Солнце греет, птицы поют, а Ричарду светит полтора часа сидеть в кабинете директрисы, слушать её томное придыхание и прочие восторги. А ведь дело было всего лишь в том, что его отец хорошо вкладывал в колледж деньги. Не то чтобы не было других спонсоров, но ведь известный юрист на проверку оказывается куда удобнее и важнее, допустим, кинозвезды. Поэтому Ричарду приходилось мириться со всеми последствиями, а именно с восторгами директрисы, которые сыпались на него как из рога изобилия, будто он был не рядовым учеником, а как минимум самым любимым и дорогим племянником Мадам.
«Как поживает твой отец?..»
«Я видела фотографии с приёма, твоя мать была невероятно очаровательна!»
«Слов нет, как я горжусь твоими успехами в спорте, но если вдруг возникнут проблемы с другими предметами, то ты смело обращайся, мы легко всё уладим!»
«Я искренне надеюсь, что господин Грин почтит наш скромный колледж своим присутствием на…»
«Была бы счастлива пригласить госпожу Грин на…»
«А ты…»
«А твои…»
Ричард ждал бы очередной экзекуции у секретаря, где был и диван, и кофе, но последние года полтора у Мадам работала девушка из разряда тех, что заставляют парней бегать по парням. Силиконовые губы и грудь, обесцвеченные волосы, завитые как у барана, боевая раскраска и похотливый взгляд, когда тебя не только оценить успели, но и раздеть, и трахнуть во всех позах, а ты ещё даже порога не пересёк. Ричарду было неуютно сидеть с ней в одном помещении.
Поэтому он стоит в коридоре и наблюдает за вторым человеком, которому тоже предстоял чудесный вечер в обществе директрисы. Только далеко не радостный и не из-за богатых и влиятельных родителей.
Келли была человеком, попавшим в колледж исключительно за знания, а не как многие другие за оценки и по просьбе родителей, ежемесячно подкрепляемой помощью колледжу. Откуда она взялась, никто не знал. Как никто не мог себе представить и магию, которую творила эта девчонка, чтобы после всех своих выходок продолжать числиться в стройных рядах студентов.
Короткие клетчатые юбки с множеством цепочек. Рваные футболки. Пирсинг и татуировки. Цветные пряди в волосах. Келли была кумиром всех зашуганных изгоев и их же неформальным лидером и защитником. Если Келли стояла на поле, то «серые мышки» вполне могли обыграть болельщиц. Если Келли видела травлю, то не успокаивалась до тех пор, пока любые преследования не прекращались.
Если Ричарда Мадам вызывала к себе исключительно для выливания ведра восторгов, то Келли попадала в кабинет директрисы только после своих подвигов, о которых можно было судачить вечно. Но все без исключения вопли учительского состава и директрисы лично натыкались на титановую стену в лице Келли.
Она и сейчас стояла у стены со скучающим видом человека, которому очень сильно безразлично мнение других людей о его поступках. Разве что транспаранта «пошли вы все строем на хуй» в руках не хватало. О том, что он был, пусть и размером с тетрадный лист, Ричард знал со слов друга, ходившего вместе с Келли на историю.
На косяки людей Ричарду всегда было плевать до тех пор, пока те не начинали мешать лично ему. «Подвиги» Келли никак не влияли на жизнь Ричарда, поэтому он временами даже жалел девчонку, которой перепадало «любви» от всех преподавателей. Хотя, конечно, Ричард был бы полным дебилом, отрицай он, что большую часть выговоров Келли действительно заслужила.
Лично Ричарда бесило в девчонке совершенно другое. Юбки. Чёртовы короткие клетчатые юбки с бесчисленным количеством цепочек и массивными пряжками. Они удивительно шли Келли, которая, казалось, если и надевала что-то другое, то все цепочки со своих юбок умудрялась переносить на новый наряд.
Ричарда бесило то, что он, далеко не глупый в общем-то парень, не мог выкинуть эти блядские юбки из головы. Красные клетки, зелёные, синие. Каких только он не видел на Келли за всё время обучения в колледже. Клетки, цепочки и металлические пряжки. Мечта неформала, ужас гламура и прочая. Анна, девчонка из группы поддержки, с которой Ричард одно время встречался и спал, каждый раз называла юбки Келли жуткой безвкусицей. Ричард обычно с ней соглашался. А вот его организм подленько вечером заявлял, что юбки-то, если подумать, очень даже ничего, и ножки очень даже хороши, и рубашка в нужных местах всё красиво обтягивает, а не висит просто так, и колечко в нижней губе может быть весьма интересной деталью…
— Я не картина, чтобы меня так откровенно разглядывать, — голос Келли отрывает Ричарда от очередного разглядывания синей юбки, цепочки на которой крайне соблазнительно звенели при движениях девушки.
