Кеша уже собирается ложиться, когда в дверь вдруг громко стучат. Он устало трёт переносицу, сразу поняв, кого занесла нелегкая.

Игорь. 

А он неплохо держится, уже давно не заходил. 

Кеша отпирает замок и открывает дверь, и Катамаранов почти падает на него, заполняя квартиру запахом скипидара. 

М-да, проветривать с неделю придётся. Но это потом. 

- Игорь, ну ты чего? 

Катамаранов мычит что-то нераздельное, и Инженер повторяет вопрос. Игорь с усилием отлепляется от него и впечатывается спиной в стену. Плюхается на задницу, вытягивает ноги, запускает руку под каску.

- Потргал.

- Серёжа?..

- По волосм провёл.

Дела. 

Жилин давно все знал - Кеша уверен. Знал, но не выдавал, что знает. Наверное, не хотел, чтобы Игорь окончательно в болоте сгинул - совсем, в смысле, с концами, ну, насмерть. И оплошностей обычно не допускал. 

Хотя, что для Игоря - «оплошность», то для любого друго не более, чем случайное касание или просто закономерный ход событий.

В первый раз Игорь пришёл к Водолазу ещё в старшей школе. Серёга тогда завёл первую девушку и закономерно стал проводить с друзьями меньше времени. Кеша надеялся, что Игорь справится, но...

Он подловил его вечером, по пути в магазин. Увидел знакомый силуэт на крыше ларька и окликнул: 

- Игорь! Ты чего там сидишь?

Катамаранов не отозвался, потом не отозвался ещё раз, и ещё - и Кеша, чертыхаясь, полез на ларёк за ним.

Подошёл, позвал ещё разок, коснулся плеча - и вмиг прирос душой и телом к этому самому ларьку.

Игорь медленно резал руку своим старым, от отца доставшимся, перочинным ножом. Не среагировал никак, только обернулся и посмотрел на Кешу совсем пустыми глазами.

- А, Водолаз. Прости, сегодня не до тебя.

Кеша тогда запаниковал, пытался забрать нож и обработать порезы, но Игорь ожидаемо легко повалил его, зажал руки и прокричал прямо в лицо: 

- Надо обработать?! Так, может, ты сам меня тогда порежешь, а, Водолаз?! Ты же умный, все стерильно сделаешь! Потому что я - не перестану!!

Кеша тогда сам не понял, как согласился, и наделся, что Игорь забудет... но тот пришёл, лишь только кешины родители уехали на выходные на дачу. И Водолазу, так и не сумевшему переубедить друга, пришлось дрожащими руками чертить на нём красные линии. 

К своему стыду, он должен признать - это было невероятно.

Потом - они обрабатывали прорезы и накладывали бинты. Бешеный Катамаранов в очередной раз травмировался, ничего нового. 

Серёжа только долго молчал, куря одну за другой, а после - старался слинять от друзей пораньше.

Когда они впервые поцеловались, Инженер не помнил. Кажется, он потянулся первым, заматывая бинт. Игорь тогда раскричался и убежал, не дав закончить перевязку. А Кеша долго не мог подобрать слова, чтобы извиниться.

Но потом Катамаранов пришёл опять, через несколько недель, и в этот раз поцеловал его сам. Что они тогда говорили?

- Игорь, я не в смысле...

- Пускай. 

Что-то совершенно неуместное, но дающее четко понять: это результат порезов, боли, выброса эндорфинов, адреналина - не больше.

Это вошло в привычку. Кеша заходился восторгом, наблюдая за алыми каплями, выступающими на чужой коже, а Игорь тяжело дышал и резко шипел, забываясь в физической боли, забывая моральную.

А потом Игорь совсем запил, стал появляться редко - но метко. Теперь он мог выдержать дольше. Теперь не нужно было думать о том, как прятать отметки: всем наплевать, что там с конечностями у алкоголика. И можно было резать и пальцы и ладони. 

Сейчас Игорь выглядит разбитым, как старая грязная колба в лаборатории, разлетевшаяся осколками по пыльному полу.

Кеша медленно садится рядом, проводя участливо ладонью по чужому плечу. 

- Игорь, ты как?

Вместо ответа Катамаранов дёргает рукой, сбрасывая кешину, и тянет рукав куртки. 

Вперивается глазами, пустыми, как тогда, - и у Кеши, как тогда, перехватывает дыхание.

