Я пришел, чтобы рушить, но, погляди, цветут

на развалинах старых молоденькие побеги

и весна, как хозяйка, ходит повдоль ворот,

а любовь записалась в души моей обереги,

хотя было бы что охранять... Пустота в груди,

оплетенная тьмой, неохотно дается в руки,

и ладони твои, слишком нежные для меня,

ложась сверху, не чувствуют стука за ней, ни звука,

что когда-то набатом, кровь кипятив, гремел;

впрочем, и тишина эта, словно в Эдемском саде,

недоступная больше - доступная ли вообще? -

растворяется в твоем ласковом родном взгляде,

становясь пустотой без черной от зла дыры.

Тем пространством, что, когда не было и планеты,

где мы встретились позже, сжимаясь в одно ядро,

наполняется, словно эйдос, добром и светом.