Это бесило. Не хочешь, чтобы тебя разглядывали, — не наряжайся, в чём проблема?.. Но Ричард прекрасно понимал, что это слабая отговорка. И это бесило. Бесила самоуверенность Келли. Её чёртовы наряды. Да и голос тоже бесил. И то, как она умудрялась прикусывать нижнюю губу, украшенную простеньким колечком.
Сделать три шага, разделявших их, — минутное дело. Смотреть сверху вниз на Келли весьма неплохо. Густая чёлка с цветными прядями падает на глаза и девчонка легко качает головой, перекидывая непослушные волосы набок. Упрямо не отводит взгляд.
«Ты меня бесишь», — сказать это проще простого, тем более, что это правда от и до.
Серо-голубые глаза Келли оказываются очень близко, когда Ричард склоняется, притянутый самым наглым образом за футболку. Холодный металл касается губы, а вслед за ним и вполне себе горячие губы девушки. Спустя мгновение Келли отстраняется.
— Вот что я в вас, спортсменах, не люблю, так это лица, — произносит Келли, выпуская из рук футболку Ричарда. — Вечно делаете такие жуткие лица, что аж тошно становится.
«Какого, блять, хуя?» — безумно хочется спросить Ричарду.
— Послушай, ты, — произносит он, прижимая Келли к стенке.
— Вот только попробуй ляпнуть какою-нибудь хуйню, а, — уныло произносит девушка, скрещивая руки на груди. — Я тут видите ли стараюсь, намекаю ему, что рот лучше не раскрывать, а он сделал морду ещё кислее, чем была, и так и норовит выдвинуть своё архи-важное мнение.
— Выебу, — произносит Ричард прежде, чем задумывается. Улыбка Келли бесит его всё сильнее. И слова, срывающиеся с её губ, тоже.
— Да неужели? — в глазах пляшут чёртики.
— Так, что стоять не сможешь.
— Это угроза или предложение? — Келли кокетливо хлопает ресницами и Ричард отчётливо узнаёт в этих движениях пародию на Люсиль, школьную королеву, которая находится с Келли в состоянии холодной войны, не упуская случая донести на звезду школьных происшествий учителям.
Она прижимается, руки вновь оказываются на футболке; Келли не утруждает себя вставанием на носочки, она вновь тянет Ричарда на себя и он, чтобы не потерять опору, двигает ногу вперёд. Келли хихикает, а Ричард, не отводя взгляда от лица девчонки, чувствует как её колено касается его колена, а потом и бедра. Цепочки на юбке тонко звенят при каждом движении. Стоило только подумать о юбке, стройных загорелых ногах и горячем дыхании на шее, как организм тут же высказал острую заинтересованность в происходящем.
— Серьёзное заявление, — тише произносит Келли и расплывается в улыбке, касаясь ладонью джинс. — Конфетки из группы поддержки уже не удовлетворяют нашу команду в полной мере, приходится искать на стороне?
«Ты меня бесишь, тупая сука».
Келли охает, когда он прижимает её к стене и целует. Может, действительно стоит один раз пойти на поводу у своих желаний и трахнуть её, чтобы больше не забивала мысли? Келли смотрит на него всё с той же тупой улыбкой, когда Ричард отстраняется. Девушка покачивает плечом и делает шаг в сторону. Оборачивается, смотрит на него. Ричард хватает Келли за запястье.
Она легко и просто, будто ничего не случилось, двигается по коридору в сторону класса искусств. И едва отгремели ключи в замке, Ричард вталкивает девчонку в кабинет и захлопывает дверь. Удобно, он не мог это не отметить, быть активистом в колледже. Дубликат ключей есть всегда. Но организм отбрасывал эти мысли как ненужную шелуху и направлял их всего в одно русло — внимательное разглядывание Келли, её стройных ног, упругой груди и полных губ.
Ричард сбрасывает на пол спортивную сумку, до этого мирно висевшую на плече, и дёргает девушку за руку, притягивая к себе. Руки скользят по талии, бёдрам. Фигура у Келли действительно хороша. Каждая деталь, до этого лишь рисуемая в воображении, стоит пристального внимания. Ложку дёгтя вносит всё тот же смеющийся голос, спрашивающий про резинку.
«Сука», — так и рвётся с губ, но Ричард прекрасно понимает важность этой маленькой детали, которую очень часто упускают в фильмах и книгах. Если для детей ещё можно быть слишком молодым, то вот всевозможным болезням на твой возраст очень сильно похуй.