Они доходят до кухни. 

Инженер суетится спиной к Игорю, старается не смотреть, старается унять гремящее сердце.

- М-может, чаю будешь? Я заварил сегодня р-

Игорь обрывает его ударом локтя по столу.

- Нет. Доствай дав'й.

Кеша согласно кивает, достаёт из ящика аптечку. Бухает на стол. Катамаранов ожидаемо тянется к спирту, и Кеша дёргает аптечку на себя.

- Игорь, ну опять же. Нужно прот-... обработать сначала. 

Катамаранов фыркает недовольно, но руку убирает. Инженер отворачивается, чтобы вымыть свои.

Бросает из-за спины: 

- Куртку сними... пожалуйста.

Игорь скидывает куртку, чуть не чебурахнувшись со стула и недовольно садится обратно. 

«Вот бешеный» - но кончики пальцев покалывает от вида старых шрамов. Руки, шея, тонкая полоска живота - все в них.

Они выглядывают из-под горла майки и нетерпеливо требуют пополнить свои ряды.

- Игорь, где? 

Катамаранов показательно мотает головой, словно пытается сбросить с неё сегодняшний день. 

- Н-нет, голову нет. Я... ну, там волосы же, не удобно, обрабатывать там и не видно совсем ничего. Выбери другое, пожалуйста.

Игорь недовольно хмыкает и плюхает на стол руку. Обводит пальцами другой предплечье, от запястья до локтя - и Кеша восхищённо замирает. Значит, предплечье. 

Садится рядом, отрывает ватку, мочит ее спиртом. Протирает медленно, игнорируя собственные подрагивающие пальцы. Долго возится с мазутом, но оттирает и его. Пульс Игоря под пальцами ускоряется. Он тихо шипит и откидывается на спинку стула. 

- Г-готов?

Под тихое «кхх» достаёт скальпель - скольких уже НИИ не досчиталось? - и с трепетом прикладывает к коже. Игорь вздрагивает, и Кеша аккуратно нажимает. 

Острое лезвие входит легко, скользит по чужой руке без сопротивления, и Инженер рисует узоры, бережно обходя вены, чертя успокоение. Игорь дрожит, шипит тихо-тихо: кровь с лезвия на стол капает громче. Дышит глубоко, как уже научился: долгий вдох через нос и быстрый выдох ртом сквозь сжатые зубы. 

Кеша не видит ничего, кроме алеющих дорожек. Игорь - ничего кроме них не чувствует. Кровь разрастается пятном на столе, капает на пол - опять потом оттирать. Но сейчас - наплевать, сейчас только тёплый уже металл в пальцах и чужое прерывистое дыхание. 

Катамаранов терпит долго, но когда руку ощутимо холодит, а пальцы теряют любую чувствительность - резко мотает головой, мол, всё, предел. 

Кеша (раздосадованно) убирает скальпель и тянется в аптечку за бинтом и ваткой. Вытирает, как выходит, кровь, аккуратно заматывает чужую руку. Поднимается, чтобы взять полотенце, ловит взгляд Игоря и напрочь забывает, что собирался сделать. 

Подаётся вперед, под шум сердца, обхватывает чужое лицо ладонями и вжимается губами в его. Игорь подхватывает Кешу под бёдра и рывком усаживает на себя. Вжимает крепко-крепко, до скрежета костей. 

Воздуха не хватает, и они целуются долго, жадно, мокро. Глубоко. Игорь с нажимом ведёт по его спине здоровой рукой, и Кеша стонет в чужой рот, сжимая бёдра. 

Безумное усилие, чтобы оторваться друг от друга, - потому что оба знают, что это - край, - и несколько минут, чтобы восстановить дыхание. 

Кеша обходит Игоря боком, стараясь не касаться. Открывает форточку, и жить становится чуть легче.

- Игорь, останешься?

Катамаранов отрицательно мотает головой и пытается подняться, но Кеша с тихим «стой» звенит посудой и плюхает перед ним кружку чая - и спирт до кучи, и Игорь остаётся сидеть. 

- Ты дверь тогда закрой, не забудь, пожалуйста. Р-ручку вверх дёрни, помнишь? - Игорь кивает, - а я, н-ну, спать пойду.

- Спкночи.

- И тебе, Игорь.

Это чертово сжирающее безумие, но Кеша чувствует, Кеша знает: он уже ждёт следующий раз.