраивается на чужой постели, и котик идёт за ним следом, прыгает сначала на постель, а потом залезает на него, оставляя на одежде свою белую шерсть.

Чимин закатал рукава толстовки, и от этого он кажется ещё меньше. В обеих руках держит по бокалу вина, и, не церемонясь, ставит их на пол. Ким только сейчас заметил на тонком запястье позвякивающий браслет.

— Пицца скоро прибудет. Будешь пить или подождёшь еду?

— Думаю, нет.

Чимин ленивой походкой прошёл к стене, где в ряд, спускаясь на несколько сантиметров, висели гитары. Он снял одну из, она была вся чёрная, глянцевая, и когда парень подошёл обратно к Намджуну, тот увидел в ней своё отражение.

— Бывало, что ты играл своим парням, чтобы заполучить их сердце? — Намджун поднимает с пола бокал и делает малюсенький глоток вина. Вкусное.

— Нет, я обычно всех спаиваю, и на этом всё… — Чимин игриво глядит на Намджуна, а затем на вино в его руке. — Ты первый.

— Оу.

Чимин слегка потягивает струны, настраивая гитару, и только после этого начинает играть проигрыш какой-то очень мелодичной песни. Спустя немного времени слышится голос Чимина, так красиво струящийся по стенам квартиры-студии. Намджуну хорошо, вино согревает его изнутри продрогшее тело, расслабляет мозг. Он и до этого не думал о важных вещах, а сейчас даже физически не может этого сделать.

<center><i>Last Christmas</i></center><center></center><center><i>На прошлое Рождество</i></center><center></center><center><i>I gave you my heart</i></center><center></center><center><i>Я подарил тебе своё сердце.</i></center><center></center><center><i>But the very next day you gave it away</i></center><center></center><center><i>Но на следующий день ты его вернула.</i></center><center></center><center><i>This year</i></center><center></center><center><i>В этом году,</i></center><center></center><center><i>To save me from tears</i></center><center></center><center><i>Чтобы оградить себя от переживаний,</i></center><center></center><center><i>I'll give it to someone special</i></center>

Чимин резко прекращает петь, а затем смотрит на Намджуна.

— Я ещё не пил, но мне так хочется нести бред.

— М?.. Хочу послушать. — Мужчина облизывает свои губы и продолжает в упор смотреть на Пака.

— Два года назад мне разбили сердце, но на это рождество я хочу подарить его кому-нибудь особенному. Можно это будешь ты? — Чимин задал вопрос почти так же, как до этого ранее Нам спрашивал разшерение его поцеловать.

— Получается, как в песне?

— Получается, да.

— Ой, пицца! — Чим соскакивает со своего места, отложив на кровать гитару, слышит звонок в дверь.

Дверь закрывается за доставщиком, и парень смотрит на отчего-то вставшего Кима. Подойдя к нему, тот забирает из его рук две пиццы и кладёт на постель. Он аккуратно спускает свои ладони по локтям до ладоней Чимина и, подняв их чуть выше, чем они были, говорит:

— Чимин, можно я буду твоим особенным в это Рождество?

Пак смущённо улыбается, и Намджун, переложив свои руки на щёки парня, трепетно целует. Так, как до этого не целовался ни с кем.

Они друг другу незнакомцы, оба слишком побитые жизнью, но при встрече друг с другом, кажется, они сделали нечто невероятное. Риск не всегда оправдан и неизвестно, куда их повернёт нить жизни. В это Рождество они подарят своё сердце кому-то особенному и будут верить в чудо. Пусть даже если оно закончится, когда часы пробьют полночь.