Упаковка презервативов обнаруживается в боковом кармане сумки.
— Удивительная предусмотрительность, — говорит Келли и в голосе опять язвительные нотки. Это раздражает. Бесит. Безумно хочется, чтобы она заткнулась.
— Сними футболку, — произносит она, скидывая туфли. — Надо же хоть видеть то, что заставляет всех девчонок колледжа ссаться от восторга при одном только упоминании.
Пожав плечами, Ричард стягивает футболку. Благо, что показать действительно было что. Келли проводит пальцами по груди, кубикам пресса, прижимается к нему. Ричард целует её грубо, отплачивая за все те вечера, когда он доказывал самому себе, что не тронулся окончательно и юбки с цепочками интересуют его просто как странный и интересный элемент одежды. Келли водит руками по его спине, ноготки впиваются в кожу, когда Ричард сквозь блузку сжимает грудь.
Келли разрывает объятия и усмехается. Кивает на ремень джинс. Отходит, пока Ричард возится с грёбаным поясом, который всё не хочет расстёгиваться. За это время девушка успевает расстегнуть и снять блузку и стянуть трусики. Простые, чёрные.
— Excusez-moi, секс я на сегодня не планировала, — говорит Келли, перехватывая взгляд Ричарда и толкуя его как удивлённый. — Вот знай я заранее, непременно бы натянула сексуальное кружевное.
Эта сука в открытую смеялась над ним. Судя по лицу, это доставляло Келли искреннее удовольствие. Бесить его. Выводить из себя. Всячески провоцировать. Продолжая улыбаться, она вновь отбрасывает чёлку со лба. Тёмные волосы наполовину покрашены в сине-фиолетовый. Очередная дебильная черта, как и эти её юбки, и пирсинг. Который, к слову, действительно придаёт поцелуям некоторую пикантность.
Келли вновь прижимается к нему, трётся о пах, и Ричард готов рычать от желания. Она лишь смеётся, целует легко и дразняще. Келли обнимает его за плечи, закидывает ногу на бедро.
— В позе стоя мужчина может ощущать ослабление эрекции, отток крови и всё такое, — начинает было она, стремясь продолжить свою игру. Тихо вскрикивает и закусывает губу, когда Ричард подхватывает её на руки и грубо, без предупреждения входит.
«Заткнись, прошу». Он действительно готов просить её заткнуться. Не раздражать его ещё сильнее. Горячее, сексуальное тело и без того действует лучше любой красной тряпки. Ричард берёт её грубо, быстро. Келли гораздо легче, чем кажется на первый взгляд, стоит её поблагодарить за это. И за то, что она одной рукой расстёгивает застёжку лифчика и уже в следующий момент прижимается к нему высокой, упругой грудью. Трётся так, будто одних её стонов недостаточно.
Ричард входит глубже каждый раз, когда видит, что Келли приноровилась к его темпу и готова вот-вот открыть рот. Целует её, прикусывает нижнюю губу. Келли царапает ноготками кожу спины и это лишь раззадоривает. Сильнее, быстрее, глубже. Ричард наслаждается тем, как эта сука утыкается ему в шею и стонет, высунув острый язычок, как сжимает ногами его бёдра.
В один момент он закрывает глаза и тут же чувствует, как девичьи пальцы вплетаются в его волосы. Ричард смотрит на раскрасневшуюся Келли, которая ни слова не может произнести, а туда же, пытается контролировать процесс. Улыбается, целует её не мягче, чем совершает толчки, чувствует на губах её стоны. Когда Келли в очередной раз пытается что-то вякнуть, Ричард кусает кожу у основания шеи. Девушка вскрикивает, почти как в самом начале, закусывает губу.
Келли стонет, когда Ричард сжимает её грудь уже без всяких преград в виде одежды. Кожа у девчонки нежная, приятная, бархатистая на ощупь. Чёрт знает, откуда у Ричарда в голове это избитое сравнение. Он проводит дорожку из поцелуев от ключицы до груди. Целует, прикусывает кожу, оставляя на ней заметные следы. По стонам, которые просто напрочь срывают крышу, легко понять, что шея и плечи у Келли куда более чувствительные, чем грудь. Ричард вновь прикусывает кожу у основания шеи. Срывает ещё один стон.
Увеличивает темп и Келли вновь впивается в кожу спины. Сколько полос там будет?.. Но одно дело спина, кто из девушек в порыве страсти не полосовал своему парню спину? Другое дело — сучья металлическая пряжка ремня на юбке. Она царапает кожу живота, когда Келли трётся об него. По ощущениям — как минимум сдирает кожу. Цепочки холодят пресс, а вот ткань шуршит и щекочет. Раздражает.
Келли целует, снова и снова. То пылко и требовательно, то мягко и почти невесомо. Язычок у неё не только острый на слова, он удивительно юркий. Ричард ловит себя на мысли, что завидует тому парню, который чаще других испытывал на себе страсть Келли. Вторая дурная мысль — в минете она так же хороша, как в поцелуях?..
Ричард кончает раньше и прижимает девушку к себе, Келли выгибается, сильнее обхватывает его ногами, стонет, закусывая нижнюю губу почти до крови. Они стоят так ещё минуту, пытаясь отдышаться. Наконец Келли опускает ноги на пол. Подходит к столу, на котором лежат их вещи. Совершенно по-хозяйски роется в сумке, доставая из неё полотенце. Они неспеша приводят себя в порядок, когда слышат поворот ключа в замке.
Включается свет. На пороге, удивлённо моргая, стоит преподаватель изобразительных искусств, который вообще-то должен был быть в заслуженном отпуске.
— Что здесь происходит? — в голосе учителя начинают прорезаться истеричные нотки, так люто ненавидимые всеми учениками.
Ричард оглядывается. Он без футболки, натягивает джинсы. Растрёпанная Келли, невозмутимо застёгивает блузку. На столе — упаковка презервативов и один использованный. Чем же, блять, они занимались? В эрудита, наверное, играли. Но учителя лучше не злить, до кабинета директрисы рукой подать, а выслушивать сейчас нотации совершенно не хотелось. Проблему решает Келли.
— Monsieur, pardonne moi, — самым невинным на свете голосом произносит она. — Такое поведение является полностью неподобающим в стенах нашего прекрасного колледжа, но парни бывают так настойчивы…
— Мисс Мур, я надеюсь, ничего незаконного не произошло? — в голосе преподавателя сталь. Этому моралфагу только дай взъесться. Тем более, что Ричард входил в самую ненавистную художнику «касту» спортсменов и по скромному мнению низкого и толстого педагога был исключительно тупой горой мышц, в которой девушки непонятно что находили.
— Monsieur, вы же не намекаете на изнасилование? — Келли прижимает пальцы к губам. Почему-то Ричарду в этот момент ужасно хочется её придушить. Или выебать ещё раз, чтобы не кривлялась. — Если бы меня насиловали, то я бы кричала и сопротивлялась, зная, что мою честь поможет отстоять такой широкой души человек, как вы. А так, мой парень просто не смог дождаться более подходящего места…
Стоит и невинно хлопает ресницами. Чистейшая и непорочнейшая душа просто, только у Ричарда до сих пор в ушах стоят её стоны, а перед глазами — разгорячённое тело, требующее внимания. Учитель недоверчиво оглядывает их, потом, будто что-то решив, махает рукой в сторону выхода.
— На сегодня можете быть свободны, я забуду об этом недоразумении, но если такое повторится ещё хоть раз, оба будете отчитываться перед директором, к тому же я потребую соответствующих пометок в личных делах.
Келли, с улыбкой благодаря учителя, выталкивает Ричарда из кабинета искусств и выскакивает следом за ним. Через метр от двери она как ни в чём не бывало поправляет волосы и ещё раз проверяет внешний вид одежды, одёргивает юбку и цепочки вновь звенят. Идёт по коридору в сторону выхода, но в какой-то момент почти забавно покачивается и едва не падает. Она останавливается у шкафчиков.
— Сукин сын, а, — Келли прижимает ладонь к губам, глядя на стопу, которая явно не желает стоять ровно, а тем более принимать участие в процессе ходьбы. — Ты на машине?
Ричард кивает, глядя на слегка пошатывающуюся девушку.
— Подвезёшь хотя бы до пятого перекрёстка?
— Хоть до дома, милая, — произносит Ричард, пытаясь скопировать те же самые интонации, какими Келли говорила про парня. — А то ты за день так утомилась решать чужие проблемы и защищать всяких фриков…
— Да пошёл ты на хуй, сукин сын.
Келли морщится, когда Ричард предлагает ей руку в качестве опоры, но принимает помощь. Когда они спускаются по ступеням центральной лестницы, Ричард поднимает голову. Птицы поют, солнце греет. Ричард отмечает, что ему всё-таки нравится тихий перезвон цепочек на клетчатой юбке. И цветные пряди в волосах тоже не так страшны, как могут показаться. А поцелуи с пирсингом имеют определённый шарм. Только вот молчать Келли всё-таки стоит поучиться.